Тысяча и одна шоколадка

Когда я учился в школе, я был самым высоким парнем в своём классе, и по этой же причине меня охотно приняли в баскетбольную команду. Мой лучший друг Шон, с которым мы общались чуть ли не с начальных классов, часто подкалывал меня по поводу того, что с такими внешними данными и успехами в спорте мне осталось недолго ходить в девственниках, и хотя я не мог прямо признаться ему в своей ориентации, его намёки вызывали у меня некоторое раздражение. Мне нравилось играть в школьной команде. Нравилось, что я мог беспрепятственно разглядывать своих одноклассников в душе – к тому времени я уже мог контролировать собственное возбуждение, благодаря ежедневным и жёстким тренировкам. А уж о самих матчах и говорить нечего – чистый адреналин и бьющий через край тестостерон просто вводили меня в экстаз во время каждой игры. Но однажды Шон угодил в переделку – публично наехал на одного итальянца, и тот с друзьями решил ему по-тихому отомстить. После уроков они подкараулили его недалеко от дома и набросились всей толпой. По счастливой случайности я как раз в это время направлялся к нему в гости и вовремя услышал его призывы о помощи – со всех ног я кинулся в переулок, где обнаружил скрючившегося на земле друга и троих разгорячённых нападавших. Кровь бросилась мне в лицо, и я, не соображая, что делаю, кинулся на них без всяких колебаний. Одному красиво заехал в зубы, разбив костяшки правой руки, получил коленкой под дых от второго, но не упал, а инстинктивно выбросил вперёд левую руку, которой и заехал в живот третьему. По сути, спастись в тот день мне помогло чистое везение, но факт остаётся фактом – с синяком на скуле, сочащейся кровью рукой и несколькими ушибами головы, я одержал победу, обратив в бегство растерянных итальяшек. Шон, уже оправившись от нападения, поспешил мне на помощь и помог дойти до дома. На следующий день эта история уже стала достоянием общественности, а я превратился в героя класса, получив прозвище «несгибаемый». Нужно ли говорить, что это здорово прибавило мне популярности? В общем, к выпускному классу я успел распрощаться с девственностью. Естественно, я не афишировал свои отношения, да и моим избранникам такая мысль тоже не приходила в голову. Как ни странно, их оказалось гораздо больше, чем я надеялся. Возможно потому, что многие из них так же, как и я, брали от жизни всё и бросались в смелые эксперименты с головой без лишних раздумий. Я же, в свою очередь, окончательно убедился в собственной ориентации, и с каждым следующим романом чувство неправильности и стыда от происходящего уходило всё глубже. Все парни были как на подбор: капитан команды по гандболу, двое футболистов, качок с такой же безупречной, как и у меня, репутацией и поджарый аргентинец – ученик по обмену. Ни с кем из них я не встречался дольше месяца. Я же был инициатором разрывов, так как после определённого момента отношения начинали напоминать перетягивание каната: каждый старался заточить под себя потребности другого. Мне не хотелось идти у них на поводу, так что я просто принимал заблаговременные меры. Благо, переживания на личном фронте быстро залечивались новыми увлечениями. Конечно, и мне иногда разбивали сердце, хоть и не в прямом смысле. Несколько болезненных и грубых отказов раз и навсегда научили меня различать из безликой толпы потенциальных любовников ярых гомофобов и коренных гетеросексуалов. И в колледже я вёл себя уже осмотрительнее. Основной моей проблемой было то, что я не мог влюбиться надолго. Когда я добивался цели, то просто начинал искать следующую, а когда не мог её добиться по каким-либо причинам, просто забивал на неё и шёл дальше. Никаких привязанностей и серьёзных чувств. Однажды я даже начал встречаться с девушкой – собственно, это был первый и последний раз, когда я решился на подобные отношения. Но, как я и боялся, ничего, кроме разочарований и взаимных претензий этот роман не принёс. Потом я даже пожалел об этом - из Бетани мог бы получиться хороший друг. Мне вообще всегда удавалось ладить с девушками, думаю, понятно по какой причине. Но вот я закончил колледж и устроился на работу. Спортивную карьеру пришлось забросить – мне хотелось стать серьёзным и ответственным человеком и сделать этот мир лучше. Амбициозность и гордыня – вот что порой заставляет тебя чувствовать себя королём мира. Даже если на деле ты меньше, чем ничто. Полгода я проработал экономистом в какой-то невнятной конторке, а затем получил шанс прорваться в большую корпорацию – и вот, спустя всего год я получил работу в отделе продаж под началом Самуэля Гринберга, мистера Большая Задница. Добро пожаловать в реальную жизнь. Прошло всего три года… я всё тот же менеджер по продажам, правда, теперь без высоких амбиций и планов по изменению мира. Теперь я страстный раб своей любви к Сэму, моему непосредственному начальнику и, похоже, будущему любовнику. И у меня только один вопрос к себе: куда делся прежний несгибаемый Пол, король весеннего бала две тысячи шестого года и предмет воздыхания многих однокурсниц и однокурсников? Ответ: его, наконец, прогнули. Прогнули как последнюю болванку под мощным прессом его обожаемого босса. И в качестве особого бонуса продолжают прогибать каждый день. Похоже, это личная месть божественных сил за мою беспечную юность. Каждый день я встаю в половину седьмого, привожу себя в порядок, завтракаю и выхожу из дома в семь, чтобы в семь двадцать оказаться у дома Сэма. Безропотно жду пять, десять, а то и пятнадцать минут, чтобы просто увидеть его, спешащего к моей машине, как всегда угрюмого и погружённого в свои мысли. Интересно, он когда-нибудь просыпается с другим настроением? - Доброе утро! - Угу. Вот и весь наш ежедневный диалог. Во время поездки он перебирает какие-то бумаги или пялится в экран планшета. На все мои попытки заговорить отвечает односложно и с раздражением. Правда, нельзя сказать, что между нами совсем ничего не изменилось. Во-первых, Сэм назначил меня своим личным помощником. Не знаю, сыграло ли в этом роль слияние с крупной компанией по производству лабораторной техники, однако с тех пор работы у нашего отдела прибавилось будь здоров, а у меня так и подавно. Я сказал «личный помощник»? Правильнее будет «личный раб». Потому что единственное, что я ещё не делаю – так это не стираю бельё Сэма. Хотя, пожалуй, скоро он припахает меня и к этому. Восьмичасовой рабочий день не подозревает никаких романтических отступлений. Мы с Энди крутимся как белки в колесе, подгоняя нерасторопных барышень отдела с планами продаж и расчётами рентабельности товаров. Сэм безвылазно сидит в своём закутке и только в обеденные перерывы снисходит до короткого вызова меня в свой кабинет, дабы продиктовать инструкции на следующие полдня. И, конечно, требует очередной порции сладкого наркотика. Я безропотно выполняю все указания. Честно говоря, я радуюсь даже такой короткой возможности увидеть Сэма, пусть мой визит и не выходит за рамки сугубо делового общения. Никто на работе даже не догадывается о том, что нас связывает нечто большее. Хотя «большее» - слишком громко сказано. Стыдно признаться, но кроме жарких объятий в ту самую ночь моего признания между нами ничего и не было. Иногда я вовсе сомневаюсь, что ответ Сэма действительно что-то значил. Но всё же… всё же я буду пытаться. Пусть даже на это уйдёт вся оставшаяся жизнь. Вечером, измотанные и загруженные, мы приезжаем ко мне домой, где я готовлю ужин, причём в финале этого ужина непременно должен присутствовать сладкий десерт. Меня уже воротит от запаха шоколада, но Сэму хоть бы что. Ни разу не видел, чтобы он предпочёл мясной бифштекс кусочку торта. Хотя куда в него входит столько сладкого – полнейшая загадка. В свои двадцать девять лет Сэм всё так же худ и жилист, как и три года назад. Ужинаем мы точно в таком же молчании, уткнувшись в телевизор. Я терпеть не могу вечерние новости, но, благодаря Сэму, вынужден смотреть их каждый вечер. И самое большое, что меня ждёт в награду – просьба снова подвезти его до дома. Без проблем, мистер Гринберг. И вот, я возвращаюсь домой в десятом часу, запираю дверь и прокручиваю в голове все мелкие детали дня – случайное прикосновение за ужином, косой взгляд в обеденный перерыв, чуть более человечное «спасибо» за шоколад… словом, всё, что хоть как-то выделяет меня из обычной кучи дел для Сэма. Пусть это слабое утешение, но мне становится легче. Если б я был параноиком, просто решил бы, что Сэм женат. Такой вариант вполне бы мог объяснить его нежелание тратить внимание на что-либо кроме любимой деятельности. Но всем в офисе прекрасно было известно, что босс – заядлый холостяк без каких-либо светлых перспектив на будущее. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ко мне он относился соответственно. Боже, ну почему я не мог влюбиться в кого-то другого? Однако я напрасно думал, что хуже быть уже не может. В «Брайтен Фьючерс», дочерней компании, филиалом которой и стала разросшаяся организация по продаже оборудования, произошла неприятнейшая ситуация – серьёзный покупатель вернул приобретённый товар, отказавшись от гарантийной замены, и теперь угрожал подать в суд за попорченное в ходе использования оборудования имущество. Естественно, большая часть вины за этот инцидент легла на отдел продаж, что существенно ухудшило наше положение. Теперь Сэм не был хмур и задумчив. Он был чёрен как туча и зол на всё и вся, разбрасываясь направо и налево распоряжениями. И не дай бог, кто-то упускал хоть слово из сказанного! Даже моя роль некоего амортизатора между ним и остальными сотрудниками никак не сглаживала ситуацию. За неделю Сэм уволил трёх девушек из отдела, накатав им в рекомендациях такое реноме, что бедняги и не чаяли найти себе более-менее приличное место работы. Мне едва удалось уговорить его не ломать бывшим сотрудницам жизнь. Влияние моё, правда сказать, тоже было весьма ограниченным, но здорово выручило то, что Сэм крайне зависел от сладкого, которым я его обеспечивал. Я уже говорил, что шоколад для него как наркотик? Ерунда и полнейшая чушь. На самом деле для Сэма шоколад – это кислород. Он им дышит, питается и думает. Похоже, если перестать снабжать его мозг простыми углеводами, Сэм просто остановится как заводная кукла. Было бы забавно на это поглядеть. Интересно, если бы я тоже был шоколадным, Сэм стал бы обращать на меня больше внимания? Нет, скорее всего, сожрал бы в тот же момент, когда увидел. Да, думаю, он бы так и сделал. Этим утром я не особо торопился со сборами. В середине дня фирме предстояло встретиться с представителем того самого недовольного заказчика, и я был уверен, что Сэм сегодня будет просто невыносимым. Поэтому старался оттянуть неизбежный момент встречи до последнего, и даже был готов обменяться жизнями с кем-нибудь из своих соседей, в чьём существовании не маячила перспектива быть размазанными по столу совещаний в ближайшие три часа. Подъезжая к дому Сэма, я всё больше нервничал. Сердце предательски трепетало, а руки отбивали барабанный ритм по кольцу руля. Однако секунды пробегали за секундами, а он всё не появлялся… Я уже было набрался смелости позвонить ему, как вдруг тяжёлая дубовая дверь распахнулась, и передо мной явился сам дьявол. Он был небрит, помят и чертовски зол, чего и следовало ожидать. И хоть в глубине души я надеялся на лучшее, пришлось похоронить эти надежды в глухом месте рядом с остальными разбитыми грёзами. Благо, их там уже завалялась целая куча. - Доб… - У меня нет времени разводить церемонии, - рявкнул Сэм, бухаясь на заднее сидение. – Сегодня будет решаться дальнейшая судьба нашего отдела, и если у тебя припасено для меня что-нибудь посущественнее бесполезных приветствий, то самое время это отдать. - Просто сама любезность, - пробормотал я, залезая рукой в бардачок. Предыдущий опыт со сладостями показал, что, несмотря на нежную любовь Сэма к пористому шоколаду, именно горький шоколад заставлял работать его мозги в более продуктивном режиме. Именно поэтому я на всякий случай таскал его с собой в машине. Сэм вгрызся в твёрдую плитку как голодная белка в орех. Минут десять с заднего сидения доносился только шорох обёртки и периодическое причмокивание. В обычном состоянии меня бы это непременно завело, но после недельной работы в диком темпе и двух бессонных ночей я был почти в том же напряжении, что и Сэм. Поэтому остаток пути мы проехали в гробовой тишине. Припарковав автомобиль, мы двинулись к зданию. По дороге Сэм беспрестанно ссыпал указаниями, чертыхался и жутко нервничал, что было на него совсем не похоже. В конце концов, я заверил его, что за всем прослежу. - Но если ты забудешь про бумаги… - Не забуду, - я похлопал рукой по своему дипломату. – Форму одиннадцать – в бухгалтерию, выписки из банка – в юридический отдел. - И ровно в двенадцать… - …собрание, я помню. Казалось, это его немного успокоило. Но всё равно пока мы поднимались, Сэм то и дело бросал рассеянный взгляд на кнопки лифта, видимо, пытаясь вспомнить, о чём он ещё меня не предупредил. Я украдкой наблюдал за его терзаниями и в тысячный раз задавался вопросом: что я вообще нашёл в этом нервном, замкнутом мужчине? Видит бог, были среди моих коллег претенденты намного симпатичнее и уж куда доступнее. Но сердце не желало слушать. Оно ныло и тянулось к Сэму, будто он был чашей Грааля, а я – беспутным грешником, измученным жаждой. И это было не простое желание плоти – мне хотелось сделать его частью себя, полностью и безраздельно завладеть его миром и мыслями, как бы это странно ни звучало. Жаль, но между нами всегда будет стоять его истинная любовь – шоколад. Только он и, похоже, ещё пять членов совета директоров, с которыми нам предстояло встретиться сегодня. «О, проведение всех сладких сил, пусть эта встреча не окажется роковой!» - взмолился я про себя, когда лифт, приветливо дзинькнув, раскрыл двери на нашем этаже. Наверное, мне стоило беспокоиться о собственном положении – ведь в худшем случае увольнение грозило всему отделу, - но я мог думать только о Сэме. Поэтому с той минуты, как дверь его кабинета захлопнулась, я делал свои дела на автомате, мысленно продолжая прокручивать различные варианты своего выступления на собрании. Энди тоже нервничал, но значительно меньше. - В конце концов, у нас есть страховка на случай безработицы, - пытался он подбодрить меня – Шучу. Я уверен, что всё будет ок. - Конечно, будет, - улыбнулся я ему самой жизнеутверждающей улыбкой. Скулы тут же свело от чрезмерного напряжения. Я перевёл взгляд на офисные часы – часовая стрелка медленно подползала к одиннадцати часам. Мы сделали небольшой перерыв на кофе – в свете грядущих событий ежедневная церемония обрела почти торжественный смысл. Даже девушки, обычно щебетавшие по углам, угощая друг друга разными вкусностями, воздержались сегодня от разговоров. И вот, наконец, пробил час икс. На негнущихся ногах я поднялся со своего места, дошёл до кабинета Сэма и постучал в дверь. - Мистер Гринберг, нам пора. - Зайдите ко мне на минуту. Я вошёл. Сэм сидел на своём стуле и сосредоточенно грыз кончик карандаша. Волосы его были всклокочены, а очки съехали почти на самый кончик носа. В целом он выглядел беззащитным как пятилетний малыш, потерявший маму в супермаркете. - Сэм? Его имя, как всегда, подействовало на него отрезвляюще. Он немного подобрался, но затем снова откинулся на спинку стула. - Не могу думать. Мне нужен шоколад. - У меня его нет, - твёрдо ответил я. - Так сходи и купи его. - Нам пора на встречу. Или вы уже передумали идти? Сэм во мгновение ока рассвирепел: - Какого чёрта ты мне указываешь, что делать? Я сказал, что не могу думать без сладкого! - Можете, - тут уж и я начал раздражаться. – Времени у нас в обрез, так что выбирайте – либо вы сейчас собираете волю в кулак, и мы идём на собрание, либо я сам приму за вас решение. От возмущения Сэм, сам того не замечая, пришёл в обычное боевое состояние. Он встал из-за стола, прошёлся по комнате, поправил узел галстука и метнул на меня испытующий взгляд. Я повернулся к двери и сделал вид, что собираюсь выйти. - Похоже, мне придётся самому отчитываться перед советом. - Не слишком ли вы много себе позволяете, мистер Донован? - наконец, рявкнул Сэм. – Вы, в конце концов, ещё мой подчинённый! - Вот именно! - выкрикнул я в ответ. – Я ваш подчинённый, а, значит, в моих интересах привести вас в чувство перед важной встречей, на которую мы и так уже опаздываем! - МНЕ НУЖЕН ШОКОЛАД! – прогремел Сэм, приблизившись ко мне почти вплотную. В его глазах плескалось безумие, сменявшееся диким желанием. Все мои слова разбивались о его «хочу» как о каменную стену. Но у меня не было времени убеждать его в чём-либо, поэтому я решился на отчаянный шаг. Набрав побольше воздуха в грудь, я преодолел последние десять сантиметров, разделявшие наши лица, и… поцеловал его. Порывисто, почти грубо – честно говоря, этот поцелуй можно отнести к десятку худших провалов в моей жизни. Мои губы неловко скользнули по его губам, раскрытым от неожиданности, и безуспешно попытались прижаться к ним покрепче. Не вышло. Сэм же в буквальном смысле слова остолбенел. Даже когда я отодвинулся, он продолжал ещё несколько секунд ошарашено глядеть на меня. Не дав ему толком опомниться, я нащупал за спиной ручку двери и повернул её. - Приведите себя в порядок. Я буду ждать вас снаружи. И, скрывая едва заметную дрожь в ладонях, я покинул его кабинет.