Элениэль - в поисках утраченного. Трилогия. Часть 3.

      Раньше я и не представляла, как трудно искать иголку в стоге сена, но это наверное потому, что никогда и не пыталась. Конечно, искала я не иголку, а нечто гораздо более крупное, да и Эред Луин - не стог сена, но ситуация была схожа. Спуск с гор оказался более крутым и занял гораздо больше времени, чем стремительный подъём, тем более что теперь я старалась осмотреть каждую лощину, стремнину и ущелье. Помогали мне в этом Аранен, Радагаст и хоббиты, лихолесцы просто ехали следом, лишь изредка принимая участие в поисках и предпочитая лишь наблюдать за нашими действиями, а Эрамииль с Гэндальфом постоянно были заняты беседами о минувших веках и уже начинали на мой взгляд напоминать двух старушек, встретившихся на лавочке у подъезда, которых слушать интересно, но встревать в их споры бесполезно - обязательно останешься крайней. Когда я поинтересовалась у отца, неужто он с Трандуилом за зиму не наболтался, он спокойно ответил, что мне не понять интереса разговора с собеседниками, которые имеют полярные взгляды и мысли, ну разумеется, куда уж мне, бренной? Впрочем, я больше долгих воспоминаний о былом любила шутки у костра с Мэрри и Пиппином, когда утомлённые дневным переходом мы устраивали привал или разбивали лагерь.       Чем ближе к подножию гор мы спускались, тем насыщеннее становился ландшафт. Берёзы, рябины и калина перемешивались с лиственницами, елями и соснами, степной миндаль в изобилии рос и здесь, что наталкивало на мысли о том, как красивы склоны в начале мая, когда распускаются его розовые бутоны. Также здесь было много вереска, зеленела густая сочная трава, которая так нравилась нашим скакунам, и цвела наперстянка. Порой встречался и клевер, чьи белые и розовые соцветия очень привлекали диких пчёл. Дни становились всё жарче, безоблачное небо опаляло зноем, по возможности мы старались держаться вблизи звонких горных ручьёв и там же ночевать.        Когда же спуск с гор был окончен и Эред Луин остался позади, нас ждали широкие долины, створами которым служили поросшие вязами и буками холмы, и первой среди них была долина Трора. Полная высокой травы, лесного ореха и диких цветов, она завораживала своей, казалось, первозданной красотой, ручей здесь перешёл в полноводную реку, которая несла свои стремительные воды к заливу Форлиндона. - Милая, мы так и до моря доедем, - покрепче обняв меня, заметил Леголас, когда мы проезжали под сенью раскидистых плакучих ив. - Ну, считай, на курорт выехали, - попыталась я отшутиться, хотя и сама понимала, что до побережья осталось всего ничего - три-четыре дня пути, а мы так ничего и не нашли, - другие о таком только мечтают. - Курорт - это когда отель пять звёзд и всё включено, - встрял ехавший рядом с нами Пиппин, - а мы, хорошо, если деревеньку какую захолустную там найдём, да и то если Саруман со своими прихвостнями не разграбил. - А мы - дикарями, и вообще не пойму, на что ты жалуешься? - удивлённо взглянула я на него, - огороды свои на Сэма с Фродо бросил, сам к морю на лошадке трусишь, да ещё в компании волшебников и эльфов. Что тебя не устраивает? - Так вино-то ты зажала, а ни трактиров, ни алкомаркетов по пути нет, - пожал плечами хоббит, бросив на меня исподтишка нахальный взгляд, - может, передумаешь? - Вам там надолго не хватит, а Сэму - радость, так что забудь, - приподняв бровь, пояснила я, да не он один умеет играть в гляделки. - А у тебя что, радостей других нет, кроме как дегустировать всё, что горит? - поинтересовался у моего друга Леголас, натянув поводья Эрода, когда жеребец заторопился вперёд - туда, где ехал на Тиви Радагаст. - А какие ещё радости в такой глуши, даже орков уже всех перебили, совсем заняться нечем стало, - посетовал на это Пиппин, направив пони вслед за Мэрри, который ускакал далеко вперёд и ехал на солнышке, очевидно, рассчитывая удивить удельских хоббитянок морским загаром. - Природой любуйся, пока возможность есть, - крикнул ему вслед Аранен, - скоро я найду терновник. - Не поможет он ему, - усомнилась я, откидываясь на грудь мужа и поглаживая заметно подросший живот, - малышка чересчур сильно растолкалась, шёл уже шестой месяц беременности, и она становилась всё более активной. - Горбатого могила исправит, - кивнул он и, заметив моё движение, тут же забеспокоился, - всё в порядке? - Вполне, - соврала я, разве стоит говорить ему о том, как я устала, как хочется в мягкую постель, чтобы проспать там дня три, а может и больше. Леголас ведь сразу решит поворачивать обратно, а я от чего-то была уверена, что нам осталось совсем немного, нужно лишь потерпеть и не бросать поисков.       За долиной Трора, в которой в бесплотных поисках мы провели больше трёх дней, последовала отгороженная грядой высоких холмов долина Торина. Она была глубокой, как котловина, и изобиловала грабами и соснами, в её восточной части мы нашли старый давно заросший травой курган. Отец с Митрандиром после долгих его осмотров и рассуждений пришли к выводу, что под ним лежат эльфийские воины, а значит, здесь и произошла битва со слугами Тёмного Властелина, оставалось понять, куда делись энтицы, которые по некоторым старинным преданиям каким-то образом приняли в ней участие или же просто оказались не в то время, не в том месте. Но следов их не было, а деревья были столь молоды, что проросли гораздо позже этих печальных событий и не имели памяти о них. - Во всяком случае, мы на правильном пути, - так и не сумев найти никаких признаков присутствия жён энтов в долине, произнёс Гэндальф, - сражение произошло здесь, нам осталось лишь найти место, где они попытались укрыться. - Земли здесь действительно очень плодородные, - заметил, отпуская в траву очередного зайца, Радагаст, - они и впрямь могли выбрать где-то в этих краях место для своего нового пристанища, не подозревая, что сюда может нагрянуть враг. - Сплошные предположения, было бы не плохо иметь хоть немного конкретики, - недовольно промолвил Эрамииль, вскакивая в седло и направляя своего коня к створу долины.       Вздохнув, я прошла вслед за ним несколько шагов, а затем обернулась к стоящему возле Гэндальфа мужу. - Если мы на правильному пути, то значит и ближе, чем раньше, я уверена... - Доезжаем до моря и поворачиваем обратно, - даже не дав мне закончить мысль, отрезал Леголас.       Замечательно! Браво! У меня самый лучший в мире возлюбленный! Только почему я так часто оглядываюсь в поисках сковородки?       Отвернувшись от него, я зашагала по примятой лошадьми лихолесцев траве. Как же мне хотелось хотя бы час побыть в одиночестве, собраться с мыслями, понять, куда двигаться дальше, но это было невозможно - слишком большой отряд, слишком много глаз за мной наблюдают, слишком опекает муж. Хотя это, конечно, может и не слишком, последние дни я чувствовала себя слабой и разбитой, без его постоянной опеки мне бы было не справиться, не думала, что носить ребёнка так тяжело, а может я просто вымоталась? Но остановиться и задуматься всё равно не было и минуты: Леголас ограничил меня во времени, и мне остаётся либо найти энтиц в самые ближайшие дни, либо совершить очередной побег, а на него я вряд ли способна, да и Мэрри с Пиппином не согласятся, они итак с подозрением разглядывают все новые кусты, видимо, и впрямь боятся терновника. Впрочем, ведь с нами ещё Митрандир и Радагаст, а они в отличии от отца, вставшего на сторону моего мужа, своей позиции ещё не озвучивали. Оба мага не меньше меня хотят найти жён древней, возможно, они будут на моей стороне?       Спустившись к шумной реке, я медленно пошла по её берегу, возле воды было прохладней, а её плеск успокаивал растревоженное сердце. Малышка вновь толкнулась, судя по её активности, она будет первым пострелёнком в Мирквуде, и дедушке придётся сначала снимать свою рогатую корону, а потом уже за ней гоняться, а то потеряет свою цацку. Ласково погладив живот, я обхватила себя за плечи, шагая вдоль русла реки. Ведь даже трудно понять, как выглядят энтицы, приходится ориентироваться только на свои чувства, но я пока ничего не ощущаю. Точнее, я ощущаю, но совсем не то, что требуется. Я чувствую характер этих долин - дикий, своевольный, воинственный. Они не привыкли к путникам, относились внимательно, настороженно, даже камни, казалось, вслушивались в каждое наше слово. Земля и верно была плодородна, но требовала большого терпения и заботы, лишь тогда она ответила бы плодами на труды. Что ж, наверное это и было подстать своевольному характеру энтиц, это и влекло их. Остановившись у старой раскидистой ивы, я прижала ладонь к её стволу, она понимала меня, но, кого ищу, не знала, никогда не видела. Впрочем, это и не мудрено - ивы недолговечны. - Элениэль, - сильные руки обняли меня за плечи, развернувшись, я прижалась к широкой груди Леголаса, - я ведь не слепой, всё вижу и чувствую. - Ты обещал доехать до моря, - ну вот что от него можно утаить? - И я исполню обещание, - кивнул он, касаясь губами моей щеки, - но ни днём дольше. - А если я опять сбегу? - Спасибо, что предупредила, я привяжу тебя к себе, - усмехнулся он, одной рукой крепче обхватывая за талию, а второй гладя меня по волосам. - Покрепче привязывай. Можешь начинать прямо сейчас, - потянувшись вверх, я прильнула губами к его губам. Как же восхитительно он умеет целовать, как нежно и трепетно.       Ещё одна долина - ещё два дня пустых поисков, а потом, покинув её, мы внезапно оказались у края возделанных полей, на которых золотым дождём колосилась пшеница. На миг я ощутила лёгкое чувство дежавю, словно мы вновь подъезжаем к Затери, похоже, и здесь находился рыбацкий посёлок, правда на срисованной у трактирщика карте его не было. Это означало, что море совсем близко и время, отведённое мужем, на исходе.       Поля эти мы объезжали несколько часов и лишь во второй половине дня въехали в деревню, которая оказалась раза в три больше, чем рыбацкое село у Форхелова Залива. Дома здесь были как деревянные, так и выложенные из белого камня, в большинстве своём одноэтажные постройки, но попадались и в два этажа. Улицы были широкими, а опрятные, огороженные невысокими заборчиками дворы изобиловали яркими цветниками и ухоженными огородами. Домашняя птица, как и во всех прочих поселениях, в которых я бывала, гуляла сама по себе, и где вздумается. Дети, забывая про свои игры, бежали к заборам, чтобы посмотреть на нас - такого большого разномастного отряда они не видели, наверное, никогда, а учитывая, что большинство его составляли эльфы, понятно, почему на нас оглядывались и их занятые хозяйственными делами матери.        Радагаст, Гэндальф, отец и хоббиты отправились искать местный трактир, чтобы пообщаться с его владельцем, ведь хозяева подобных заведений всегда были в курсе последних новостей и событий, и от них можно было узнать много всего интересного, мы же, миновав улочки деревни, оказались на склоне, который спускался к состоящему из вязов, тополей и клёнов пролеску. Воздух уже давно был напоен солёным бризом, но теперь слышались шум волн и громкие крики чаек. Когда деревья, порядев, расступились, мы выехали на каменистый берег, который полукругом вдавался в море. Именно в море, а не озеро или широкую быстротечную реку.       Затаив дыхание, лихолесцы завороженно смотрели на бескрайние просторы серо-зелёной волнующейся воды, которая на горизонте, казалось, сливалась с безоблачным голубым небом. Море издревле было мечтой каждого эльфа - увидеть его, достигнуть волнующего душу берега удавалось не каждому, от того так бесценны были эти минуты первого узнавания и любования. Наверное потому я сама так любила Севастополь и прогулки с отцом ранним утром по безлюдным пустынным пляжам. У небольшой пристани билось на волнах несколько судёнышек, основная же масса рыбацких лодок была вытащена на берег. Вдали, у самого горизонта, там, где сейчас начинало тянуть лучи к воде опускающееся солнце, виднелся густо заросший деревьями остров Химлинг.       Пока одни спешившиеся воины бродили у самой воды, а другие ближе к пролеску разбивали лагерь, я отправилась к вынесенным на берег штормом древесным стволам. Присев на один из них, я завернулась в плащ - хоть день и был жарким, но дувший ветер заставлял зябко ёжиться и уже давно растрепал мою косу. Взгляд вновь и вновь возвращался к острову, было в нём что-то горестное, безвольное. Солнечные лучи весело играли в изумрудной листве Химлинга, и я не могла понять, откуда берётся это тоскливое, скребущее ощущение в груди. - Завтра мы возвращаемся назад, - произнёс присевший рядом со мной Леголас, - я уже сделал необходимые распоряжения. - Может, повременим хотя бы пару дней? - развернувшись к нему, с надеждой спросила я. - Нет, - синий взволнованный взгляд эльфа был обращён к морю - он, как и другие, был влюблён в бескрайние водные просторы, но ответ был непреклонен.       Вздрогнув от его жёсткости, я, отвернувшись, уставилась на бушующее волны, но муж, обняв, притянул меня к себе, ладони его, скользнув под плащ, легли на мой живот. - Посмотри на себя - ты измучена, засыпаешь, едва найдёшь, где прикорнуть, тебе нужен сейчас покой и отдых, а не изнуряющие поиски и скачки по горам. Пора домой, разве ты сама этого не хочешь? - Хочу, - прижавшись к Аранену, кладя голову на его плечо, призналась я, - мне очень хочется в нашу спальню, чтобы спрятаться под одеяло, чтобы горели свечи, а ты бы читал те самые новеллы на синдарине. - Так и будет, - рассмеявшись, он коснулся губами моего виска, - так и будет. - Но я не нашла Фимбретиль. - Звёздочка моя, - лишь вздохнул на это Леголас, - мне кажется, во всё это пророчество закралась какая-то ошибка, и может статься, что наш сын - вовсе не тот свет, который ты должна нести, ища её. Возможно со временем вы с Эрамиилем и Гэндальфом во всём разберётесь, но сейчас нужно закругляться, нам пора возвращаться в Мирквуд. - Хорошо, - кивнула я, уютнее устраиваясь в его руках, есть ли смысл спорить, если он прав?       К заходу солнца, когда на костре уже был приготовлен ужин, в лагерь приехали хоббиты, Истари и мой отец. Все пятеро - отменно навеселе, очевидно, эль в трактире оказался шибко забористый. Ничего любопытного им выяснить не удалось: деревушка жила тихой отрезанной от внешнего мира жизнью, и её обитатели, которым Гэндальф сказал, что мы всего лишь путешественники, решившие посмотреть на море, даже не знали, что в Эред Луин полгода жила банда разбойников. При известии о том, что мы едем домой, волшебники повздыхали о том, как жаль, что не достигнута цель, долго обсуждали, где ещё можно поискать энтиц, и, похоже, собрались сами заняться этим в ближайшее время, отец, как и обещал, поддержал Леголаса, ну а Мэрри с Пиппином остались весьма довольны, ведь скоро свадьба Сэма и Розы, а им очень не хотелось пропускать такую знатную пирушку. Многие лихолесцы, правда, как и я, были за то, чтобы остаться ещё на пару дней, но все понимали, что чем дольше эльфы будут находиться на морском берегу, тем труднее им будет уезжать обратно в Лихолесье.       Заснула я под шумный разговор на плече Леголаса, а проснулась в его объятиях в нашей скатке в полной тишине, очевидно, была глубокая ночь, и все давно уснули. Прислушавшись к ровному дыханию мужа, я выбралась из его рук и, завернувшись в плащ, прошла по нашему лагерю. Непонятно, то ли дозорных не было, то ли караулить должны были Истари и хоббиты, которые, полулёжа, похрапывали у давно потухшего костра. Обойдя их, я направилась к берегу, ветер давно стих, и отражающая звёзды водная гладь была абсолютно спокойна и безмолвна. От тёплого, чуть душного воздуха на лбу выступила испарина, и, сняв плащ, я перекинула его через руку. Ночь была тихой, почти полная луна висела совсем низко; было неспокойно и горько от того, что я не смогла исполнить пророчества деда, не смогла найти жён энтов, а взгляд невольно то и дело возвращался к выступающему вдалеке тёмным пятном острову, который словно пел беззвучную мелодию о своей боли, или о чужой? Куда же ушли энтицы? Живы ли они, или погибли? Быть может, мы просто не замечаем того, что перед нами? Взгляд снова упал на Химлинг - чьей безмолвной тоской он полнится? Вдруг это и есть ответ? Возможно Фимбретиль там? Опустив плащ на ствол выброшенного на берег дерева, я, стянув сапоги и сняв брюки, оставив их там же, по каменистому берегу подошла к самой кромке воды, она была тёплая, не успела остыть за ночь. В лагере все спят, я хорошо плаваю и успею добраться до острова и обратно до пробуждения спутников, Леголас ничего не узнает, и ему не в чем будет меня упрекнуть, зато моя совесть будет спокойна, что я ничего не упустила.        Ступая по каменистому дну, я заходила всё глубже в воду и, когда она достигла плеч, поплыла. Море всегда было моей любовью, отец растил меня возле него, да потом, как только предоставлялась возможность, возил к заливу. Я не боялась купаться среди волн, так что доплыть до острова в штиль было вполне выполнимой задачей, если правильно рассчитать силы и не оглядываться назад на оставшийся за спиной берег. Вода была приветлива и, казалось, ласкала кожу. Рассмеявшись и несколько раз нырнув, я продолжала плыть вперёд. До дна здесь было уже не достать, к тому же вода, словно воздушный пузырик, выталкивала меня на поверхность и бережно поддерживала.       Химлинг оказался гораздо дальше, чем мне показалось с берега - прошло не меньше часа прежде, чем я приблизилась к нему и ощутила ногами каменистое дно. Выбравшись на песок, я едва удержалась, чтобы не рухнуть на колени - мышцы во всём теле болели, о заплыве назад думать пока было страшновато. Остров был не слишком большим, обойти его можно было за пару часов, времени терять было нельзя, поэтому, стараясь на ходу отдышаться, я направилась к растущим на берегу ивам, плакучие ветви которых в лунном свете отбрасывали причудливые тени. В песке меж их выпирающих корней сидело несколько ящериц, я не сразу их заметила, так что испугалась того, как шустро они удирали - не меньше, чем они моего появления. Здесь на острове печаль, которая привлекла меня, ощущалась ещё сильнее, но что это - разобрать пока было невозможно. Потревоженные маленькие птички с криком разлетались, когда, раздвигая ветви густого кустарника и папоротника, я шла в глубь острова. Пятки кололо мелкими камешками, но гораздо больше неприятна оказалась темнота - было трудно что-либо различить в сени разросшихся магнолий.        Я старалась идти в глубь острова, но кажется запуталась, натыкаясь на стволы буков и грабов, один из них был столь стар, что его необъятно широкий ствол не обхватило бы и несколько человек. В изнеможении присев на траву, я прижалась к стволу этого граба спиной и закрыла глаза. Волны усталости окутывали тело и разум, против воли затягивая в сон. Словно в дымке я увидела Химлинг - полуденное солнце пробивалось сквозь зелёную листву, рассыпаясь на тысячи лучей, лёгкий ветер шумел в ветвях, покой был блаженен, пение птиц разрушало безмолвие, паук под широким листом катальпы плёл своё кружево, порхали мотыльки и изредка пробегали по земле суетливые ящерки. Но внезапно крик, стон о помощи разорвал магию весеннего дня. Не человеческий крик, нет. Словно кричало дерево или древесное создание, неведомым чудом познавшее дар речи. Крик повторился, и был это не один голос, а множество голосов, но откуда им взяться на острове, столетиями хранившем свой покой от чужаков? Послышались шаги, сначала лёгкие, они, казалось, становились всё тяжелей, и вот на поляну выбежали прекрасные, словно нимфы, древа, но и не древа вовсе, лишь похожи. Светлые волосы, румяные, как наливные яблоки, щёки, прекрасные изумрудные глаза, фигуры их были словно гибкие лозы или совсем молодые тонкие деревца, а кожа - нежная кора берёз или ив. Они вбегали одна за одной, но внезапно замирали, словно не в силах пошевелиться, плакали, шептались, горько вздыхали. Шли часы и дни, более нарушительницы покоя не сдвигались с места и не всхлипывали, всё больше они становились похожи на молодые древа, вечно юные, не меняющиеся и не стареющие веками, в то время как те деревья, которые застали их появление, взрослели, старели, погибали, иссыхали и под влиянием дождей, гроз и солёного морского воздуха обращались в труху. Но он помнил, старый граб был силён и жив, он не забыл появления дивных красавиц. - Смотри же! - раздался окрик граба в дымке рассеивающегося видения. Лёгкий толчок в спину, и я распахнула глаза.       Рассветные лучи розовым мерцанием озаряли поляну, буки и магнолии, окружавшие её, отошли словно на второй план, я видела лишь молодые деревца, похожие на фруктовые, словно яблони и вишни, тонкие ветви их подрагивали, роса, словно слёзы, опадала с листьев в траву, разливая вокруг печаль и горечь отчаяния. Одно из древ было чуть выше остальных, шершавая кора была смолянистой, а красноватые ветви напоминали абрикос. Поднявшись, я подошла к нему и лишь коснулась ствола, как на меня обрушилась новая волна боли. Фимретиль - это была она. Она помнила всё, будто это случилось только вчера. Она с подругами искала новое место для своих садов, уединённое, которое не сожгут, не превратят в пепел и золу. Им казалось, они нашли его за пиками Эред Луин - плодородная земля, солнечная местность, шумная река из чистейшей талой горной воды - здесь было хорошо, и здесь они объединили свой неустанный труд. Но лишь взошли первые ростки на их полях, как случилась ужасная битва - эльфы сошлись в ней со слугами Врага. Энтицы встали на сторону эльфов, никогда раньше они не принимали участия в бою, но уж слишком силён был их гнев о сожженных раньше садах и о тех хрупких ростках, которые были жестоко вытоптаны теперь. Эльфы победили, но они ушли, а Тёмный Владыка всю свою ярость от поражения направил на Древесных Дев. Чувствуя его морок, они бежали, плыли морем, пока не достигли прекрасного острова, но едва вышли они на поляну его, как их настигло проклятие - они одеревенели, как те энты, в которых постепенно погибает душа. Но проклятие было не в смерти, а в жизни сквозь забвение - они всё чувствовали, слышали, помнили, но не могли сойти с места, пошевелиться, заговорить. Души их кровоточили, заключённые в хранящие юность оболочки.        Боль Фимбретиль разрывала моё сердце, но всё, чем я могла помочь ей, это, соединив свои силы с её древесными, попытаться разрушить тёмные чары - если освободится от них она, то освободятся и остальные древницы.       Прижав и вторую ладонь к стволу, я почувствовала, как погружаюсь в её энергию и сознание, мы словно сливались в единое целое; шепча молитву Валар, прося их милости и помощи, я отдавала ей свои силы, вдыхала их в неё, помогала бороться. Тугая чёрная оболочка теперь сомкнулась, окружив нас обеих, и всё, что помогало оттянуть её удушающую плёнку, - это наша слитая воедино жизненная сила. Завязалась острая борьба, мрак пытался заглушить, ослепить, уничтожить нас, я чувствовала его мощь, как и тогда в Барад-Дуре. Тогда Он не сломил меня, и сейчас Его проклятию не победить. Зажмурившись, я выплеснула все силы и ту ненависть, что скопилась к Нему в сердце. Вспышка яркого света окутала, словно белоснежная пелена, теряя сознание, я лишь почувствовала, как в клочья разлетается мрак.