Письма надежды

Вукашин Благуевич, 38 лет. Отверженный обществом. Закрываю дверь своей квартиры, разуваюсь и прохожу в рабочий кабинет. Чувствую невероятную усталость, поэтому опускаюсь в кресло, немного отодвинувшись от письменного стола. Протираю рукой глаза, устало вздыхаю, а затем поворачиваю ключ в самой нижней шухляде. Выдвигаю ее и достаю оттуда пистолет. Свет лампы играет бликами на его отполированной поверхности, доставляя глазам еще большую боль. Провожу кончиками пальцев по холодному металлу, не сводя зачарованного взгляда покрасневших глаз с оружия. Криво усмехаюсь и перевожу взгляд на окно, находящееся на противоположной стене. Там уже давно ночь. Откидываюсь на спинку кресла, в котором сижу, и кладу пистолет на колени. Это мои последние минуты, за которые я хочу окончательно привести мысли в порядок и приготовиться к смерти. Время тянется невыносимо долго, а я размышляю о том, для чего я вообще был рожден. Вся моя жизнь еще с детства шла наперекосяк. Отец пьяница, постоянно избивающий мать на моих глазах, мать, срывающая свою злость и бессилие на мне, постоянные насмешки в школе и институте. А потом началась война. Я потерял работу, дом и семью, которой у меня и так, в общем-то, не было. За годы унижений я должен был свыкнуться с мыслью, что я никто, однако жизнь посмеялась надо мной еще больше - я вынужден был стать уборщиком и убирать общественные туалеты. Это было дно, и тогда я впервые задумался о самоубийстве. Но шутница Судьба преподнесла мне неожиданный сюрприз: мне удалось вырваться из вечных помоев, за уборку которых я получал копейки, и устроиться на действительно годную работу. И даже заработать денег на машину и хорошую квартиру. Впервые за тридцать лет моего бренного существования в моей жизни появилась стабильность. А затем все снова перевернулось с ног на голову, когда я влюбился в своего шефа. Мало того, что я был неудачником, так еще и оказался геем. Что может быть лучше?! Восемь лет я страдал от безответной любви, от страсти, накатывающей на меня волнами и часто в самое неподходящее время, пока не узнал от коллег, что шеф тоже «голубой». И я набрался смелости признаться ему. А он выставил меня полнейшим идиотом, посмеявшись над моими чувствами, облив меня с ног до головы дерьмом, втоптав мое сердце в грязь и выставив его на осмеяние перед все теми же коллегами, которые, на самом деле, знали о моей тайной любви и просто решили посмеяться надо мной. Жестоко посмеяться. И это стало последней каплей. И дело не в том, что мне будет стыдно смотреть им всем в глаза, неприятно слушать шушуканье, издевательства за спиной и обидные клички в лицо. Я просто устал. Устал от того, что моя жизнь - полный отстой. Судьба издевается надо мной, как хочет, и я понимаю, что общество не хочет принимать меня. Никогда не захочет. Даже если мне будет казаться, что все снова наладилось, найдется что-то, из-за чего это самое общество снова выплюнет меня как ненужный и бракованный элемент куда-то на край. Я не могу понять, почему так. Но я четко осознаю, что это конец. Я не могу больше, я не хочу, чтобы это продолжалось снова и снова. Да и какой смысл, если я, в конце концов, все равно окажусь отдельно от общества, а оно в свою очередь будет насмехаться надо мной, показывая на меня пальцами и втаптывая мое «Я» в песок, смешивая его с грязью и превращая в пыль. Хватит. Открываю глаза, чувствуя, что я готов. Смотрю на стол впереди себя и хочу перевести взгляд на пистолет на моих коленях, как замечаю на столе конверт. Удивляюсь, но беру его в руки. «Наверняка, какое-нибудь обидное послание, связанное с сегодняшним инцидентом», - спокойно думаю я, открывая письмо и доставая оттуда белый листок, исписанный достаточно крупным и широким почерком. «Вечер добрый, Вукашин! Ты не знаешь меня, и я спешу заверить тебя, что пишу не для того, чтобы посмеяться над тобой или унизить тебя. Как раз таки наоборот. Я очень хочу попытаться вселить в тебя надежду и веру в то, что все еще будет хорошо. Я знаю, что твоя жизнь была наполнена разочарованиями и падениями, однако за черной полосой всегда следует светлая, разве нет? Когда-то я тоже была на грани. От меня отвернулись мои друзья, которых я считала практически братьями, очень сильно поссорившись со мной и ненавидя меня теперь. Я была разбита, подавлена, брошена и одинока. Однако я нашла в себе силы продолжать жить дальше, продолжать бороться. И опускать руки я не намерена, потому что я верю, что скоро моя жизнь улучшится, и мне даже удастся помириться со своими друзьями. И я уверена, что и ты сможешь еще найти общий язык и со своими коллегами, и со своим возлюбленным, и с остальными людьми. Главное этого очень-очень сильно захотеть! И ни в коем случае не опускать руки и не сдаваться! Но ты же не сдашься, правда? Ты же продолжишь бороться?

С уважением и искренней надеждой, Сочувствующий друг

P.S.: в твоей жизни ведь были и светлые моменты. Ты был тогда счастлив. Неужели ты не хочешь пережить их снова?» Прикрываю глаза и разрываю этот клочок бумаги. «Что за бред?» - безучастно думаю я, однако весьма впечатляюсь этой нелепой попытке переубедить меня резко полюбить жизнь. Нет, слишком много лишений мне пришлось пережить, чтобы вот так вот просто взять и полюбить ее! «Меня никогда ничто не держало на этом свете. Для чего я вообще родился?» - задаюсь последним вопросом, приставляя дуло пистолета к виску. Холодный металл отзывается волной мурашек, однако я совершенно не чувствую страха. Мое сердце бьется в обычном ритме, я смиренно закрываю глаза и нажимаю на курок. Я наконец-то свободен.