Сойка-пересмешница-2

Когда я открываю глаза, все тело гудит от боли. К моему ужасу, я даже не могу пошевелить рукой. Слегка поворачиваю голову, отчего в шее тоже взрывается боль, и тут же вскрикиваю. Катон сидит рядом со мной, изучая насмешливым взглядом. - Очнулась? И как тебе Капитолий? - я невольно вздрагиваю от звуков уже забытого голоса. - Ты же умер, - хриплю я. Я лично тебя убила. - Ты тоже, - напоминает Катон. Я опускаю взгляд.С этим не поспоришь. Этому парню же не объяснишь, что я из другого мира. - И все-таки? - настаиваю я. Катон насмешливо откидывается назад: - Надо сказать, на этот раз Сноу меня удивил, - замечает он. - Оставить тебя мне, хоть ненадолго - это благородно с его стороны. Он ведь специально надо мной издевается! Играет в кошки-мышки, как всегда! Опускаю взгляд и замечаю, что сейчас ремни не стягивают мне конечности. Странно... - А ты не боишься, что я убегу? - пытаюсь иронично приподнять бровь и тут же охаю от боли. Кажется, мне порвали каждую мышцу. Парень фыркает и откидывается назад, балансируя на двух ножках стула. Кажется, еще немного, и он свалится. - Не боюсь, - спокойно поясняет он. - Ты себя видела? Даже сесть не сможешь, а про "сбегу" я вообще молчу, - он подавляет смешок. - Неудивительно, - злюсь я. - После того, что со мной сделали. На этот раз сдержать смех у Катона не получается. Он фыркает так громко, что я негодую еще больше. - Да ты вырубилась сразу! Сноу уже через две минуты надоело, и он ушел, - поясняет парень. Неужели я так восприимчива к физической боли? С одной стороны, это хорошо, моему телу урон нанесен был небольшой, а с другой стороны мне становится мучительно стыдно. Поймав мой взгляд, Катон внезапно признается: - Я здесь не один, - он кивком головы показывает на ствол оружия, прислоненный к ножке стула. - И мне разрешили его применить. Понятно. Проглатываю ком в горле. Если подумать, то мы вообще разговариваем не о том. - Так как ты здесь оказался? - повторяю я. Катон мрачнеет.Ставит локти на край койки и опирается на них. Его лицо оказывается близко к моему. - Я - оружие, - выдыхает парень. - Оружие? - не понимаю я. - Против Китнисс Эвердин. Не знаю, почему Сноу решил, что это ее шокирует, - а я знаю. Даже я в шоке. Может, президент метил еще и в меня? Это похоже на Сноу. - Но ты же был мертв! - как заевшая пластинка, повторяю я. - Я лично... - и тут же осекаюсь на полуслове. Карие глаза Катона теплеют, и внутри них пляшут лукавые искорки. - Я лично тебя убила? Ты это хотел сказать? - подхватывает он. Не отвечаю. По-моему, здесь все и так очевидно. - То же самое я могу сказать о тебе, - мы вновь идем по кругу. Видит выражение моего лица и вздыхает. Теплое дыхание касается моей щеки. - Если честно, я и не помню ничего толком. Помню только боль, когда клыки переродка врезаются в мою кожу... А очнулся я в Капитолии, в окружении проводов. Выходит, его реанимировали специально ради Эвердин? - Я думала, от тебя живого места не осталось, - признаюсь я. Если точнее, я была в этом просто уверена. Не сводя с меня взгляда, Катон расстегивает куртку миротворца. Улыбается, и его руки тянут вверх край футболки. Я не успеваю среагировать, а парень уже стоит обнаженный по пояс. Подавляю рвущийся из горла крик. Я всегда считала Катона накачанным красавчиком. Наверное, он и был таким. Загорелый торс парня, под которым словно напряжены невидимые струны, теперь пересекает множество шрамов. Белые и розовые, вспухшие и почти невидимые. Я не могу оторвать от них взгляд.А по очередной насмешке Катона понимаю, что слишком откровенно пялюсь на его тело. Парень, не надевая футболку, вновь занимает прежнее положение напротив моего лица. Протягивает руку и нежно касается моей щеки. По коже словно пробегает ток. Конечно, учитывая недавние события, не самое лучшее сравнение, но вы меня поняли. - Я ведь и сам ненавижу Капитолий, - выдыхает парень. Когда он тянется ко мне вновь, сердце екает. Я люблю Цепа, очень люблю. Но Катон столько раз выручал меня на Арене... Можно сказать, несколько раз спасал мне жизнь... И он такой красавец, это факт. - Я тебе не верю, - пытаюсь отодвинуться, но получаю порцию боли. Катон замечает мою попытку движения, и его глаза темнеют. В них появляется то выражение, какое я видела тогда на Арене, когда Цеп чуть не убил парня. Вся внутренне сжимаюсь, ожидая его последующих действий. Почему я настолько обездвижена? Я не могу даже ничего сделать. Катон касается моих плеч, я втягиваю в себя воздух от боли. - Я люблю тебя. А ты этого не замечаешь, - тихо произносит парень. - Ты не можешь говорить о любви. Скорее, это симпатия, - хочу возразить я, но не произношу ни слова. Дыхание парня щекочет мою шею. А потом он отстраняется и встает: - Я не хочу, чтобы ты меня возненавидела. Веришь ты или нет, но я правда тебя люблю. Ты можешь мне доверять, - с этими словами Катон задумчиво закусывает губу. На его лице отражается гамма чувств, а затем парень наклоняется и нежно касается губами моей щеки. Доверять Катону? Ничего бредовее в жизни не слышала. Может, он послан сюда именно с такой целью? Выведать секрет, а потом рассказать его Сноу? Парень вздыхает и натягивает футболку. Потом набрасывает на плечи куртку, застегивает "молнию". Вскидывает вверх оружие, взяв его на изготовку. - Мне сказали отвести тебя, - на этот раз в его голосе нет былой мягкости. Только лед. - Пошли. Пытаюсь встать, но тело отзывается болью. Пытаюсь не морщиться, но получается плохо. Катон шагает вперед, хватает меня за руки и бесцеремонно поднимает. Я не удерживаю крик. Кажется, он нарочно делает мне больно. - Прости, - тон совсем не извиняющий. Руки парня смыкаются на моих запястьях, и тот вскидывает меня на плечо. Раньше так делал Цеп. Только не так грубо. За нашими спинами захлопывается дверь, и новый миротворец тащит меня по коридору. Ковыряется в замке ключами, потом поднимает вверх засов. Достойная тюрьма для врагов президента. Возвращается ко мне, заносит меня на руках внутрь помещения. Садит на кушетку. У самой двери оборачивается: - Еще увидимся, - без улыбки, просто констатация факта. Я так понимаю. та же процедура мне еще скоро предстоит. Закрываю глаза и чувствую, как в горле поднимается ком слез. Это слишком жестоко. И по отношению ко мне, и по отношению к Катону. Президент, как всегда, любит убивать несколько зайцев одновременно.