Эту песню не задушишь...

Алькарин вдруг заметался, что-то пробормотал, неразборчиво, но отчаянно-горестно. Дернул руку к лицу, словно защищаясь от удара или яркого света. - Проснись… проснись, пожалуйста, - тихо прошептал Эленорэ, но потом, поняв, что Алькарин этого не услышит, сказал уже громче: - Проснись, - и провел рукой по лицу того. Эльф резко открыл глаза, пару мгновений в них был только ужас, казалось, если бы он мог, то вскочил бы и бросился бежать. Потом он задышал ровнее, взгляд постепенно светлел. - Эленорэ... я тебя разбудил? Тот только покачал головой. - Нет… Это даже хорошо, тебе надо попить, - и стал подниматься за водой. Алькарин ничего не сказал, постепенно осознавая реальность и заставляя отголоски кошмара отступить. Потом взгляд его упал на принесенную бутылку с "подарком". - А там что? Это он оставил, я помню. - Я не смотрел… Ты хочешь? Давай, - он обошел Алькарина и присел рядом с бутылкой. Однако, создавалось впечатление, что ему все равно что там, и если бы Алькарин не обратил внимание, он бы про “подарок” и не вспомнил. - Эленорэ. Посмотри, пожалуйста. Да, я хочу... - как-то очень ровно попросил раненый. Смотреть на брата в таком состоянии было невыносимо, ощущать собственную беспомощность тоже. Но можно хоть так. Понемногу. Вроде как для себя. Эленорэ как-то странно взглянул на него, услышав свое имя. Потом открыл крышку и принюхался. - Вино, - поморщился почему-то. - Хочешь? - Ты будешь? Давай... я хочу хоть какой-то другой вкус. Давай вместе... Тебе совсем не повредит. Эленорэ задумался на минуту. - Мне сейчас лучше не надо… Нет, не потому что не хочу. Не надо. Давай, я чуть-чуть. Да? - он с надеждой взглянул на Алькарина. - Тебе, мне кажется, очень надо, - Алькарин снова едва не плакал. - Ты, может... хоть немного вернешься. Знаешь, как страшно... когда рядом кто-то очень близкий, но на самом деле только его тень. - Я тогда могу уснуть, - слабо улыбнулся Эленорэ, признаваясь. - А мне пока нельзя спать. Ты не бойся, я же ничего тебе не сделаю. Он налил вино в миску тем временем, отпил маленький глоток и пересел к Алькарину поближе. - Давай. - Ты дурак! - резко сказал Алькарин. - И... очень меня сейчас обидел. Я не за себя боюсь. И спать тебе нужно. Потом вздохнул и уже мягче сказал: - Ты выпьешь и поспишь. А я... покараулю. Если пойму, что больше не могу, разбужу тебя. Будем по-очереди, как в дозоре. Хорошо? Эленорэ вздохнул. - Хорошо. Только разбуди, точно. И попей, тебе надо пить. Я потом тоже, хорошо. - Я же обещал. Но я тогда немного, иначе меня точно надолго не хватит. Он сделал несколько глотков, прикрыл глаза - с непривычки вкус показался резким и слишком насыщенным. - Допивай. А я потом еще. Как тебя разбужу. Эленорэ допил, и тихо сказал: - Я тогда поем еще. А то вдруг он придет, пока сплю. А я не выдержу, если заставит есть… Он подвинулся и стал грызть лепешку. Алькарин молча смотрел на него, иногда кусая губы. Как понять, чем помочь, если пока даже расспрашивать не стоит. Напоминать о том, что нужно пить, есть, спать... когда хочется ткнуться в плечо, обнять и услышать ровный, уверенный голос. И тепло, идущее словно от сердца. Как раньше было. - Все будет хорошо, - наконец, сказал он. Только вот прежней уверенности в голосе не было, зато подступали слезы. - Все будет. Эленорэ съел, сколько мог, в этот раз даже больше, чем в прошлый - он очень старался. Впрочем, непохоже было, что он делает это с удовольствием, скорее, механически, потому что "надо". Однако, это "надо" он хотя бы осознавал. Движения были угловатые и неловкие, хотя, может быть, и вино сыграло здесь свою роль. Закончив, он лег рядом. Прижался лбом к виску Алькарина, так же стараясь не задевать. Ничего не ответил, только погладил того по голове, и закрыл глаза. - Только не умирай, - зачем-то сказал, уже засыпая. - И разбуди... если что. - Если соберусь, обязательно разбужу, - пробормотал тот. - Спи. Постарайся отдохнуть, ладно? Эленорэ только слабо кивнул в ответ и уснул. Здесь нельзя спать. Эленорэ помотал головой и резко сел, застонав от боли во всем теле, но просыпаясь, и возвращая контроль над собой. Нельзя, иначе он может расслабиться и опустить щит, и тогда это место проникнет в него. А это страшно, страшнее чего угодно, страшнее даже пыток Саурона и того ледяного коридора. Кое-как он поднялся на ноги и облизал пересохшие губы. Снова хотелось пить, но ни капли воды не было здесь. Ничего. Может быть, он успеет выйти. Но главное - не дать этим стенам себя сожрать. Он оглянулся на них - на всякий случай, не приближаются ли. Но стены вроде бы были неподвижны. Надо было решать куда идти, хотя выбора особого не было: или назад, снова через ледяной коридор, или вперёд. При мысли о том, что снова придётся пройти через то, что он прошёл там, Эленорэ содрогнулся. Он не был уверен, что сумеет это повторить. И хотя то, что было впереди, тоже не внушало особого доверия, он всё же пошел туда. Второй поворот вывел его в большой тупик или в небольшой зал. Именно отсюда шел жар. И, едва только нолдо сделал первый шаг, как картины на стенах начали звучать. Вокруг него бушевало пламя. Он стоял на камне посреди воды, а вокруг горели корабли. Белокрылые и величественные когда-то, теперь их пожирало пламя. Рев огня и гневный рокот волн ударил в уши нолдо. И чайки плакали, метясь над берегом. И на высоком этом берегу стояли эльфийские воины, гордо реяли знамена и сверкали доспехи, отражая пляску огненного смерча. И один стоял впереди всех и смотрел спокойно и с полной уверенностью в своих силах и правоте. Без сомнения, без колебания. Чего бы ни хотел добиться тот, кто создал это видение, вряд ли реакция была такой, какую он хотел. Эленорэ очень хорошо помнил пламя, сожравшее тогда корабли, но и вождя, стоящего впереди нолдор, он помнил не хуже. И причины, по которым Феанаро это сделал, и то, что вообще привело их на этот берег, тоже помнил прекрасно. И желание идти вперёд, не сомневаясь и не останавливаясь, он понимал, быть может, даже лучше многих. Отчаянно захотелось оказаться рядом, так же гордо, в доспехах и с оружием в руках, с сердцем, полным не надежды - уверенности в победе. Тогда она ещё была. Эленорэ стиснул зубы. Пусть у него сейчас нет ни меча, ни доспехов, да и уверенность с надеждой истончились, став призрачными, свой бой он ещё не заканчивал. И, несмотря на боль и усталость, он выпрямился, глядя на того, кто стоял впереди войска. “Здравствуй, Феанаро”. Пусть это и было лишь воспоминанием. “Я был и остаюсь твоим воином”. А Морготу однажды придёт конец. Картинка не менялась, эльфы на берегу оставались изваяниями, недвижными и безмолвными. А вот корабли прогорали и скоро лишь черные остовы торчали из воды, окружая пленника, с угасшим огнем сгустилась и тьма. И во тьме оказалось, что вода под ногами на самом деле есть. Немного, лужа под ногами. Эленорэ опустился на колено. И так уже устал стоять, а под ногами что-то блеснуло, и протянул руку, в надежде, что это действительно вода, а не очередная обманка. Это была вода. Она была мокрой и прохладной. Эльф наклонился ещё ниже, зачерпнул рукой, но потом не удержался, лёг на пол и жадно стал пить. Сейчас почти всё равно было откуда эта вода, даже если бы она пахла пеплом, она была бы водой. Она пахла не пеплом - гарью, оставаясь на губах и в горле горьким привкусом. А когда эльф поднял глаза, картины Лосгара пропали, вокруг простиралось поле старой битвы. Какой? Кто бы мог сказать. Знамена потемнели и рассыпались в прах, эльфийские доспехи почернели от крови и грязи, сломанные копья торчали как шипы, остались лишь обглоданные воронами кости. Одна из черных птиц сидела неподалеку, смотрела пристально, наклонив голову с тяжелым клювом. Эленорэ поднял голову и с каким-то отупением недолго смотрел на новую картину. Потом снова опустился ничком на пол и прошептал: "хватит". Он понимал, что всё, что он видит, всё это не настоящее, а лишь картины, зачем-то открытые ему недоброй волей этого места, но вместе с гарью из выпитой воды, что-то словно проникло и в душу. "Хватит!" - в отчаянии выкрикнул он, поднимая голову. "Хватит!" - птице. "Я не верю!" Впрочем, это было правдой лишь частично. Ворон встряхнул перьями, приоткрыл клюв, словно усмехаясь и снявшись с обломка копья и мощными взмахами крыльев полетела куда-то дальше. Там, дальше справа, темнела и копошилась воронья стая. Эльф со слезами проследил за его полётом. "Хватит" - снова прошептал он. "Я не могу больше... хватит..." - И на этот раз слова больше походили на мольбу. Снова уронив голову, он закрыл глаза. Но увиденная картина по-прежнему стояла перед внутренним взором. Никуда она не девалась и со стен. Эленорэ долго лежал, боясь поднять голову. Отчего-то увиденное мёртвое поле боя было страшней всего. Оно словно бы олицетворяло конец всех их надежд и тщетность усилий.