В конце пути

- Какого хрена он тут делает?! – Деймон сжимает кулаки и злобно смотрит в полуживые голубые глаза. - Дей, успокойся… - Рик шагает к нему, но Деймон шарахается в сторону. - Парни, вы озверели?! Какого черта он здесь забыл?! Бессонная ночь, ничего не понимающая Елена, Кэролайн, лежащая без сознания с кучей проводков и аппаратов. Теперь еще и Клаус… вот, кого точно тут не хватало. Крыло больницы снова оцеплено, как и предыдущие сто пятьдесят лет. В лаборатории нельзя войти ни посетителям, ни персоналу. Во-первых, могут помещать, во-вторых, как объяснить им, практически, мертвую дочь шерифа, лежащую посреди кабинета главного врача. В кармане Деймона в сотый раз звонит телефон, и он уже не знает, чей на этот раз, его или Елены. Елена не отходит от подруги, и Деймон искренне удивляется, как быстро она забыла о собственном горе, не задумываясь, бросившись спасать подругу. - Я задал вопрос!!! – Деймон сверкает глазами и продолжает испепелять друзей грозным убийственным взглядом. - Он может помочь, - Уэс нерешительно подает голос, и на лице у Деймона начинают ходить желваки. - Помочь? – цедит он сквозь зубы, - помочь, серьезно? А, что, нужно убить еще кого-то из моих близких? Простите, друзья, живых среди них не осталось. - Деймон, перестань, - Аларик недовольно фыркает, - у нас сейчас у всех одна цель. И ты это знаешь. - Вы тоже мечтаете убить сумасшедшего двухвекового ублюдка? - Деймон!!! - Что, Деймон?! Этот урод вынул сердце из груди моей жены!!!! Он сто с лишним лет корячился, чтобы создать ее копию! Чертового клона! И, когда Кэр была маленькой, он пытался отобрать ее у матери! Чтобы она была при нем! Чтобы любоваться на это лицо, которое он когда-то, как утверждает, очень любил! Только это лицо было, блядь, на совершенно другом человеке!!!!! Тебя это не смущали, придурок?! – он шагает к Клаусу и с силой толкает его руками в грудь, - слышишь меня, нет?! Или ты постоянно под чем-то?! Ты не подумал о том, как эта девочка будет жить, когда ее организм не сможет дальше развиваться?! Или это и был твой сраный план?! Создавать своих сраных клонов и раз в полтора века наглядно напомнить мне, что я чувствовал, когда умирала моя жена?! - Да… - еле слышно отзывается Клаус, и все замирают. - Что? – Деймон прищуривается, глядя на него, - что ты сказал? - Я хотел создать ее не для себя, - Клаус не решается поднять глаза, - я делал это ради… мести. Ради мести тебе. - Да, за что?! – Деймон с силой ударяет по столу и тот отлетает на другой конец комнаты. - Вот за это. За то, что после… даже после смерти Кэтрин, ты… Деймон, ты же был самым бездарным из всех нас. Самым бедным. Самым бесперспективным. Но почему-то всегда именно ты оказывался лучшим. Кэтрин выбрала тебя. Она родила тебе ребенка. Она любила тебя. И правда в том, что даже после ее смерти тебя было ради чего спасать. Меня не было. Рик и Уэс… мои друзья. Люди, с которыми я дружил когда-то точно так же, как и ты, пришли ко мне и предложили стать… экспонатом. Подопытной крысой. Им нужен был кто-то, на ком поставить эксперимент, а-то, мало ли, что-то пойдет не так. Деймона же нельзя подставлять под удар. Я до сих пор не могу понять почему. Почему они тоже, в итоге, выбрали тебя..? - Может, потому что я не убивал маму четырнадцатилетнего больного мальчика? – Деймон в упор смотрит на него, и Клаус оседает, - выйдете, - ледяные синие глаза властно скользят по напряженным лицам Аларика и Уэса. - Дей… - Я сказал, выйдете!! – он болезненно жмурится, - пожалуйста. Покорно кивнув, Аларик шагает к двери и испытывающе смотрит на Уэса, который неохотно плетется за ним. - Итак, - Деймон скрещивает руки на груди и прислоняется к потертой, когда-то кипельно белой, а теперь неопределенно серой, стене. - Прости меня, - Клаус, наконец, поднимает на него глаза, и Деймон даже вздрагивает от неожиданности. - Простить? А за что? За то, что убил мою жену? За то, что из-за тебя моя любимая девушка лишилась возможности быть человеком? За то, что по твоей кретинской вине, за соседней дверью сейчас умирает добрый, умный, замечательный человек? За что тебя простить, друг? - Вот именно за это, - Клаус с трудом ворочает языком, - за то, что оказался плохим другом. За то, что забыл все то хорошее, что ты делал для меня, как только между нами стала Кэтрин. За то, что не смог принять ее выбор. За то, что не нашел в себе сил признать свое поражение. За это, Деймон. Потому что все остальное, вторично… ты не обманывал меня. Ты не предавал меня. Я предал. И я прошу у тебя прощения за это. - Ладно, - кажется, что ледяные глаза, по-прежнему, не выражают никаких эмоций, но, вот, в голосе что-то меняется, слабо, незаметно, едва уловимо, - зачем ты пришел сейчас? – Деймон пристально смотрит на него, - явно, ведь не за этим. - За этим тоже… - Это лирика! Ты говорил, что можешь помочь. Чем? - У Кэролайн поврежден мозг, - Клаус шумно выдыхает, - Аларик сказал мне, что может попытаться сделать операцию, но нужен донор. Если все пройдет успешно, то они смогут ввести ей раствор и… дальше ты знаешь. - А твои перспективы? - Нулевые, - голос Клауса звучит так, словно, он озвучивает кому-то список домашних дел на субботу, - каким бы ни был исход операции для Кэролайн, меня не станет и именно поэтому я сейчас попросил у тебя прощения. У меня никогда не будет второго шанса… знаешь, – он слабо усмехается, - прожив почти двести лет, очень непривычно и очень страшно почему-то начинает звучать слово «никогда». - Я не знаю, что сказать, - Деймон слабо качает головой, и Клаус улыбается, на этот раз, неожиданно искренне. - Вот это да! Если уж тебе нечего сказать… - Майклсон, как смешно! – Деймон закатывает глаза, и что-то больно колит там, где когда-то билось его сердце, - чувак, какого хрена ты сделал? – он снова поднимает глаза, и вот теперь, они смотрят… по-человечески, - я ненавижу тебя, сраный ты придурок, - Деймон шагает к нему и протягивает руку, - каким образом у тебя-мудака, постоянно получается лишать меня близких? - Многовато оскорблений для прощения, ты не находишь? – Клаус улыбается еще шире и на мертвых глазах начинают блестеть слезы. - Какое, к черту, прощение, я ненавижу тебя еще больше, - Деймон прижимается плечом к плечу друга и осторожно хлопает его по спине, - эти тридцать секунд дружбы я буду хоронить еще сто пятьдесят лет. На его глазах тоже появляются слезы, и приходится до скрипа сжать зубы, чтобы не позволить им капнуть. Мужчины не плачут. Мертвые мужчины тем более. - Майклсон, ты придурок, - Деймон усмехается через силу, слабо качая головой, - как можно убить труп? Это противоречит всем законам вселенной даже больше, чем мы все вместе взятые. - Видишь, - Клаус жмурится, стараясь сдержать слезы, - ничего совершенного нет, как ни старайся. - Признавайся, это часть твоего плана? – Деймон продолжает скрипеть зубами, - нашел способ, как сделать мне еще больнее? - А, как же! – Клаус начинает хохотать, - на это и был расчет… Они стоят и смотрят друг на друга. Сто пятьдесят лет. Полтора века. Ради чего? - Почему ты не сказал всего этого раньше? – Деймон не узнает свой собственный голос, - серьезно? Почему не вчера? К чему был весь этот бред? Машина Елены, авария, Кэр… зачем все это было нужно, если мы могли просто поговорить? И с Кэролайн все было бы в порядке. И ты не должен был бы… - Вчера, - Клаус тяжело вздыхает, почему-то опуская глаза, - вчера все было иначе. - А что изменилось? - Кэролайн… она сказала мне, что любит тебя. - Кэр? – Деймон хмурится, - меня любит? Клаус, это бред. Я не знаю, зачем она сказала тебе это, может, чтобы… - Это уже неважно. Важно то, что, услышав это, я внезапно понял, что… даже, если она и любит тебя, это ее выбор. И ты не при чем. Так же было и с Кэтрин. Она выбрала тебя. Она никогда не была моей. Ты ее не отбивал и не забирал. Я ненавидел тебя, чтобы перестать ненавидеть себя, но, по факту… - Клаус запрокидывает голову, упорно борясь с, предательски подступающими, слезами, - черт знает, что… я могу попросить тебя об одолжении? - Да, - Деймон неуверенно смотрит на него, - конечно. - Скажи Кэролайн… пожалуйста, скажи Кэролайн, что я не такой уж урод, ладно? - Хорошо, - Деймон едва заметно улыбается. - И еще… извинись перед ней за меня. Пожалуйста. - Хорошо. - Скажи, что мне очень жаль. - Я скажу. В дверь робко стучат, и Клаус вздрагивает от этого звука. - Ладно, - он жмурится и крепко сжимает кулаки, - надо идти. Чем раньше начнем, тем больше шансов, что… что все пройдет хорошо. Прощаться не будем, что ли..? Я помню, ты это терпеть не можешь… - Ух ты, - по лицу Деймона текут слезы, и он больше даже не пытается сдержать их, - я так понял, старческий склероз прошел мимо тебя. - Ну, - Клаус многозначительно кивает головой, - не то слово. Все полтора столетия с лишним помню, как сейчас. Немного утомляет… если честно. - Ну, видишь, - Деймон прерывисто втягивает ртом воздух, - хоть одной проблемой станет меньше. - И не говори. Ты это, - Клаус снова ловит взгляд друга, - не вздумай киснуть. Поведешь вечером девчонок куда-нибудь кушать? У них День Рождения, как-никак. - Да, - Деймон отзывается уже с трудом, изо всех сил стараясь подавить ком в горле, - все вместе сходим. - Супер, - Клаус слабо улыбается, - что закажете? - Свинину на углях, - Деймон скрипит зубами, - тебе что-нибудь взять? - Да, - Клаус кивает, облизывая соленые от слез губы, - бифштекс с кровью. Люблю очень. Все хотел его поесть, да как-то все не до ресторанов было в последнее время. - Хорошо. Напитки? - Красное вино, - Клаус пожимает плечами, - это классика. - Что-то никогда не меняется. - Точно. Стук повторяется, и Клаус понимающе кивает, медленно прикрывая глаза. - И вот с этими двумя нетерпеливыми занудами ты меня оставляешь, - Деймон силится улыбнуться, - не стыдно? - Куда там, - Клаус криво усмехается, - я тот еще засранец. Деймон, скажи Пабло… что мне жаль. Что я виноват перед ним. И, что я прошу у него прощения. - Он простит. - Не уверен. Но я надеюсь, что простишь ты. - Я простил, - Деймон снова протягивает руку, и Клаус крепко пожимает ее, - я все простил, друг. - Спасибо. Они замирают на пару секунд, потом Клаус вздрагивает, словно вспомнив о чем-то, отступает на шаг, резко толкает дверь и выходит из лаборатории. Минута. Десять. Час. Два. Три. Сколько еще? Почему все так? Почему жизнь настолько несовершенна, что, даже открыв секрет бессмертия, мы продолжаем терять? Почему так редко все бывает вовремя сказано, вовремя сделано, и ничего не упущено? Мы не успеваем за семьдесят лет, умудряемся не успеть и за двести. И сколько тогда нам нужно этих гребаных лет, чтобы хватило на то, чтобы сказать «Прости»? Почему за минуту мы успеваем то, на что не могли найти времени годами, десятилетиями… столетиями, чего уж там. Дайте нам вечность, мы просрем и ее, ведь, сколько бы у нас ни было времени, все равно, мы так чертовски уверены, что у нас его много. Сто пятьдесят лет. Ради чего? Тихо открывается дверь, и Деймон вздрагивает, переводя глаза на, робко заглядывающую, Елену. - Деймон? Кэролайн очнулась. - Хорошо.