Элениэль - в поисках утраченного. Трилогия. Часть 3.

      Просыпаться в объятиях любимого - что может быть прекраснее? Сильные руки обнимали моё тело, прижавшись щекой к широкой груди Леголаса, я вслушивалась в размеренные удары его сердца. Вчерашний день всё ещё вертелся в голове. И что на меня нашло? С шутками нужно завязывать, но как я могла решиться бежать? А это жуткое создание, встреченное у реки? Определённо, я была не на высоте в бою с ним. Страшно даже подумать о том, что случилось бы, не подоспей любимый вовремя. Он уже столько раз спасал меня, и впрямь есть от чего гневаться. Аранену досталась самая непутёвая жена, и за что он только меня любит? Мне нужно сотню, нет, тысячу раз извиниться перед ним за вчерашнее. А ещё нужно срочно разыскать Халдира, который вместе с лориэнскими воинами был приглашён Трандуилом на бал в честь нашей с Леголасом свадьбы. Вчерашняя неудача в схватке с пауком говорила о том, что мне нужна твёрдая рука и несколько уроков моего наставника, пока он не отбыл в Лотлориэн. - Что за мысли посещаю в столь ранний час мою жену? - в одно мгновение я оказалась на спине, придавленная к кровати тяжелым телом принца, а синий взор его проник глубоко в мои глаза, словно без слов пытаясь прочесть в них ответ. - Синицы, - недоумённо заморгав, шепнула я, кажется, так глубоко задумавшаяся, что не заметила, как муж проснулся. - Синицы? - удивлённо повторил он, ласково проводя пальцами по моей щеке, его синий взор стал теперь удивлённым. - Да, - кивнула я; никогда не устану наслаждаться теплом его рук и соприкосновением наших обнажённых тел. - Я буду петь, как синица, только прости меня за вчерашнее. - Один поцелуй - и ты прощена, - гладя мои плечи, лукаво подмигнул Леголас.       Обхватив ладонями лицо любимого, я притянула его к себе и коснулась губами столь желанного рта. Эльф замер, позволяя целовать себя медленно, словно изучающе водя языком по губам и робко проникая вглубь. Упиваясь терпким вкусом его дыхания, сгорая от переполнявшей сердце нежности, я всё углубляла поцелуй, пальцами перебирая длинные светлые пряди, понимая, что вот так готова провести всю нашу вечность.       Что-то глухо прошептав в мои губы, Аранен сильнее обнял меня, впиваясь в рот уверенным жадным поцелуем, заставляя задыхаясь от нахлынувшего желания, выгибаться под его мускулистым телом, крепче прижиматься, каждой клеточкой стремясь к полному слиянию.       В тишине, нарушаемой лишь нашим прерывистым дыханием, раздалось дёрганье дверной ручки. Испуганно прижавшись лбом к плечу Леголаса, я подумала о том, что дверь, слава Эру, он вчера запер. Кто мог пытаться к нам попасть в такую рань, когда даже рассветные лучи ещё не решаются нарушить сумрака ночи, окутавшего комнату? - Ох, чёрт, как же я забыл? - чмокнув меня в приоткрытые губы, муж почти скатился с кровати и, достав из сундука свежую одежду, принялся стремительно одеваться. - Что происходит? - завернувшись в одеяло, я с удивлением смотрела, как он торопливо натягивает штаны. - По обычаю в день перед свадьбой жених и невеста не должны видеться, - пояснил он, застегнув белоснежную рубашку и одевая тёмно-изумрудный камзол. - Я должен уехать, буду к вечеру. Ночевать тебе придётся сегодня одной. В своём желании соблюсти традиции отец наверняка поставит стражей у дверей и балкона нашей спальни.       Вот что за бред? Он же хочет внуков! Или я ошибаюсь? - Но мы ведь женаты! - обиженно надув губы, уставилась я на Леголаса. - Ещё скажи, что у тебя мальчишник будет!       В двери тихо постучали. И кому там неймётся? - Будет, - улыбнулся он, подходя к кровати и склонившись надо мной, касаясь пальцами обнажённых плеч. - Выдержишь без меня сутки? - С трудом, - вздохнула я и, отпустив край одеяла, обняв за шею, ближе притянула эльфа к себе. - Я должна тебе сказать что-то важное. - Я так сильно люблю тебя, что сердце порой бьётся быстро-быстро, а порой почти замирает. - Я хочу, чтобы ты подарил мне ребёнка.       Глаза Аранена наполнились тёплым светом, в них промелькнуло столько нежности, доброты и чего-то совсем юношеского, что захотелось прижаться к его груди и не выпускать из объятий никогда. Только теперь мне стало очевидно, как сильно мой муж мечтает о малыше. - Прямо сейчас? - присаживаясь в кровати и сильнее привлекая меня к себе, ласково спросил он. - Ну, - я коснулась поцелуем его улыбающихся губ. - Сейчас традиции не позволяют.       В подтверждение моих слов снова постучали, теперь уже громче и настойчивее. Выругавшись, Леголас аккуратно завернул меня в одеяло и направился открывать двери. Когда он открыл, то в комнату впорхнула улыбающаяся Тивиэль: одарив кивнувшего ей, удаляющегося принца насмешливо-укоризненным взгляд, она подошла к кровати и уселась на её краю, облокотившись на один из столбиков, поддерживающих балдахин. - Ну что, невеста, - задорно подмигнула она мне. - У нас сегодня много дел. - Каких таких? - округлила я глаза, отчаянно пытаясь вспомнить, куда ночью девалась моя сорочка, и тут же, краснея, заметила её возле балконной двери. - Ты мне ничего об этом не говорила. - Это у тебя все мысли только о муже, вот и прослушала. - хмыкнула она, тоже заметив в лучах прокравшегося наконец в спальню рассвета белеющую на ковре сорочку. - Сейчас в компании эльфиек, под охраной стражников мы отправимся к реке: будем петь песни, плести венки из осенних листьев и трав, пускать их в воду и загадывать желания, а ещё совьём зимние гнёзда для птиц, заплетём в них ленты, наполним орешками и повесим в лесу. Вечером твой отец обещал открыть некоторым девам судьбу, затем будет девичник, а потом я буду готовить тебя к свадебному торжеству. О таинстве первой брачной ночи, я так понимаю, рассказывать тебе уже не нужно. - Нет, - хихикнула я, как есть, обнажённая выскальзывая из-под одеяла и направляясь к умывальне. Если уж моя подруга заметила, где моя рубашка, то смущаться и смысла уже нет. - Вы так серьёзно относитесь, словно это сама свадьба, а не торжество в её честь. - Королевская свадьба - это крайне редкое событие, и для нас, лихолесцев, она очень важна. - пояснила Тивиэль, лишь покачав головой на то, что я начала умываться в прохладной воде, не став ожидать, когда принесут подогретую на кухнях. - Хотя бы днём у меня будет немного свободного времени? - спросила я, зачёрпывая немного кремообразного лавандового мыла из глиняного горшочка и начиная натирать им руки и плечи. - Ну разве что совсем чуть-чуть, - эльфийка подала мне полотенце, когда я ополоснулась от пены.       День перед свадьбой - ведь мне действительно уже начинало казаться, что это настоящая свадьба, а не бал в её честь - оказался действительно очень насыщенным: после прогулки к реке, где мы с эльфийками, простоволосые, одетые в белые платья, плели венки, птичьи гнёзда и пели песни, нас позвали на кухню, где мы пекли пироги для мальчишника, в свою очередь мужская половина обитателей замка должна была нам так же испечь пироги на девичник. После этого мы, смеясь и шутя, украшали белыми и алыми лентами ветви роняющих золотую листву деревьев в королевском саду. Лишь после обеда мне удалось, сбежав от шумной девичьей компании, переодеться, разыскать Халдира и уговорить его заняться со мной тренировкой боя на мечах. Начальник лориэской стражи долго ворчал о том, что непригоже невесте накануне свадьбы подобным заниматься, но в итоге всё же внял моей просьбе, и мы не менее трёх часов бились во внутреннем дворе. Каждое его движение, каждое напоминание, каждый окрик и замечание были важны для меня, ведь вчера я имела возможность убедиться в том, что, сокрытая Эрамиилем в ином мире, потеряла часть своих боевых навыков. Через три дня после свадьбы Халдир собирался покидать Лихолесье, значит, сможет тренировать меня ещё два дня, и я обязательно этим воспользуюсь. Наверное, мне никогда не забыть той минуты, когда, отбив очередной резкий выпад лориэнца, подняв на миг глаза, я увидела стоящего на балконе владыку, который с холодным интересом наблюдал за нашим поединком. У меня даже не было секунды, чтобы покраснеть, памятуя всё, что я вчера натворила. Едва я успела склонить голову перед свёкром, как, громко окликнув, Халдир обрушил на меня новый ряд коварных ударов. К тому времени, когда наставник решил, что с меня хватит, во внутреннем дворе, где мы тренировались, собралось много желающих увидеть, как владеет мечом жена Аранена. Здесь были и слуги, и конюхи, и садовники, повара и несколько стражников, ну, и разумеется, лесные эльфийки во главе с Тивиэль. Чувствуя, как от долгой тренировки горят щёки, пальцы подрагивают, а сердце гулко ухает в груди, оперевшись на предложенную руку Халдира, я улыбнулась собравшимся во дворе. Лихолесцы - суровые эльфы, живущие в опасном краю; знаю, они прекрасно поймут мое желание не потерять боевого мастерства. Конечно, в стрельбе из лука я далеко отстаю от любого из них, но надеюсь со временем усовершенствоваться и в этом.       Под девичником подразумевался праздничный ужин, провести нам его было разрешено в тронном зале, где уже стояли накрытые столы, в центре которых на блюдах красовались пироги, испечённые для нас мужской половиной обитателей замка. Уж не знаю, действительно ли нам искренне от всей души оказали подобную честь, или же просто кладовые с запасами вина находились ближе к королевской столовой, в которой проходил мальчишник, а восточные залы были уже украшены к торжеству. В любом случае, в просторном освещённом факелами зале нам было уютно и весело, а громоздкий трон без своего властного хозяина казался не таким неприступным - несколько раз мы даже взбегали по ведущим к нему ступеням, затевая спор, кто же решится на него присесть. На словах смелые были мы все, а вот на деле совершить такое святотатство смогла лишь Тивиэль, мотивируя это тем, что она будущая мама, и в этом положении ей все шутки простительны.       Единственным мужчиной, который нарушил уединение наших девичьих посиделок, был мой приехавший утром из лесного поселения отец. Пришедший лишь на час, он и впрямь поведал некоторым из желающих эльфиек о тех радостных событиях, которые ждали их в жизни, но сделал это настолько туманно, что никто из нас толком ничего не понял. А затем Эрамииль поспешил удалиться. Ну разумеется, ведь из столовой доносились отзвуки такого шумного веселья, что их наверное во всём дворце было слышно. Лично мне пару раз удалось различить громкий, явно не первой трезвости голос Гимли, который распевал самые что ни на есть припохабные песенки; против его текстов стишки, которые исполняли мы с Мэрри и Пиппином - так, всего лишь акт о чистоте и добродетели. Когда же гном хрипловато заголосил о том, что "все короли предпочитают пятый размер груди", и громко предложил кому-то опровергнуть это, то стало ясно, что, очевидно, и сам Трандуил участвует в мальчишнике. Посмотреть на мужское празднество так и тянуло, поэтому, позвав Тайлири, я вместе с ней попыталась, выйдя в тёмный коридор, пробраться к королевской столовой. Мы были почти у цели и уже слышали весёлый гул мужских голосов, когда нас заприметил один из стражников и с самой благой улыбкой проводил обратно в тронный зал. - Ну вот, - произнесла Тивиэль, усадив меня на стул и расчёсывая влажные после купания волосы. - В битвах ты поучаствовала, мир повидала и даже с пауком вчера сразилась, теперь самое время свить гнездо и отдаться спокойной, мирной жизни. - Да, паук был знатный, - улыбнувшись, кивнула я, обводя взглядом освещённую колеблющимся пламенем свечей спальню - портьеры в ней уже успели заменить на белые, как уютное гнёздышко, она меня теперь вполне устраивала. Особенно когда вечером утомлённый охраной границ и государственными делами в неё возвращался мой сокол. - Его бы на цепь посадить, да орков пугать. - И впрямь, одной проблемой стало бы меньше, - ответила эльфийка, и наш дружный смех серебряными колокольчиками рассыпался по спальне. - До сих пор не могу поверить, что те, что не так давно не могли находиться в одной комнате более пары минут, не наговорив друг другу кучу любезностей, теперь стали такой красивой парой. Скажи, как это произошло? - Загадка эльфийского сердца, - повела я плечами, поджимая под себя ноги и кутаясь в тёплую белую шаль. - Я и сама не знаю, если честно, и часто задаюсь этим вопросом. - Расскажи хоть немного, - подкинув в разожжённый камин небольшое вишнёвое полено, Тивиэль села на стул рядом со мной, в глазах подруги светилось не любопытство, но подлинный интерес. - Твой Эрхул, наверное, тоже большой любитель вина дегустировать? - вместо ответа спросила у неё я. - Смотри, как бы не буянил. - Ничего, пусть повеселится. Впереди у него много бессонных ночей, - эльфийка нежно погладила свой едва округлившийся живот, а я словно почувствовала, как льнёт к её ласковым рукам маленький сынишка. - Когда же наш принц перестал тебя задирать и признался в любви? Наверное, это было очень романтично? - Ну, задирать он меня не перестал, даже когда поцеловал, - в памяти почему-то пронёсся поцелуй в Мории, после которого мне хотелось горько плакать и приходилось до боли кусать губы, чтобы не выдать своей слабости жёсткому на суждения Аранену. - Время было военное - мы всё время опасались нападения и уловок Врага, все чувства, все касания были урывками, словно украденные, очень часто мне казалось, что я всего лишь мимолётное увлечение принца. Я не думала, что всё так сложится, поверь, порой он был со мной надменнее и холоднее, чем Трандуил с гномами в худшие времена. - Но ведь ты всё же полюбила его? - взгляд подруги стал столь мечтательным, словно я рассказываю сладкую сказку, а не говорю о горьких моментах, когда слова Леголаса ранили сильнее любого вражеского клинка. - Да, - кивнула я, удивляясь тому, сколь кромешная тьма за окнами. Мирквуд ночью опасен и мрачен, но здесь, в стенах замка владыки, под защитой стражи царит покой. - Знаешь, когда Аранен улыбается, его глаза наполняются таким теплом, что это словно солнечные лучи - в этот миг чувствуешь себя цветком, раскрывающим навстречу им свои лепестки. А когда он целует, это так волшебно, никого в мире уже не существует, кроме него. - Ты очень любишь его, - констатировала, внимательно глядя на меня, Тивиэль. - Безмерно, - шепнула я, подтягивая колени к груди и обхватывая их руками. - Он - сердце, что бьётся в моей груди, без него я не смогу жить, не смогу дышать. - Подумать только, - поднявшись со стула, эльфийка направилась к постели, чтобы снова взбить на ней подушки. - И все эти слова о нашем принце, которого отчаявшиеся добиться внимания девушки прозвали "Аранен Ледяное Сердце".       Я уже хотела что-то возразить, потому что уже не в первый раз слышала подобное, и мне совсем не нравилось, что так говорят о моём любимом, но в этот миг раздался звонкий стук, словно кто-то запустил камешком в окно или балконную дверь. - Похоже, тебя вызывают, - засмеялась моя подруга, вместе с ней мы поспешили к балкону.       Когда мы вышли на него и приблизились к кованному ограждению, первым, что я увидела, было невероятно звёздное в густой темноте ночи небо, а когда, вдыхая холодный ноябрьский воздух, посмотрели вниз, то от представшего зрелища на некоторое время потеряли дар речи. Там, внизу стояли, обнявшись (очевидно, ноги по одному их уже не держали, и сохранять вертикальное положение помогали лишь общие усилия), пьяно икающие и одаривающие нас пылко-восхищёнными улыбками Гимли, Леголас и Халдир. Прежде чем мы попытались спросить, что это значит, они дружно невпопад затянули что-то, что после того, как они прокашлялись, прохрипелись и просипелись, обернулось песней: Листья были длинны, а трава зелена, Им небесная пела купель. Над рекой загрустила седая луна, Освещая теней хоровод. Там кружилась прекрасная Тинувиэль Под мотив из чудесного сна; И в её волосах серебрилась метель, А в одеждах искрился восход. С леденеющих гор, что стоят вдалеке, Потеряв свой намеченный путь, Юный Берен спустился к эльфийской реке, Где ещё человек не ходил. У звенящей реки захотел отдохнуть, Но заметил следы на песке. Раздвигая листву и не смея вздохнуть, Он за сказочным танцем следил. Очарованный странник, забыв о пути, Не жалея оставшихся сил, Устремился вперёд под неслышный мотив, Но догнать танцовщицу не смог – Быстрый танец всё время её уносил, Не давая поймать и найти. На деревьях листву новый день оросил, Только Берен стоял одинок. С той поры он во сне слышал часто шаги, Что нежны, как березовый лист. И трава, не касаясь прекрасной ноги, Колыхалась шагам в унисон. Наступила зима, неприступен и чист В ожидании скорой пурги Лес прозяб в тишине. Опадал остролист, Засыпая надежду на сон, Где прекрасная дева блуждает вдали, Потревожив росу на листве, И по небу плывут облака-корабли, Словно гости неведомых стран. Её платье сияет в ночном торжестве На холмах незнакомой земли. Она танцем своим в золотом волшебстве Разгоняет дрожащий туман. Вновь явилась она на исходе зимы, Дивной песней встречая весну. И десятки цветов покрывали холмы, Где однажды ступила она. Нежный смех, что подобен чудесному сну, Берен слышал из утренней тьмы И помчался туда, где пронзив тишину, Танцевала и пела весна. На бегу он позвал её: «Тинувиэль!», И она задержалась на миг. Его голос загадочный, словно капель, Повторяясь, летел к небесам. Этот сказочный голос ей в сердце проник, Став судьбою для Тинувиэль. И беглянку догнав, юный Берен приник Головою к её волосам. Заглянул человек в синеву её глаз И волос золотящийся плёс, В них далёкой звезды отражался алмаз И небес опрокинутый круг. А бессмертная дева, не ведая слёз, Что её захватили сейчас, Обняла его сумрачным ветром волос И мерцаньем серебряных рук. Долгий путь им судьбой был начертан тогда Через хмурую горную стать, Через холод равнин, полных стылого льда, Через лес, занесённый быльём. Бесконечных морей бирюзовая гладь Разлучить их могла навсегда, Но однажды они повстречались опять И с тех пор были только вдвоём. - Сладких снов, моя звёздочка! - громко икнув, крикнул Гимли, когда песня была допета, а Тивиэль, по щекам которой бежали слёзы, обняла меня за плечи. - Ты, это, больше не озорничай. - А если не смогу? - сама смаргивая слёзы, крикнула я ему в ответ. - Определённо не сможет, - подтвердил мои слова Халдир - надо же, уж кого-кого, а его я таким пьяным ещё не видела, что же будет завтра? - Ну тогда в следующий раз я буду на стороне принца и Трандуила, - вновь икнул гном. - Приеду и лично займусь воспитанием. Она у меня не то что на синдарине, на Кхуздуле заговорит.       Троица захохотала так заразительно, что послышались даже смешки двух стражников, которых владыка действительно выставил охранять подступы к моему балкону. - Я люблю тебя! - крикнул Леголас, бросив мне что-то маленькое, что до этого бережно сжимал в руке, а затем честная компания, пошатываясь и отчаянно споря о том, перепьют они сегодня Трандуила с Эрамиилем или нет, исчезла в дверях замка.       Сжимая в руках букетик лесных фиалок, я нежно улыбалась вслед принцу: даже пребывая в столь скотски пьяном состоянии, он не терял своей меткости. И всё же он нарушил традицию, но думаю стражники не спалят его перед королём, ведь, по большому счёту, мы уже женаты. - Каким романтиком стал наш Аранен, - смущённо отирая с глаз слёзы, промолвила Тивиэль, когда, покинув балкон, мы вернулись в комнату. - Отдыхай, я приду утром.       С этими словами эльфийка покинула спальню, а я, наполнив водой хрустальный бокал, опустила в него подаренные цветы и поставила на столик у кровати, а затем, задув свечи, скользнула под одеяло. Лежать одной без Леголаса в его большой кровати было непривычно, но ведь уже завтра он будет в ней со мной. Обняв подушку, я представила, что прижимаюсь к его широкой груди, и позволила сну накрыть своей пеленой утомлённое долгим днём сознание.       Казалось, я едва успела заснуть, как Тивиэль уже будила меня: яркие солнечные лучи заливали спальню, а мне всё ещё виделось, как мы бродим с Леголасом по бескрайнему ромашковому полю. Ах да, сегодня же наша свадьба в Лихолесье, вот мне и снятся белые цветы. Сладко зевнув, я лишь глубже зарылась лицом в подушку. - Вставай же, соня! - эльфийка вновь потрясла меня за плечо. - Я и так не будила тебя, сколько могла. - Такой чудесный сон, дай досмотреть! - я безуспешно попыталась стряхнуть её руку. - Вставай! Весь замок уже на ногах, одна ты дрыхнешь, - возмутилась она. - Эдак жених явится раньше тебя. - Ну и пусть, - я крепче обняла подушку. - Ему положено ждать! - Нет, ну что за несносная девчонка! - шутливо проворчала Тивиэль и, стянув с меня одеяло, таки заставила, сонно возмущаясь, топать в умывальню.       Едва я успела позавтракать булочками с маслом и мёдом, как, неся платье и украшения к нему, в покои пришли Элуираль с помощницами - поскольку родственниц по материнской линии у меня не было, именно им и Тивиэль предстояло наряжать меня к свадьбе.       Лёгкое, почти невесомое платье, оставляя плечи и руки открытыми, облегая грудь и талию, пышными, расшитыми мелким речным жемчугом и самоцветами волнами ниспадало до самого пола; белая ткань, казалось, светилась, словно умелые руки вплели в неё звёздные лучи. Лёгкое весёлое настроение вдруг сменилось нервозностью, когда Тивиэль, расчёсывая мои волосы, заплела лишь две тонкие косы на висках и надела на голову тонкий, украшенной россыпью сверкающих самоцветов серебряный обруч. В груди от чего-то стало тесно, словно и не было свадьбы в Минас-Тирите, и я только сейчас стану женой Леголаса. Интересно, волнуется ли Аранен, ведь сегодня он официально представит подданным свою наречённую, или у него голова после вчерашних возлияний болит, и ему не до того? Впрочем, насколько я помню, лихолесские эльфы похмельем не страдают. Боромир или Эйомир после такого, наверное, неделю бы похмелялись. - Смотрите только на жениха, не оглядывайтесь на взгляды, - очевидно заметив, как я бледна, посоветовала Тайлири, вплетая в мои волосы маленькие, похожие на пролески или звездочки белые цветы. - Постараюсь, - пообещала я ей, беря из корзинки один хрупкий цветок и вдыхая его тонкий весенний аромат. - Где вы их взяли в ноябре? - Они в изобилии цветут в зимних садах владыки, - ответила помощница швеи, прикрепляя к моим волосам ещё один бутон. - В замке есть зимние сады? - изумлённо заморгала я, - а почему меня туда никто ни разу не водил? - Мы побоялись, что ты запретишь нам срезать там цветы для украшения зала, ты ведь всегда была против подобного, - пояснила Тивиэль, ставя передо мной на пол лёгкие белые туфельки, сшитые из той же ткани, что и само платье. - Поэтому решили показать тебе сады после торжества.       Едва я обулась, как в двери постучали, и одна из помощниц впустила в комнату Эрамииля и Гимли. Оба облачённые в белые камзолы и с сияющими улыбками на лицах они выглядели так свежо, словно и не было вчерашних возлияний.       Отец был молчалив и просто обнял меня, касаясь губами лба и крепко прижимая к груди, гном же напротив оказался сегодня без меры болтлив. - О, моя звёздочка! - воскликнул он, крепко сжимая в объятиях, когда меня отпустил отец, - прости за тавтологию, но ты сияешь, как самая яркая звезда в самую долгую ночь! Я готов гулять на твоей свадьбе снова и снова, давайте поженим вас и по гномьим традициям в день зимнего солнцестояния?       Спальня наполнилась громким звенящим смехом, Гимли же, обернувшись к наряжавшим меня эльфийкам, заговорщицки им подмигнул: - Если у кого из вас, прелестницы, возникнет дефицит с женихами, приезжайте к нам в Эребор, уж мы быстро найдём мужей столь прекрасным девам.       Эльфийки, краснея и хихикая, принялись благодарить его, мы же с отцом продолжали молча смотреть друг на друга. Я чувствовала, как сильно переживает и волнуется Эрамииль: именно эта свадьба была настоящей для него, именно сегодня он отдавал меня в жены Леголасу. Знаю, он считает меня маленькой, но я сделала свой выбор и никогда не откажусь от него. - Ты очень похожа на свою мать, у тебя её глаза, - наконец вымолвил эльф, по лицу его скользнула тень грусти, - как бы я хотел увидеть её в белом наряде. - Папа! - вновь обняв его, я прижалась к родной груди, на которой так часто засыпала в детстве. Никогда раньше Эрамииль не говорил мне о том, что у меня глаза Гилраэнь, хотя я и догадывалась об этом - именно глазами мы были так схожи с Арагорном.       В мае меня вёл к алтарю брат, сегодня же я шла по коридорам замка с отцом и Гимли: наверное, ни одну эльфийку ещё не отдавал замуж гном, что ж, я первая, и это здорово!       Ощущение дежавю вернулось ко мне, когда мы вошли в восточную залу. Множество устремлённых взглядов, украшенные гирляндами из цветов и шёлковых лент арки, эльфийские воины в золотых латах и ждущие впереди у алтаря, облаченные в белые, расшитые серебряными нитями одежды Трандуил и Леголас. Вот только не было Гэндальфа, но и обряд сегодня должен был совершится совсем другой. Первая свадьба была данью человеческим традициям, сегодняшняя - эльфийским таинством.       Идя по устланному красным проходу, вдыхая сладкий цветочный запах, который источали тысячи цветов (Тивиэль права, я не разрешила бы так разорять зимний сад), я вдруг увидела, что места, где положено было стоять родственникам невесты, не пустуют - там, помимо важно приосанившихся гномов, были и лориэнские эльфы во главе с Халдиром, который, подарив мне светлую улыбку, лукаво подмигнул. Да, наверное ещё много столетий будут идти споры о том, были ли всё же у невесты Аранена в роду гномы, ведь вёл же её к алтарю вместе с Эрамиилем Гимли, сын Глоина. Вёл важно, степенно кивая удивлённым эльфам, не забывая подмигнуть симпатичным эльфийкам.       Вернее ведёт, прямо сейчас. Улыбнувшись, я ответила на устремлённый ко мне взгляд Леголаса: в синих глазах его тоже сквозило волнение, свадьба в родном Мирквуде много значила для моего возлюбленного, а я-то в свое время подумала, что это очередная пафосная затея владыки, и, кажется, очень сильно ошиблась. Наконец мы остановились перед аркой из белых цветов и розовых лент, что служила алтарём. Лёгкий шум голосов в зале стих, смутившись от того, сколько сотен глаз сейчас на нас смотрит, я вновь потупилась. - Я, Эрамииль, сын Эрмулда, передаю тебе, Трандуил, сын Орофера, мою дочь Элениэль. - высокий голос моего отца громко раскатился в звенящей тишине, казалось, отталкиваясь от каменных стен и возвращаясь назад. - Я, Гимли, сын Глоина, передаю тебе, Трандуил, сын Орофера, Элениэль, дочь Эрамииля. - вторил ему вмиг посерьезневший гном. - Я, Трандуил, сын Орофера, принимаю у вас Элениэль, дочь Эрамииля, и отдаю её в жёны моему сыну, принцу Леголасу Зеленолисту, - промолвил лесной король, принимая от них мои похолодевшие пальцы и, на миг сжав их в лёгком пожатии, вкладывая в ладони Аранена. - В присутствии всех собравшихся здесь сегодня нарекаю тебя принцессой Мирквуда. Призываю в свидетели Варду и Манвэ, прося о благословении для этого союза. Да прибудет с вами вовек любовь, мудрость, мир, плодородие и процветание. - Призываю в свидетели Эру Великого. Прошу его о благословении для свершившегося союза. - отец отошёл от нас на несколько шагов назад, отдавая с этого мига всю власть надо мной Аранену. - Призываю Аулэ, да благословит он этот светлый союз. - Гимли отступил вслед за Эрамиилем.       Леголас снял с моей руки серебряное кольцо, положил его на невысокую подставку у алтаря и, взяв из открытой маленькой шкатулки золотое, надел его на мой указательный палец. Чувствуя, как от волнения внизу живота словно скручивается тугой узел, я медленно повторила его действия, сняв с указательного пальца любимого помолвочное серебряное кольцо и заменив его на золотое.       Как только я сделала это, в затихшем зале раздались лёгкие хлопки в ладоши, которые усиливались и слились с одобрительным гулом голосов, когда любимый, привлекая меня к себе, коснулся губ лёгким целомудренным поцелуем. - Элениэль, дитя моё, - позвал Трандуил, едва принц отпустил мои плечи. Обернувшись, я увидела, как король достаёт из обтянутого синим бархатом футляра тончайшее серебряное ожерелье, на невесомых звеньях которого, переливаясь, искрились прозрачные, как слеза, самоцветы. - Принимая в свой дом, я хочу подарить тебе украшение, которое прежде принадлежало матери моего сына, - с этими словами отец моего мужа надел на меня прекрасное ожерелье и быстро застегнул его. - Благодарю, мой владыка, ваш дар бесценен, - поклонившись и низко опуская голову, чувствуя, как серебро, лаская, холодит кожу, тихо промолвила я. - Я жду от тебя гораздо более бесценного дара, - склонившись к моему уху, шепнул Трандуил.       Заливаясь румянцем, я смотрела, как величественный король, обернувшись к своим подданным, приглашает их пройти в соседние залы, где столы были накрыты для пира в честь королевской свадьбы.       Этот день, это торжество, к которому так долго готовились, каждая минута были прекрасны. Роняющие благоухающие лепестки гирлянды цветов, сладкое вино, смеющиеся и скромно краснеющие эльфийки, нежные блики огней свечей, эльфийские воины при полной амуниции, шутки захмелевших гномов, прекрасные баллады, затрагивающее самую душу пение арфы и голоса флейт, танцы в сильных объятиях Леголаса - всё слилось для меня в золотое кружево, что вечно будет храниться в самом потайном сокровенном уголке памяти так же, как и те бесчисленные ласки, которые дарил мне принц в первую ночь нашей эльфийской свадьбы, его пылкие признания, терпкие губы и глубокая синева глаз.