Игра в себя

POV Андрея Я бежал по коридорам подземелий, громко зовя сестру. Вдруг я остановился как вкопанный. Передо мной была дверь с выгравированным на ней знаком близнецов. Стоило мне коснуться знака, как сзади послышались торопливые шаги, а в следующую минуту я услышал звук выстрела и почувствовал обжигающую боль в ноге. От неожиданной боли я рухнул на колени и краем глаза заметил взметнувшийся помпончик шляпы Петрушки. Я попытался встать, но снова упал. Ноги не слушались, боль была обжигающей, всепоглощающей. Я снова попытался встать. Надюша... Я должен найти сестру и вывести нас отсюда. Блин, и почему я не взял мобильник? Хотя кому бы я позвонил? Максу или ребятам? Даже если бы они захотели помочь, все равно бы не смогли они уже далеко отсюда. Я снова рухнул на колени, не пройдя и двух шагов. От попыток встать боль только усилилась, а кровь потекла сильнее. Я вспомнил, что в таких случаях в фильмах ногу перетягивают жгутом, чтобы остановить кровь. Сняв ремень, я перетянул им ногу над раной и чуть не заорал от боли. Из глаз потекли слезы, я усмехнулся: В фильмах герой с простреленной ногой бегает по крышам и рубит в капусту боевиков, а я и двух шагов сделать не могу. Встал на ноги, опираясь на стены, сделал несколько шагов, упал. Снова встал, снова упал. Попробовал проползти, но сразу откинул эту мысль. Я не идиот, а пол далеко не стерильный и умереть от какой-нибудь заразы я не хочу. — Андрюша,— не может быть. Господи спасибо тебе. Сестренка бежит ко мне. Облокачиваюсь о стену и прижимаю ее к себе. Чувствую, как быстро-быстро бьется ее сердечко. Малышка моя. — Андрюша, а что с твоей ножкой?— испуганно смотрит на меня. — Ничего Надюш, сейчас передохну, и пойдем,— господи Боже, как же хочется спать. Вздремну и пойдем. Глаза закрываются... Последнее, что слышу: испуганный голос сестры POV Макс Черт, черт, и еще раз черт. Вот именно сейчас наши дорогие учителя должны были решить справить Масленицу. Стоим на лестнице и ждем, когда же они наконец разойдутся. Но, по видимому, так быстро уходить они не собираются. После 3-ей рюмочки начинаются разговоры по душам. А биолога нет. Ладно, мне-то какое дело, где загулял Войтевич. Главное сейчас — найти Андрея и Надю. Придется идти через лес. Не отпущу больше, никогда не отпущу. Наручниками к кровати прикую, а Надьке самый большой набор этих ее разноцветных ниточек куплю, пусть плетет свои “фенечки” и никуда от меня не уходит. Спускаемся в тайный ход в подземельях. — Андрей, Надюша,— ору что есть сил. В горле начинает першить. Плевать,— Андрей! На плечо опускается рука, поворачиваюсь — Даша. — Мы найдем их, слышишь? Не паникуй. — Если с ними что-то случится,— нет, нет, нет, все хорошо, все должно быть хорошо.— Виноват буду только я. Я должен был остаться с ними, должен был не допустить этого. — Макс ну мы же не знали,— Ромка не успевает договорить, как издалека, слышим голос Нади. — Андрей, Андрюша... Бегу на голос, пролетаю два коридора и останавливаюсь как вкопанный. Надя стоит (цела, слава Богу) и пытается докричаться до Андрея, который... Нет, нет, нет, нет. — Максим,— радостно кричит Надюша. Меня всего трясет. Падаю рядом с ним. Руки, какие у него холодные руки и он бледный, бледный как см... Нет. Он не может оставить меня, я не смогу без него. Прижимаю его к себе, начинаю целовать все, до чего дотянусь: нос, губы, глаза, щеки. Даша садится рядом и начинает искать повреждения. Замечаю ошарашенные взгляды Ромки и Вики. Надя крепко прижимается к Вике. — Нога,— тихо шепчет Даша,— пуля еще в ноге. Надо вынуть, Макс. Больно, ему больно, моему солнышку больно, а я расклеился. Встаю и поднимаю его на руки, совсем не чувствую тяжести. Ромка берет на руки Надю, малышка устала. Чувствую, что Андрей у меня на руках зашевелился. — Макс,— тихо шепчет он. Вздыхаю с облегчением.— Ты пришел. — Ну как я мог не придти,— шепчу ему в ответ,— горе мое луковое. И пять минут одного оставить нельзя. — Не оставляй,— к горлу подкатывает ком,— Не оставляй, не могу без тебя,— надрывно шепчет он и вырывается. Слышу, как сзади судорожно сглатывает Ромка. Да, не легкий нас ждет разговор. — Не оставлю,— крепче прижимаю его к себе, — Больше никогда не оставлю.