Незаконченный портрет

Если бы тем вечером Иван выглянул из окна квартиры своей сестры, он бы увидел человека, занимающего всё его сердце и мысли, стоящим через дорогу от детского приюта. Но к моменту, когда Ван Яо и маленькая Елизавета поцеловались на прощание и разошлись, Иван стоял, прислонившись к стене напротив окна, даже не подозревая об этом. Люди часто проходят мимо друг друга, не замечая того, что их судьба совсем рядом. Его старшая сестра, племянница и мать, приехавшая из деревни в Москву, чтобы присмотреть за беременной дочерью, были приятно удивлены его внезапным визитом. Правда, они винили его за то, что он оставил свое пребывание в госпитале в тайне и заскочил к ним лишь на день, перед тем, как вернуться обратно в строй. — Просто мне было нужно побыть одному, — объяснил Иван извиняющимся тоном. Поначалу он планировал зайти к сестре только на пару часов, но задержался до вечера. Он понимал, что чем раньше он уедет отсюда, тем скорее он сможет вернуться к своим однополчанам и наконец-то обнять стройное тело и поцеловать темные глаза юноши, о котором он так часто думал. Нет, Ваня не был разочарован в доброте ранившей его пули. Этот незваный гость нырнувший в его левое плечо был неожиданным спасением от мучительной агонии их дальнейшего расставания. Для людей, которым было суждено расстаться, легкая дегустация боли была даже полезна. Именно такой опыт, который судьба послала в виде небольшой пули, сейчас был им жизненно необходим. Поэтому можно сказать, что судьба отнеслась к ним с относительной добротой. В любом случае, судьба все равно бы получила свое. Яо должны были вскоре перевести. Возможно, что он уже был в дороге в данный момент. Иван услышал об этом от раненых солдат в госпитале всего за два дня до его выписки. — Я счастливый человек. Все, чего я хочу, должно сбываться. Ох, уж эта его гордость! С тех пор, как Иван понял, что однажды Ван Яо уедет от него, он перестал так говорить. Иван говорил с его матерью и старшей сестрой тоном взрослого и самостоятельного мужчины, принимая всю ласку и сочувствие исходящую от женщин. Его сестра вздохнула: — Ванечка, может, мне пора прекратить тебя так называть… ты уже такой взрослый. Его взгляд упал на стену за головой сестры, где висела ее свадебная фотография. На снимке Тоня была одета в свое любимое платье и была красивее и счастливее, чем когда-либо в памяти Ивана. Рядом с ней стоял молодой и красивый летчик Андрей Орлов. Человек, забравший его сестру из деревни в Москву около семи лет назад. «Андрей! — воскликнул он про себя, глядя на веселого и улыбчивого зятя, — Ты единственный, кто бы меня сейчас понял…» Внезапно в дверь позвонили. Маленькая Люба, как обычно, самая первая побежала открывать. Силуэт почтальона мелькнул в двери, а затем, Люба торжественно помахала письмом, собираясь обратно бежать к ним. Увидев конверт, Иван сразу все понял. Письма с фронта всегда складывались в треугольники, но письмо, что держала Люба было в белом прямоугольном конверте. — Стой! Иван закричал ужасающе громким голосом, быстро подбежал к ошарашенной племяннице и вырвал письмо из ее рук. Теперь он мог разглядеть военную марку и напечатанный на конверте адрес. Открыв письмо и прочитав первую строчку, он смял бумагу в своих дрожащих ладонях. — Вернись! — он подбежал к окну и, распахнув его, неистово закричал. — Неправильный адрес! Это письмо не для нас! Но почтальон уже скрылся в сумерках, быстро направляясь по новому адресу, как будто спасая свою жизнь. Было слышно, как в подъезде завыл ветер. Иван медленно повернулся и увидел сестру, обессиленно откинувшуюся на диван с мертвенно-бледным лицом. Седая голова их матери покоилась у нее на плече. Женщина что-то прошептала и горько всхлипнула. Только маленькая Люба с испугом смотрела на Ивана своими широко открытыми глазками. Иван разжал свой кулак и скомканное письмо упало на пол. Это письмо не могло быть ложным. Кусок бумаги с неоспоримым подтверждением самого худшего – «погиб в бою». Ночь ворвалась в комнату. — Может, я включу свет? — Иван наконец нарушил мертвенную тишину. В ответ он услышал тоненький голосок своей старшей сестры: — Зачем нужен свет в квартире вдовы… — Свет нужен. У всех героев светлая душа. Не можем же мы скорбеть по нему в темноте? Когда в комнате стало светло, маленькая Люба подошла к Ивану и потянула его за рукав. — Дядя Ваня, — прошептала она, — а что такое вдова? За все пять лет жизни Люба ни разу не слышала этого слова. Прежде, чем Иван сообразил, как ей ответить, его сестра резко закричала, заставив Любу вцепится в руку своего дяди от испуга. Первая мысль, пришедшая на ум молодого человека, отправить сестру в больницу, но его мать, как опытная женщина, вместо этого сказала: — Люба, сходи позови тетю Иру! Ваня, ты иди в кабинет! Ваня сидел в кабинете, слушая все звуки снаружи. Его сестра плакала и кричала от невыносимой боли, тетя Ира, акушерка, которую позвала Люба, давала четкие инструкции остальным женщинам из их дома, подоспевшим на помощь. Маленькая Любаша плакала от потрясения. В этот момент, посреди женского волнения и переживаний, Иван чувствовал себя совершенно бесполезным. Он устремил взгляд на фотографию, стоящую на столе в красивой стеклянной рамке. На ней ему улыбался красивый капитан военно-воздушных сил Андрей. Его смелый, уверенный в себе и веселый зять. — Андрей, почему такие люди как ты умирают? И такие люди как Яо тоже могут умереть… и такие как я… Безграничная страсть к юношеской жизни и вера в нее внутри его сердца вдруг дали трещину. Ему захотелось громко расплакаться. Случайным образом, он сбил с одной из полок Любин набор для рисования. Коробку полную кисточек, красок и карандашей. Под влиянием своего дяди, пятилетняя маленькая Люба уже начала брать первые уроки живописи. Тонкие стены отделяли молодого человека от траура смерти и радости появления на свет новой жизни. Именно в эту секунду, поток эмоций, нахлынувший на него, заставил солдата начать рисовать. Это был уже не набросок, нарисованный простым карандашом на небольшом листочке бумаги на фронте. Ощущения, которые он испытывал в этот момент, были сравни тем, что он испытывал, когда рисовал в своем большом альбоме до начала войны. Он не мог остановиться, как будто все вдохновение из прошлого и из будущего объединилось в этот скорбный вечер, заставляя Ивана вновь и вновь совершать быстрые движения кисточкой. «Ваня! Ты и есть жизнь!» Его любимый голос резко ворвался в маленький кабинет, подавляя крик и плач за стеной, подавляющий грохот бомбежки на фронте и в далеких городах, подавляющий рев ветра над могилами умерших солдат, подавляющий даже смерть. И жизнь. — Это жизнь… Когда он отложил свою кисть в сторону, горячие слезы наконец-то покатились по его лицу. Перед ним был настоящий портрет. Смелый, яркий, нежный и чувственный Ван Яо глядел на него с холста как настоящий человек. Последней частью портрета, которую раскрасил Иван, были красивые темные глаза азиата, словно как в легенде про глаза китайских драконов, которую Ван Яо как-то ему рассказал. — Это жизнь… Когда краска высохла, первые лучи солнца уже начали проглядывать в окошко маленькой комнаты. Иван с большой осторожностью свернул портрет и спрятал его под шинелью. Затем, он услышал громкий и четкий плач, и слабый голос его старшей сестры: — Дайте мне моего маленького Андрея… Было решено, что ребенок будет расти под именем своего героически погибшего на войне отца. Иван вышел из кабинета, посмотрел через плечи остальных на маленького племянника с глубочайшей нежностью и трепетом, а затем, тихо выскользнул за дверь. В дверном проходе он чуть не врезался в Наташу. — Ваня! Мне наконец-то разрешили уехать. Я спешила к тебе в госпиталь, но медсестра сказала, что тебя уже выписали. Поэтому, я подумала, что ты пошел сюда… — она услышала звук детского плача и на ее лице впервые промелькнуло удивление, а затем улыбка. — Вот так сюрприз! Племянница или племянник? — Тетя Наташа! — Люба подлетела к девушке, как маленькая птичка. Наташа наклонилась к ней и Люба начала шептать ей на ухо тихим и таинственным голосом: — У меня теперь есть младший брат! А еще вчера пришло письмо, и мама сказала, что она теперь вдова. Она такая грустная. Но никто не рассказывает мне, что такое вдова. Я не хочу, чтобы мама была грустной, поэтому я тоже буду вдовой. Вместе с мамой. Тетя Наташа, может быть, ты тоже будешь вдовой с нами? Если все будут ими, мама не будет чувствовать себя так одиноко… Люба болтала без остановки, а Иван в это время уже бежал по улице, словно спасая свою жизнь, как тот почтальон, доставляющий извещения о смерти.