Госпожа Неудача. Полёт в Жизнь

В тот миг я действительно на секунду забыла и о том, что нахожусь на ярко освещенной сцене, и о том, что за мной следят десятки жадных до зрелищ глаз. Чувство панического страха одержало верх. Страха за Анжелину, ничком упавшую на деревянный настил под нашими ногами. Рядом, потрескивая, валялась опрокинутая микрофонная стойка. Плохо помню, что говорил Игорь, выдернувший микрофон из моих внезапно ослабевших рук. Будто черти из-за кулис выскочили Дим, Макс и Светка. Теперь им вести концерт. Что бы ни было, он должен продолжаться. Завтра утром проект «Morning Start» отправится в Москву, так что здесь и сейчас нам нужно красиво закончить то, к чему мы шли долгих две недели вместо запланированных семи дней. — Кристина, скажите, как вы прокомментируете произошедшее? — Игорь, опишите состояние вашей коллеги. … — Мы не станем отвечать на вопросы, — оттесняя меня к припаркованной у обочины машине, отмахивался гитарист от толпы беспардонных журналистов, что словно мухи окружили нас, стоило лишь вывалиться из небольшой пристройки, где находилась гримёрка и пара подсобных помещений. Легко, словно пушинку, Игорь удерживал обмякшую в его руках Анжелину. Её так и не удалось привести в сознание. Присутствовавший на пляже медик заявил, что все показатели в норме. «Ваша сестра просто спит, — утверждал он, пытаясь всучить мне дурно пахнущий стакан разведённых капель, — отправляйтесь на базу. Девушке нужен покой и отдых. Согласитесь сами, у вас был напряженный период». И всё бы было вполне себе нормально, кабы не сонм неутомимых охотников за сплетнями, в которых хотелось запустить сброшенными в суматохе туфлями. Стоять босиком на нагретой за день земле было приятно, но, стоило ногам ощутить покрытый слегка запылившимся ковролином пол автомобиля, по телу разлилось непередаваемое облегчение. Что не говори, а несколько дней на шпильках — то еще испытание. Загудел мотор. Яркие блики фонарей слились в оранжевые ленты, а где-то позади гремел рок-концерт и голос Светки, почти не различимый уже, срывался на драматический хрип: — Я — пепел! Не заметил? Разве встретил на планете ты таких как я Много? У дороги Слишком долго… Серая лента под колёсами поворачивает и, медленно вращая руль, Игорь повторяет её изгиб. Ветер относит в море песню, обрывая на середине припева, и теперь можно слышать лишь ритмичные удары, которые вскоре становятся просто отдалённым шумом чужого праздника. Устало глядя в тонированное окно, я бережно поддерживала хрупкое тело сестры, голова которой, с растрепавшимися рыжими кудрями, покоилась на моих коленях. — Кристина, — донеслось вдруг до слуха и, оторвавшись от созерцания, я встретила затуманенные светлой дымкой голубые глаза. — Где мои вещи? Сумка. Там телефон. — Переведёшь? — донеслось с водительского сидения, но Анжелас сделала вид, что не услышала, либо же слова просто не заняли её так, как что-то, чего мы не могли понять. Поднявшись, сестрёнка схватилась за подголовник, а затем, справившись с головокружением, принялась массировать переносицу. — Как ты себя чувствуешь? — участливо произнесла я. Хотелось чем-то помочь, но, увы, это было не в моих силах. Ответ донёсся через несколько секунд. — Нормально, Криста. Почти. Голова только болит. Что я пропустила, Игорь? — спросила и маленьким беззащитным комочком скрутилась в углу сидения. — Ничего особенного, — мотнул головой тот, не отвлекаясь от дороги, по обеим сторонам которой мрачными громадами темнели коттеджи зажиточных горожан. — Позвоните Эрику. — Слова эти Анжи произнесла не сразу, отчего они прозвучали как-то уж слишком резко. — Поздно уже, — здраво возразила я, всё же вытаскивая новенький телефон из удобного клатча. Трубка разразилась бранью коротких гудков, а затем приятный женский голос сообщил: «абонент находится вне зоны действия сети». — Вот видишь. Завтра из аэропорта позвоним, если успеем. В конце концов… — …Нет у нас больше директора, — прошептала Анжелина одними губами и, безвольно уронив ладонь на сидение рядом с собой, снова провалилась в забытье. Конечно же, я не восприняла её слова всерьёз. В конце концов, откуда такие мысли в рыжей голове? Вот только сестра мирно посапывала у окна, задавать вопросы было некому, а Игорь, увлечённый дорогой впереди, вряд ли услышал последнюю реплику Анжелины. *** На следующий день сестра почти не говорила. Сухо ответила на беспокойство коллег, пожала руку Максу, безмолвно благодаря за удачно завершенный концерт и, уткнувшись носом в иллюминатор, всю дорогу просидела совсем тихонько. Впрочем, я списала это на страх, что до сих пор её не оставил. Еще несколько раз я безрезультатно звонила Эрику, Ли и даже Аните, обычно державшей телефон на расстоянии вытянутой руки. Вот только администрация группы изволила молчать, и крохотный червячок беспокойства закрался в душу, чтобы, разместившись в удобном гнёздышке, грызть, грызть, подтачивать взлелеянный годами здоровый скептицизм. Москва встретила мелкой серой моросью, что, монотонно сочась с затянутого грязной дымкой неба, прибивала к асфальту тяжелую пыль мегаполиса. Первый день лета пропах осенней хандрой и сыростью. Как же давно я была здесь в последний раз. И вот ноги ступают по родным с детства улицам, отовсюду льётся знакомая русская речь. Рада ли я? Как бы хорошо ни было за границей, рада. И, кто бы что не говорил, хочу здесь остаться. Мне не хватает этого суетливого города, мамы и любимой Катерины. Только здесь я чувствую себя дома. — Узнаю взгляд, — пристроился сбоку Игорь, пытаясь отнять у меня тяжелую сумку. И, подняв влажное лицо к серому полотну над головой, вздохнул. — Как же ты нас, матушка, встречаешь? В ответ тяжелая крупная капля шлёпнулась аккурат на кончик гладкого носа, и обладатель его обиженным котом фыркнул, натягивая капюшон куртки. Несколько концертов здесь, и «Morning Star» вернётся в объятья любящей администрации. Интересно, что неугомонная Лика нам уготовила? В кармане тренькнул мобильный и, всё-таки сунув вещи гитаристу, я принялась спешно доставать маленький серебристый аппаратик. Экран тотчас украсился влагой, и тонкая струйка поползла по радостно сверкающему имени контакта. Голос Аниты Девидсон был холоден и спокоен. Почти. Что-то усталое слышалось в его нотках. Что-то, говорящее: она на пределе моральных сил. — Здравствуй, Кристина, — лилось из мембраны, пока, прижав аппарат плечом, я удобно размещалась на заднем сидении голубой девятки. — Говорить буду быстро — роуминг всё же, но позаботься о том, чтобы по завершении звонка рядом оказался кто-то, кто бы смог тебя поддержать. — С тихим урчанием авто тронулось с места, и на миг голос собеседницы отдалился. — Пожалуйста, — говорила Анита, тщательно подбирая слова, — что будет дальше, пока не спрашивай. Я не смогу ответить на этот вопрос. А вот то, что случилось чуть меньше суток назад, выслушай. — Дыхание в трубке, движения на сидении рядом — Анжелина прислушивается к разговору. — Эрик и Энджен Стритс разбились во время забега байкеров. Насмерть. — Анжелас, как? — бросив сумку на пол возле двери, я размашистым шагом прошла в единственную комнату своей первой квартиры. Ожидая моего возвращения, мама устроила уборку, даже (я знала) холодильник набила до отказа, проявляя заботу в каждой, казалось бы, незначительно мелочи. Жаль, что не дождалась нашего прилёта. Ну да… может завтра свидимся? Опершись о стену, сестра пожала плечами. — Я не знаю, — произнесла тихо, поправляя косу дрожащими пальцами. — Может, интуиция? — и тотчас мотнула головой, разом отвергая предположение. — Я же никогда не спала даже на репетициях. А здесь… в мгновение провалилась. Будто выключил кто. И увидела дорогу, несущийся байк…. Энджен был пьян, а Эрик… он не успел ничего. Подняв ладонь, я потёрла лоб большим и указательным пальцами. Сначала знание русского, затем ясновидение… — Что с тобой происходит, рыжая? — Не знаю, Кристина, — ответила она тихо. — И, если быть честной, не хочу знать. — А если такое произойдёт снова? — поймала сапфировый взгляд я. — Тогда мы и будем думать об этом. А пока…. Давай забудем, что произошло. Хорошо? Кивнув, я отвернулась. Хотелось забыть, но перекошенное лицо сестры не выходило из памяти. И почему-то мне было безумно страшно. *** День только-только перевалил за полдень, когда хмурая и усталая Анита переступила порог моей скромной квартирки. Я знала, что она приедет, вот только не представляла, как быть дальше. Сначала Джек покинул коллектив. Потом… потом… Эрик. Вспомнилась светлая улыбка директора, мудрые отеческие советы, надёжное плечо. И Энджен — ударник Ли. Кажется, он был её гражданским мужем? Только бы это снова подругу не подкосило… Не знаю, что гостья прочла в моих глазах, но, медленно опустившись на диван, кивнула. — Кристина, — произнесла тихо, глядя куда-то сквозь меня. — Ли больше не сможет вести группу. Нам придётся разорвать контракт. Со своей стороны обязуюсь выплатить неустойку, вот только… только… — подняла руку, поправляя упавшую на глаза прядь. — Вряд ли вам это поможет. Качнув головой так, будто не желала принимать происходящее, я грузно упала в кресло. — Как же так? — произнесла одними губами, глядя в усталое лицо этой сильной женщины. Ведь еще день назад мне казалось: группа вечна. Ни что не сможет подкосить наш успех. Теперь всё будет идти только к лучшему. И вдруг события безжалостно бросили в ледяную реальность. Ощущая себя не умеющим плавать мальцом, я отчаянно ловила воздух ртом. А в голове одна за одной прыгали рваные мысли. «Что будет дальше? Что. Будет. Дальше?» — Ей придётся поднимать свой коллектив. Если она, конечно, оправится снова. — Анита цедила слова без каких-либо эмоций, и за этой показной холодностью скрывалась настоящая буря чувств. — Значит, вы нас бросаете? — Собственный голос показался плачем обиженного ребёнка. Вопрос вышел эгоистичным, бездумным. Слова захотелось забрать назад, но было, конечно, поздно. — Не бросаем, Кристина. — С силой дёрнув молнию на сумке, Анита заглянула вовнутрь, выискивая что-то. — Начинающие группы справляются без руководства. И вы, если сильно захотите, сможете. Стартовый капитал у вас есть; связи, хоть их и не много, тоже. Я лишь кивнула. Как можно грузить человека своими проблемами, если ей сейчас невероятно, безумно трудно? Мы обязательно что-то придумаем. Закончим проект, вернёмся на Туманный Альбион и… и. Быть может, попробуем цепляться за тонкие ниточки едва появившихся контактов. Пока же я просто должна поддержать Аниту. Настолько, насколько хватит сил. И закончить проект. Возможно, последний в короткой жизни Утренней Звезды. *** Маленькая, забытая богом скамейка ютилась в сени большого клёна. Тёмно-зелёная краска давно облупилась, и на краю спинки красовалось лаконичное «здесь был Вася». Криво поставленную урну кто-то давно утащил, оставив лишь ржавую рамку опоры. Но я пришла сюда не любоваться пейзажем. Хотелось подумать. И посидеть в одиночестве, буравя усталым взглядом быстро темнеющий небосвод. Что изменил последний год моей жизни? Он поставил с ног на голову привычную реальность, и пустил меня быстро вращающимся волчком по крутым горкам взлётов и падений. Вот только что сделала сама я? Принимала помощь, деньги, чужие связи? Считала себя звездой? Верила в крепость собственного положения? Ведь даже поступила, начального образования не имея. Через сколько дней меня бы выперли, не закрывай Анита глаза и рты всем вокруг? Растекаясь мерзкой горечью, чувство собственной никчёмности жгло горло. Я ничего не смогу. Ведь я никто по сути. Мой удел — дойка коров, прополка огорода. Мой удел… Сам собой с губ слетел тихий всхлип. Опустив голову на скрещенные руки, я тихо заплакала, выплёскивая скорбь, усталость и желание сделать несколько шагов назад. Моё положение — хлипкий карточный домик, способный рухнуть от слабого ветерка. Ведь я ничего не добилась сама. Более того, увлёкшись новыми знакомствами, перестала звонить не только верной Катерине, но и родителям. А ведь они ждали. Всегда ждали. А я… Предательница. Самонадеянная девчонка с массой амбиций. И поделом. Судьба как даёт, так и отнимает. Наигралась в шоу-бизнес? Напрыгалась по сценам?.. — Кристина? — раздалось удивлённое, и на плечё легла большая тёплая рука. — Ты плачешь? Незваный гость прервал поток печальных размышлений и, хрустнув попавшей под ноги веточкой, присел рядом. Я нехотя подняла глаза. — Что ты здесь делаешь, Игорь? Гитарист неопределённо пожал плечами. «Да так, мимо проходил», — читалось в его тёмно-сером взгляде. Вслух произнёс другое: — Тебе ведь нужно выговориться? — Мне нужно одиночество, — ответила я, небрежным жестом смахивая крупные капли. — Брось, Кристина. — Порывшись в кармане куртки, Игорь протянул мне бумажные салфетки. — Оно еще никому на пользу не шло. Одиночество убивает изнутри, даже если ты говоришь, что оно тебя лечит. — А что же тогда, Игорь? Минувшие слёзы сделали голос сиплым, и я говорила полушепотом, глядя на носки собственных туфель. — Может музыка и друг рядом? — Может… — Что-то странное витало в воздухе. Сладковато-пряное, умиротворяющее, навивающее спокойствие и лёгкую усталость. — Порой и это не спасает. В моменты разочарований, падений, бессилия. — Всё проходит, — было мне ответом. Тёплая рука мягко и настойчиво обхватила за плечи, притягивая к мужскому телу. В лицо пахнуло терпким одеколоном. — А еще, как бы паршиво не было, надежда умирает последней. Как бы ты не оступалась, подняться можно всегда. Что бы не потеряла, рано или поздно обретёшь больше. А сейчас поднимайся. Нечего красивой одинокой девушке сидеть в тёмных дворах. Через пару кварталов отсюда можно выпить отличный кофе. Там-то ты мне обо всём и расскажешь.