Серебряное солнце

      Ночь они провели в небольшой гостинице на окраине городка — как бы ни были выносливы шиноби, а иногда даже последнему нукенину хочется комфорта. Утром путь продолжился. Хаджиме не спрашивал, куда они идут, хотя было ясно, что какая-то цель у их передвижения была. Он старательно успокаивал паранойю Итачи, давая понюхать каждый пузырёк, объясняя, зачем это зелье нужно, каковы побочные действия и когда его лучше принимать. И сам внимательно их все Шосеном проверил — мало ли что подсунут чужакам.       Ему удалось напоить Итачи витаминами, ещё раз накормить жирной и полезной пищей, уложить спать, обдавая максимально сонным и умиротворённым посапыванием.       Вообще, ночь была самым сложным временем. Итачи неплохо засыпал, особенно если Хаджиме прижимался к нему боком, но посреди ночи нападали кошмары. Нет, они не заставляли опытного шиноби с криком просыпаться, но выматывали почище, чем иные тренировки.       Шишибей рычал на кошмары и зубами тащил в сны Итачи солнышко.       Паренёк не знал, что это за техника, техника ли вообще, или ему просто так хочется что-то сделать, что он себе воображает снова и снова один и тот же сон, но… Но вроде бы помогало. Что странно, потому что он мог рассказать, как работает каждая из его техник — но не эта.       Хаджиме немного волновало, что он так мало размышляет о прошлом. Он же взрослый, у него взрослое тело, где-то он прожил эти годы, где-то тренировался. С кем-то дружил? Кого-то любил? Но нет, все размышления об этом заходили в тупик. Его это не волновало так, будто он не просто забыл что-то…       …будто прошлого вообще не было.       Зато был Шишибей, невесомой тенью следующий за ним. Призрачный волк, который не мог говорить, но знал, что делать и как бить. Был Кисаме — суровый мужик и вообще вроде акула… Но в принципе ничего так. Без причины не кинется. И был Итачи. О котором отчаянно хотелось заботиться, доказать свою полезность, притащить к его ногам всех кроликов в округе… Обнять, откормить…       Поцеловать?       Мысль жаром скользнула к лицу, втиснулась в грудную клетку и жгучим узлом обосновалась внизу живота. О. Внезапненько. Нет, ну, что прикипеть-то он успел всем сердцем — это понятно. Но что не только сердцем… Кхм. Смущающе. Надо ненавязчиво проверить, нравится ли он Итачи в этом плане…       Покосившись на спящего Учиху, Хаджиме открыл блокнот — несмотря на то, что в последнее время память его не подводила, расчёты всё равно было удобнее записывать, чем держать в уме.       — Так-так-так, что тут у нас… Какие секретные данные передаёшь? — прищурился неслышно подкравшийся Кисаме. — Э?       «…Д4: БП+ +A, D, C       Д5: БП- -150гр       Д6: БП+ +А, D»       — Эй! Верни! — громким шёпотом потребовал парень, даже в таком возмущённом состоянии не забывая, что рядом лежит сладко сопящий Итачи.       — Это что, какая-то шифровка? — смерил его подозрительным взглядом Кисаме.       — С обратной стороны посмотри, — вздохнул Хаджиме.       Мечник перевернул блокнот и там действительно было попонятнее.       «Итачи Учиха (?)       Рост: 178 см       Вес: 48 кг       Состояние: Хуёвое, но не критическое».       Кисаме поднял взгляд на застенчиво ковыряющего пальчиком траву волчонка.       «Симптоматика: снижение аппетита, бессонница, меланхолия», — три признака были объединены фигурной скобочкой и рядом подписано «Депрессия (?)» — именно так, со знаком вопроса.       «…потеря веса — добр. мин. 16 кг.       Кровавый кашель — застарелая инфекция, след. нарушение иммунитета.       Старые, плохо заросшие переломы — отсутствие медицинской помощи.       Ухудшение зрения — недостаток витаминов?       Исходя из условий и состояния пациента: кормить, любить и отсыпать.       Базовый приём пищи (БП): 3 гр белка и 3 гр углеводов на килограмм веса + витамины и микроэлементы. Следить за состоянием. Увеличить при необходимости».       На следующей странице было написано:       «Улучшений нет, но пациент со своей участью смирился. Подвижек нет. Возможен фоновый перерасход чакры (на что идёт?). Проверить подпиткой.       +++ Поить противовоспалительными, укрепляющими и успокоительными отварами».       Брови Хошигаке по мере чтения поднимались всё выше. Просмотрев все заметки, он молча отдал блокнот и ушёл на пост, но взгляд, который он бросил на Хаджиме, был… Уважительным? Кисаме не страдал особой жалостливостью, но серьёзный и основательный подход к любому делу одобрял целиком и полностью. Наверное, поэтому они довольно быстро сошлись с Итачи — Учиха временами бывал педантичен до занудства, даже если дело касалось не боевой операции. Хошигаке невольно вспомнил, как ему бесцветным голосом было вынесено порицание за неровно лежащие бинты на обмотке Самехады, усмехнулся. Спарринг у них тогда вышел жёстким, но бинты он всё-таки перемотал. Пусть и по причине того, что прежние были изодраны в лохмотья жёсткой чешуёй великого меча.       В целом рассвело уже достаточно, чтобы можно было продолжить путь, но Кисаме решил всё же выдержать временной ритм активности-отдыха. Тем более что дежурил всё равно водяной клон, а эта разновидность, в отличие от теневых, усталость не передавала. Расходы же чакры на создание хоть десятка таких были для него незначительны.       А ещё было интересно, проснётся Учиха к установленному времени или придётся будить?       Хаджиме посмотрел на Итачи, начал бережно гладить его по спине, подпитывая нейтральной чакрой. Нагрузку на очаг он заметил не сразу, даже и не диагностировал толком в этом направлении. Никаких видимых активных техник Итачи не держал, куда всё уходит?.. Но подпитку организм хавал с чавканьем и хрустом, в отличие от своего хозяина и нормальной еды.       — Запал на нашего красавчика, что ли? Так разбуди сначала, — посоветовал Кисаме. — А то пришибёт спросонья, потом расстроится… — мечник щурился, и по его лицу было не разобрать, шутит он или же на полном серьёзе говорит.       Вообще, Кисаме настораживало то, что Учиха до сих пор не проснулся — хотя должен был ещё от первого движения в свою сторону. Можно списать на лекарства, которыми его пичкал Хаджиме, — но это значило, что Итачи и в бою может промедлить. Такой расклад Хошигаке не нравился категорически.       — Тш-ш-ш! — зашипел парень. — Не мешай! Ему снятся хорошие сны!       И продолжил гладить. Насчёт того, что надо разбудить для приставаний — это да. Не хотелось бы быть вором, который крадёт незаслуженные прикосновения. Но он же лечит, правда? Так ведь можно?       Учиха чуть шевельнулся, не спеша, впрочем, просыпаться. Прикосновения он сквозь сон чувствовал — как и уютную мягкую чакру, как и отсутствие опасности. Смутное ощущение неправильности тоже было, но чтобы с ним разобраться, нужно было сначала проснуться, а просыпаться было категорически неохота. Когда ещё удастся так уютно поспать?       Впрочем, выучка всё же сказывалась, так что Итачи сел, распахивая глаза, ровно за секунду до того, как Кисаме собирался произнести «подъём». Сонно моргнул, потёр глаза. С некоторым удивлением отметил, что уже утро.       — Привет, — радостно поздоровался Хаджиме. — Как самочувствие?       Он разве что хвостиком не вилял, выражая охватившую его радость — хотя небольшое завихрение чакры за его спиной чувствовалось, чувствовалось.       Итачи сладко зевнул, потянулся:       — Хорошо. Сегодня спокойно спалось. Кисаме, а где твой оригинал? Плавает?       — Не-а, я уже, пока тебя тут обхаживали, — зубасто усмехнулся Хошигаке.       — Обхаживали? — нахмурился Итачи.       Хаджиме с улыбкой подался вперёд, оказываясь нос к носу. Бросил до-о-олгий взгляд на губы, затем вопросительно посмотрел в глаза.       — Хаджиме? — Учиха всё ещё притормаживал. Где-то внутри уже мелькнула догадка о том, что всё это значит, но волчонок за несколько дней слишком прочно стал ассоциироваться с… Опекаемым, младшим родственником… Маленьким братишкой, так что Итачи от этой догадки отмахнулся. — Всё… В порядке?       — Ага, — снова долгий взгляд на губы. — Всё в полном порядке.       И потянулся вперёд, мягко касаясь губами. Была, конечно, вероятность, что его пришибут после такой попытки. Но Итачи выглядел таким сонным и уютным, что удержаться было просто невозможно. Да и вообще, молчание — знак согласия. И Шиши с ним солидарен.       Со стороны Кисаме донёсся невнятный звук — мечник изо всех сил давил собственную реакцию, чтобы досмотреть до конца. На его памяти Учиха в бордели не ходил ни разу, но Хошигаке не мог поручиться, было ли причиной аристократическое воспитание, рыбий темперамент или, к примеру, опасение уснуть на мягких сиськах прямо в процессе.       Итачи моргнул — понимание ситуации всё никак не могло его догнать. Нет, тело реагировало нормально, сообщая, что оно немного выспалось, хочет двигаться и не отказалось бы от плотного завтрака, а ещё прикосновение обветренных губ Хаджиме — это приятно. Учиха, пожалуй, впервые в жизни настолько отчаянно тормозил. Во всяком случае, губами он шевельнул в попытке задать вопрос — и только когда по телу прокатилась волна приятных покалываний, до Итачи дошло, что его тут, вообще-то, целуют.       И совсем не по-братски целуют.       Итачи моргнул ещё раз, пытаясь сфокусировать зрение, поймал очень серьёзный взгляд Хаджиме, всё ещё ждущего его реакции. Пришибло ещё и пониманием, что это не ребёнок играется — то есть ребёнок ещё, конечно, только вот не играется. И тело у этого «ребёнка» вполне себе взрослое, с соответствующими желаниями. Наверное. Радовало, что пока в глазах волчонка этого желания не прослеживалось, иначе бы Итачи окончательно растерялся, не зная, как реагировать.       Сейчас его просто захотели поцеловать.       И Итачи это понравилось.       Он медленно шевельнул губами, отвечая на поцелуй.       Хаджиме облегчённо прикрыл глаза, обхватил лицо Итачи ладонями, ласково-ласково, благодарно целуя. От восторга кровь стучала в ушах, руки подрагивали, а язычок скользнул по такой нежной*, вкусной и отзывчивой губе.       * Кожа на губах в целом гораздо нежнее, чем обычная, если, конечно, она не ранена и не обветрена. Но у перфекциониста-Учихи просто не могли быть обветренные губы.       — А я ведь говорил, ещё когда он первую куропатку приволок, но мы же самые умные, — фыркнул Кисаме.       Впрочем, достаточно тихо, чтобы его можно было проигнорировать.