Незаконченный портрет

Все окна были забиты крест-накрест, чтобы предотвратить ранение людей осколками стекла во время воздушных налетов. Деревянные дощечки с надписью «Бомбоубежище» висели на стенах, а мешки с песком и фанерные щиты были сложены на дорожной обочине. Фортификационные сооружения, установленные на улицах Москвы были подготовлены для боев. К счастью, благодаря усилиям фронтовиков, использовать данные сооружения пока не приходилось. В сердце человека, вернувшегося с фронта в Москву, не могло не поселиться болезненное чувство от увиденного. Именно такую печальную картину увидел Ван Яо 13 февраля 1942 года. Ровно в полдень, после того, как молодой человек закончил все свои дела и вернулся из городского совета, он направился в военный госпиталь. Но там ему сообщили, что пациент Брагинский очень быстро восстановился после проделанной операции и был выписан два часа назад. — Он собирался присоединиться к 62-ой армии, — сказал пациент, лежавший с Иваном Брагинским в одной палате, — но он сказал, что прежде, чем отправится туда, навестит свою сестру. Ван Яо не стал расспрашивать дальше. Он не знал, где живет сестра Ивана. Даже если бы он знал, Брагинский вполне мог уже уехать из Москвы. Во время войны расписание поездов было очень ненадежным из-за многих непредвиденных факторов. Поэтому часто поездки совершались совершенно спонтанно. Возможно, что Иван хотел попрощаться со своими старыми товарищами перед тем, как отправиться на фронт, и, конечно, он хотел попрощаться с Яо, но всё, что солдаты могли бы ему сказать, было: «Ван Яо уехал этим утром». На долю секунды китаец почувствовал себя не в своей тарелке. Их встреча не состоялась да, к тому же Ваню направили в другие войска. Их ожидало очередное расставание. Он уже потерял Ваню один раз и не хотел потерять второй. На протяжении сотен лет люди всегда готовились к предстоящей разлуке с неведомой страстью, стараясь насладиться временем проведенным друг с другом, как если бы они наслаждались горечью полынного вина. Но у них с Ваней была только четверть часа и этот тихий голос, растворившийся в рычании мотора грузовика: — Хотел бы я тебя обнять… но левая рука… Когда Яо шел по мосту через Москву-реку, он наклонился, чтобы посмотреть на замерзшую воду, блестящую на полуденном солнце, и на едва видимый пар, летающий белой дымкой над ледяной поверхностью. Солдат стоял на мосту и ему казалось, будто он слышит, как быстрые потоки воды бегут под толстым слоем льда. «Говорить о весне еще слишком рано. Но я думаю, что журавли уже скоро полетят с Юга в сторону Москвы, — Ван Яо погрузился с головой в свои мысли, — но ни я, ни Ваня не смогут увидеть их…» И именно в этот момент, он увидел «всезнающего Генерала с пятью звездами» Елизавету Хедервари. Точнее, это она увидела его и первая побежала с противоположной стороны моста в его объятия. — Я знала, что мы еще встретимся! Я же так и не погадала тебе! *** — Коминтерном управляют плохие люди, — сказала Генерал с серьезным лицом, — ты не хочешь поехать со мной в Венгрию? Взволнованный тон Елизаветы не смог скрыть ее усталости. Яо смог сразу понять по ее голосу, что шестилетняя девочка прошла уже огромное расстояние на своих маленьких ножках. Китаец тут же выхватил все вещи из ее рук. Потомки революционеров из разных стран были перевезены в детским дом, который маленькая Елизавета называла «Коминтерном». Конечно же, главой Коминтерна была она, но группа нехороших людей, возглавляемых тетей Верой захватила власть. Тетя Вера не только игнорировала приказы Генерала, но и частенько ругалась. Поэтому Генерал Елизавета решила оставить остальных генералов и шагнуть по трагическому, но героическому пути изгнания. — Я рассказала это, потому что доверяю тебе, — сияющие зеленые глаза уставились на солдата. — Все мои генералы поддались этим злым людям. Только Фелечиано согласился прикрыть меня, но убежать все же не решился… Я приказываю тебе поехать со мной в Венгрию! Я тебе уже говорила, что мои мама и папа члены партизанского отряда. Они – большие герои. Немецкие фашисты как только увидели их, тут же побежали прочь! Я оплачу нашу поездку. У меня есть шесть рублей и серебряный наперсток… — Но я должен ехать в Уральское военное училище. Поезд отходит послезавтра утром, — Яо опустился на колени, чтобы посмотреть в глаза маленькому Генералу. — Пойдем. Я провожу тебя до приюта. — Но я хочу найти маму и папу! — закричала девочка упрямо. — Я люблю их! Товарищ, неужели ты не хочешь быть с теми людьми, которых любишь? — Как же я завидую тебе, генерал. Ты можешь делать все, что захочешь… Тоска, переплетающаяся с нежностью, которую он старался прятать глубоко внутри, наконец-то вырвалась вместе с его голосом. Даже самолюбивая Генерал Елизавета, увидев его потемневшие глаза, потеряла дар речи. Через секунду, ее шустрый взгляд больших зеленых глаз наткнулся на что-то едва заметное, и она потянулась своими пухлыми маленькими ручками к шее китайца, чтобы коснуться кожи около ключиц. — Ты был ранен? Ван Яо кивнул. Он не мог видеть своего отражения, но был уверен, что девочка заметила шрам. Метки, оставшиеся по всему телу от кнута немца, уже никогда не исчезнут. — До сих пор болит? Ван Яо покачал головой. Нет, все эти раны давно перестали болеть. С тех пор, как Яо попал в руки Ивана на пороге своей смерти, он больше не мог чувствовать боль. Потому что вся боль переместилась в его сердце. — Я знаю, ты храбрый человек. Все люди, которые чувствуют боль, но не признаются в этом, храбрые. Вот Ловино не такой. Он так громко плакал, когда ему ставили укол на прошлой неделе! – маленькая девочка гордо подняла вверх указательный палец, затем вытащила из кармана Жу-жу, находящуюся внутри небольшого мешочка. — Я попрошу Жу-Жу, чтобы она нагадала тебе самую лучшую вторую половинку! — У меня и так есть вторая половинка. Я люблю его и буду любить... — Правда? – удивленно спросила девочка. — Тогда почему вы не вместе? Когда люди любят друг друга, они должны быть вместе. Как мои мама и папа. — Я потерял его… между прочим, мои родители любили друг друга, но проводили вместе очень мало времени. Он встал и повернулся лицом к Москве-реке. Это не было чем-то постыдным для человека, только что вернувшегося с поля боя, но он просто не мог позволить ребенку смотреть на по-настоящему горькие слезы – мужские слезы, на лице солдата, который выдержал проверку войной. Когда Ван Яо смог вновь посмотреть на маленькую девочку, на его лице появилась легкая улыбка. — Прогуляйтесь со мной по Москве, мой генерал! Я хочу еще раз посмотреть на этот город. Они шли, держа друг друга за руки. Елизавета узнала, что Яо точно так же, как и она, был отправлен правительством в Советский Союз. Так же, она узнала, что у него была младшая сестра Чун-Ян, которая по возрасту была ровно вдвое старше Елизаветы. — Так здорово иметь такого старшего брата как ты! – позавидовала Генерал. — У меня нет старшего брата, но у Фелечиано есть. Но я точно не хочу такого брата себе! — Ты завидуешь Чун-Ян? — Нет! У меня самые лучшие папа и мама на свете… Пока они общались, Ван Яо обманом заставил девочку рассказать ему, где находится ее приют. У него была младшая сестра, поэтому он знал, как сделать так, чтобы Елизавета сама все рассказала и ни о чем не догадалась. Теперь, он мог привести ее на улицу, где располагался ее детский дом. Как только они завернули за угол, они были замечены «плохими людьми», везде разыскивающими девочку. Прежде, чем Генерал успела бросить на Ван Яо обиженный взгляд, старшая медсестра - тетя Вера, которую Ван Яо уже встречал ранее, поспешила к ним. — Лиза! Где ты была? — Я прибыл в Москву с фронта для выполнения некоторых поручений, — Ван Яо чувствовал, что должен заступиться за девочку, — и встретил маленькую Лизу на мосту. Она сказала, что собирается увидеться с родителями. Может быть, она просто скучает по дому. Разве это не то, что делают дети… — Дети должны быть честными! Мы это много раз ей говорили, но она упрямо придерживается этого бреда! Она не могла собираться к родителям. Ее родители были убиты еще перед тем, как ее отправили сюда. Ван Яо в изумлении сделал шаг назад. Маленькая девочка покраснела и попыталась объяснить, но тетя Вера продолжила: — Она знала об этом. Если не верите, спросите ее сами. Люди из Венгрии сказали, что она была в толпе, когда ее родителей казнили. Красный шарф, который она носит, единственное, что осталось от ее матери… Товарищ, не думайте, что я злая или несправедливая. Сейчас идет война. Дети должны отличать реальность от вымысла. Что я должна делать, если они врут сами себе… Юноша погладил маленькую ладонь девочки. — Лиза, это правда, то, что тетя Вера сказала? Девочка дрожала, но голос ее не дрожал, он был тверд и даже упрям: — Ну и что, что я видела это… я приказала им вернуться к жизни. Я – генерал и я могу отдавать приказы. Если приказ не выполнен, я просто отдаю еще один. — Дети могут расти без отца, — Ван Яо вытер горячие слезы с бледного лица девочки, — как я. — Но у тебя есть мама… — Тогда, ты должна быть еще более храброй, чем я. Ты понимаешь меня, Лиза? Перед тем, как уйти, Ван Яо еще раз взглянул на маленькую фигурку, стоящую перед детским домом. Красный шарф – единственное, что осталось у нее от матери, развевался как накидка у всех бесстрашных полководцев истории. Прощальные слова Генерала Елизаветы до сих пор звучали в ушах Яо. — На самом деле, все это неважно. Мои папа и мама всегда воевали бок о бок, поэтому вдвоем они и погибли. Так что, они до сих пор остаются вместе в моем сердце. Люди, которые любят друг друга, всегда остаются вместе.