Останься

Он бережно освободил её от пут, связывающих её руки и ноги. Под веревками – кровоточащие раны, красными полосами опоясывающие тонкие и слабые руки. Дрожит. Слабо вдыхает и выдыхает – больно дышать. Дэрил осторожно коснулся её подбородка, мягко заглядывая ей в глаза. Она натужно выдохнула, силясь улыбнуться, но вышла рваная судорога – она скривилась, отводя взгляд. - Прости меня, - повторил Дэрил, отнимая руку. Она вдруг отрицательно мотнула головой, нахмурившись: - Ты не виноват, - прошептала она сухими губами. - Нам пора домой, - ответил он после секундного зрительного контакта. И взгляд – сонм жгущих чувств. И едкая, колючая радость – она жива. Она с ним. И робко-робко он себе осторожно шепчет, боясь спугнуть такую новую мысль: «Всё наладится». За окном спал тревожный ночной лес. Глухо перекрикивались птицы. Ночь, обмакнув кисть в черную краску, нарисовала за окном густую темноту. Даже лунный свет не серебрил вершины деревьев. Небо затянулось хмурыми тучами. И вой – проклятый вой этой гнилой братии, шатающейся по растерзанной земле. Сотни голосов, сливающихся в один протяжный голодный зов. Чёрт бы их побрал. - Кэрол, - тихо позвал её он. - Их слишком много. Я пойду посмотрю, есть ли другой выход. Она слабо кивнула, прикрыв глаза. Он, бросив на неё взгляд, вытащил из комнаты тела их похитителей. Ножом, отнятым у трупа, быстро упокоил уже мертвых врагов. Он, стараясь не шуметь, блокировал дверь в комнату школьной партой. Коридор был пуст. Серые стены тут и там были покрыты пятнами крови. Бок Дэрила ужасно саднил – удар ножа пришелся по касательной, но рана уже ощутимо пульсировала и болела. Он, чертыхаясь сквозь зубы, осторожно приподнял край рубашки – кровь уже пропитала её. - Блядь, - смачно выругался он, хмурясь. Дела обстояли паршиво. У Дэрила в голове всегда было что-то вроде плана – он старался предугадать развитие ситуации, взять над ней контроль. Но жизнь всё брыкалась, выкидывая вот такие вот трюки – раненый Дэрил, раненая Кэрол, удушающая темнота за окном, и стены их одноразового пристанища царапает целая армия ходячих, и их группа так далеко, что… - Хватит, - выдохнул он, мотнув головой, словно стараясь избавиться от назойливых ноток истерики. («всё наладится») Он наскоро перевязал рану платком и двинулся по коридору. Школа была небольшой – один этаж. Внутри было чисто – должно быть, Гарет и его дружки предварительно зачистили территорию. Добравшись до фойе, Дэрил увидел главный вход – заколоченные наскоро досками двери слабо сотрясались. Дэрил даже задержал дыхание, устремляясь к этой хлипкой преграде между ним и мертвецами. Он прислушался: глухие хрипы ходячих раздавались довольно громко. Их много. Он, стиснув зубы, скользнул вдоль стены к окну – главный вход слабо, но просматривался. Он приставил ладони к окну и пригляделся: снаружи терлись, по крайней мере, три десятка этих тварей. Дела всё паршивее и паршивее. Пульсирующая боль заставляла двигаться – в движениях Дэрила начала проскальзывать паника. Он быстро исследовал другие выходы – кругом аналогичная ситуация. И что им здесь всем надо? Страх сжимал глотку холодными пальцами. Он вернулся к Кэрол – та сидела, прикрыв глаза. Он слабо сжал её плечо, отчего она глухо застонала и открыла глаза. - Извини, - буркнул он, не зная, как ей сказать о том, что выбраться им, похоже, не удастся. Они окружены. - Что, зайка, нагулялся? – сипло спросила она, кривя губы в лукавой усмешке. Он замер. Сейчас не лучшее время, чтобы препарировать свои и без того растрепанные чувства, но Дэрила вдруг кольнула щемящая нежность. Флёром тонким коснулась, оставив горчащее послевкусие. Спиртом по ране, и дыхание перехватило – вот лежит она, растерзанная и избитая, а силится ведь шутить. Силится жить. Он прикрыл глаза на две секунды, стараясь унять неконтролируемую и жаркую волну безнадежной и горькой нежности. - Окружены, - резко произнес он, садясь рядом с ней. - Что? – переспросила она, дергаясь. - Мы окружены, Кэрол, - тихо произнес он. – Выхода нет. Она молчала, переваривая тяжелую и темную реальность настоящего. Закрыла глаза, откинула голову, подставляя темноте свежие раны. Усмехнулась. - Выхода нет, - повторила она, протягивая ему руку. Её ладонь словно впитала в себя крохи слабого лунного света – она было белой и тонкой. Опоясывающие запястья раны уже не кровоточили. Дэрил взял её руку в свою. Они затихли. Дэрил молча следил взглядом за путем протянувшейся во всю стену паутины трещин. Голова словно ватная – на дне осталось лишь саднящее принятие скорой смерти. И рука – горячая слабая ладонь. Осторожно скользящий вдоль шрама, уходящего к костяшке бугристой линией, палец – слабое касание, в котором разлита вся их связь. Шрам и касание. Касание, которое никогда не оставит шрам. Кэрол. Профиль её кажется размытым в этой чуть подернутой светом темноте. Она чему-то улыбается, всё не открывая глаза. И Дэрил вдруг думает, что улыбка этих потрескавшихся губ – лучший прощальный привет от этого корчащегося в агонии мира. И если умереть, то с ней. И он знает – он всю её знает. Знает каждый изгиб, каждую линию, каждый шрам. Пусть она не рассказывала, пусть она старается выставить впереди себя глухой щит, который никому не поддастся, но он – знает. Потому что она – отражение. Потому что она – тот самый обрывок светлого, что за пазухой. Умереть одновременно – потому что так страшно умирать вторым. Она всё целует его слабым поглаживанием вдоль линии давно забытого шрама. Всё улыбается, выискивая, должно быть, на дне памяти самое светлое. И шум разбитого окна кажется ворвавшимся в теплую комнату порывистым и пробирающим до костей ветром. - Живы, - выдыхает Рик. Громко падает на пол нож.