Госпожа Неудача. Полёт в Жизнь

Кофейня оказалась маленькой и невзрачной. Три пластиковых столика прятались от досужих глаз за массивной стеной старого дома, из приоткрытой двери тонкой струйкой вился дурманящий аромат. Всё разумелось само собой: небольшая чашка с облачком сливок над краем, шоколадный бисквит на тарелочке и молчание, будто ставшее частью трапезы. Игорь нарушил его в тот момент, когда последний, самый сладкий глоток остался на светлом донышке. — Каким бы ни было твоё горе, оно захлебнулось в этой чашке, — улыбнулся, легонько щёлкая ногтем по тонкому краю. — Так давай вместе похороним усопшее в остатках бисквита. — По традиции, — склонила голову я, аккуратно отделяя небольшой кусочек мягкого теста, — о покойном говорят несколько слов? — Проницательная, — несмотря на шутливый тон игры слов, собеседник оставался серьёзным. — Кристина, расскажи, что тебя тревожит? Быть может, я смогу… — Не сможешь, Игорь, — отрезала я. Чашка опустела. Вместе с последними каплями кофе рассеялось и тёплое очарование, повисшее было между нами. — И никто не сможет. — Ты обидела меня, как мужчину. — Нарочито медленно Игорь сменил позу и теперь всматривался в моё лицо из-под насупленных бровей. — Чем это? — вскинула голову я. — Усомнилась в моих силах, конечно. — Махнув рукой пробегавшей мимо девушке, он повторил заказ. — Буду поить тебя кофе до тех пор, пока ты не заговоришь. — А если забулькаю? — развеселилась я, снова переходя к игривому тону. — И это вариант. Главное, чтоб по делу булькала. Коснувшись пальцами тёплого бока новой чашки (родной сестры той, что опустела несколько минут назад), я склонила голову. Тонкий локон упал на лоб и теперь норовил опуститься в светлую молочную пену. В какой-то момент я почувствовала, что и вправду хочу выговориться. Неважно кому. Главное — не держать эмоции и мысли в себе. Так чем плох Игорь? Когда-то, помнится, он уже сумел меня поддержать. — Знаешь, что такое везение? — начала тихо. Кончики пальцев чуть слышно барабанили по краю столешницы. Игорь молчал. Следил за моими губами. — Это когда с музыкальной школой даже рядом не стоял, — продолжила я, незаметно для самой себя повышая тон. — Это когда всё готовенькое принесли на блюдечке, а ты считал, что так и должно быть! А потом это неожиданно рухнуло, и в душе ты обвиняешь весь мир, хотя сам ни черта не сделал! — Горячий кофе обжёг губы, и я замолчала, пристально всматриваясь в красивое лицо собеседника. — Ты говоришь о… — начал он, но я перебила. Спокойно. Без спешки. Первый всплеск эмоций прошёл, оставив после себя горечь и пустоту. — О группе, Игорь. Она распалась так же неожиданно, как и родилась когда-то. Погиб наш директор, Ли… в общем, не сможет быть с нами. О Джеке ты знаешь. И всё это так… быстро, что ли. Будто кто-то там, свыше, во мне разочарован. Я не заслужила того, что имела. Я… — слова резко закончились. Новый глоток кофе показался безвкусным. — Может, это тоже испытание? — Потянувшись через стол, гитарист легко сжал мои пальцы своей ладонью. Кожа оказалась горячей и грубоватой. Как у всех людей его профессии. — Подумай. Тебе дали старт, показали, как может быть. А дальше ты должна справиться сама. Будет трудно. Но ведь ты не одна? — Порой кажется, что одна, Игорь. — Нет, — удерживая мой взгляд, собеседник качнул головой. Что-то странно горячее поселилось в груди. Сейчас он излучал столько заботы и нежности, что в них утонуть хотелось. Или просто плыть по течению, покачиваясь на мягких, ласковых волнах. В ушах зашумело. Словно через плотный слой ваты я слышала, что Игорь продолжает говорить, видела, как шевелятся его губы… От солнечного сплетения к пальцам пробежал электрический разряд, а за ним ещё, ещё и ещё. «Он нужен мне», — мыслью сверкнуло моей и не моей с этим одновременно. Сердце заколотилось быстро. Сердце не кровь, нет, по телу не кровь несло. Всего на мгновение, лишь на одно мгновение я ощутила власть. Тонкие щупальца паутину сплели, пленили и уничтожили. Этот человек — мой, мой до самопотери и разрушения. Этот человек… …И, покачнувшись, едва не упала лицом на стол. — У меня даже, кажется, есть идея, — говорил Игорь, а я ощущала, как невыносимо кружится голова. А еще хочется спать. И ноги ватные. Интересно, что только что было — помрачение? Краткий сон, последний отголосок истерики? Однозначно, упадок сил. И как теперь быть? — Игорь, — собственный голос показался сдавленным шепотом. Он услышал сразу. Замер на полуслове и, растерянно опустив руку, с тревогой всмотрелся в моё лицо. — Кристина? Ты бледнее смерти. Всё хорошо? Большие бетонные плиты кривой дорожки тихонько покачивались под ногами. Сквозь щели пробивались тонкие зелёные травинки. Сколько живу здесь, крохотный сквер был именно таким — очень старым, пустынным, помнящим то, что было много-много лет назад. И я любила шепот его раскидистых крон, скрип давно не крашенной качели и семью белок, яркие шкурки которых то и дело мелькали в ветвях. Удивительно, что такое тихое, почти заброшенное место сохранилось в огромной Москве, оставшись немного печальным уголком отдыха и размышлений. Конечно, в те часы, когда город оживал и сотни людей спешили на учебу, работу или праздные шатания с компанией друзей, сквер заполнялся шумом и гомоном. Но сейчас, глубоким вечером, его покой нарушал лишь звук наших с Игорем шагов да шепот лёгкого ветерка, что замирал на мгновение, уютно устраиваясь в ветвях, а потом кружился, играя волосами, одеждой, сухими листьями… Неожиданно накатившая усталость немного отступила, но сил на то, чтобы добраться домой самостоятельно, я в себе не ощущала, а посему благодарно опиралась на заботливо подставленную руку Игоря, размеренно и глубоко вдыхая прохладный ночной воздух. Хотелось прилечь прямо здесь, накрыться ветровкой гитариста и спать, спать беспробудным сном, не думая ни о чем. Лишь усилием воли удавалось двигать тяжелые ноги. Дома ждёт Анжелина. Она наверняка переживает, ведь уходила я не в самом лучшем расположении духа. А значит, нужно идти. Волнение сестры — то, чего мне бы меньше всего хотелось. А в следующий миг женский крик пронзил умиротворённое спокойствие прохладной ночи. Повисла тишина. Лишь испуганный ветер крохотным зверьком замер в волосах. Словно желал спрятаться от неведомой угрозы, подстерегавшей в темноте. В отличие от Игоря. В тот миг, когда без лишних раздумий и разговоров гитарист ломанулся через колючий кустарник, я осознала: не перевелись герои и рыцари в мире нашем. Вот только интересно, чем он думает, спеша на помощь с плохо соображающей девушкой подмышкой? В этот миг обо мне вспомнили — и к горлу подступил спазм. Сбылась мечта идиотки. Мужчины носят на руках. Перекинув через плечо попой кверху. А я что? Я беспомощно дрыгаю конечностями. Даже, кажется, сил прибавилось. По крайней мере для того, чтобы отомстить в далёком будущем. Хотя, невзирая на неудобства и обиду, душой благородный порыв Игоря я полностью разделяла. Ведь какова вероятность, что крик услышал кто-то ещё? Конечно же, в пустынном ночном сквере она равна нулю. А от счастья так воздух не сотрясают. Так какое право мы имеем пройти мимо? Не знаю, что увидел Игорь, когда кусты, наконец, закончились, но рваное, быстрое и громкое продвижение к свершениям вдруг прекратилось, и меня осторожно поставили на ноги. Безжалостное топтание флоры привело нас не куда-нибудь, а прямо к стенам моего дома. Подняв голову, я бы даже смогла рассмотреть окна своей кухни. Здание возвышалось тёмной, неприветливой громадой. Ни один прямоугольник не манил тёплым желтоватым светом. Люди давно спали. Только из-за угла доносилась возня и тихие всхлипы — весьма многообещающая симфония в столь поздний час. Первым в глаза бросилось тело. Неловко отбросив в сторону крепкую руку, мужчина покоился на асфальте, уродуя обихоженную жильцами дома клумбу бритым затылком. Потом из темноты проступила вторая фигура. И яркая копна рыжих волос, и дрожащие руки с тонкими бледными пальцами. — Анжелас, — сорвалось с губ. Она медленно подняла голову. Безумный страх. Вот, что плескалось в осколках весеннего неба. Сжимая рукоять складного ножа, она рвано пятилась назад в то время, как на лице медленно проступало полубезумное узнавание. С тихим звоном сталь ударилась о землю, и рыжая качнулась, заваливаясь набок, но Игорь вовремя подхватил хрупкое тело. Не знаю, что проснулось во мне в тот момент. Быть может, были то ростки прочитанных во времена пубертатного периода детективов, пустивших мощные корни в разуме впечатлительного подростка, а может — холодный расчет и желание защитить сестру, но, сунув руку в карман, я вынула случайно захваченные из кофейни салфетки. Нож оказался тяжелым и острым. Я никогда не видела его раньше. — Твой? — тихо спросил Игорь, и Анжелас замотала головой с безумной силой. Неясный лепет был ответом. Больше гитарист не говорил. Лишь одобряюще кивнул, наблюдая, как старательно обтёртая сталь исчезает в зарослях пурпурных петуний. Хотелось проверить состояние неизвестного. Жив ли? Тихий стон прозвучал раньше, и свободная рука Игоря сжала моё предплечье. — Нам лучше убираться отсюда, Кристина. Все расспросы потом. Я не хочу проблем. Ты, думаю, тоже. Я не возражала. Что бы здесь ни произошло, нам стоит забыть об этом по крайней мере до завтрашнего утра. А потом постараться не высовываться. И молиться, чтобы имя Анжелины осталось за кадром. Кто на кого напал? Что сестра делала на улице? Откуда у неё нож, и, наконец, почему сильный мужчина лежит без сознания и каких-либо повреждений, а она, слабая, хрупкая девушка, повисла в руках Игоря безвольной тряпкой? Хотелось озвучить вопросы. Хотелось узнать хоть что-то, но я молчала, словно робот выполняя указания Игоря — расстелить постель. Сделать ванну. Принести воду и капли, опустить жалюзи… Ох, как бы без тебя, Игорь, справилась?