Незаконченный портрет

Зимние дороги на фронте всегда так выглядели. Почва выбивалась из-подо льда в результате бомбардировок, а затем рыхлилась гусеницами танков и военными сапогами. Грузовики военного госпиталя ехали по одной из таких дорог, оставляя позади основные войска. Мучительная боль от тяжелых ран на спине заставила Яо пролежать большую часть времени лицом вниз на носилках. Он был более спокойным, чем другие раненые солдаты. Он делал то, что ему говорили, оставался в медицинской палатке, пока его не перенесли оттуда в грузовик. Яо поместил обе руки под подушку, чтобы немного приподняться и посмотреть на землю, которую не так давно оккупировали иностранные захватчики, но которая благополучно вернулась в руки собственного народа. Его сердце наполнилось приятным меланхоличным спокойствием, отчего он впал в какое-то странное туманное забвение. Когда они проезжали мимо деревни Березовской, кровь хлынула от сердца прямо к его голове. Он не знал о чем ему думать, поэтому устало рухнул лицом на свои скрещенные руки. Но голос внутри его головы упрямо напоминал Яо о той ночи, когда Иван накрыл его губы своими. Он был таким растерянным и застенчивым тогда, утыкаясь лицом прямо в грудь Вани, чтобы скрыть свое смущение. «Я был так слаб той ночью», — Яо стыдился себя, его лицо до сих пор было спрятано между двумя локтями. Он чувствовал, что это не раскисшая дорога подбрасывает его вместе с грузовиком, а его эмоции переплетенные с нежностью, трепетом, тоской и бессилием. Они плотно сжали его, как Иван той ночью. Он не мог с ними бороться. В течение долгого времени он пытался бороться. Это было именно то, о чем он говорил во время их операции. Дьявол проник в его сердце и нашел самое уязвимое место, которое он пытался скрыть с того дня, как вступил в армию. В конце концов, в ту ночь, когда Иван закрыл ему рот рукой со всей своей нежностью и упрямством, он проиграл. — Я люблю… — он вспомнил слова, которые сказал немецкому майору во время допроса и радостно улыбнулся. Декабрь уходил, линии огня были продвинуты далеко вперед. Через десять дней после боевого триумфа СССР, обе стороны снова зашли в тупик. Военный госпиталь находился же за двадцать километров от войск. По сравнению с теми, кто наткнулся на мину или теми, кто получил травмы от артиллерийских обстрелов, раны Яо были не настолько серьезными. И благодаря его хорошему состоянию здоровья, старшая медсестра выписала ему разрешение на возвращение в свою часть через пару дней. — Ты влюбился в кого-то… ― внезапно сказала она. Ван Яо в смущении спросил, почему она так думает. Медсестра подмигнула ему и сказала, что от ее женского чутья ничего нельзя утаить. — Ты все дни ходишь, как будто пьяный. Но алкоголем от тебя не пахнет, так что я сделала выводы. Но если я узнаю, что ты выпиваешь, я доложу обо всем главному врачу, так и знай, ― пригрозила она. С того времени, как его оправили в военный госпиталь, Ван Яо выпил лишь раз. И то, чисто символически. Это было два дня назад, когда командир сухопутных войск пришел, чтобы вручить ему медаль за значительный вклад отряда «журавль» в операцию по освобождению Рогачево-березовского района от немецкой оккупации. Погибшим членам отряда награды были присвоены посмертно. Следуя армейской традиции, Ван Яо должен был положить свою медаль на дно граненного стакана с налитой в него водкой и выпить залпом. — Пей, солдат! Надеюсь, эта медаль не последняя в твоей жизни. Ван Яо осторожно выпил свою водку, придавая этому огромную значимость. Медаль коснулась его губ, и он вспомнил тот день, когда впервые попробовал водку на вкус. Он смущенно поперхнулся, а Иван, стараясь не рассмеяться хлопал его по спине, чтобы помочь выровнять дыхание. Юноша вышел из шатра и увидел лежащий на земле дуб, вырванный с корнем, после одной из бомбежек. Он отряхнул дуб от выпавшего недавно снега и присел на него. На коре старого дерева было вырезано сердце, внутри которого находились две волнистые буквы «И» и «Я». Возможно, что еще до войны, влюблённая пара приехала сюда и, веря в то, что их любовь будет длиться так же долго, сколько растет здесь этот дуб, высекли первые буквы их имен на коре дерева. Ван Яо долго смотрел на эти буквы, как будто пребывая во сне. Снег, сжатый в его ладони уже растаял и начал капать на землю. ― Ва-ня! — услышал он чей-то зовущий голос. ― Ва-ня! Он не поднимал головы, продолжая смотреть на две буквы в сердечке. — Товарищ, Вы не видели Ваню? ― спросила его медсестра из госпиталя, — Ваню Тимофеева. У него травма плеча. Я не знаю, куда он подевался с самого утра. ― Так много людей, которых зовут Ваня в России… — бездумно ответил он. Медсестра что-то проворчала и пошла дальше, но он все еще слышал ее громкий голос: ― Ваня! Куда же ты подевался?! Где же ты? Примерно в это же время к нему подошла только что прибывшая Наташа Брагинская. Она должна была выполнить кое-какие поручения в госпитале, а заодно, решила навестить Яо. Он предложил ей присесть на ствол дерева и обнаружил, что девушка сегодня сияет от радости. Большую часть времени она выглядела очень серьезной девушкой, но сейчас она смеялась и улыбалась, отчего становилась как две капли воды похожей на своего брата. У Наташи были причины быть счастливой. Во-первых, ее брат вернулся живым и невредимым и был награжден. Во-вторых, ее родную деревню освободили от немцев, и она даже приезжала туда, чтобы навестить своих маму и папу. В-третьих, её любимого брата перевели в ряды пехотинцев, так как без своего коня он больше не желал быть кавалеристом. Ван Яо спокойно слушал восторженную девушку, пока она не упомянула о немецком майоре и его русской девушке. Лицо юноши тут же поменялось. — Наташа, давай мы не будем говорить об этом? ― Хорошо, не будем. Я почти забыла самое главное – передать тебе привет от всех наших из пехоты, — она вложила аккуратно свернутый листок бумаги ему в руку и продолжила с небольшой насмешкой, ― это карта звездного неба, нарисованная самым умным астрономом нашей части. Это звезды в ту ночь, когда вы с братом вернулись… — Торис выздоровел? ― спросил Яо, рассматривая профессиональную работу своего друга. — Ему внезапно стало лучше в ту ночь, когда вы вернулись! Он был уверен, что звезды принесли вам удачу, поэтому он нарисовал их и попросил передать тебе. Он сказал, что они помогут тебе побыстрее поправить здоровье. Но кто же знал, что ты поправишься так быстро! ― Наташа громко рассмеялась, как маленькая девочка. Необычное зрелище немного испугало Ван Яо. — Студент факультета астрономии, — вздохнула она, — он больше похож на суеверного астролога средневековья. ― Наташа! — сказал Яо с серьезным лицом, ― Торис замечательный парень… — Здесь много замечательных парней. Брат, ты. Все на фронте замечательные. ― Но только один любит тебя всей душой… Наташа внезапно встала. Она поиграла с прядью своих светлых волос. Ее красивое лицо слегка напряглось. Девушка снова стала похожа на снежную королеву. — Позволь мне спросить тебя… слова, которые мы говорим и поступки, которые мы совершаем в наиболее волнительные моменты… они считаются? Ван Яо задумался, его глаза на мгновение покрылись туманом воспоминаний. «Была ли та ночь волнительной для нас обоих?» – он даже не заметил, как Наташа ушла. Но она не возвратилась в лагерь. Она стала бродить рядом с госпиталем, дергая то и дело себя за косички. Единственный, кто любит! Единственный, кто любит! Не только Ван Яо говорил ей это. Не так давно она сама об этом думала. В тот момент печали и слабости, она позволила себе утонуть в руках Ториса. Она должна была сохранить самообладание, но вместо этого так себя повела… Эти мысли приносят одну головную боль! Ей бы немного повеселиться. Наташа всегда умела развлекаться. Так что, она запела веселую песенку, положила руки на свою талию, подняла красивую голову и, осмотрев воображаемую аудиторию, начала танцевать. Она была очень взрослой и важной особой в повседневной жизни, но совершенно менялась, когда дело касалось песен и танцев. Если бы она сейчас не страдала на фронте, то уже бы училась в музыкальном училище. Наташа все четко спланировала. Ван Яо должен был вернуться к ним 31 декабря, прямо под Новый год. Если они будут праздновать, то она покажет всем свой отрепетированный танец, и люди узнают, какой талантливой девочкой она была раньше… Она даже представляла, как танцует медленный танец с мужчиной ее мечты. Она выйдет вперед, как королева, и протянет ему руку, чтобы он галантно поцеловал ее пальцы. Это был ее собственный совершенный мир. Но он разрушился, как только она услышала громкий смех. Старшая сестра стояла у шатра, громко смеясь и держась руками за живот. ― Хахаха! Наша Наташенька показывает представление! О, дорогая Джульетта, где же твой Ромео? Наташа закатила глаза, но сохранила свое достоинство. Однако, когда она услышала имя «Ромео», ее щеки ярко вспыхнули. Под смех медсестер и солдат, она побежала к дороге, остановила автомобиль, направляющийся к фронту, и покинула сцену.