Элениэль - в поисках утраченного. Трилогия. Часть 3.

      Поровняв Тиви с Эродом, я улыбнулась ехавшему на нём Леголасу, эльф ответил мне пылким, полным любви взглядом, даря нежность затрепетавшему сердцу, заставляя ещё сильнее чувствовать наше счастье: одно на двоих, живое и осязаемое.       Солнце медленно клонилось к горизонту, наш отряд двигался уже третий день. Дождей больше не было, но и затянувшееся летнее тепло закончилось, осень вступала в свои права, наполняя прохладный, влажный от обильно выпадающей по утрам росы воздух горьковатым запахом последних цветов и преющих полевых трав. Непрестанно дул ветер, по небу бежали гонимые им облака, лишь изредка позволявшие солнечным лучам лениво озарять утомлённые поля.       Проехав Друнаданский лес, чей покой охраняло малочисленное племя лесных дикарей, мы теперь держались открытых троп и дорог - ведь хоть война и была выиграна, но полчища разбежавшихся орков Мордора заполонили леса, и предстояло ещё много долгих боёв и зачисток, чтобы покончить с ними. Ни на минуту не терявший бдительности Халдир часто советовался насчёт выбираемого пути с моим отцом, который легко мог определить, есть ли опасность и какое число врагов нас может поджидать, но, благословение Валар, пока всё было спокойно. Дар Эрамииля за многие тысячи лет развился и поражал своей силой и возможностями - он не только мог исцелять и предвидеть то, что когда-то только произойдет, отец безупречно чувствовал всё, что происходит вокруг: чем дышат растения, о чём предупреждают крики полевых птиц и что несёт с собой грядущая ночь. Когда мы были в паре миль от поросшего бирючиной устья Снеговой, я лишь ощутила отголосок угрозы, отец же велел сворачивать с тропы, сказав, что там притаились орки, которых было не меньше двадцати. По словам Эрамииля, некоторые из них были серьёзно ранены, и всё же сталкиваться с оголодавшими озлобленными тварями не стоило.        Полгода назад, когда вместе с Эйовин и Мэрри мы, скрывая лица за шлемами, ехали, затерявшись в армии Тэодена, спешащего в Гондор на зов о помощи Денетора, путь от Рохана до Мундбурга занял более десяти суток; сейчас же мы преодолевали это расстояние гораздо быстрее и завтра к вечеру должны были достичь роханских границ.        Продолжили свой путь мы и в темноте, остановившись на ночёвку, лишь когда лориэнские воины решили, что мы отъехали достаточно далеко от берега, где притаились уцелевшие обитатели разрушенного Мордора. Костра разводить не стали, и ужин ограничился лепёшками, маслом и яблоками - тем, что не требовало готовки.       Поляна у подножия высокого холма, на которой мы устроились, была сокрыта от порывов холодного ветра высокими вязами и тополями. Лошади мирно щипали траву, почти все, расстелив свои скатки, уже легли спать. Прижавшись к плечу сидевшего у седельных сумок Леголаса, чья очередь сегодня была охранять наш лагерь, закрыв глаза, я вслушивалась в громкие крики филина, который где-то неподалёку искал свою добычу - зазевавшегося мелкого зверька. Ночь, что окутывала нас, казалась такой звенящей и зачарованной лучами ярких звёзд, что думалось о старинных сказках, о тайнах, что хранятся в памяти глубоких старцев, о войнах, через которые прошла эта земля, чтобы очиститься от скверны Тёмного Владыки. - Тебе спать пора, - заставляя распахнуть глаза, тихо промолвил Аранен, нежно обнимая меня и укрывая краем своего плаща. - На заре мы тронемся в путь. - Как чудесно шепчет трава, слышишь? - спросила я в ответ. - Я бы слушала бесконечно покой лугов и степей.       Не успел эльф что-либо сказать на это, как невдалеке раздался громкий, полный ужаса писк полёвки - филин поймал свою жертву. И вновь наступила тишина, нарушаемая лишь шепотом ветра в густой листве тополей да жужжанием редких насекомых. - Обещаю, - Леголас, притянув ближе, усадил меня к себе на колени, - когда мы приедем в Мирквуд, я отведу тебя на дивные поляны, где когда-то любил бродить сам: там поют иволги и растут прекрасные цветы, а трава так мягка, что ноги утопают в ней. - Мы будем там ночевать? - очарованная нарисованной им картиной спросила я, любуясь такими яркими в ночи звёздами. - Да, - вновь пообещал он, касаясь губами моих волос, а пальцами нежно сжимая плечи. - Но не раньше, чем лес будет очищен от пауков, орков и разбойников, которые нашли свой приют в его чащах. - Я помогу вернуться в лес свету: старые деревья оживут новой юностью, цветы будут благоухать пуще прежнего, птицы вернутся в Лихолесье, чтобы свить свои гнёзда, а животные принесут новую жизнь. - В свою очередь пообещала я царевичу, пропуская сквозь пальцы его длинные светлые волосы, касаясь шеи. - Новая жизнь, - с улыбкой повторил он вслед за мной, сильная рука его, скользнув под плащ, легла на мой плоский живот, сжимая, гладя его длинными пальцами.       Не готовая к этому разговору, развернувшись в объятьях Леголаса, желая отвлечь, я прижалась губами к его твёрдым губам в сладком дразнящем поцелуе. - Не хотелось бы портить вашу идиллию, - раздался в тишине ночи насмешливый голос Халдира, едва любимый ответил на мою ласку, - но я не сплю. - Знаю, - со вздохом ответил ему Леголас, целуя мои покрывшиеся алым румянцем щёки.        Утром, когда солнце поднялось над землёй, сквозь тонкие облака расцвечивая мир сказочными, вырывающими из реальности тонами, мы уже ехали степями Рохана. Раньше я думала, такие розовые оттенки можно увидеть только на закате, теперь же, любуясь нежной красотой зарождающегося дня, знала, что это не так. Радостные крики жаворонков полнили влажный прохладный воздух, яркие бабочки, потревоженные топотом копыт наших скакунов, вылетали из высокой травы, где устроились на ночлег. Душа моя полнилась от лёгкой светлой радости - поля и степи были моим домом, моей дорогой, и я готова была бесконечно вот так ехать, останавливаясь, лишь чтобы полюбоваться шумливыми реками да помечтать, сидя под раскидистыми лапами пушистых елей. Созерцать жизнь, бесконечно наблюдать за сменой времён года и буйством природы - это столь прекрасно и захватывающе, уже ради этого стоит существовать. А ещё бродить по лесным тропам, слушать звон ручьёв, вдыхать запах мха, закрыв глаза, ощущая тонкий аромат, искать распустившиеся фиалки. Таковы были мои желания, такова была сущность бегущей во мне крови. Ветер вместе с кислородом наполнял лёгкие свободой, и я никогда не смогу жить, не смогу дышать без неё. Внучка перворожденного Эрмулда, я отличалась от других эльфов любовью к воле, стремлением к бесконечным тропам. Не привязанная к одному месту, весь мир целиком считала я своим домом.       К полудню следующего дня на горизонте тёмной полосой показалась стена деревьев Фангорна, и чем ближе мы подъезжали, тем более могучей и неприступной она казалась. Когда же через пару часов мы достигли опушки, лес уже не казался таким мрачным, как издали, он был неимоверно стар, суров и насторожен.       Не сговариваясь, мы одновременно спешились и, взяв под уздцы коней, приблизились к высоким, покрытым золотящейся листвой вязам, меж кривых, покорёженных непогодой корней которых, была едва различима узкая тропинка. - Не думал, что когда-нибудь ступлю под сень этого легендарного леса, - промолвил Халдир, вглядываясь в просветы меж деревьев, густые ветви которых словно образовывали крышу над головами. - Да, о Фангорне ходит столько противоречивых сказаний, что трижды задумаешься, стоит ли тревожить его покой, - согласился с ним Леголас, ведя за собой нервно жующего удила Эрода. - Вы не правы, Фангорн не несёт в себе зла: так же, как и мы, он ненавидит Мрак и Тьму. - Ответил им Эрамииль, первый ступая под покров могучего сплетения крон и уверенно подходя к тропе.       Последовав за отцом, я отпустила Тиви, которая и так преспокойно шла за мной и, приблизившись к одному из деревьев, чей ствол, как бархатом, был окутан мягким зелёным мхом, коснулась пальцами его шершавой коры.        "Приветствую тебя, светлое дитя из рода Эрмулда" - пронесся по коже едва уловимый шепот, словно тихий шелест листвы на ветру, едва ощутимый, но легко осязаемый. - И я тебя, - чуть слышно ответила я. - Где он?        "Идите без страха, он сам найдёт вас" - бук не только шептал листвой, он словно заряжал своей силой и ликованием, он был рад мне, хоть и предпочёл бы, чтобы я явилась одна. И всё же древа Фангорна любили эльфов и с интересом взирали на моих настороженных спутников. - Озвучишь, что тебе было сказано? - обернувшись, с интересом спросил у меня отец. - А ты разве не слышал? - удивилась я, переступая через толстую корягу и углубляясь вслед за ним по тропе. - Он говорил только для тебя. - ответил мне отец, внимательно рассматривая высокий куст шиповника, что рос по правую от нас руку. - Интересно, это дичка, или кто-то когда-то пытался разбить здесь сад? - Бук велел идти нам вперёд, Древобрад сам найдёт нас, - подойдя к шиповнику, я сжала в ладонях листву его плети и закрыла глаза. В голове тут же замелькали образы, старый куст охотно делился со мной своими такими далёкими, такими прекрасными воспоминаниями. Яркие солнечные лучи словно укрывали и грели меня, прекрасные голоса соловьёв кричали о наступившей долгожданной весне. Я была маленьким кустом алой розы, который заботливо опустила в ямку взрыхлённой земли молодая, очень красивая, темноволосая эльфийка. С облегчением я чувствовала, как вода умывает истосковавшиеся по влаге корни. "Правильно, я всё делаю правильно?" - звенящим, словно колокольчик, голосом спросила девушка у создания, что на первый взгляд казалось невысоким деревом - прекрасной цветущей вишней. "Да, всё верно" - существо, у которого я увидела лицо, неимоверно добрые глаза и улыбку, склонилось надо мной руками-ветвями, помогая освоиться в новой земле. Эти прикосновения были так живительны, так ласковы, что в сердце тут же вспыхнули детская любовь и привязанность к этому заботливому созданию. И я принялась, мои корни набирали силу, а листва и бутоны - красу. Я цвела и жила в чудесном саду многие годы, пока тьма не стала покрывать землю, пока не исчезли прекрасные добрые создания, а эльфы не покинули лес. Тогда без заботы и ухода сад захирел, потускнел, увял, алая роза во мне погибла, остался лишь измученный, тянущийся к редким солнечным лучам шиповник, что уже многие сотни лет отчаянно бился за каждую каплю влаги, за свою жизнь. - Элениэль! - с недоумением я почувствовала, как Леголас выбил ветвь из моих рук и испуганно трясёт за плечи. - Посмотри на меня! - Всё в порядке, - разомкнув веки, я попыталась сфокусировать на нём туманящийся взгляд. - Это всего лишь воспоминания. - Никогда больше так не делай, - с напряжением в голосе приказал мне муж. - Ты стала так бледна - мне показалось, ты вот-вот растворишься, истаешь. - Но... - попыталась возразить я, но меня тут же перебил вмиг посуровевший Эрамииль. - Ты не слушаешь воспоминания и голоса деревьев, а сливаешься с ними, - строго обронил он, вновь всматриваясь в шиповник. - Это опасно. Если существо окажется тёмным, ты не сможешь ему противостоять: твоя сила мала, её не хватит, чтобы вырваться. - Ты говоришь так же, как и Гэндальф, - вздрогнув от обиды, ответила ему я, вырвавшись из рук Аранена и устремляясь вперёд по тропе. Как хорошо, что Арвен сохранила и велела починить портнихам мой походный костюм, идти в тёплой рубахе и брюках было удобно, а подолом платья я бы сейчас цеплялась за каждый сук. - Вот и слушай, что говорят тебе старшие, чья мудрость копилась тысячелетиями, а не заключена в наивных ста сорока годах, - надменно обронил мне в спину отец.        Я хотела обернуться и сказать ему, что как-нибудь сама смогу разобраться, но, услышав смешки воинов и Халдира, предпочла не ввязываться в бесполезный спор. - Этот шиповник был когда-то прекрасным кустом алой розы, который, разбивая сад, посадили здесь эльфы. - Вместо этого, не оборачиваясь, ответила я на первый вопрос отца. - Никогда не слышал, чтобы в Фангорне жили эльфы, - удивлённо промолвил почти поравнявшийся со мной Леголас. - Возможно, это было в ту давнюю пору, когда эльфы только научили энтов говорить? - задумчиво промолвил не отстающий Халдир, напряжённо вглядываясь в деревья, которые по мере того, как мы углублялись в лес, становились всё более старыми, мшистыми и угрюмыми. - Должно быть, так и есть, - согласился с ним всё ещё недовольный моим беспечным, по его мнению, поведением отец.       Мы шли по узкой витиеватой тропе, пока тёмные сумерки не начали окутывать Фангорн. Лишь когда почти совсем стемнело, был разбит лагерь на выбранном для ночлега крохотном пяточке лесной лужайки и впервые за несколько дней разведён костёр из собранных сухих веток. Готовя похлёбку из грибов и добавляя в неё для аромата стебельки пряных трав, я слушала, как Леголас рассказывает Эрамиилю и лориэнцам о нашем зимнем нахождении в этом зачарованном лесу, когда в погоне за орками, унёсшими Мэрри и Пиппина, мы попали сюда, но вместо хоббитов встретили здесь Митрандира, которого считали сгинувшим в пещерах Мории в сражении с Балрогом. Воспоминания о минувших днях, событиях и горечи утрат нахлынули на меня, опуская в омут светлой ностальгии и печали. Сколько трудных испытаний и битв мы прошли, но разве они так горьки? Ведь были и светлые мгновения дружбы и участия, осознание любви и страх потери - всё это, бередя душу, заставляло улыбаться. Никогда не пожалею ни об одной из этих минут, разве что продолжаю ненавидеть назгула, что унёс меня в Мордор. - О, пожалуйста! - со стоном выдохнула я, сидя на коленях сжимающего меня в объятиях Леголаса, отвечая на его терпкий, полный горячей страсти поцелуй.        Все наши спутники, поужинав горячей похлёбкой, давно спали в своих походных скатках и, наверное, видели по десятому сну, и лишь мы, ища уединения, ушли в глубь леса и теперь, расстелив плащ, сидели на нём у искривленных корней высоченного дуба. Лес полнился ночными звуками и шорохами, но зная, что здесь нам ничего не грозит, Халдир не стал выставлять караульных - после почти пяти дней бешеной скачки всем был необходим отдых.       Губы любимого всё яростнее терзали мой рот, танец настойчивого языка поражал своей откровенностью; задыхаясь, я крепко обвила руками его шею, теснее притягивая к себе голову мужа, стремясь ответить ему такой же жаркой лаской. Казалось, наслаждаясь нахлынувшим на меня огнём, стараясь ещё больше распалить его, Аранен сквозь плотную ткань рубашки сжал мою грудь, лаская пальцами вмиг затвердевшие соски. Оторвавшись от жадных губ, я спрятала пылающее лицо на его шее и, всхлипнув, застонала в покрывшуюся мурашками кожу. - Пожалуйста, - вновь тихо взмолилась я, - мы не можем здесь этого делать. - Знаю, - хрипло ответил Леголас, продолжая гладить мою налившуюся тяжестью грудь. - Знаю, моя звёздочка.       Он вновь, заставляя гореть в огне неудовлетворённого желания, сильно сжал мои соски и принялся скользить языком по шее, уху, щеке, пока я, дрожа, не подставила ему губы для нового поцелуя. Сгорая в его объятиях, я смутно начинала понимать, чего добивается муж. Он явно хочет, чтобы я мечтала поскорее оказаться в Мирквуде, ведь до того времени нам не предоставится случая побыть наедине, без лориэнских воинов, отца и внимательно следящих глаз Фангорна.