Незаконченный портрет

«Любовные гадания…» Ван Яо уже видел, как его одноклассницы гадали по ромашке, полюбит или отвергнет их какой-нибудь молодой человек. Китаец пытался найти слова, чтобы отказаться от «церемонии награждения» Елизаветы, но девочка тут же авторитетно сообщила: — Я не гадаю на цветочках, как эти глупые девочки! Я… — она достала из-за пазухи какой-то небольшой предметик, — Я внучка Петёфи и Аттилы! В каждом поколении моей семьи великие воины! И я использую свою Жу-Жу, чтобы погадать тебе! В момент, когда она закончила свою речь, к ним подошел маленький мальчик. Он забрался на колени Ван Яо и прошептал тому на ухо: — Черт, она гадает совершенно неправильно! Она сказала, что моя судьба — этот противный мальчишка Антонио! «Генерал Елизавета» тут же возразила ему: — Генерал Ловино! У меня пять звезд, все, что я говорю — правда! — Я хочу симпатичную девочку, а не глупого мальчишку Антонио! — сказал Ловино и заплакал, уткнувшись в шею Яо. Мягкие волосы мальчика щекотали его кожу, но Ван Яо не посмел рассмеяться. Тем более, что смеяться над «Генералом» было бы неправильно. — И что дальше? Мальчики тоже могут быть с мальчиками! Я гадала Фелечиано, и ему тоже выпал парень! Он был счастлив! — «Генерал Елизавета» снова натянула на лицо хитрую улыбку, — И так, для начала, Жу-Жу спросит тебя кое о чем. Ты когда-нибудь любил? — Нет, — без раздумий ответил Яо. Зеленые глаза девочки внимательно посмотрели на его колени и быстро что-то схватила оттуда. Китаец понял, что пока на нем елозил Ловино, из его нагрудного кармана выпал мешочек. «Генерал» внимательно рассмотрела его. Нежный розовый шелк с вышитыми на нем цветами испускал чудесный аромат, который так любили все московские девушки. Эта небольшая вещица полностью раскрыла секрет Ван Яо. Шестилетняя девочка торжествующе посмотрела на смущенного китайца. — Ты ужасен, — сказала девочка, — Я хотела погадать тебе, а ты соврал священной Жу-Жу! Она будет очень расстроена! Как может человек осуждать фантазии ребенка, если сам только что соврал? К счастью, Ловино выпустил Яо из своих маленьких ручек и со словами «Поцелуй меня!» побежал в сторону Наташи и Ториса, только что вышедших из бункера. Елизавета тоже отвлеклась на красивую пару и побежала к ним. Она остановилась на секунду и сказала: — Тетя Вера говорит, что если ты признаешь свою ошибку, то останешься хорошим человеком. Я вернусь к тебе позже, но ты должен сказать мне правду! И почему он соврал ребенку? В тот незабываемый вечер, под Пушкинской статуей, он сказал Ване, что ни в кого не влюблялся. Когда он стал человеком, который врет детям и лучшим друзьям? — Нет, это была не любовь, — бормотал он, ища оправдание, — Это было до войны, всего лишь глупое подростковое увлечение. Он поднял со своих колен маленький мешочек, который Лиза положила обратно, перед тем как уйти. Изображения цветов на розовом шелке были вышиты так компактно и аккуратно. Очень милая работа. Стал бы он носить этот мешочек с собой, если бы та девушка не занимала никакого места в его сердце? И эти слова, вышитые на обратной стороне: «Побей фашистов и возвращайся с победой. Твоя Лера». Не он ли продолжал делать записи в своем дневнике биолога из-за того, что скучал по прошлому? Не он ли бережно хранил Лерин подарок у сердца, не вытаскивая ни на минуту? — Ты сказал, что никогда не влюблялся, искал оправдания… — сказал Ван Яо себе, — неужели боялся осуждения со стороны Лизы и Вани? Но ты сам оказался недостоин Лериной любви. «Выходила, песню заводила Про степного, сизого орла, Про того, которого любила, Про того, чьи письма берегла» Он увидел Наташу, стоящую не так далеко и несущую редкую улыбку на своем лице, обучая деток этой чудесной песне. В возрасте пятнадцати лет он был отправлен учиться в школу в Москве вместе с печалью и тоской по умершему отцу. И Лера Лисицина, девушка, сидящая с ним за одной партой, смогла пробудить в нем любовь своей яркой улыбкой. Она помогала ему с русским языком и учила петь русские песни. 21 июня 1941 года, на выпускном, они весело кружились в вальсе, а после стояли плечом к плечу за пределами школы и разглядывали небо. Волнистые каштановые волосы Леры и ее милые розовые щечки выглядели еще красивее под звездным сиянием. — Яо, ты мне что-то хочешь сказать? — Да, — набрался он смелости. Но все, что он смог сказать, было про гнездившихся журавлей, великовозрастные дубы и траву, растущую на подмосковных полях. Слова, за которые он получил бы твердую пятерку по биологии, сейчас не имели никакого смысла. А на следующий день объявили о начале войны. Все мальчики в классе с присущим для них героизмом отправились в военкомат, чтобы быть зачисленными в армию. А все девочки шили для них мешочки, чтобы они не забывали о них на войне. Большинство девчонок сшили мешочки в знак дружбы и особо не старались, но Лерин подарок был отличающимся от всех других. После того, как Яо ушел в армию, они не смогли поддерживать связь. — Мы даже не успели признаться друг другу, — угрюмо пробормотал Яо, сидя на холодной земле. Поначалу, он очень скучал по ней и хотел как можно скорее получить от нее письмо; но вскоре, он перестал скучать… примерно в тоже время, когда он встретил Ивана Брагинского. Сейчас он признал тот факт, что был влюблен в Леру. Он просто не хотел говорить об этом Ване. Не хотел, чтобы Брагинский знал о его «отношениях» до войны. Но почему он так этого не хотел? Он быстро нашел причину: это было из-за войны. Ван Яо был сыном героя. И если бы кто-нибудь узнал, что он думает о девочке и о прочей ерунде во время войны, то это бы опозорило имя его отца. — Да! Именно так! — сказал он громко, придавая себе большей уверенности. Почему-то он все равно не мог поверить в эту причину. «Генерал Елизавета» подбежала к нему. — Ну, ты все хорошенько обдумал? Теперь, дай мне снова погадать тебе! И следом за ее словами, Ван Яо услышал знакомый до боли звук пролетающих ракет, направляющихся не в сторону Москвы, а прямо в их лагерь. — Ложись! Не задумываясь, он накрыл своим телом маленькую девочку и крепко прижал к земле. Оглушительный звук бомбежки и детского плача окружил их. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем все закончилось. Ван Яо помог маленькой девочке подняться. Все дети в лагере, включая саму Елизавету, плакали. Никакой крови. Никто не пострадал. — Здесь было только слышно взрывы, — опытный солдат открыл рот, — бомбардировщики целились в кавалерию! Беспрецедентное чувство страха внезапно охватило и опустошило сердце Яо. Китаец бросился в сторону базы кавалеристов.