Госпожа Неудача. Полёт в Жизнь

— Я увезу вас в конце этой недели. — Коснувшись пальцами подбородка, Луи Анвар задумчиво потёр гладко выбритую кожу. — Быстрее просто никак не получится. Я кивнула. — Мы всё понимаем. — И добавила тише, ни к кому конкретно не обращаясь: — и надеемся, что доживём до этого дня. — Доживём, Криста. — Холодные пальцы Анжелины нашли мою ладонь. — Я знакома с вашей семьёй, Луи. Не лично, конечно, но… — Наши отцы были неплохими партнёрами, — подтвердил Анвар. — Но Надир расторг контракты, когда Джордж Льюис покинул нас. Вы… простите, — добавил тотчас, но в тёмных глазах эмоции не отразились, — я не должен был касаться этой темы. Сожалею. Кивнув, Анжелас отбросила с лица длинную рыжую прядь. — Ничего. Всё в порядке, Луи, — и улыбнулась радушно. — Может, чаю? Или… — кивнула в мою сторону, будто риелтор, расхваливающий преимущества рекламируемого дома, — Криста варит потрясающий кофе с корицей и кардамоном. А еще у нас есть шоколадные конфеты с ликёром, свежие булочки и эклеры. — От чашечки кофе я бы, конечно, не отказался, — кивнул темноволосый, и медленно поднялся с дивана, разводя руки в извиняющемся жесте: — но чем скорее займусь формальностями, тем быстрее вы покинете страну. Думаю, это сейчас важнее. — Широкий шаг, и Луи напротив меня, касается руки, ловя взгляд: — моя прекрасная незнакомка, принять напиток из твоих рук — само по себе наслаждение. Надеюсь, настанет день, когда ты мне в этом не откажешь. *** Я не знаю, куда повернуть. Будто в сказке из детства, где «налево пойдёшь» — потеряешь коня или жизнь. Не хочу без конца в колесе рыжей белкой вертеться, и волчком полосатым на месте безвольно кружить; по дороге ступать — кирпичам цвета жёлтого солнца и глаза застилать изумрудного цвета стеклом, или делать прыжок в ледяные глубины колодца, чтобы кануть вослед за оброненным веретеном. И хрустальную туфельку мерить, поверьте, не стану, и ладонями нежными с неба жар-птицу ловить… Я под пледом усну на уютном, любимом диване. Я реальность попробую нотами песни сложить. В чашку кофе с утра брошу ложку надежды и, пряный, размешаю его проскользнувшим в окошко лучом. Даже если со мной где-то бродит уныние рядом, и злорадно судьба тонкий точит клинок за углом, я навстречу шагну из уюта наивности детской, не надеясь на чудо, без маленьких радужных линз, и опасность приму лишь улыбкой. Безумно и дерзко. И укрою слезу пышным веером длинных ресниц. *** Мы обе знали, что поступаем опрометчиво, глупо даже. Мы обе шагали в неизвестность и обе молчали, не дав объяснений неожиданно взятому отпуску, но опасность опаляла затылки смрадным дыханием, и мы бежали, изо всех сил цепляясь за протянутую руку. Чужую руку. Доверяли ли мы ей? Стопроцентно — нет, но садились в чёрное авто, забросив в багажник один на двоих чемодан. Дорога — дальняя. Неизвестность впереди. Но, по крайней мере это — отсрочка. Во всяком случае, нам хотелось бы в это верить. Я почти ничего не знаю о Ливии. К своему, наверное, стыду, не интересовалась маленькой страной, раздираемой войнами. И это пугало. Какие там люди? Какие традиции? — Там всё ещё бытует смертная казнь, — тихо шепнула Анжелас, как всегда ловя поток моих размышлений. — И телесные наказания тоже. В хорошее, однако, место едем. Да? — Зато там нет твоего взбалмошного отца. — И Игоря нет тоже, — кивнула сестра. Названная сестра. Хотя я начинаю забывать об этом. Вы когда-нибудь чувствовали дежавю настолько явное, что могли с полнейшей уверенностью сказать: я знаю, что будет дальше? Именно такое ощущение накрыло меня, когда чёрный внедорожник, тихо шурша, тенью скользнул в распахнутые ворота. Конечно, среди красот Лос-Анджелеса коттедж семьи Анвар мог бы с лёгкостью потеряться, но здесь, в старой части небольшого города Гадамес, он поражал воображение древней архитектурой. — Это старый дом, — пояснял Луи с переднего сидения, и в темноте я видела лишь его силуэт. — Мы приезжаем сюда во время летнего отдыха. Или перед большими праздниками. Впрочем, сейчас два повода совпали. Но об этом завтра. Анжелина успела уснуть. — Кто? Я? — Подняв руки, Анжи рассеянно потёрла глаза и часто заморгала, когда в салоне вспыхнул свет. — Мы на месте? Быстро как… — Не быстро, Анжелас, — покачала головой я и, дождавшись щелчка разблокировки, распахнула дверь. Снова новый дом (чужой дом), чужая семья, история и обычаи. Новая страна и новые люди. Убежище, временное пристанище, что может стать ловушкой. Но отступать поздно. Особенно, если быстрым шагом поднимаешься по деревянной лестнице, оставляя за спиной погруженные в тишину этажи, переступаешь порог просторной комнаты молочно-белых, золотисто-жёлтых и шоколадно-коричневых тонов и слышишь доброжелательное: «поздно. Вам нужно отдохнуть. А завтра обязательно познакомитесь с моей семьёй. Наш дом — ваш дом. И ты, моя прекрасная незнакомка, можешь оставаться в нём хоть целую вечность». Но, несмотря на усталость, я так и не сомкнула глаз. Здесь, в обжитом десятилетия назад оазисе ночь казалась душителем. Ночь пробиралась в окно и накрывала лицо жёсткой песчаной ладонью, заставляя дышать тяжёлой взвесью горячей Сахары. В соседней постели беззащитным комочком свернулась сестра. Сон сморил её, оставив мне одиночество и рюмку ароматного зелёного чая, заваренного с мятой и незнакомыми пряностями. Делая мелкие глотки, я провожала секунды пустым взглядом и всем существом предчувствовала приближение неведомой беды, что не заставила себя долго ждать. Солнце пустыни кажется особенно ярким и каким-то огромным, величественным, невероятно близким и в то же время далёким, как туманный мираж на горизонте. Обозревая свои владения отстранённым взглядом, солнце низвергает потоки золотого света, заставляя людей изнемогать от полуденного зноя и, прячась в домах, как милости ожидать заката. Времени для отдыха нам дали гораздо больше, чем требовалось, и, радуясь столь щедрому подарку, мы нежились в кроватях до тех пор, пока мысли о сытном завтраке не прокрались коварными лазутчицами, назойливым жужжанием подпевая грустно урчащим животам. Будто зная, какой именно момент выбрать, тихий стук прервал незначительный диалог и повторился вновь. Держа в руках поднос с двумя прозрачными кружками, на пороге стояла девчушка лет тринадцати и, пританцовывая от нетерпения, постоянно мотала головой, тщетно пытаясь отбросить с глаз золотисто-каштановую чёлку. — Я Амэль, — прощебетала, стоило двери распахнуться, и тотчас смутилась, опуская взгляд. — Ой… здравствуйте для начала. Луи передал сок, сладости и наилучшие пожелания. Через полчаса спускайтесь на первый этаж. Вас будут ждать. — И, сунув мне оказавшуюся увесистой ношу, резво развернулась на каблуках, подняв ветер широкими рукавами и едва не задев графин одной из двух аккуратно заплетенных кос. — Шустрая какая, — улыбнулась я, а потом, опомнившись, выкрикнула искреннее: — спасибо, — вслед удаляющемуся топоту маленьких ножек. Выстроенный в лучших традициях востока, дом семейства Анвар поражал такими тонкостями архитектуры, как, к примеру, оборудованные для жизни крытые террасы, что когда-то предназначались для женщин, ведь еще совсем недавно прав у слабого пола было куда меньше, чем сейчас. Еще здесь располагался просторный бассейн, спрятанный на первом этаже и маленький домашний зоопарк с парой змей и большим пёстрым попугаем. «Динаррр», — голосила птица, стоило человеку распахнуть дверь и, красуясь, вертелась на толстой деревянной жерди. — Дурак, — буркнул Луи по-русски, а потом бережно отвёл руку Анжелины, собравшейся погладить пернатого сквозь прутья клетки. — Не трогай, Анж. Клюётся. Итак, на чём я остановился? А рассказывал Луи о традициях своей страны, погружая нас в историю Ливии и позволяя сполна насладиться неповторимым колоритом края горячих пустынь. К сожалению, спустившись к завтраку, мы не застали никого из четы Анвар. «У нас чтят старые порядки, — пояснил спутник, предвосхищая вопросы. — Семья соберётся за ужином. К которому я вас подготовлю». Вот и готовил, битый час объясняя, насколько трепетно Надир Анвар относится к правилам, догмам и нормам, принятым в незапамятные времена. Некоторые из них казались откровенно смешными. Другие — просто глупыми. А вот над остальными хотелось основательно задуматься. К примеру, отчего глава семьи всё еще придерживается мнения: женщина не имеет прав? Если мы — гостьи, не уж-то должны чинно склонять голову, признавая превосходство владык-мужчин? — В чужом монастыре своим уставом не машут, — вздохнула Анжелас, когда мы наконец остались наедине. — Помни, для чего мы приехали сюда. — От одного ненормального мужика — к другому, — кивнула я, одну за другой встряхивая пёстрые футболки. — Помню. Но от этого не легче. В любом случае, Надира Анвар я еще не видела, но что-то невообразимо гадкое скреблось в груди. Что-то, требующее бунта. И противится этому было всё труднее.