Do you speak elfish?

Мясо убитых животных предпочитали три основных расы — эльфы-дроу, гномы и люди (не считая великанов и гоблинов). Амфибии же, как и русалки, в основном, питались рыбой, моллюсками, осьминогами и другими дарами воды. Лесные и небесные эльфы, воздушные кочевники и некоторые другие племена людей употребляли в пищу злаки, фрукты, овощи и всё остальное, что преподносила им природа, если для этого не нужно было убивать живое существо. Ледяные големы и прочие бездушные, говорят, вообще не питались органикой. Для поддержание жизнедеятельности им нужны были силы извне. Может, это богиня сделала их такими, потому что они жили там, где совсем не было растительности и живых существ, а, может, она была не причастна к их созданию, и тогда становилось очевидно, почему для жизни бездушным не нужны её творения. Зейн всегда считал, что по части поедания мяса гномы дадут людям и дроу фору, уж очень большим аппетитом они отличались, но, оказалось, он просто не принимал во внимание то, сколько могут, если захотят, съесть лесные эльфы. Сказать по правде, Малик думал, что и одной тарелки будет для миниатюрного Найла многовато, но когда эльф с довольным видом принялся за третий и четвертый подносы, понял, что ошибся. Найл ел так, что буквально за ушами трещало, словно видел пищу в первый и последний раз, едва ли не облизывал тарелочку, что не мешало ему, кстати, сыпать комментариями по поводу того, по душе ему местная пища или нет, и вслух сравнивать её со всем, что он ел в людских тавернах, на границах земель. По мере насыщения эльф становился добродушнее и даже почти не дерзил, возможно, потому что говорить и есть, в принципе, возможно, а вот ругаться, когда у тебя щеки полностью набиты, сами понимаете, сложновато. – Поверить не могу, – ошеломленно бормотал Зейн, наблюдая, как Найл неторопливо расправляется с пятой тарелкой ужина. Найл застенчиво пошевелил ушами и отправил в рот последний кусочек мяса, с наслаждением прикрыв глаза. – Наелся? – Вообще-то нет, – покачал головой Найл и залпом опустошил бокал с водой. В его глазах появилась сытая грусть. – Но учитель говорит, если много есть — потеряю контроль над магией и не смогу колдовать. Зейн бросил взгляд на гору пустой посуды, что опасно громоздилась друг на друге, и насмешливо выгнул брови. – А... ну да... просто до меня сразу не дошло, что пять тарелок, это немного, – язвительно заметил он. Найл обиженно поджал губы, но благоразумно промолчал, всё ещё находять под впечатлением от обеда. – Унеси это. Слуга, стоявший рядом и с толикой страха наблюдавший за прожорливым эльфом, сдвинулся с места, ловко поставил подносы друг на друга, умудрился поклониться и вышел из комнаты. Найл, уже, видимо, совсем освоившись, развалился на кровати рядом с королем дроу и закрыл глаза, устроив сжатые в замок руки на животе, чувствуя, как по телу медленно разливается знакомое послеобеденное тепло, обычно сопровождавшееся ленивой дремотой. Теперь, когда он поел, его немного разморило. Мысли сразу унеслись в известном направлении: его родной лес. Он помнил, как рассвет окутывал родной край серебристым сиянием из-за утреннего тумана, а над кронами деревьев по мере восхода солнца золотели облака. Лес пах свежестью, холодной росой, многолетними дубами и свежими соснами, и так приятно было наслаждаться единением с природой, чувствовать себя одним целым с каждым лесным обитателем — большим или маленьким. Чудеса, такие, как нежность прохладных вод ручья, мягкость лисьей шерсти, звучное пение малиновок, сопровождали его на каждом шагу. Ещё прекраснее было возвращаться домой, где его все знали, приветствовали, пока он шел до дворца в их с Джастином покои. Элеанор всегда бежала ему навстречу, если замечала их приближение, оторвавшись от всех своих дел. Лиам и София приветливо махали им руками, нежно улыбаясь, и даже Луи выдавал какую-нибудь забавную подколку, если у него имелось время на это. Иногда юный эльф проходил мимо тронного зала, где сидел король Гарри, и если владыка бывал в хорошем настроении, ему удавалось переброситься с ним парой слов, и Найл каждое из них записывал в особую книжечку, трактуя по своему. Что же, теперь этого всего не будет. Он пленный на чужбине, в чужой власти, не имеющий право практически ни на что. Зейн хочет, чтобы он ел — он ест. Зейн захочет отправить его в рудники — ничего не поделаешь, придется идти в рудники. Найла даже не пугал тяжкий труд или всевозможные лишения, которые ещё предстоит вытерпеть. Гарри. Вот, кто его волновал. Он никогда не бывал в разлуке с королем слишком долго. Джастин понимал, что ученику нужен дом, поэтому старался не пускаться в слишком дальние странствия, пока время не пришло. По мере взросления они стали выбираться дальше, но всё равно часто бывали при дворе. Королю Гарри нужен был его советник, а Найлу — уютная комната, где он мог спать, не опасаясь, что его раздерет медведь. – О чем ты думаешь, эльф? – резко спросил Зейн, громким голосом разрывая тишину. Найл открыл глаза и даже отпрянул, увидев своего пленителя так близко. – О моем короле, – честно признался эльф, у которого в голове всё ещё проносились тонкие руки его владыки, вьющиеся локоны, падающие на плечи и улыбка, такая родная и светлая. И он не мог не улыбнуться, вспомнив, как Гарри соединил их губы в самом прекрасном первом на свете поцелуе. Стоило его губам дрогнуть в мечтательной улыбке, как ему показалось, что глаза дроу потемнели. – Здесь только один король. И это я, – прохрипел Зейн почти с ненавистью, хмуря суровые брови. – Тебе лучше это запомнить или будет хуже. – Куда уж хуже? Я здесь, в плену, а мой король там, в Великом лесу, за горой, где протекает бурная река и впадает в Священное озеро. И ты собираешься лишить его одного из сыновей, а у Его Величества и без этого забот хватает, – горячо воскликнул Найл, вспоминая, как менялось лицо короля Гарри, когда он мысленно возвращался к тому, что ему придется проститься с Луи или Лиамом. – Наше королевство переживает не лучшие времена, и я должен быть с ним, должен сделать что-то, чтобы облегчить его тяжкую ношу. Я даже поручение не сумел выполнить, а ведь мне доверили самую малость... принести цветы... Найл сокрушенно умолк. Не известно, сколько эльф провел тут времени, но одно понятно точно — он не справился. В который раз. У него ничего не получилось. И, наверное, все в королевстве думают: «Ничего удивительного, это же Найл, он вечно попадает в передряги». Король Гарри качает головой и разочарованно изрекает: «Да, Джастин, ты был прав, как всегда: у Найла нос не дорос выполнять важные королевские поручения». И Бибер кивает головой, мол, а я что говорил вам, и все они раздосадованы. Разочарованы. В который раз. Но ведь даже не это самое страшное! Он не только не принес цветы, но и угодил в лапы к дроу, к тем, кто будет пленить Луи либо Лиама, как решит богиня, как будет угодно этому мятежнику Зейну. – Ты дерзишь из-за проклятых цветов? – недовольно спросил Зейн, рывком поднимаясь с кровати. Найл не смог произнести ответ вслух, теряясь в мыслях, опутавших голову словно липкая паутина. Малик прищурил глаза. Прекрасные глаза с черными пушистыми ресницами, густыми, как еловые ветви. Он был таким статным и таким красивым, что невозможно было смотреть на него вот так просто, и Найл, даже находясь в таком странном, почти бедственном положении, не мог не признать про себя, как прекрасен король дроу, даже сейчас, в запале. В нем читалась какая-то неукротимая могучая стать. – Я отправлю твоему королю целую корзину цветов. Не просто цветов с горы, но и наших королевских тоже. Самых прекрасных, редчайших, огненных, распускающихся только в пустошах. В знак почтения и добрых намерений, если захочешь. – Хочу, – осторожно согласился Найл, заинтересованно привстав на локтях. Зейн кивнул и протянул руку к колокольчику на столе, чтобы позвать слугу. Всё внутри него переворачивалось. – Почему ты это делаешь? Зейн посмотрел на него непонятным, затуманенным взглядом, словно прекрасные карие глаза окутала серая дымка, превращавшая их в мутные, поглощающие всё, дыры. – Ты не сможешь этого понять. Я хочу покорности. Хочу тебя, целиком и полностью, маленький эльф, – хрипло произнес Зейн, и в его голосе, похожем на раскаленную лаву, можно было расслышать угрозу. – Я хочу быть твоим королем, королем твоего сердца. Я ещё никем не хотел обладать так сильно. И ты будешь моим, потому что я всегда получаю, что хочу, любыми способами. Найл еле-еле удержался, чтобы не присвистнуть. Такого у него ещё не было. То есть, да, он нравился некоторым городским и деревенским эльфийкам, но, если честно, про него многие говорили, что он несуразен и даже смешон. А этот могучий дроу буквально молнии глазами метал из-за того, что не может быть его королем, поедал его взглядом, как Найл несколько минут назад уплетал жаркое. И его движения были собранными, как у охотника — совсем скоро он перестанет церемониться и возьмет его силой, и до этого момента необходимо что-то предпринять. Эльф никогда не отличался особенной усидчивостью, предпочитая мыслить на ходу, по ситуации, но сейчас ему была нужна трезвая идея, логичная и суразная. Найл попытался представить пустой сосуд, чтобы приток новых мыслей наполнил его, но почему-то получалась маленькая чашечка, похожая на ту, куда учитель наливал в походе странную горячительную жидкость. Но совет сработал, и чашечка быстро наполнилась чем-то заковыристым. У Найла что-то затрепетало внутри. Озарение, сказал бы Джастин. Назвать это можно было, как угодно, сути это не меняло, Найл понял одно — надо пользоваться ситуацией. Надо взять всё, что можно унести — так говорили люди из таверны на границе. Ему часто доводилось слушать, что говорят странники из страны людей. Чаще всего они обсуждали вещи, о которых эльфы почти никогда не заговаривали. Найл тогда плохо понимал фразу, которую они часто смаковали за стаканами пива, но она отпечаталась точно: «Умей жертвовать малым, чтобы получить многое. Иногда этим малым может быть твоя жизнь, если на весах будут жизни многих». Джастину тогда очень не понравилось это высказывание, и он даже вступил в спор, пытаясь осадить тех людей, но сейчас это было уместное выражение. И в этот момент страх, который так и витал над Найлом, покинул его тело, оставляя Хорана непривычного легким для решительных поступков. – Я хочу остаться и делить с тобой ложе, Зейн, – негромко произнес Найл, поднимаясь с кровати и плавно подходя к королю дроу, и вдруг прижался к нему так ласково, что Малик даже вздрогнул от неожиданности. – И я буду покорным, обещаю. – Да? Неужели? – прищурился Малик и недоверчиво вскинул брови. Он понимал, что будет какое-то «но», потому что этот юнец не был так прост. Это Зейн заметил сразу, это и приятнуло его к этому эльфу. – Ты, конечно, умен и понимаешь, что есть условие, – лукаво улыбнулся эльф, размышляя про себя, насколько привлекательно он выглядит и получится ли у него. Себя он представлял до такой степени нелепым, что не удивился бы, оттолкни его Зейн прямо сейчас. – Пообещай, что оставишь принцев в покое. Дай Королевское Слово передо мной и богиней, что не тронешь их. В таком случае, я останусь в качестве замены. Я готов удовлетворять все твои прихоти, – голос Найла дрогнул. Перед глазами на мгновение промелькнула светлая улыбка его короля. Нет, он не переживет расставания со своими детьми. А Найл... да кто он такой, если разобраться? Просто ученик придворного мага. Шумный, взбалмошный, беззаботный, ломает всё, к чему прикасается. Даже лучше, если его не будет во дворце, так он не сможет испортить ещё что-то. Библиотека останется в целости, соколы не покинут птичник, королевский конь не затеряется в лесу... А этот поступок будет величайшим даром за всё тепло, что он получил от лесного владыки. За тот поцелуй на удачу, которая теперь повернулась немного боком, но всё-таки... это был отличный шанс принести пользу по настоящему. Малик покосился на круглые ушки, что сейчас трепетно дрожали. Предложение было заманчивым. Разумеется, он желал получить в гарем королевского наследника, но лишь для того, чтобы унизить лесного короля. Показать ему, что он уже не такой властный и могучий, как тысячи лет назад. Это была прихоть, но она ничего не стоила сейчас, когда у него была возможность развернуть такой прекрасный подарок. Нужно ли это ему? Необходимо. У него в гареме были десятки юнош и девушек, но едва он увидел эту нахальную фигурку и удивленный, открытый взгляд, Зейн понял — это то, что нужно. Ему захотелось попробовать его ещё до того, как он понял, что всё существо Найла выражает какое-то изумительное восхищение окружающим миром, но окончательно он в этом убедился, когда увидел этого эльфа с Валией. Он не напал на его сестру, едва получил браслет, не воспользовался её возрастом и наивностью, чтобы обхитрить и улизнуть подальше из дворца, а поступил как настоящий... волшебник. У волшебников и жриц было одно негласное правило — они не смотрели на то, какой расы ученик, если у него были способности или желание заниматься магией. Так уж повелось, что магические дисциплины в равной степени должны быть доступны всем существам на свете, поэтому все были равны в изучении магических наук и практик. Поэтому эльф был учеником человека, да и другие волшебники охотно выбирали себе учеников других племён, если видели в них потенциал или другие важные для магии качества. Только так между ними худо-бедно сохранялся хрупкий баланс. И Найл, такой юный, тоже изо всех сил старался ради баланса и мира. Этому его учил не только Джей. Он сохранил в сердце наказ старшего, когда тот отправлялся в путешествие на поиски родителей и Высшей Силы. Хоран как сейчас помнил его немного грустную улыбку и уверенный взор. – Знаешь, Найл, наверное, в нашей семье не было баланса, раз родители разошлись в разных направлениях, – сказал он тогда. – Но я всё равно должен их найти. И помочь им найти мир внутри себя или Высшую Силу, о которой они мечтали. – А что делать мне? – важно спросил Хоран-младший, ожидая какого-нибудь интересного и ответственного задания. Ему было почти триста, и маленький эльф раздувался от собственной важности и осознания того, что он почти взрослый. – Ну, не шали, хорошо кушай, а как подрастешь тоже ищи баланс и Высшую Силу, – улыбнулся Грег и присел на корточки рядом с мальчиком. Брат был не намного старше его, но всё равно ему не терпелось отправиться в дорогу. – Наш клан избрал этот путь. Ты, конечно, можешь пойти в другом направлении, но свет нашей звезды всегда вернет тебя на нужную тропу. Найл тогда не понял, что «свет нашей звезды» — метафора. Он грешным делом решил, что, действительно, существует звезда-покровительница Хоранов, которая помогает им преодолевать трудности. На деле же оказалось, ты сам себе звезда. И всё, что ты имеешь, получаешь лишь плодами своих трудов. А если плохо трудишься, не получаешь ничего. Или вот... это. Зейн подошел к широкому письменному столу, за которым было очень удобно работать, и достал на свет пергамент, на котором уже была оттеснена королевская печать, а так же красивое перо с чернильницей. – Я напишу лесному королю письмо, и мы приложим его к самой большой корзине с цветами, которую только найдем во дворце, – сказал Зейн, присаживаясь за стол. Найл вернулся на кровать и молча наблюдал за тем, как король дроу неторопливо что-то выводит на пергаменте. Он был таким красивым в профиль. Найл даже не знал, как лучше. Определенно Зейн Малик был одним из красивейших дроу в пустоши, да и вообще на свете. Его пальцы изящно обхватывали перо, а крепкое запястье подчеркивал золотой магический браслет. Найл очень хотел увидеть короля дроу в деле — наверняка он талантливый волшебник в области огненной магии. – Не хочешь что-нибудь передать лесному? – внезапно уточнил Малик. – Напиши, что я люблю его, – попросил Хоран, вздрогнув от неожиданности. Зейн повернулся к нему лицом и смерил недовольным взглядом. – Это я писать не стану. – Зейн, прошу тебя, я же больше его никогда не увижу. Моим королем будешь лишь ты, но мне важно, чтобы он знал, что в эти последние мгновения я... думал лишь о нем, – у Найла застрял комок в горле, но он не дал себе проронить ни слезинки. Окинув его пристальным взглядом, Зейн вновь отвернулся к своему письму. – Напишу, что ты выбрал меня, – решил Малик, словно не замечая, как вытягивается лицо Найла. Эльфу стоило больших сил держать себя в руках, иначе его план можно было считать загубленным. – Я ведь и передумать могу насчет королевских сыночков, – как бы невзначай заметил король дроу, заставляя Хорана ругнуться про себя нехорошими словами, подслушанными как-то у Джастина. – Слово-то я ещё не давал, если ты вдруг забыл. Ещё что-нибудь? Найл вытер рукавом всё-таки навернувшиеся слезы. О, богиня, ему и думать было противно о том, что решит Гарри, едва ему попадет в руки это письмо. Но он хотя бы провернул сделку и нет смысла жалеть об этом. Теперь, как только Зейн даст слово, Луи и Лиам будут в безопасности. Лесное Королевство будет в безопасности. Вот он — баланс, о котором говорил Грег. Иногда маленький камешек может уравновесить несоразмерные чаши. Хоран понимал, кто должен быть камушком. Это была его судьба. – Напиши... – Найл прочистил горло. Зейн склонил голову на бок, наблюдая за внутренней борьбой Хорана почти с удовольствием. – Напиши приписку для моего учителя Джастина о том, что я научился использовать солнечную магию без помощи магических атрибутов. И ещё одну для леди Элеанор. Что я оставил на своем столе снадобье, которое окрасит её лиса в золотой, как она просила. Напишешь? – Слово в слово, – кивнул Зейн, продолжая аккуратно выводить буквы. Хоран вспомнил о родителях. Кто знает, может, они тоже где-то в плену и даже не имеют возможности сообщить, что с ними стало? – И... – Найл осекся, обдумывая свои слова. Он уже плохо помнил, как выглядят родители — только смутный образ матери из-за портрета на медальоне, который оставил отец. – Если вдруг вернется Грег, чтобы от него не утаивали, где я нахожусь. – Кто такой Грег? – спросил Малик с неприязнью. Перо замерло над пергаментом, и на кончике повисла темная капля. Хоран застыл, завороженно глядя на неё, ожидая, что она сорвется прямо на старательно выведенные буквы, но этого не случилось. – Старший брат, – еле слышно выдавил из себя Найл. Зейн вернулся к письму. Через пару мгновений оно было закончено. Хоран помотал головой и улыбнулся почти от души. Во-всяком случае, скорбь никуда не исчезла из его глаз. Малик свернул письмо в трубочку. – Ты ведь не дашь мне прочитать его? – Это только для королевских глаз, малыш, – улыбнулся Зейн, обвязывая письмо красной лентой, запечатал и позвонил в колокольчик. Из-за двери появился симпатичный слуга-дроу, наряженный в алые одежды с четко оттесненным знаком огня на рукавах. Зейн протянул ему свернутый в трубочку пергамент и улыбнулся. И в этом дружественном жесте Найл заметил одно — Зейн такой же заботливый король для своего народа, как Гарри для своего. И дроу любят его не потому что они глупцы, поддавшиеся его влиянию, а потому что он добр с ними и делает всё возможное в их интересах. – Приложите его к самой большой корзине, которую только найдете. Пусть будет в равной степени наполнена нашими королевскими цветами и сорняками с горы. Отправить лесному королю самым быстрым гонцом, – велел он. Слуга поклонился так низко, что чуть не задел пол головой, и вышел. Зейн повернулся к оробевшему Найлу. – Теперь займемся тобой. Его глаза снова едва заметно потемнели, словно всё это время он еле сдерживал себя. Король дроу прикусил губу, разглядывая эльфа так откровенно, что у него мурашки побежали по коже. – Сначала клятва, – заявил эльф, стараясь быть твердым. Кончики округлых ушей были слегка розовыми от того, как внимательно на него пялился король дроу. Зейн присел на край кровати и притянул его к себе за подбородок. – Клянусь, – лукаво улыбнулся дроу, наслаждаясь тем, как его проникновенный шепот заставляет маленького эльфа трепетать. Найл схватил его за руку, не сильно царапая ногтями. – Поклянись, как положено, – уверенно потребовал он. Зейн поднял брови и насмешливо хмыкнул, протягивая Найлу руку с браслетом и переплетая их пальцы. Сердце Найла пропустило два такта, прежде чем Хоран шумно выдохнул, что не укрылось от дроу. Такой нежный. – Я клянусь тебе, клянусь богине, клянусь Солнцем и Звездами, клянусь пустошами, где живут дроу и пещерами, где обитают гномы, я, Зейн Малик, клянусь своей жизнью, что не трону отпрысков королевской семьи, – на одном дыхании произнес дроу. Его браслет раскалился до красна и кожа под ним пошла пузырями, как от ожога, через мгновение он остыл, и рука Зейна оказалась чистой без рубцов. Значит, клятва была принята богиней и, по всей видимости, у короля не было намерений её нарушать. Найл удовлетворенно кивнул, расцепляя их руки, но Малик тут же схватил его за локоть, притягивая к себе. – Разомнешь мне плечи? – поинтересовался он. Хоран знал, что вопрос риторический. Король приказывает, шавки исполняют. И роль Найла в этой пьесе уже предопределена, хотя он предпринял попытку немного завернуть спектакль в свою сторону. – Как тебе будет угодно, – выдавил из себя Найл, кивнув в знак согласия. Отстранившись, Зейн аккуратно снял верхнюю часть одежды. Хоран чуть не задохнулся, увидев крепкое, хорошо сложенное тело. Раньше у него не было возможности искушать себя подобными зрелищами. Он видел много красивых эльфов, но это было совершенно иначе. Найл только-только созрел, только-только понял, что те чувства, которые он испытывал к королю, не просто восхищение, а влюбленность. И вот, он оказался один на один с величаво-притягательным дроу. Зейн усмехнулся и повернулся к нему спиной. Несколько секунд Найл завороженно смотрел на изящную спину, невольно любуясь смуглой кожей, крепкими плечами, мышцами рук и, наконец, сообразил что к чему. – Ведь нужно какое-нибудь масло, – робко произнес Найл. Зейн протянул руку к прикроватному столику на кривых ножках и перебросил Найлу изящный бутылек через спину. Хоран, который всё ещё продолжал пялиться на фигуру статного дроу, едва поймал его. Спина Зейна на ощупь оказалась еще приятнее, чем на вид. Вначале Хоран скользил по его плечам и лопаткам осторожно, словно прислушиваясь к своим ощущениям, попутно втирая ароматно пахнущее масло. Эльфу не хотелось признаваться в том, что ему нравится гладить бархатную кожу короля дроу. Постепенно он, свыкаясь со своими чувствами, начал действовать немного грубее и решительнее, ведь массаж подразумевал небольшую разминку. Но его пальцы сами ласкались о теплое тело Зейна. В какой-то момент Найл даже застыл, крепко сжав ладонями мышцы Малика и, собравшись с мыслями, продолжил массаж. Всё это было не правильно. Он не должен был получать от этого удовольствие. Он должен ненавидеть Зейна за то, что этот дроу лишил его дома и его настоящего короля. А вместо этого Хоран любуется на его спину, разминает ему плечи, наслаждается бархатом его кожи. Надо воспользоваться случаем, схватить первый попавшийся острый или тупой предмет и ударить его по голове или схватить за шею на худой конец, в общем, напасть, а потом бежать... – Он красивый? – вновь нарушил тишину Зейн. Найл вздрогнул от неожиданности. – Кто? – уточнил он. Малик повернулся к нему. Несмотря на то, что они оба сидели, Зейн был выше и массивнее. У эльфа дрогнули ушки, потому что он в который раз чувствовал себя беззащитным и загнанным в угол. Сопротивляться этой силе было почти невозможно. – Король Гарри. – Очень, – только и смог ответить Найл. Зейн не стал ждать продолжения фразы, резко притянул к себе и, наконец, впился в его губы. Хоран растерялся, позволяя горячему и влажному языку влезть к себе в рот. Он обязан был подчиняться. Значит, ему предстояло быть покорным и терпеть это. Ему было стыдно, потому что... это было приятно — у короля дроу была слишком красивая внешность, слишком сладостный голос и слишком ласковым он был с ним. Молодое тело отзывалось так странно, что Найл едва смекал, что происходит. Зейн отстранился и посмотрел прямо в его глаза. – Кто теперь твой король? – спросил он, продолжая крепко придерживать его за руку, словно не собирался отпускать его вообще. – У меня один король. Это ты, – пролепетал Найл, с удивлением замечая, как расширяются зрачки правителя. Зейн наклонился к нему снова, но Найл, смелея, приложил свой палец к его губам. Зейн замер, не отрывая взгляда от порозовевшего лица Хорана. Эльф опустил глаза. – Ты часто целуешь своих наложников? – спросил он несмело. – Не совсем, – после недолгой паузы ответил Зейн, невольно задумавшись. Да, обычно его интересовало другое. Не в правилах дроу было растрачивать себя на нежности. Они были хорошими родителями, старшими братьями, но заботливых возлюбленных среди них было немного. И Зейн не считал себя одним из них, потому что животная страсть, желание были для дроу естественными чувствами. Они считали себя выше «поросячих нежностей» и проявление истинных чувств, особенно если они были теплыми, для них было сродни чуду. Сидящий перед ним маленький эльф будто бы покраснел ещё сильнее. Ему шло его смущение, ему шел красный, в который его облачили служанки, и это выражение лица тоже было милым, и от чего-то нравилось королю дроу сильнее, чем должно было. – Так почему я исключение? – спросил Найл тихим голосом. Король дроу опустил глаза и прижал эльфа к себе, зарываясь носом в его волосы. В них осталось что-то от запаха леса. Что-то, что пробивалось сквозь масла, которыми дроу натерли тело Хорана. Как будто частичка лесной чащи заплутала в непослушных вихрах. Зейну представилось, как Найл гуляет по лесным тропкам, созерцая мир огромными глазищами, чутко прислушиваясь ко всему крошечными ушками, скользя по траве небольшими ступнями. – Кажется, ты подарок богини, – ответил Зейн. Найл удивленно охнул. Никто ещё не называл его подарком. Обычно эльф только слышал упреки учителя, что он всё ломает и портит или насмешки стражи. Подарок. Так он, и правда, особенный? Чувство гордости немного ущипнуло его за щеки — так ведь он выполнил задание. Вдвойне выполнил. Он стал залогом мира и спас сыновей его... уже не его короля. Он особенный, дважды особенный. Он смог освоить прием магии, не используя магические атрибуты. Он наконец-то стал чего-то стоить. Уже второй король хотел провести с ним ночь, это было чистейшее безумие, ведь он... просто Найл. Считалось, что короли были отмечены богиней, и даже заговорить с ними считалось большой честью. Хоран знал, как ему повезло расти с принцами. Не каждого брал в ученики волшебник, не каждый жил во дворце и ел за одним столом с кем-то из будущих королей. С кем-то из действующих королей. И вот он в ложе короля дроу, что смотрел на него пылающим взглядом. От чего-то Найл считался ценным в глазах такого важного эльфа. Его сердце невольно затрепетало. – Ты знаешь, что подарки надо беречь? – спросил Найл взволнованным голосом. – Ты будешь со мной осторожным? – Буду, – улыбнулся Зейн, даря Хорану ещё один горячий поцелуй, и уложил на спину, забираясь тонкими пальцами под плотную ткань одежды и оглаживая дразнящими движениями напрягшийся живот. Найл немного прогнулся, то ли подставляясь под касания, то ли ощущая неловкость, и неумело отвечал на поцелуй, не зная, что ему делать и как реагировать на то, что рука короля дроу уверенно спускается к его штанам. «О, богиня, помоги, я к этому абсолютно не готов», – панически подумал Найл и буквально подскочил, услышав три коротких стука в дверь. Зейн моментально отстранился, и уже через несколько мгновений дверь в комнату отворилась, а на пороге показалась взъерошенная дроу со сбившимися волосами и съехавшей на бок диадемой. За ней вбежали наряженные в красное дроу-служанки, спотыкаясь и натыкаясь друг на друга, очевидно чем-то обеспокоенные. Хоран успел заметить, что ему нравятся их прически. Они были заплетены немного изощренней, чем эльфийки у него на родине. Пока темные эльфийки, сбившись в кучку, не знали, кланяться им или плакать, дроу в диадеме — Найл понял, что это ещё одна принцесса, к тому же она старше, чем Валия — подбежала к Зейну, который тут же встал ей навстречу, и бросилась в его объятия. Найл ощутил что-то похожее на дежавю, но промолчал, с интересом наблюдая за королем дроу и его сестрой. – Ох, Зейн, как же хорошо, что я нашла тебя. Мне сказали, ты ушел на прогулку. Перри очень плохо, – жалобно произнесла дроу и чуть не заплакала, но, бросив взгляд на навострившего ушки Найла, вздохнула и почти горделиво выпрямила спину. Хоран успел рассмотреть её — на дроу было платье насыщенного винного цвета с длинным летящим подолом и рукавами. Не слишком вычурное, но Найл хотел бы увидеть похожее на леди Элеанор, только зеленое. – Вызывали лекаря? – взволнованно спросил правитель, взяв дроу за руки и крепко переплетая их пальцы. Хоран не смог сдержать вздох умиления, глядя, как заботливо Зейн обходится с сестрой. Гарри, на сколько он помнил, не позволял себе такого по отношению к сыновьям и при людях обыкновенно сдерживался. Впрочем, Гарри был старше Зейна, и хотя бы этим можно было всё объяснить. Правда, когда Хоран был маленьким, он часто наблюдал, как Луи и Лиам сидят у отца на коленях. Чаще всего это был Лиам, а Луи всё больше бегал, демонстрируя свои умения. Не сказать, что Лиам был менее успешен, просто показывать свои таланты во владении мечом он не стремился. Иногда младший принц подолгу наблюдал за Найлом, изучающим азы магии, — тонкие науки всегда интересовали Лиама больше, поэтому он часто проводил время с учеником волшебника. У Хорана всегда получалось лучше управляться с магией, чем у наследников. Джей говорил, что дело в природном таланте, который, по словам того же Джастина, ни на что не годен, если не развивать его и не тренироваться регулярно. Вспомнив о словах учителя, юный эльф даже сейчас закатил глаза. – Он всё время с ней, – сдержанно произнесла принцесса, хотя голос её был до нельзя грустным и встревоженным. Найл испытал укол жалости. Ему не нравилось, когда эльфийки, гномки, девушки, дроу-девушки и амфибии-девушки грустят. Они все должны быть под защитой. О том же, что многие из них сами могут постоять за себя и прекрасно владеют мечом или нарочно прикидываются немощными, чтобы пустить пыль в глаза, юный эльф по-неопытности не догадывался. В скором времени ему, конечно, предстояло узнать и это. – Мы выполняем все предписания лекаря, но лучше ей не становится. Зейн замер, тревожно прикусывая нижнюю губу, и его беспокойные мысли буквально отпечатались в помутневших глазах. Его уже довольно давно терзали сомнения, но он, глядя на обеспокоенную сестру, поспешил выкинуть их из головы. – Тебе не нужно было нестись сюда со всех ног, Дония, – проговорил Зейн задумчивым голосом, окинув взъерошенную сестру расстроенным взглядом. Подол её платья немного измялся. – Надо было остаться с ней и послать кого-нибудь сюда. Как она будет одна? – С ней Валия и Сафаа, но она очень хочет видеть тебя, – Дония настойчиво посмотрела брату в глаза, и Найл увидел, что они горят чем-то похожим на решимость. Было в них что-то, что напомнило ему решительность Зейна, когда он разговаривал с ним несколько минут назад. Найл отчетливо понял — это огонь. Настоящий. Вот она — магия огня внутри каждого дроу. Не спокойная и безмятежная, как магия лесных эльфов, а буйная и порывистая. Малик вздохнул. – Хорошо. Я немедленно приду. Всё наладится, – он поцеловал сестру в лоб и она, совсем чуточку повеселев, вышла из комнаты в сопровождении своих спутниц, взволнованно шептавшихся за её спиной. Видимо, Зейн всегда сдерживал свои слова, потому что напряжение, повисшее в комнате, рассеялось, стоило Малику сказать, что всё будет в порядке. – Нам придется продолжить позже, что же, тем даже лучше. У нас будет больше времени. Теперь нам вообще некуда торопиться. – Мне остаться здесь? – спросил Найл, наблюдая, как Малик разминает суставы. – Или я смогу погулять по дворцу? – Если не будешь пытаться сбежать — гуляй, где тебе вздумается, – миролюбиво позволил Зейн. – Только не забредай никуда, во дворце есть и опасные места. Я распоряжусь, чтобы тебе выделили хорошие покои, и ты должен быть на виду у стражи, чтобы вечером тебя отвели спать. – У тебя в королевстве строгий отбой? – улыбнулся Найл, вспоминая, что Джастин тоже настаивал на режиме. Ему казалось, это было так давно, а ведь он только утром говорил с учителем и бегал по родному лесу вместе с милыми зверьками. – Я не останусь с тобой? – Королевская спальня, – улыбнулся Зейн в ответ. – Только для короля. – Ой, да что я не видел в королевских спальнях, – немного обиделся Хоран. Теперь, когда он немного привык к Зейну, ему было жутковато от того, что в незнакомом месте придется спать одному. Если на то пошло, они с Маликом были давно знакомы. Точнее, Хоран много про него слышал. В основном плохого, но это всё равно было лучше, чем безликий незнакомец, о котором у него вообще не было представления. – У короля Гарри спальня попросторней будет. – Ну, может, он компенсировать что-то пытается, – пожал плечами Зейн и вышел из комнаты. – Ничего он не пытается! – крикнул Найл вслед и показал язык. Да кто это Зейн такой, чтобы откалывать шутки по поводу Гарри? Всего лишь король огненного племени, хозяин пустошей и просто красивый дроу. Найл со стоном рухнул лицом на подушку. Ну почему всё так сложно? Почему нельзя любить Гарри, ненавидеть Зейна? Нет, надо пропитываться симпатией к врагу, восхищаться его внешностью, наслаждаться его комплиментами. Видели бы его друзья — он бы умер от стыда. Врагам нельзя быть такими потрясающими. Найл просто не умел быть объективным. Если эльф с ним добр, относится хорошо к своим близким и у него, кстати, привлекательная внешность, Найл терял беспристрастие. Ему ещё Джастин говорил о том, что следует быть непредубежденным, но Найл был такой... влияемый. Король Гарри, принц Луи, леди София и учитель Джастин говорили, что Малик зло — он верил. Принц Лиам и леди Элеанор робко выдвигали аргументы против, и вот Хоран уже сомневался. Стражники короля дроу взяли его в плен, и вот Найл уже ненавидит всю их расу. Но через какое-то время он знакомится с очаровательной маленькой дроу Валией и понимает, что темные эльфы могут быть добрыми, веселыми и, как Зейн, заботливыми. Найл понял, что ему нужно работать над своим характером. Не мог же он позволять вить из себя веревки до скончания вечности? Семьсот пятьдесят — это, конечно, мизер для жизни эльфа, но всё же срок внушительный, не малыш, может и на войне сражаться. Тем более, он не обычный эльф, а маг. И уже не ученик Джастина, а... а кто? Решив подумать об этом чуть позже, Хоран встал с кровати с твердым намерением исследовать чудесный дворец, кишащий огненной магией. Но едва он подошел к двери, как она распахнулась и перед ним возник Калум. Найл сделал шаг назад, на ходу пытаясь собраться с мыслями. Да, вроде его имя — Калум. Парень-амфибия из стражи, что не дал убить его. – Пойдем со мной, – он призывно махнул рукой за свою спину. Найл недоверчиво поджал губы — радостное лицо амфибии его настораживало. – Никуда я с тобой не пойду, – отказался эльф, на всякий случай сделав подобие боевой стойки, но увидев, как Калум расплывается в насмешливой улыбке, выпрямился и сделал «суровое лицо», как учил его Луи. – Нашел доверчивую фею. – Давай, Найл, ты обязан это увидеть, – таинственно прошептал Калум, без зазрения совести называя его по имени. – Ты умрешь от радости. Найл отвел глаза. Умирать — даже от радости — ему совсем не хотелось. Но амфибия говорил так убедительно, что невозможно было ему не поверить. И потом, он же хотел посмотреть дворец. Куда лучше делать это с экскурсоводом. Да и то, что он не дроу, уже было плюсом. И ещё он знал его имя. Ещё тогда, на горе, он сразу понял, что Найл — ученик великого волшебника Джастина. Хоран напряг память — нет, нигде его раньше не встречал, и Калум — незнакомое имя. Такое только у амфибий и бывает, а он их совсем мало видел. – Зейн сделает с тобой такое, что тебе и не снилось, если со мной что-то случится, – на всякий случай предупредил эльф. – Да-да, я понял, пойдем уже, – Калум взял его за руку и торопливо вывел на коридор. Хоран успел заметить, что в конце коридора толпятся стражники, но внимание на них они не обращали. Худ пошел в противоположную от них сторону, не оглядываясь и не давая Найлу рассмотреть окружавшее его убранство. Сначала они спустились на первый этаж, но то самое «нечто», которое Хоран должен был увидеть, находилось не там. Зато теперь Хоран имел представление о том, как дроу рисуют огнем на своих полотнах, но это всё равно продолжало удивлять его. Амфибия вёл его в подземелье, и в какой-то момент на душе Найла стало неспокойно — вот с чего он взял, что ему можно доверять? Амфибии известны своей вероломность. Они — самая коварная раса, мастера бесшумных убийств и подлянок. Ему ничего не стоит столкнуть его в огненный котел, а потом сказать, что Найл упал сам. Зачем? Кто знает, какие у них развлечения. Говорили, что очень жестокие. Но подземная часть замка оказалась не такой страшной, а почти уютной. В коридорчике, по которому они шли, пахло не раскаленным металлом, а пищей. Найл, хотя он и поел недавно, почувствовал, что желудок заворчал. От Калума это не укрылось, и он усмехнулся, заворачивая в последний коридорчик и рывком открывая крепкую деревянную дверь. Найл чуть не распластался на полу, стоило ему переступить порог (Не только потому, что он, как всегда, споткнулся о свою ногу). На деревянной скамейке сидел довольный, буквально светящийся Люк. На нем была форма королевской стражи, точно такая же, как у Калума, только шлем лежал рядом и был закрытого типа. Если бы Найл увидел его в этом шлеме, то точно бы не узнал. Разве что по походке, ведь они так часто гуляли вместе. Люк лучезарно улыбнулся и радостно помахал старому знакомому рукой. Острые эльфийские уши приветливо дрогнули. Хоран сорвался на крик, бросаясь навстречу другу и набрасываясь на него с такими крепкими объятиями, что Люк чуть не свалился со скамьи. Калум, для которого такое было в новинку, стоял, прислонившись к стене, скрестив на груди руки, и наблюдал, как эльфы горячо приветствуют друг друга. Если бы он встретил амфибию-соплеменника, в лучшем случае, они бы пожали руки, а не убили друг друга. Найл расцеловал Люка в обе щеки и покорно уселся на пол перед ним, глядя на него такими восторженными глазищами, что Калум разочарованно вздохнул — мордобоя не будет. – Ну, ну, ну! – тем временем допытывался маленький эльф, стуча кулачками по коленям Люка, который смотрел на него с такой улыбкой, что невозможно было не понять — эти двое скучали друг по другу. Калум был малый сообразительный, понимал, что это особенности менталитета, но всё равно ему было интересно, почему эти двое так тепло друг к другу относятся. Люк, конечно, рассказывал про своего близкого друга Найла, но в понятии амфибии «близкие друзья» – это кивнуть друг другу при встрече, может, улыбнуться и разойтись. Найл же, который за время пребывания на земле дроу успел распрощаться с мыслью, что когда-нибудь увидит кого-нибудь из своих, чувствовал себя на седьмом небе от счастья. – Как ты тут оказался? Почему ты вообще ушел? О, богиня, я так соскучился. Ты даже записки не оставил! Я так за тебя волновался! – Всё просто, – миролюбиво заявил Хеммингс, заботливо погладив Найла по голове, который только и ждал хоть какого-то знакомого проявления тепла. – Я влюбился и сбежал. Если и было что-то, что Найл любил больше магии, так это романтические истории. Конечно, он их слышал не так уж и много. «Любовь и прочая ерунда», по мнению Джастина, только мешали развитию магии, поэтому Найл, в основном, слушал о том, как какой-нибудь очень старательный ученик некого «доходяги и пропойцы, так себе мага, скажем честно» становился великим волшебником, благодаря упорному труду. Такие истории Найл про себя называл «популяризация труда без продыха» и такие «ненавязчивые» нравоучения пропускал мимо ушей. Зато когда Джастин возвращался из деревни, и от него сильно пахло элем, можно было услышать немало интересного. В такие моменты Найл просвещался куда активнее, чем когда Бибер часами нудел над ухом. – Влюби-ился? – в восторге оживился Найл, с двойным усердием затормошив Люка за руку, в надежде всё выведать. – Кто это, кто-кто-кто? – Вообще-то вы уже знакомы, – Люк с нежной улыбкой посмотрел за спину Найла и покрутил пальчиком в воздухе, призывая эльфа взглянуть туда же. Хоран послушно обернулся и увидел, как Калум с ехидной улыбкой машет ему рукой, мол, вот он я — амфибия — собственной персоной, не ожидал? Хорану показалось, что челюсть его стукнулась с полом. – Да, это Калум. Мы пара. – Вот здорово! – неописуемо обрадовался Найл, рывком подскакивая к амфибии и заключая в крепкие дружеские объятия. – Поздравляю! Я так рад за Вас! Вы очень красиво смотритесь. Джас рассказывал похожую историю, правда, амфибия была девушкой, ну да это ничего. Вы давно знакомы? Хотя, наверное, давно, раз уж решили убежать вместе. Но даже если недавно — это всё равно очень романтично. Это так здорово. Теперь понятно, почему Люк всё время ходил такой таинственный! Так он был влюблен! И всё равно мог бы предупредить! Я так волновался! Думал уже к жрице идти! – Пошел бы в оленью рощу? – удивился Люк, наблюдая за тщетными попытками возлюбленного стряхнуть с себя Найла, который уже твердо решил, что Калум ему очень нравится, значит, нужно это как-то обозначить. – Жрица живет в оленьей роще? – простодушно поразился эльф, на мгновение перестав докучать Худу, который успел облегченно выдохнуть. – Почему? – Олень, – пыхтя и отдуваясь напомнил амфибия, видимо, уже смирившись с мыслью, что соплеменник Люка явно не в себе. – Её священное животное. Говорят, их там о-очень много. Казалось, что Найл слышит об этом впервые. Впрочем, это было не удивительно, учитывая, как незадачливый ученик слушал мага. – А я недавно подлечил олененка, – вспомнил Хоран, наконец, выпуская Калума из удушающих объятий. – Не очень-то жрица жалует своих священных животных. – Подлечил? – поразился Калум. – Знаешь, жрица вообще-то такого не забывает. Что-то хорошее для тебя сделает. – Да уж, конечно, – засомневался Найл. – Я так вляпался, никакая жрица не поможет. Король дроу меня теперь домой ни за что не отпустит, я с ним даже соглашение заключил. И оставаться мне в этих забытых богиней пустошах до скончания времен. Калум, не сдержавшись, рассмеялся. Найл мельком обратил внимание, что во время смеха жабры Калума широко раскрывались. – Так и здесь жить можно, – улыбнулся Люк, поманив Найла к себе на скамейку. Только Найл на нее плюхнулся, как Калум заставил его потесниться. Теперь эльф сидел между своими друзьями — новым и старым — и чувствовал себя вполне уютно. – Знаешь, Найл, ты мог бы полюбить пустоши. Здесь красиво. Песчаные бури такие завораживающие, если смотреть на них из окон дворца. Здесь совсем нет деревьев, только высокие горы и бескрайняя пустыня. Летом земля раскаляется докрасна. И магия огня — совершенное искусство. Ты знаешь, дроу просто кудесники в магии огня... – Он говорит это, только потому что мне тут нравится, – шепнул Калум на ухо Найлу, но эльф его всё-таки услышал. – На самом деле первые дни он ходил тут, дрожа от ужаса, и шарахался от каждой тени. – Вовсе нет! – горячо возразил Люк, несильно пихнув Найла коленом, чтобы привлечь его внимание. – Мне тоже тут очень нравится. Хотя, конечно, я бы предпочел оказаться в море, в том краю, где живут амфибии, но Калум был против. – А Люк, наверное, хотел, чтобы мои сородичи скормили нас обоих гигантскому осьминогу, – многозначительно заявил амфибия, передернувшись. Одни только мысли о суровых традициях водных жителей нагоняли на него тоску. Жабры несколько раз открылись и закрылись. Худ неловко почесал затылок. – Я не говорю, что совсем не тоскую по дому, это было бы неправдой. Но и домом для меня море никогда не будет, потому что без Люка я себе жизни не представляю. Я счастлив, что богине была угодна наша встреча... Эй, да ты никак плачешь, маленький эльф! Найл помотал головой и поспешно потер глаза рукавом. Растрогать его было тоже делом простым. Помнится, Луи рассказывал ему сказку про эльфа, который общался с Луной, так Найл неделю не мог прийти в себя. Всё бродил ночами по лесу взад-вперед, забирался на широкие кроны деревьев и долго смотрел на бледный лунный диск, пытаясь подать ему знаки. Конечно, успехом эта затея не увенчалась, Найл не высыпался, не выучил порцию важных транспортных заклинаний, разозлил Джастина, и в итоге Луи получил нагоняй и строгое предупреждение, что в следующий раз свои байки он будет рассказывать лошадям, когда будет драить конюшни. – Я так завидую Вашим романтическим приключениям, – шмыгнув носом, проговорил Найл, оглядывая скудно обставленное помещение. Кроме лавочки и криво сколоченного из каких-то обрезков стола, здесь ничего не было. Только сейчас Хоран заметил, что в комнатушке очень жарко. Видимо, кузницы гномов были совсем неподалеку, да и дроу, насколько он помнил, были теплокровными. Да уж, пустоши-то славятся своим палящим зноем – Это Ваша комната? – Нет, мы случайно нашли это место. Наша комната в другом конце коридора, – поделился Люк, пожав плечами. – Просто здесь я могу ходить без шлема. – Почему ты ходишь в шлеме? – удивился Хоран. – Мы наврали, что у него всё лицо в шрамах, – Калум для вида махнул рукой перед носом Хорана, так что Найл, на всякий случай, прижался к стене. Маленьких эльфов в детстве пугали, что в когтях амфибий страшнейший яд. Конечно, когда он вырос, многие детские пугалки оказались просто выдумкой, но условный рефлекс не так-то просто игнорировать, о чем Калум смутно догадывался. – Люк здесь инкогнито. Если кто-то узнает, что он — лесной эльф, начнут допытывать королевские тайны или решат, что он шпион. А так мы сказали, что он амфибия в третьем поколении. Ну, в смысле, плавает только в пресной воде и не очень долго... – Умно, – сомневаясь, согласился Найл, мысленно понимая, что это полный провал, ведь у первого водоема станет ясно, что Люк никакая не амфибия. Но лицо Люка горело таким энтузиазмом, что эльфу пришлось вымученно улыбнуться. В конце-концов, его друг здесь счастлив. Да и два любящих сердца смогут вынести многое. Может, не стоило ему ставить Зейну условия? Надо было просто стоять на своем, терпеть любые пытки, какие только придут в голову этим дроу, но не предавать Гарри. Но ведь он стал гарантией свободы своим друзьям детства, почти братьям, о какой личной выгоде может идти речь? Ну, умер бы, как герой, ну, поплакал бы король Гарри пару Лун (что весьма сомнительно), а потом предался бы сладострастию с той брюнеткой, а косточки Найла доедали бы волки, обитающие в пустошах. Видя сомнения на лице эльфа, Калум потрепал Найла по волосам. Люк удивленно поднял брови, — жест довольно странный для амфибии — но Худ чувствовал, что поступает правильно. – Ты не одинок, – сказал амфибия, заметив, что в глазах Найла появились грустинки. – Если тебе понадобится наша помощь, мы всегда рядом. Мы не дадим тебя в обиду никому — даже Зейну. Ты ему нравишься, он не захочет причинять тебе боль. Но тут — во дворце — много тех, кому может и не прийтись по душе твое пребывание здесь. Не давай никому спуску. Я видел, как наш Король на тебя смотрел. Это взгляд особенный, не такой, каким он обычно разглядывает своих подчиненных или наложников. Поэтому не бойся пользоваться его благодушием. Иначе дроу сожрут тебя, как пираньи. – Про дроу говорят «как волки», – поправил Люк, улыбнувшись, и положил руку на плечо друга. – Ты справишься. Хочешь, найду тебе браслет для занятий магией? – Нет-нет-нет, – категорично замотал головой Калум, за щеки разворачивая Найла к себе лицом. Надутые щеки Найла, стиснутые руками амфибии, и выпученные глаза придавали Хорану поразительное сходство с рыбой. Голос Худа звучал убедительно и разумно. – Попроси лучше у Зейна. Я пока поднимался, уже слышал слушок, что наш правитель велел приготовить для тебя покои на верхнем этаже. Так что ты вполне можешь потребовать у него и браслет, и всё, что твоей эльфийской душонке будет угодно. – Не слушай Калума, Найлер, – тоном учителя попросил эльф и строго посмотрел на амфибию, хотя самому Калуму личико возлюбленного показалось до жути милым. – Просто кое-кто тут не выносит Перри и пытается сделать всё, лишь бы ей насолить. Калум многозначительно фыркнул. Перри, действительно, ему более чем не нравилась. Впрочем, не ему одному. Конечно, местные её просто обожали, и было за что — чистокровная дроу Заснеженных Гор и Северной Снежной Долины, чьи земли граничат с пустынями големов. И вот такая красавица и умница, холодная, как лед, красивая и настолько же знатная, у них в пустошах, где почти не бывает снега, а ветры приносят лишь песок да пыль. – Кто такая Перри? – спросил Найл, у которого защекотало в памяти знакомое имя. Ага! Да ведь это она, кажется, тяжело больна, и к ней отправился Зейн. – Неве-е-еста нашего Короля, – выплюнул Калум, оскалив амфибьи зубки и закатив глаза. Люк усмехнулся в кулак. – Страшная, вредная корова... – Очень красивая и милая дроу из знатной семьи, с большим приданым, так что это — отличный выбор, – одернул его Люк. Найл, опешив, смотрел то на Калума, то на Люка. Оба выглядели уверенными в своих словах. – Не корова, между прочим, а... изящная снежная лиса. Калум демонстративно закатил глаза, словно комплимент, которым Люк одарил принцессу, был личным оскорблением. – А это нормально, что Зейн хотел со мной, ну... – Найл даже договорит не смог, заливаясь краской. – Она не будет недовольна? – Так ей и надо, – сказал Калум, прежде чем Люк разразился тирадой про то, что таковы тут традиции. Постепенно Найл успокоился и даже стал внимательно слушать, пытаясь запомнить всё сказанное другом. Традиции он тоже очень любил. Эльфы его национальности тоже имели свои традиции, которые он чтил, даже несмотря на то, что в городе у эльфов были немного другие обычаи. Пока Люк говорил о том, как долго и скрупулезно король дроу отыскивает себе спутника жизни, Калум успел задремать с открытыми глазами, а Найл — расстроиться, в который раз вспомнив лесного короля. «Своим» он бы уж точно не смог его назвать ни при каких обстоятельствах. Правда, глядя на Люка, который так хорошо здесь устроился, Найл не мог не признать: нет ничего постыдного в том, чтобы жить вдали от родных мест и заниматься тем, чем хочется. Здесь Люк не пел, не зажигал костры, не слушал заунывный треп старых эльфов, которые любили собраться на площади и поучать иногда молодежь. Здесь Хеммингс мог ложиться спать, когда захочет, и не один, а со своим возлюбленным. Не выполнять мелкие поручения, а быть патрульным, рисковать своей жизнью, если захочется огонька. У него много знакомых разных национальностей и рас, потому что эльфы-дроу более лояльны в некотором плане и без стеснения взаимодействуют и с гномами, и с людьми, и с амфибиями. А ещё он мог ходить в разные увеселительные места, и никто не говорил ему: «Как ты можешь, ты же эльф, ты должен чтить природу, вместо того, чтобы постоянно тешить себя!». Толика свободы, но Найл, невольно, успел позавидовать. Не дослушав Люка, Найл встал и, не обращая внимания на протесты друга, вышел из комнаты. Он никогда не думал, что у всего бывает две стороны, хотя Лиам не раз говорил об этом, когда они наблюдали за тем, как Луи учится обращаться с мечом. Уже тогда младшему было интереснее сидеть с книгой, поэтому периодически он бегал глазами по строчкам, пока Найл восхищенно пялился на старшего во все глаза. У самого Найла с этим вообще не задавалось. Он тогда осваивал азы элементарной магии, а вот всякие физические упражнения давались ему из рук вон плохо, и он очень сильно завидовал Луи. Лиам тогда много его постоянно подбадривал, мол, всё не так плохо, но маленький эльф всё равно воспринимал это очень близко к сердцу. Однажды младший принц зашел к нему после занятий и очень долго сидел рядом с Найлом на корточках под столом — там он прятался, когда день выдавался «уж-жасный». Там он пояснил, что у Луи есть и слабые стороны, там где он, Найл, его точно превосходит. Например, магия. В конце-концов, это ведь Найл — ученик Джастина, а не Луи, и Хоран немного приободрился. Теперь же, прокручивая это всё в голове, Найл понял, что хотя бы спокоен за Люка и знает, что с ним всё в порядке. А оказаться в «уж-жасном» месте с другом намного лучше, чем в прекрасном, но без него. Он не запомнил, куда сворачивал Кэл, когда вёл его к Люку, но надеялся, что выбрал верное направление. И вскоре дышать стало легче — это значило, что он приближался к выходу. Найлу меньше всего хотелось попасть на глаза гномам. Теперь-то юный эльф понимал, что скорее всего все его знания об этих созданиях — стереотипы, но почему-то юнец всё равно побаивался их. В представлении Найла, гномы были чем-то вроде умелых кузнецов, обделенных умом. Хотя Найл как-то видел гнома в людском пабе. Он чистил топор малоприятной с виду тряпицей, декламируя какие-то гномьи стишки, которые Джастин назвал потешными, но далекими от настоящей литературы. Правда, когда Найл, вскользь, поделился этим фактом с Лиамом, тот в ответ бухнул ему целый сборник стихов на гномьем языке, которые он назвал «искусство в чистом виде». Но Найл не говорил по-гномьи, и эти каракули его не впечатлили. На одном из поворотов Найл почувствовал запах чего-то свежего, постиранного и замер, озаренный внезапной мыслью. Свернув направо, он оказался перед неплотно закрытой дверью и заглянул внутрь — никого. Это оказалась прачечная или вроде того. Найл не стал осматривать её — то, что нужно, он заметил сразу. Корзины с чистой одеждой, и в одной из них приятно возвышалось что-то зеленое. Хоран даже не стал искать укромное местечко — тут же стянул всё с себя, возвращая свою одежду. Несмотря на то, что ткань была, практически, такой же, да и покрой приблизительно тот же, эльфу казалось, что ему вернули его кожу. Даже медальон теперь висел на шее иначе. Он шел по коридору и невольно любовался своими рукавами. Приятный зеленый цвет напоминал ему родной лес, о котором лучше бы забыть. Да, теперь только пустоши. Не легкий лесной ветерок, а песчаный ветер. Не дождь, а засуха. Не скабиозы, а огненные цветы. Не лесные ручные звери, а голодные, злые волки. Не кроны вечных деревьев, а вечная засуха. И не приветливое уханье сов, а надменное карканье ворон. Брр! Если думать о пустошах в таком ключе, родным домом они не станут. Обратная сторона, обратная сторона... должно же быть что-то красивое! Наверное, кроваво-багряные закаты и звездное небо, не прикрытое ветками и листьями. Высокая гора, в недрах которой кузницы, из которых выходит самое лучшее оружие и крепкие доспехи. А гномы-ювелиры делают прекрасные украшения. Да, ему определенно есть, чему тут поучиться. Найл вновь оказался на первом этаже, который он ещё не успел изучить, и очень обрадовался, когда понял, что больше никого здесь нет. Раздолье! Юный эльф даже выпрямил спину, не стесняясь прохаживаясь по ковру и любуясь работой гномов. Этот коридор был с другой стороны, вовсе не стой, с которой его привели, но Хоран знал — у него ещё много времени, чтобы всё обследовать. Внимание Найла привлекла большая двойная дверь с золотыми ручками, которую никто не охранял. Осмотревшись, Найл потянул за них, и дверь, как ни странно, с легкостью поддалась. Найл затаил дыхание, на мгновение ослепленный ярким светом — слишком уж хорошее освещении, по сравнению с коридорами. Помещение, судя по огромному количеству книжных шкафов на всю стену длинной и от пола до потолка высотой, оказалось библиотекой. У Хорана разбежались глаза от количества разноцветных ярлычков. Каждый цвет обозначал определенную расу, а оттенок — клан, национальность и так далее. Найл заметался между стеллажами, думая о том, что принц Лиам, учитель Джастин и леди София умерли бы от восторга, увидев такое количество литературы. Определенно, Зейн не только мятежник, воин, красавчик и заботливый брат, но ещё и коллекционер. Найл готов был поклясться, эта библиотека намного больше, чем у лесного короля, и в ней наверняка есть такое, что и не снилось его придворным библиотекарям. У Найла чуть сердце не остановилось от удивления и радости, когда увидел на корешке одной из книг красный ярлычок и имя его учителя. Хоран тут же встал напротив стеллажа и вытащил из него книгу, чуть не уронив соседние. Она приятно потеплела в его руках — явный признак магической книги — и навалилась всей своей тяжестью. Найл уселся прямо на пол и попытался открыть её, но ничего не вышло. Найл уже потянулся в карман за амулетом, но вовремя вспомнил, что у него с собой нет ни одного источника магии. Хоран застонал от обиды. Должен же был Бибер сделать с книгой что-то такое — они все были в единственном экземпляре — чтобы можно было открыть её каким-то альтернативным способом. Без явного использования магии, например. Хоран погладил книгу по корешку, пытаясь наладить контакт — ничего. Начертил на обложке пальцем магический знак — книга никак не отреагировала. Тогда юный эльф положил книгу к себе на колени и осторожно провел по ней ладонью, пытаясь запустить под обложку невидимые магические нити, тонкие струи волшебства, концентрирующиеся на кончиках пальцев. Обложка слегка нагрелась, и Найл почувствовал, как трепещут страницы, но когда он отнял руку, книга так и осталась лежать закрытой и никак не поддавалась. – Почему Джастин всегда так поступает? – вслух спросил Найл, разглядывая драгоценную книгу. – Не мог что ли обмолвиться на досуге, мол, Найл, мой самый дорогой и любимый ученик, если в будущем тебе понадобиться восполь... Но договорить он не успел, потому как книга подскочила у него на коленях и открылась ровно на первой странице. Эльф ошарашенно захлопал глазами. – То есть, книгу можно открыть с помощью особой фразы. И эта фраза... – Найл почувствовал, что к горлу подступил комок. – И это я его любимый ученик? Книга, разумеется, ответа на это не дала, но он уже ясно висел в воздухе. Хоран понимал — никто и никогда не догадается о том, какую фразу нужно сказать, чтобы её открыть. Это значит, что книга предназначается только для волшебников и, говоря откровенно, только для него. Почерк Джастина, знакомый юному эльфу почти до боли, повествовал о том, как важно постигать магические дисциплины в раннем возрасте, описывал различные методики и практики, и Хорана, конечно, больше всего интересовала «свободная магия», не скованная посохами, амулетами, браслетами и прочими атрибутами. Найл с удовольствием вникал в каждое слово, поражаясь мудрости своего учителя. Теперь он жалел, что так редко влезал в книги Бибера, которые стопками громоздились на полу их комнаты. В данный момент эти знания были не занудством, а бесценным даром, который он старался принять, пока у него есть возможность. – Совершать магический выпад на выдохе... – задумчиво бормотал Найл, водя пальцем по строчкам. – И выпускать вместе с воздухом. И почему он мне этого никогда не говорил? Говорил. Говорил и не раз, тут же взбрело ему в голову. Но тогда Хорана больше интересовала ярмарка в деревне, свежие булочки, игра на свирели, болтовня с эльфами его возраста и стройные ноги его короля, которыми он восхищался в своей тайной книге, куда записывал не заклинания, а фантазии. От воспоминаний обо всем этом Найла слегка передернуло. Почему он не мог трепетно хранить, что имел? Тогда бы он больше слушал учителя и, наверное, раньше бы признался королю Гарри в своих чувствах. У него было бы больше времени... Но, видимо, такова судьба. – «Для универсального мага проще всего освободить магию солнца». Это я и так понял, – бубнил Найл себе под нос, выщелкивая пальцами искру. Теперь он даже не задумывался, как это делает, просто колдовал. – «Помимо этого элемента универсальный маг прежде всего овладеет своей родной стихией при достаточном количестве практики». Угу. Практика. Понятно. – Изучаешь магию, эльф? – насмешливо спросил кто-то, и Найл поспешно захлопнул книгу, поднимая глаза. Перед ним стоял Майкл, и вид у него был недовольный. Он рывком выхватил книгу у эльфа из рук и решительно убрал на место. Найл, не шевелясь, смотрел на дроу, не понимая, что ему надо. Он наводил на него ужас. – И что ты тут забыл, в королевской библиотеке? – Гуляю, – ляпнул Найл, пятясь назад, когда дроу сделал несколько шагов вперед. Видимо, его страх отражался на лице, потому что Майкл усмехнулся и присел рядом с ним, чтобы их лица были на одном уровне. – Тебе нельзя тут быть, маленький ублюдок, – спокойно произнес он, хотя Хоран ощутил скрытую угрозу. – Бродишь тут, вынюхиваешь что-то... И так, тебя послали следить за нашим Королем? – Вовсе нет, – изумленно пролепетал Найл. Майкл недобро усмехнулся. Сверкнуло лезвие ножа, и Хоран почувствовал у своего горла холодную сталь. – Маленький милый эльф собирает цветочки у нас на горе, хотя у самого лес полон растительности. Мы приводим его во дворец, и тут случайно оказывается, что он как раз во вкусе нашего правителя. И вот не успело солнце сойти с небосклона, как этот эльф, в своем зеленом костюмчике, сидит на полу, в нашей библиотеке, и читает секретные тома нашего великого короля, – медленно и со вкусом проговорил Майкл, глядя на Найла и не мигая. Хоран сглотнул слюну. – Всё то — череда нелепых совпадений, – промямлил Найл, покосившись на дверь. Хоть бы Калум или Люк проходили мимо! Майкл недоверчиво пощекотал его горло ножом. – И... и никакие это не секретные тома, я сам видел, как Джастин писал эту книгу. Майкл не ответил, ловко убирая нож в ножны, и встал, поворачиваясь к Найлу спиной. Хоран мгновенно поднялся, решив про себя, что пока он сидит, пригвоздить его суслицей к полу куда проще, чем если он будет на ногах. – Это не имеет никакого значения, – сказал дроу беспечным голосом, словно не говорил до этого такие отвратительные вещи. – Меня послали, чтобы отвести тебя в твои покои. Наш правитель от чего-то сильно о тебе беспокоится. Мне это кажется очень подозрительным, поэтому я глаз с тебя не спущу, – Майкл обернулся и посмотрел на Хорана многозначительным взглядом, от которого эльфу стало не по себе. Он уже чувствовал на себе подобные взгляды тогда на горе, где его чуть не убили. – Наш Король очень великодушен и падок на смазливые личики. Он легко увлекается, поэтому его гарем так велик. Но у тебя ничего не выйдет. Все твои гнусные планы всплывут на поверхность, и я сам зажарю тебя в масле. С этими словами стражник направился к двери, подразумевая, что Найл должен плестись следом. Хоран еле передвигал ноги, а страх и неуверенность сковывали грудь. Гнусные планы? Слежка? У этого дроу явно проблемы с головой! И то, как они в мгновение ока достают свои острые штучки... брр! Определенно, Майкл не самый дружелюбный обитатель этого замка. Вот вам ещё одна обратная сторона, о которой предупреждал Калум. Этот дроу был настоящим волком, готовым растерзать Хорана в одно мгновение, если заподозрит в чем-то. И про масло он не шутил. Они поднялись на третий этаж и прошли по знакомому коридору. Хоран заметил, что стража больше не толпится у одной комнаты — значит, принцессе Перри полегчало. Майкл остановился у одной из дверей, приоткрывая ее. – Отдыхай, пока можешь, – предупредил он, заталкивая Найла внутрь, словно пленного, и захлопывая дверь. Найл даже не стал осматриваться, просто на свинцовых ногах подошел к кровати и рухнул на неё без сил. Он слишком устал, выдохся, много думал сегодня. И то, как поступил с ним этот дроу, было слишком обидно, чтобы обращать внимание на какие-то мелочи. Всё, что Найл хотел — уснуть и не думать ни о чем. И он мгновенно провалился в беспокойный сон, полный странных видений и чудных образов.