Эхо прошлого

В доме Манриков Мария всхлипывала, перекладывая дрожащими руками драгоценности по коробкам. Девушки помогали матери. Мария переживала и за сына, от которого не было ни слуху, ни духу, и за девочек, и за мужа, который сейчас пропадал денно и нощно во дворце. Полная, уютная и домашняя, она совершенно не была приспособлена к подобным метаниям. Высокая и остролицая Иоланта наоборот была деловито-сосредоточена. -Лионелла, где гарнитур с бриллиантами? -Не знаю. Я его последний раз на день рождения ее Величества надевала, - младшая внучка Леопольда была похожа на хомячка, кругленькая, беспечная, вечно что-то жующая, с длинными передними зубами. -Лионелла, эти камушки стоят не меньше семи тысяч. Как ты можешь. -Не шуми, Ио, я нашла, - Мария передала старшей дочери комплект. -Очень хорошо. Теперь изумрудные подвески. Леопольд улыбался, глядя, как старшая внучка руководит сборами. Эта девочка не пропадет. Будь она мужчиной, он бы пристроил ее на место казначея – девочка знала цену абсолютно всему и интересовалась закупочными ценами на продукты, ткани и шерсть. Вообще она пару раз заговаривала с дедом об открытии фабрики шелка – даже заикалась о закупке личинок шелкопрядов с багряных земель. Тогда Леопольд решил, что неплохо бы ей найти мужа под стать. Или наоборот, покладистого и домашнего – чтобы в случае чего главой дома числился муж, а она бы управляла всем. Нет, определенно, ее энергия требовала правильного использования. Леонард… Леонард был недотепой – Леопольд мог сколько угодно рассуждать на людях о том, что младший сын – звезда военного дела, но он был достаточно умен, чтобы понять – Леонард тряпка. Так получилось, что он остался при армии. Леопольду пришлось приложить все усилия, чтобы тот пробился в высшие чины – не оставаться же Манрику полковником… Сын же усилия прикладывать не хотел. Даже девчонку для обожания избрал – мещанку! Графа передернуло – мало им наследственности… Все же сына Манрик по-своему любил и честно вытаскивал из всех передряг, твердой рукой подгоняя неразумное младшее дитя к вечному счастью. Фридрих суетился во дворце. Они с Колиньяром собирали младших Олларов. В суматохе и неразберихе временщикам удалось перехватить принцев, которые умудрились побывать наследниками престола, причем Карла даже умудрились назначить королем вместо слабого отца и тут же лишить престола сначала в связи с возвращением на престол отца, а потом и вообще по обвинению в незаконнорожденности. Арнольд лихорадочно выдирал свои коллекционные шедевры из рамок и сворачивал в трубочки, распихивая по футлярам. Полотна могли выручить на чужбине – Арнольд знал толк в искусстве и собирал только работы великих и общепризнанных художников. Причем самые дорогие. Леопольд поддерживал среднего сына в его маленьком увлечении. Знал, что картинная галерея – это долгосрочное вложение капитала. Манрики умели считать. Леопольд стоял у окна и разглядывал улицу с невозмутимым видом. На самом деле кансилльер был напряжен, как стрела – он ждал известия из дворца. Когда сын будет готов, они выедут из дома. Внимание Манрика привлекли фигурки людей, бегущие по направлению к особняку. Леопольд нахмурил рыжие брови. За ними летели конные фигуры в цветах… Эпинэ? Проклятье... Опоздали! -Арнольд, - голос Леопольда был как обычно берзразличным и ровным, - мы уезжаем. Сейчас же. -Но, папа, тут еще тридцать полотен, и племянницы не готовы. -Сейчас же, - Леопольд уже шел к черному выходу, на ходу накидывая на плечи темный плащ, скрывающий бросающиеся в глаза родовые цвета. По лестнице сбегали всхлипывающая Лионелла и серьезная, как никогда, Иоланта. Слуга тащил чемодан с необходимой одеждой. -В экипаж. Все. Быстро, - отрывисто произнес глава дома. Было тяжело дышать. Кансилльер расстегнул верхнюю пуговицу рубахи. -Что же… как же теперь, - лепетала Мария, заламывая руки. Леопольд не счел нужным успокаивать ее. Рванул дверцу просторной кареты, запряженной восьмеркой лошадей. -Все внутрь. Живо. Первыми шмыгнули девушки, за ними мать. Арнольд с несколькими футлярами с наскоро запиханными туда картинами – четвертым. Кансилльер оглянулся на дом и шагнул в карету. -Гони. Кучер прикрыл дверцу, хлестнул лошадей, и экипаж Манриков вылетел из ворот особняка. И вовремя. С парадного входа наступала бушующая толпа – висельники, бандиты, бунтовщики, искатели приключений – все лезли в брошенный хозяевами дом, дом самой богатой семьи Талига. Лошади мчались по узким улицам столицы. Леопольд нервничал - надо бы заехать во дворец. -А как же папенька? – всхлипнула Лионелла. -Надеюсь, у него хватит ума выбраться из западни вместе с царственным семейством. Извини, малышка, но мы не можем вернуться. Мария прижала пухлые ладошки к губам и тоненько завыла. Леопольд сердито глянул на нее, и она моментально затихла – будто дыхание перехватило. Иоланта ласково гладила ее запястье. На улице раздался выстрел, а затем вскрик и звук падения тела. А потом лошади понесли стремительно. Экипаж мотнуло в сторону, так, что Иоланта, взвизгнув, упала на дедушку. Арнольд откинул занавес – кучер лежал далеко позади на камнях мостовой. -Разрубленный змей, - на остром носике среднего сына Леопольда выступили бисеринки пота. Леопольд глянул на сына. Впервые в блеклых глазах кансилльера застыли страх и растерянность. Арнольд прикусил губу. Действовать и принимать решения следовало быстро. Он рванул дверцу. Мария взвизгнула, а деверь уже карабкался на козлы, цепляясь за узоры на крыше экипажа. Иоланта, опомнившись, захлопнула дверцу за дядей. Карета выровнялась – Арнольду все же удалось перехватить вожжи и занять место кучера. -Его же убьют, - пискнула Мария. -Сплюнь, дурра, - Леопольд растерял свою былую невозмутимость. Экипаж вылетел из города через восточные ворота. Арнольд знал начальника охраны, и тот не опустил решетку ворот перед мчащейся каретой рыжего семейства. На ходу бросил отскочившим от ворот солдатам кошель с золотом – пусть, авось задержат погоню. -А кучер… - шепнула Лионелла. Никто не ответил. Леопольд прикрыл глаза, благословляя Создателя, Леворукого и кто там помог. Над Олларией полыхало зарево пожаров – особняк Манриков пылал огромным костром, и пламя пожирало картины Арнольда, платья Лионеллы и Иоланты и дорогую мебель красного дерева, которую так любил кансилльер.