*****
Когда скважину найти не удалось, а день близился к завершению и небо стремительно серело, предвещая скорую ночь, Балин стал голосом разума в отряде. Он предложил устроить лагерь на террасе, для этого потребовалось перенести наверх некоторые вещи. — Бомбур может остаться внизу с пони, — предложил Бофур. — Он не хочет подниматься, боится, что верёвки не выдержат его веса. — Решено: мы с Бомбуром отберём нужное и передадим вам, — обратился Торин к племянникам. — Остальные займутся обустройством нового лагеря. Все, кроме Балина, Ори и Нори. Вы продолжите искать скважину. И мне нужен помощник. — Невольно наткнувшись взглядом на Бильбо, он резко отвернулся в другую сторону. Дальше произошло то, что год назад Бильбо назвал бы удивительным стечением обстоятельств, но имея за плечами огромный опыт общения с гномами, он знал: отряд сговорился. Все гномы отказались помочь своему узбаду, ссылаясь на разного рода причины. Глоин и Двалин заявили, что от них больше толку будет наверху, Дори пожелал присмотреть за братьями, Оин не захотел спускаться вниз, Бофур отказался из-за ссоры с Бомбуром, а Бифур пробурчал нечто невнятное. — Замечательно! — вспылил Дубощит. — Раз все заняты, мы с Бомбуром сами управимся. Хвала Дурину, хоть я с ним не в ссоре! — Торин, — с мягкой улыбкой начал Балин, — не все заняты. Бильбо может тебе помочь. Гномы одобрительно загудели и даже хмурый взгляд предводителя не смог стереть с их лиц хитрые улыбки. Бильбо уставился на Торина, с замиранием сердца ожидая ответа. — Как всё удачно сходится… — пробормотал Дубощит. — Вы решили за мистера Бэггинса, даже не поинтересовавшись его мнением. Вдруг он тоже не хочет спускаться или считает, что лучше справиться при устройстве лагеря. Мы не знаем, возможно, и он не в лучших отношениях с Бомбуром. Что скажете, мистер Бэггинс? — Скажу, мистер Дубощит, — в тон гному ответил Бильбо, — что поссориться с кем-либо я могу только в крайнем случае, если этот кто-то неисправимый упрямец и твердолобый гордец. Бомбур не такой, он добрый друг и приятный собеседник, с ним у меня прекрасные взаимоотношения. — Он испытывал мрачное удовольствие, замечая, как всё больше хмурился гном от понимания, что речь идёт о Бомбуре лишь косвенно. — Я вам помогу. Надеюсь, хоть в этом вы сможете мне доверять. — Безусловно, мистер Бэггинс, — ядовито выплюнул Торин. Он развернулся и направился к верёвкам, с помощью которых отряд сообщался с подножием горы. Бильбо проводил взглядом напряжённую спину. Вспышка гнева, резко затопившая его волной, так же внезапно отступила, обдав напоследок отрезвляющими ледяными брызгами. Он сожалел о своей несдержанности, что стала проявляться исключительно в последнее время, исключительно в разговорах с Торином. — Они так никогда не помирятся, — прошептал Двалин, но тихо разговаривать гном не привык, потому шёпот получился довольно громким. — Ведут себя как два горных тролля, — согласился Оин. — Видели взгляд Торина? Дикий огонь. Моя жёнушка так в последний раз зыркала, когда я после гуляний под утро следующего дня пришёл, — присоединился к разговору Глоин. Гномы несдержанно захохотали, но немного успокоились под взглядом Бильбо. Мистер Бэггинс не пожелал больше слушать, как его обсуждают и дают нелицеприятные характеристики, потому решительно направился к Торину. Тот уже начал спускаться вниз. «Они правы. Мы никогда не помиримся, если я не перестану вести себя под обжигающими колкостями Торина как сухая солома. Он мне слово — я вспыхнул. Между нами кострище, полыхающий лес. Не обойти — конца и края нет, не перепрыгнуть — сгоришь дотла. Но я попробую. Одинаково, что Смауг поджарит огненным дыханием, что Торин — едким презрением». Следующий час Бильбо чувствовал себя странно. С одной стороны неунывающий Бомбур, жизнерадостность которого не померкла даже у подножия зловещей горы, с другой стороны неприветливый Торин, что своей мрачностью сам словно олицетворял Одинокую. С одной стороны забавные рассказы, с другой угрюмое молчание. С одной стороны дружеские похлопывания, с другой сумрачные взгляды. — …он мне и говорит: «Всё же странный вкус у этого варева», — закончил Бомбур очередную историю, заливаясь беззвучным хохотом. Бильбо сдержанно улыбнулся, распределяя содержимое рюкзака на две кучки: то, что поднять наверх и то, что оставить внизу. Гном утёр слезы, выступившие от сильного смеха и хлопнул себя по ноге. — А вот ещё было дельце… — Бомбур, довольно, — заговорил, наконец, Торин, — думаю, мистер Бэггинс ещё три «дельца» назад понял, что у гномов весёлая жизнь. — Но так же живее. Я, право, умаялся на ваши кислые мины смотреть. Так хоть Бильбо улыбнётся. — У вас с мистером Бэггинсом впереди вся ночь, улыбайтесь и смейтесь сколько душа пожелает. А сейчас, будьте любезны, меньше разговоров — больше дела. Почти стемнело, а работы ещё на час. Бомбур недовольно пырхнул и отвернулся, взявшись перебирать кухонную утварь. Воцарилось молчание, нарушаемое бряцаньем железных половников. Бильбо тоже задела отповедь гнома, но он сдержался, подавив зарождающееся желание схлестнуться в словесной баталии. — Осталось разгрузить пони, — разрезал тишину голос Торина. — Бомбур, нужна твоя помощь: перевяжи их ближе к горе. — Я занят, — буркнул, не повернувшись, гном. — О Махал, дай мне сил, — вздохнул Торин, а затем начал строгим тоном: — Бомбур… — Я помогу, — вмешался Бильбо. Он проворно вскочил и направился к пони, захватив несколько кусочков сушёных яблок. Когда Торин снял с лошадок тюки и рюкзаки и, выдавив невнятное: «Благодарю», унёс ношу к Бомбуру, Бильбо отвязал их. Перехватив удобнее под уздцы, он повёл пони к старому лагерю. Животные шли спокойно и не брыкались, пока не раздался громоподобный шум. Бомбур уронил огромный мешок с запасными орудиями. Поднялся оглушительный грохот, сопровождающийся отборными гномьими ругательствами. Пони вздыбились, испуганно заржали и рванулись назад, вырвавшись из слабой хватки хоббита. Бильбо только и оставалось, что изваянием застыть на месте, поражённо наблюдая за тем, как ранее меланхоличные животные галопом ускакали в полумрак, поднимая клубы пыли. Он бы и дальше стоял, растерянно моргая, если бы сильные руки не ухватили его за предплечье, увлекая в погоню. — Нужно их догнать! — крикнул на бегу Дубощит, вырываясь вперёд. Нечего и говорить, что хоббиты уступали в выносливости и скорости гномам, потому Бильбо бежал медленнее и быстро выдохся. По прошествии пятиминутного забега, он остановился и повалился плашмя на землю, удобно распластавшись. Хотелось просто лежать и дышать. Прилети Смауг, он не сдвинулся бы, даже рискуя быть испепелённым. Его не волновали ни гномы, ни пони, ни даже то, что он потерялся, ведь Торин давно скрылся из виду, а вокруг сгустилась полутьма. Казалось, он умер, и лишь тяжёлое дыхание и бешено колотящееся сердце доказывали обратное. — С тобой… с вами всё в порядке? — раздался сверху обеспокоенный голос. Не дождавшись ответа, его крепко, но бережно обхватили под спину и колени, отрывая от холодной земли. — Бильбо! — взволнованно проорали, казалось, в самое ухо. Мистер Бэггинс обнаружил себя привалившимся к Торину, в то время как одна рука гнома железными тисками сдавила его плечо, а вторая, холодная, мягко гладила по щеке. Он открыл глаза, и рука со щеки бесследно исчезла. — А? Да… относительно. Я просто устал… прилёг отдохнуть. — Одышка почти прошла, сердце утихомирилось, в глазах прояснилось, но жутко хотелось пить. — «Прилёг отдохнуть»? Да ты… вы упали и я… Забудьте. Вам уже лучше? — Дождавшись вялого кивка, Торин схватил хоббита за руку и повёл вперёд. — Пони недалеко, но они буйные, — объяснил Дубощит, сжав ладонь сильнее. Бильбо не знал, зачем его держат, словно маленького, но руку не вырывал. Две лошадки действительно далеко не убежали. Связанные меж собой, они запутались в ветках низкорослого куща. Пони фырчали, били землю копытами и ретиво мотали головами, размахивая гривами. — У меня есть сушёные яблоки, — несмело предложил Бильбо, доставая угощение. Дубощит благодарно кивнул и забрал сухофрукты. Торин выглядел донельзя собранным, уверенно, но медленно приближаясь к напуганным пони, что шумно дышали, насторожив уши. Он тихим голосом начал напевать строчки на кхуздуле. Когда животные немного поутихли, Дубощит подошёл к ним и погладил, не прекращая петь. Ласково прошёлся ладонью по шее, у линии роста гривы и, наконец, помассировал центр лба. Напоследок угостил сушёными яблоками и вывел из веток куща. Бильбо наблюдал за действиями Торина с затаённым дыханием. То, как гном умело обращался с неуправляемыми животными, как бесстрашно гладил их и мелодично пел, зачаровывало. Всё тело окутала приятная теплота, несмотря на въедливый ветер, а на душе стало так спокойно и радостно, словно все проблемы разрешились сами собой. Забылись обиды и переживания. — Мистер Бэг… — повернулся Дубощит, и в тоже мгновение оказался заключён в объятия. Бильбо крепко сжимал руки, стискивая Торина со всей возможной силой. Ему казалось: хоть немного ослабь хватку — гном вырвется и растает, словно мираж. Бильбо чувствовал, как напрягся Торин, как он застыл монолитом, не отталкивая, но и не отвечая. Мистер Бэггинс, которого разом затопили жгучий стыд и горькое разочарование, хотел отстраниться, но не смог. Чужие руки сдавили плечи медвежий хваткой, тесно прижав к широкой груди. Чудилось учащённое сердцебиение гнома, но более вероятно, что это его сердце колотилось, словно взбесившийся механизм. — Торин, я не должен был говорить тех слов… и думать так о тебе… — Нет, это я вёл себя, как упрямый баран. — Как горный тролль, — хихикнул мистер Бэггинс, вспомнив слова Оина. — Мы оба вели себя как горные тролли. — Точно, — выдохнул Торин куда-то в висок Бильбо, обдав его волосы тёплым дыханием. — Прости меня. — Только при условии, что ты простишь меня. Торин хрипло рассмеялся, невесомо проведя ладонью вдоль спины хоббита: — Ваше условие выполнено уже давно, мистер Взломщик. — Вновь за старое, мистер Гном? — наигранно возмутился Бильбо, выпутываясь из объятий. Стало вдруг неуютно. На задворках сознания промелькнула мысль, что виной всему отнюдь не холодный ветер, вмиг опаливший тело колючим дыханием. — Нисколько, мистер Хоббит. Повисло молчание, но ни Бильбо, ни Торину, казалось, не было до этого дела. Они стояли в паре футов друг от друга и глупо, беспричинно улыбались. В голове у мистера Бэггинса проносились сотни мыслей одновременно, но не за одну он не мог ухватиться. Он осознавал только то, что с радостью простоял бы так всю ночь. Идиллию нарушили пони, тихо зафырчав. Гном и хоббит разом очнулись и, не сговариваясь, направились в обратный путь к Горе, взяв под уздцы лошадок. — Когда День Дурина? — Бильбо начал разговор, который волновал его давно, но преследовал цель развеять возникшее чувство неловкости. — Когда Луна войдёт в последнюю четверть и встретиться с Солнцем,— ответил Торин, но добавил, услышав недовольное бурчание: — Через четыре дня. — Если День Дурина через четыре дня, то зачем гномы ищут замочную скважину уже сегодня? Что сказал Эльронд? — «Встань у серого камня, когда прострекочет дрозд, и последний луч заходящего солнца в День Дурина укажет на замочную скважину…» — скороговоркой процитировал Торин. — Я прекрасно помню всё, что он сказал. Бильбо чувствовал, что Торину тема не по душе, ведь отвечал он нехотя. И даже заметив резкость в движениях гнома и зарождающуюся раздражительность, он не отступился: от этого разговора зависел его душевный покой. — Но тогда зачем? Зачем всё это? — Видишь ли, Бильбо, мы, гномы, не особо жалуем эльфов. И не верим всему, что они говорят. — Но ведь карту писали твои предки! — Но ведь карту читал не я! Я помню о Дне Дурина и надеюсь на него. Но возможно удастся открыть дверь раньше. Не появится же замочная скважина в одночасье, её нужно искать. — Стоило подождать Гэндальфа. — У нас нет на это времени, — огрызнулся гном, но затем громко выдохнул: — Прости. В последнее время я чувствую себя беспомощным и слабым. Успех нашего дела зависит от множества обстоятельств. От людей, эльфов, дракона, орк его задери, но только не от нас. Порой мне кажется, что я никогда не верну Родину. Всё и все против нас. Бильбо и хотел бы приободрить Торина, сказать нечто воодушевляющее, зажечь в нём непоколебимую веру, но не знал как. Красиво слагать слова он не умел, да и всякие утешения звучали бы неискренне. Его тоже посещали подобные мрачные мысли, потому он отлично понимал гнома. — Давай поговорим о другом, — попросил Торин спустя минуту молчания. — Что бы ты хотел получить в награду за свои услуги? Я помню о четырнадцатой доле, но есть ли предпочтения? — Не знаю, — выдохнул Бильбо, думая, что подобный разговор преждевременен и не имеет смысла. — Что дадите, то и возьму. Торин, эта четырнадцатая доля… я не ради неё согласился. — Удивительный народец — хоббиты, — хмыкнул Торин, — а ты, Бильбо, самый удивительный из всех хоббитов. Храбрый, преданный, бескорыстный… Бильбо чувствовал себя неловко, слушая похвалу. Он был уверен, что она не вполне заслужена, потому ему стало даже стыдно. — Торин, нет. Я не такой, — решительно оборвал он гнома. — Я не храбрый, а всё бескорыстие, как ты выразился, исходит из того, что я не готов так беспечно делить сокровища, которые охраняет огромный огнедышащий дракон. Живой дракон, у которого мне по контракту предстоит украсть эти богатства. Я не храбрый, Торин, мне страшно. — Тебе не нужно ничего красть, — заговорил Торин после долгого молчания. Мистер Бэггинс не без удивления отметил серьёзный тон Дубощита и напряжённость в его речи. — Ты не пойдёшь к дракону. — Не обращай внимания на мои малодушные слова, — отмахнулся Бильбо, успев пожалеть, что заговорил об этой щепетильной теме, — я подписался под этим и сдержу слово. — Нет, Бильбо, ты меня не понял. Я не пущу тебя к Смаугу, это слишком опасно. — А кто же тогда пойдёт? — Я и ещё несколько гномов. — Иными словами, для меня это опасно, а для гномов — сущий пустяк? — Бильбо чувствовал отголоски зарождающегося раздражения, которое он не в силах был подавить. — Не пустяк, — процедил сквозь зубы Дубощит. — Я не понимаю твоего возмущения. — А я не понимаю твоего упрямства. — Несколько минут назад ты утверждал, что встреча с драконом страшит. Я освобождаю тебя от этой повинности. Что не по-твоему? — медленно закипал гном. — А потом я утверждал, как ты это называешь, что мои слова не следует воспринимать серьёзно. Ты тоже, Торин, говорил о своей неуверенности в успехе предприятия. Может, стоит повернуть назад и пусть дракон сам издохнет? Как тебе мой совет? Что не по-твоему? Сами того не замечая, они остановились. Два колючих взгляда схлестнулись, словно рапиры дуэлянтов. Два сердца забились в едином ритме, разгоняя по крови злость. — Будет так, как сказал я, предводитель отряда. Ваш работодатель, мистер Взломщик. — Казалось, едва вымолвив последнюю фразу, гном и сам пожалел о ней, но Бильбо уже не было до этого дела. Он дёрнулся, словно от пощёчины, выпрямился и нацепил на лицо подобострастную улыбку. — Вы приказываете мне, мистер Дубощит? — начал он елейным голосом. — Что мне остаётся, кроме как покориться распоряжению работодателя? — Бильбо картинно поклонился, но после резко выпрямился. — Как же вы забываете, мистер Дубощит, что я подписывал контракт не только взломщика, но и вора, и должен закончить свою миссию до конца? Впрочем, я просто наёмный работник, моё дело маленькое — выполнять, что скажут. — Я не то хотел сказать. — Почему же вы не говорите то, что хотели? Впрочем, это лишнее, я сам догадываюсь. Раньше я предполагал, что вы попросту не доверяете мне, считая слабым, хилым, изнеженным. Теперь же я уверен: вы просто боитесь. Боитесь пускать меня к дракону, а точнее к тому, что он охраняет. Думаете, я не только по контракту вор, но и по жизни? Катитесь вы в Мордор, мистер Дубощит! — выплюнул Бильбо. Он ещё раз низко поклонился и направился вперёд, но был остановлен Торином. Гном одной рукой держал пони, а другой мёртвой хваткой вцепился в отвороты пиджака мистера Бэггинса. Словно пушинку, он притянул хоббита к себе. Меж их лицами остались считаные дюймы. При таком близком расстоянии Бильбо не только прекрасно видел перекошенное гневом лицо предводителя гномов, но и ощущал его дыхание. Он впервые испугался Торина. Неподвластное контролю, тело мелко задрожало. Вглядываясь в глаза Дубощита, Бильбо ужаснулся, увидев их блеск. Они светились, словно два диких огонька. Подобное не могло случиться с гномом или человеком, или хоббитом, или эльфом. На него смотрели глаза донельзя злого животного. Драконьи глаза с вертикальными зрачками. Торин вплотную прижал Бильбо к себе, по-змеиному зашипев: — Если бы кто-то из отряда сказал мне подобное, я бы затолкал ему эти слова в глотку. Но вам повезло, мистер Бэггинс, можете не бояться. Моё особое отношение к вам спасает от праведного гнева, но и делает ваши злые слова в тысячу раз острее. Я не знаю, что твориться в вашей глупой голове, раз вам на ум приходят подобные мысли, но скажу лишь одно: вы пойдёте к Смаугу. Довольны? Дождавшись испуганного кивка, гном разжал руку, отпустив хоббита, и направился вперёд, ведя за собой пони, что внезапно стали упираться и пугливо мотать головой. Бильбо не оставалось ничего иного, кроме как идти следом. Его тело била дрожь, а сердце отбивало безумный ритм страха. В этот раз списать всё на видение не получилось.*****
Вечером пятого дня, в День Дурина, как и гласило предание, последний луч заходящего солнца указал на замочную скважину. Ключ подошёл и повернулся. Скалистая стена поддалась. Образовалась дверь пяти футов в высоту и трёх в ширину, что медленно и бесшумно открылась. Бильбо стоял среди гномов и безрадостно рассматривал густой мрак коридора, понимая, что его смертный час близок как никогда.