Эту песню не задушишь...

После ухода лекаря прошел только день, когда в дверях появилась не привычная охрана с водой, а рослые, сытые, но какие-то болезненные на вид орки. Может они были бледнее прочих, может потухшие глаза, в которых даже злоба не отражалась, лишь пустота. Они ни мгновения не сомневались, сразу заграбастали меченого, молча поволокли из камеры, оставив второго в одиночестве. Но и тому не дали долго отдыхать, спустя пару часов за ним явились уже знакомые орки из мастерской. Эленорэ. Эти орки были молчаливые какие-то, с глазами похожими на стекло, рослые, сытые, они тем не менее казались изможденными. Впрочем, силы на эльфа им хватало. Его подхватили под плечи, вывернули руки как могли, чтобы воли не было дергаться и повели мимо обычной тут стражи, которая мрачно и с опаской косилась на них. Его сразу же, после выхода из коридора поволокли не туда. Лабиринт полутемных и нешироких коридоров вел вниз и вниз. Вскоре тут даже лестниц не стало, но камень был сух и у стражей ноги не скользили. Факела тоже исчезли и орки зажгли те, что несли с собой. Неверный их свет метался по стенам, иногда вылавливая ниши и какие-то лазы. Из них то холодом веяло, то жаром. Стража все так же была молчалива, даже не сопела и не кряхтела, как прочие тут. Закончился их путь небольшой пещерой, в центре которой чернела дыра. Вот в эту дыру эльфа и кинули. Впрочем, лететь ему оказалось не очень высоко. Туда же вслед кинули один факел. Уже падая, Эленорэ успел сгруппироваться, почти неосознанно - старые навыки дали о себе знать, так что, рухнув на пол, только очень сильно ушибся боком и виском, но ничего не сломал. Факел, лежащий чуть в стороне, освещал кусок пространства. Эльф лежал на полу пещеры, не очень высокой, с потолка которой он сейчас свалился, свет факела обрисовывал небольшую дыру в потолке, дальше же освещенного пятна ничего видно не было, видимо, пещера была обширной, хоть и невысокой. Пол здесь был гладким, очень гладким, с редкими наплывами застывшего камня. Потолок тоже чуть отблескивал. Мусора тут не было, даже пыли и той не было. А еще тут было тихо, настолько, что эльф не только свое дыхание слышал, но и биение собственного сердца. Эленорэ провёл рукой по полу и сел. Сердце билось, как бешеное, он не понимал где он и зачем он здесь. - Алькарин... - позвал Эленорэ, хотя было понятно, что он тут один. И тишина давила на уши. Надо было исследовать эту пещеру и понять, на что она похожа. Когда знаешь где ты, становится понятней и легче. С этими мыслями он встал и двинулся вправо. Босые ноги звонко шлепали по застывшему камню в этой тишине. Тут тоже не было влажности и пол был сухой. А вот направление определить было практически невозможно. Не жарко и не холодно, ни одного движения воздуха. Чувства терялись тут, звуки уходили и не возвращались, эхо умерло, ни шепота, только узкое пятно света вокруг нагой фигуры. Эленорэ шёл, пока не устал. И, несмотря на то, что уставал он сейчас довольно быстро, путь показался очень длинным. А устав, сел на пол. Обнял колени, почти свернувшись в клубок. Ничего. Ни стен, ни звуков, никаких изменений. Только темнота. Мелькнула мысль: может быть, его оставили тут умирать от жажды? Тоже мучительно, и долго, и… Он помотал головой. Нет-нет. Это глупо, безумно и должен же быть во всем хоть какой-то смысл… Даже здесь. Чуть-чуть отдохнув, снова поднялся. Глянул на факел, надолго ли его хватит, и опять двинулся вперёд. Надо успеть дойти до стены, пока есть свет. Будет хотя бы какая-то определённость. А стена тут быть должна обязательно, не может же эта пещера тянуться бесконечно далеко в разные стороны. Но что-то в этой пещере было не так. Он прошёл ещё много, несколько раз отдыхая, но ничего так и не произошло. Только было по-прежнему тихо, пещера словно сглатывала всё, что в ней происходило, превращая в темноту и тишину. А тишина с каждым шагом становилась всё мучительней и уже давила на уши. Эленорэ остановился. Посветил факелом вокруг, в надежде, а вдруг он всё же дошёл до стены. Но ничего не было. Тогда он вдохнул побольше воздуха и закричал, просто, чтобы разорвать этот тёмный ковер вокруг. Крик ушел и не вернулся. Даже спустя долгое время к эльфу не вернулось ничего, словно здесь и вправду не было стен. А факел уже потрескивал и круг света стал рваным, дрожащим. Эленорэ с ужасом посмотрел на гаснущий факел. Нужно было идти или вперёд, или назад, но во что бы то ни стало добраться до какой-нибудь ясной, понятной точки, на которую можно будет опереться. Казалось, иначе темнота поглотит его. Он глянул туда, где было "вперёд" и неизвестность. И туда, откуда пришёл. Всё одинаково. На минутку прикрыл глаза. И упрямо пошёл "вперёд". Сначала шагом, а потом уже бегом, торопясь успеть до того, как факел погаснет, в ужасе понимая, что скорее всего не успеет. И чем меньше становилось света, тем больше страха. Он уже задыхался, когда факел погас, а одновременно с угасанием последних искр начал задыхаться ещё сильнее, упал на колени, потом на пол, скорчившись, и ощущая, как со всех сторон наваливается дикий, запредельный ужас, которому он не мог найти объяснения. Дышать получалось через раз, голова кружилась и от того, что он не может сделать вдох, становилось ещё страшнее, а страх, в свою очередь, не давал дышать. Он сжался, а сердце билось, молотом отдавая в голову, казалось, готовое выпрыгнуть из груди, и это было очень, очень больно. На какое-то время показалось, что он то ли умирает, то ли сходит с ума, потому что вокруг всё поплыло, перемешалось, и Эленорэ почувствовал, что он то ли падает в пропасть, то ли крутится в вихре, в котором нет никакой точки опоры, и вообще ничего нет и никогда не будет. Но вот удалось сделать один вдох. Потом второй, и он открыл глаза. Тьма никуда не ушла, но теперь он по крайней мере чувствовал хотя бы пол. Благословенно твёрдый, восхитительно ровный пол. Он вдохнул и задышал ровнее. По-прежнему было страшно и непонятно где он, но теперь было страшно уже не так, как совсем недавно. Только темнота и тишина давили на уши. И очень хотелось пить. Вдруг в голову пришла мысль, что Алькарин, возможно, тоже бродит где-то здесь, что его кинули следом. Он крикнул, хотел позвать, но голос был очень слабый и его тут же сожрала тьма. Тогда он вздохнул. Судя по всему, его всё-таки решили убить. Или уже убили? Эта мысль испугала так, что он снова едва не задохнулся. Дёрнулся, цепь звякнула, и Эленорэ усилием воли заставил себя успокоиться. Мёртвых не заковывают в цепи. Не заковывают. Нет. В это очень хотелось верить. А смерть... Ну что же, он сразу знал, что так и будет, жаль лишь, что она будет такой мучительной и в одиночестве. И жаль, что он успел поверить в то, что сможет выжить. Бедный Алькарин, он теперь останется один, если ещё, конечно, жив. С этими мыслями Эленорэ поднялся. Даже если ему суждено здесь умереть, он не будет ожидать смерти лёжа и ничего не делая. Он будет идти. До тех пор, пока может. Идти, идти, и идти, и хоть что-то делать, чтобы потом даже Намо не посмел сказать, что перед смертью он струсил. И он пошёл. Теперь он уставал очень быстро, поэтому часто приходилось делать остановки. Иногда казалось, что он ходит кругами, а иногда - что в этой глухой темноте он видит стену. Тогда он в надежде бросался вперёд, но стены ни разу не находилось, зато темнота съедала силы с каждым шагом всё сильнее и сильнее. Несколько раз приходил тот же самый ужас, когда Эленорэ переставал ощущать себя и почти не мог дышать. Казалось, эти приступы каждый раз длятся всё дольше и дольше, но через некоторое время они всё равно проходили. И тогда он недолго лежал ничком, отдыхая, а потом снова поднимался и снова шёл. Шёл и шёл, понимая, что когда не сможет уже идти, будет ползти. А когда не сможет ползти, будет думать о том, как идёт. Упрямо идёт вперёд, и так - до самой смерти. Если ещё не умер. А если умер - значит, это будет длиться вечно. А потом возник звук. Вначале он был как призрак, вроде и есть, а вроде и нет. Монотонный, отрывистый, почти неразличимый. Но постепенно звук усилился, где-то далеко, но четко слышалось: “кап… кап… кап...” Сразу проснулась жажда, и она была так сильна, что аж заболело что-то в груди. А ещё звук означал, что в этой темноте было что-то, кроме бесконечной, мрачной тяжести. Звуки воды означали жизнь, он уже даже не думал какую - встреться ему сейчас даже орки, даже Саурон, он обрадовался бы и им - звуки означали то, что тьма не бесконечна, и что в ней хоть что-то есть. Сначала он долго прислушивался, пытаясь понять, не его ли собственное безумие выдаёт желаемое за действительное, но, когда звуки стали яснее и чётче, рванулся на шорох падающей воды, как ребёнок, забыв обо всём. Несмотря на то, что звук становился все четче, запаха влаги не было. Так продолжалось почти так же бесконечно долго, но звук все усиливался, становился все четче и реальнее. Лишь в последний момент откуда-то снизу резко пахнуло тяжелой сыростью, предупреждая. В какой-то момент Эленорэ стало казаться, что он гонится за миражом. Скорее всего, так и было, и он старался напоминать себе, что это лишь мираж, чтобы не питать бессмысленных надежд. Но здесь было всё равно куда идти, поэтому он шёл на звук капель. Отдыхая всё чаще и чаще и мучаясь от жажды всё сильнее и сильнее. И то и дело приходила мысль, что его убивают, или уже убили и Тху не солгал, сказав, что души погибших в Ангамандо обречены мучиться здесь вечно... Он уже почти перестал на что либо рассчитывать, с трудом и на одном упорстве переставляя ноги, когда наконец запахло влагой. Это было что-то не похожее на сухой мираж, в котором он пребывал, и Эленорэ не воспринял его как опасный. Бежать сил уже не было, но пошёл он быстрее. Занесенная для шага нога ухнула в пустоту.