Незаконченный портрет

В трудные времена нежность часто сопровождалась печалью. Чем больше один человек любил другого, тем больше начинало казаться, что с ним непременно должно что-то случится. В течение всего дня Яо не разговаривал с Иваном. Только ночью, когда солдаты вновь развели костер, он уселся рядом с ним. Это было самое дальнее от костра место, вне толпы. Несмотря на тусклый свет, Иван все равно мог разглядеть основные черты лица Яо. Его бледную кожу, тоненькую морщинку между бровей и сверкающие глаза, отражающие золотой цвет огня. Все эти особенности запали в сердце и память Ивана еще в снежном лесу Рогачево-Березовского района. Прядь черных волос, лежащая на изящном лбу и напоминающая со стороны глубокую рану, раздражала Ивана. Он попытался ее поправить, но Яо поймал его руку и крепко сжал. Так что Ваня засунул другую свою руку ему под шинель и аккуратно обнял солдата за талию. Почему-то ему казалось, что огромный синяк на его пояснице никогда не исчезнет, как и эта непослушная прядь волос. Они приковали свои взгляды к костру и стали петь с другими солдатами под аккомпанемент аккордеона. Никто из них не упоминал о случившемся утром. Как будто в лесу целовались вовсе и не они. И это было то, как они встретили 1942 год. Первый Новый год на войне. Кто-то напомнил Наташе, что она обещала станцевать перед всеми. Девушка покраснела - неужели она пообещала это? Но как только она подумала о танце, в ее голове всплыл надсмехающийся голос старшей медсестры. «О, дорогая Джульетта, где же твой Ромео?» Она встала, прошлась перед костром и сказала величавым голосом (в меру ее способностей), не теряя при этом искренности: ― Я обещала… но мне кажется, что танцевать в этой одежде… это не будет выглядеть красиво, ― сказала она, глядя на свою шинель, ― но это единственное, что я могу носить на фронте. Ее оправдание несло правдивый характер. В прошлом году, на праздновании Нового Года в школе, она оделась как Снегурочка. Но после того как грянула война, все девушки добровольно ушедшие на фронт спрятали свою красоту под грубую армейскую униформу. Всякий раз, когда она видела девушек в красивых пальто или на каблуках, она просто отворачивалась. Но тут, легкий, но твердый голос из толпы проник в ее уши. — На самом деле, ты одета намного красивее, чем девушки, которые никогда не были на фронте… ― Послушай нашего дорогого Ториса! – позлорадствовал один из рядовых ради всеобщей забавы. Среди шуток и смеха, один из старших солдат решил высказаться: ― Юная леди, фронт никогда не был местом для девушек. Тебе следовало бы остаться в тылу и продолжать носить платья, пока мужчины воюют. Но теперь ты здесь, страдаешь вместе с нами, потому что война очень сложная штука. Я сочувствую твоей судьбе, но, как и сказал Торис, не думаю, что тебе есть чего стесняться. — Тогда я лучше спою песню, - ответила Наташа с благодарностью. Когда Наташа начала петь «Катюшу», Иван почувствовал, что тело рядом с ним слегка задрожало. ― Что такое? – спросил он. Но Ван Яо только опустил свои ресницы, пряча боль, затуманившую его взгляд. Подумав о том, что Ван Яо скрывал от Ивана что-то неприятное, мужчина легонько сжал тонкое запястье азиата. Все солдаты пели хором: «Ой, ты, песня, песенка девичья, Ты лети за ясным солнцем вслед И бойцу на дальнем пограничье От Катюши передай привет». Внезапно песня была прервана всеобщим смехом. Несколько человек подшучивали над Торисом. — Торис спел неправильную строчку! Песня о Катюше, а не о Наташе! ― Ой, да ладно тебе. Как он мог спеть правильно, если каждый раз про себя он поет о Наташе? ― Ребята, вы просто невозможные! – вмешалась Наташа, ― Люди могут петь как угодно, это не ваше дело! Появление почтальона прервало их спор. Вскоре, письма с запахом их родной земли дошли до рук получателей, навевающие тоску о семье и доме. Это был самый драгоценным новогодний подарок для каждого солдата. ― Калитин! – почтальон махнул оставшимся письмом в своей руке, ― Кто из вас Калитин? Все тут же замолчали. Голос, грянувший в тишине как гром, ударил по каждому сердцу. ― Командир разведывательного взвода, лейтенант Калитин был убит во время выполнения задания в Рогачево-Березовском районе. Молодые мужчины, сидящие около костра, спокойно продолжили беседу. ― Мне кажется, что семья Калитина еще не получила похоронку, когда письмо было отправлено… — Он же из Ленинграда. Вы знаете, как трудно сейчас отправить оттуда письмо? ― Ему было всего двадцать два года… Старший солдат, который говорил с Наташей, забрал у почтальона письмо, прочитал имя отправителя и передал его в руки побледневшей Наташе. ― Прочитай это для нас. Человека написавшего письмо тоже зовут Наташа. Дрожащими пальцами девушка раскрыла письмо, сделала глубокий вдох и принялась читать при свете костра. «Мой дорогой! Я пишу тебе из осажденного города. Нам очень трудно жить. Каждый день люди умирают от голода. Но ты должен знать, что твоя невеста до сих пор жива. Я стараюсь выжить как могу, и я до сих пор верна тебе всем сердцем…» Наташа сделала паузу и взялась за воротник, пытаясь сохранить самообладание. «...может быть моя любовь и вера в светлое будущее защитят тебя от опасностей. Знай, что я всегда буду с тобой. Если ты будешь ранен и кто-то будет ухаживать за тобой и помогать, знай, что это я – твоя Наташа. Если смерть будет совсем близко и силы оставят тебя, думай обо мне – твоей Наташе. Я должна спасти тебя, чтобы ты вернулся ко мне…» Наташа не могла больше читать. Слезы, которые она упрямо пыталась сдерживать, покатились по ее щекам и упали на письмо, написанное девушкой, носящей такое же имя. ― Лейтенант Калитин был серьезно ранен, ― сказал Иван хриплым голосом, ― но он мог выжить. Мы оставили его в хижине лесника, но в деревне был предатель – мой друг детства. Он привел фрицев в хижину, и они безжалостно расстреляли обоих. ― Это письмо нужно отправить в музей, чтобы рассказать будущему поколению о том, что такое война, — сказал один из солдат. Большинство молодых людей просто молча сидели. Война длилась уже полгода, и солдаты были свидетелями очень многих потерь. Но письмо невесты их умершего товарища наполнило сердце каждого невиданной скорбью. Где-то вновь запела медсестра Наташа. Еще до начала войны, она хотела спеть эту старую русскую песню на вступительном экзамене в музыкальном училище. Она пела «Северную звезду» и не понимала, почему ей вдруг захотелось спеть именно эту песню. «Дивный терем стоит, И хором много в нем, Но светлее из всех Есть хорома одна». Затем девушка услышала звук аккордеона. Кто-то решил сыграть для нее аккомпанемент. Свет костра очертил во тьме контур лица человека – это был Торис Лоринайтис. До этого она никогда не видела, чтобы он играл на аккордеоне. Хоть юноша и не совсем попадал в ноты, он знал, как играть ее любимую песню! «В ней невеста живет, Всех красавиц милей, Всех блестящей из звезд – Звезда северная». Все молча сидели и слушали. На всей территории военного лагеря только два человека стояли – она и он… Прекрасный Млечный Путь растянулся над их головами. Как когда-то сказал юный астроном: «Это дорога для нас, для разведчиков». На ночном небе особенно сильно выделялась одна звезда, светящаяся холодным голубым цветом. «Призадумалась, пригорюнилась, На кольцо свое обручальное Уронила она слезу крупную, О далеком, о нем вспоминаючи!» Почему слезы снова катились по Наташиным щекам? Она ненавидела плакать. Возможно, что она плакала из-за несбывшейся музыкальной мечты, возможно это было из-за ее молодости, которую девушка прятала под толстое пальто, или она плакала из-за прочитанного письма, написанного ее тезкой… возможно, что причиной ее слез был лейтенант Калитин, который никогда не сможет вернуться к своей невесте, и все остальные солдаты, которые могли потерять свою жизнь уже на следующий день… «Он уехал, жених, Он в чужой стороне, И вернется сюда Он не скоро еще». Она плакала из-за этого молодого мужчины, играющего на аккордеоне. Она видела, как звездный свет безрадостно падал на его молчаливое лицо, делая солдата похожим на одинокий заброшенный маяк. «Он вернется сюда, Когда будет весна: С солнцем ярким взойдет Солнце радости». Когда Наташа закончила свою песню, она сказала низким голосом: «Извините меня», и побежала в сторону бункера, не позволяя никому на нее смотреть.