Серебряное солнце

      — А может, вы задержитесь? Хотя бы на пару дней, м-м? — Дейдара застенчиво поколупал пальцем стену.       Оценить все выгоды присутствия Хаджиме он уже успел — Тсукури, кажется, даже до перехода в нукенины не ел так вкусно, много и разнообразно. От предложения выпнуть Учиху на задание — куда там его послал лидер — а самому остаться удерживали только слишком свежие воспоминания о призрачных когтях и попытке достать горло чуть ли не зубами. Если Хаджиме так взбесился от безобидного замечания, то от предложения бросить Учиху у него точно планки сорвёт.       И чего все находят в этой бледной немощи?       — Да ладно, ещё встретимся, — легко улыбнулся волчонок, плавно и медленно подходя к подрывнику. Тсукури посмотрел на него подозрительно, но отходить не спешил. А потом как-то внезапно оказался в ласковых объятиях. — Не скучай, Дейдара.       Тсукури не то пискнул, не то булькнул. На лице отразилась мучительная борьба, но потом он всё же выдавил:       — Точно?       — Ага, — согласился Хаджиме, сжимая деточку чуть увереннее и слегка покачивая. — У меня ж душа болеть будет, что ты где-то там, голодный и злобный.       Дейдара снова подвис — такой вариант, почему будет ещё одна встреча, ему встречался впервые. Обычно всё сводилось к «хочу оторвать тебе башку голыми руками».       — А… Ну… Удачи, м-м!       — Ага, — согласился Кабуто, отступая на шаг. Он всё-таки подавил желание чмокнуть няшку в лобик, но, надо признать, с трудом. Впору писать крыше долгие письма с просьбой вернуться на место. — Пока-пока!       Он помахал ручкой и отошёл к Итачи, который косплеил чёрно-красный равнодушный столбик. Зато Кисаме лыбился от души, демонстрируя частокол треугольных зубов.       — Если всё же решишь полноценно вступать в Акацки, один голос у тебя точно есть, — весело фыркнул он.       — Пф!.. Рано мне ещё, я силушкой пока не вышел, — отмахнулся Кабуто.       — Тоби тоже будет за-а-а…       Итачи хмуро зыркнул в сторону масочника. О своих подозрениях он Кабуто рассказал ещё в Тсукуёми, где их точно подслушать не могли. Но опасения, что этот «Тоби» заинтересуется волчонком, а то и опознает в нём ученика змеиного саннина, всё равно были.       Кабуто подумал секунду, подошёл к Тоби, распахнул объятья. Риски он осознавал… Слегка. Но обнимательное настроение пузырилось в нём и требовало осчастливить фсех! Да и вообще, злобный чувак станет ещё более злобным, если обнимашек ему не достанется.       Тоби, в отличие от Дейдары, ни сомнениями, ни комплексами не страдал, так что на безмолвное предложение отреагировал радостным «Хаджиме-семпа-а-ай» и попыткой сбить Кабуто с ног. Он вообще попытки повиснуть на ком-нибудь делал часто, только обычно объекты его бурных эмоций были против.       Итачи тяжело вздохнул. Кажется, кому-то предупреждения как об стенку горох.       С другой стороны — может, стратегия «найдёшь то, что ищешь» и в самом деле работает? Уж в дружелюбном Хаджиме правую руку змеиного саннина заподозрить сложно.       — Хаджиме, мы торопимся.       — Да-да, уже иду, — проговорил он, с наслаждением тиская Тоби. То, что он мог оказаться вовсе не няшкой-Тоби, только добавляло ситуации пикантности. — Всё, я побежал, не скучай.       Он напоследок взлохматил волосы и побежал вслед за Итачи.       — Ты его нарочно дразнишь, — заметил Учиха. — Зачем?       Кабуто молча продемонстрировал ладонь, между пальцев которой были зажаты два тёмных волоска. Итачи взглядом выразил восхищение — говорить, находясь так близко от убежища, было рискованно. Но авантюризм, равно как и запасливость волчонка впечатляли. Кабуто сделал морду кирпичиком и незаметным движением спрятал добычу в пакетик. Ещё он прощупал телосложение, взял образец чакры и поверхностно продиагностировал физическое состояние. Результаты ещё нуждались в расшифровке, да и делал он всё раз в пять осторожнее, чем обычно, что сказалось на качестве полученной информации. Однако кое-что она таки могла дать.       Шли молча и в довольно быстром темпе — переданное лидером задание заключалось в добыче информации, и нужна эта информация была как можно быстрее. Масштаб Акацки впечатлял — шпионить предполагалось ни много ни мало, а прямо во дворце Даймё. И если Итачи в такой роли ещё можно было представить, то Кисаме на первый взгляд для тихой шпионской миссии подходил меньше всего. Уж больно приметный сам по себе, не говоря обо всём прочем.       А с другой стороны, кого ещё посылать на эту миссию? Кабуто припомнил, что ему известно о составе Акацки… Исключая Итачи, которого и так послали, Дейдары, у которого рука до конца не приросла, нормального человека там напоминала разве что Конан. И некий Хидан, но, судя по данным от сети скупщиков голов, к шпионской работе он не приспособлен ввиду необходимости помыть рот с мылом.       А тут Итачи, который как бы в АНБУ служил и вообще с шаринганом… Да и Тсукуёми позволяет в случае чего не тратить драгоценное время на допрос.       Как выяснилось чуть позже, на Кисаме возлагалась оперативная доставка добытой информации к лидеру, который потом уже и передавал её заказчику. Столица Таки но Куни располагалась на побережье, да и для призывных акул было достаточно и небольшого водоёма, а то и вовсе дзюцу. Призвать, отдать собранные материалы, дать уйти Обратным Призывом… А потом уже специально оставленный клон призовёт нужную акулу снова и отправит с ней информацию дальше. При объёме чакры Хошигаке траты на клона были почти незаметны.       А то, что Итачи даже не попытался как-то утаить эту информацию от Кабуто, а Кисаме согласился с решением напарника, было довольно показательно.       И над этим стоило подумать. Если мотивы Учихи были относительно понятны, то, чем руководствовался Хошигаке, оставалось тайной.       — Прикольно, — согласился Кабуто с планом. — У-у-у, столичные аптеки! Там ведь можно найти всё, чего я ещё не мог насобирать!       Его взгляд затуманился, пока он оценивал перспективы. Кисаме гулко хохотнул, припомнив реакцию Итачи на груду лекарств, которой его собирались пичкать. Сейчас-то Учиха уже смирился и пил положенные микстуры и таблетки без попыток увильнуть от этого. Да и заторможенности, которой опасался Хошигаке, не было — наоборот, Итачи ожил и даже как будто веселее стал.       — У тебя деньги-то на аптеки есть? — уточнил Учиха.       — А, найду, — легкомысленно отозвался волчонок. — Пур-пур-пур, я люблю весь мир… Пур-пур-пур, сделайте мне скидку… Ми-ми-ми… А-ня-ня-ня… Блин, странно, что вокруг меня цветочки не распускаются от такой концентрированной радости.       Кисаме снова хохотнул:       — Ну, если скидку тебе готов дать даже Учиха, то у аптекарей вообще шансов нет.       — А ты рядом постоишь. Для контраста, — потребовал Кабуто. — Постоишь ведь? Ми-ми-ми?       — Если скидку готов дать даже Кисаме, то шансов нет не только у аптекарей, — невозмутимым тоном сообщил Итачи. — Кстати, к Хаджиме вернулась память.       — Вот как? — Хошигаке скосил глаза. — Никак взрывы простимулировали?       — Да не… — почесал в затылке Якуши. — Для взрывов у меня голова слишком крепкая. А вот возмущение помогло, да.       Он не спешил рассказывать всё Кисаме, предоставив Итачи право выбирать, что говорить, а что нет. В конце концов, он должен лучше знать своего напарника и как тот прореагирует на такие новости.       — Вот как. И? — Кисаме напарника тоже хорошо изучил и знал, что важную информацию тот утаивать не станет.       — Якуши Кабуто. Один из учеников Орочимару.       — Хм. И не боишься, что он оттащит тебя в подарок учителю? — Кисаме был в курсе того, почему предыдущий напарник Учихи покинул Акацки.       — Нет, — качнул головой Итачи.       — Рисковый ты. Не замечал раньше, — хмыкнул Хошигаке.       Чего у Кисаме было не отнять, так это умения уважать чужой выбор. В данной ситуации рисковал лично Итачи — и это было полностью его правом — определять меру и степень доверия кому бы то ни было. Конечно, столь стремительное сближение с волчонком всё равно выглядело подозрительно, особенно в свете открывшейся информации… Но кто знает, сколько времени Итачи провёл с ним в гендзюцу и что там происходило? Кисаме видел, как за секунду ломались попавшие под воздействие шарингана шиноби. Учиха упоминал, что внутри гендзюцу проходило гораздо больше времени — но, раз уж можно с его помощью сломать, то и проверить лояльность труда не составит.       — Хм… — задумался Кабуто.       Такое ему в голову не приходило, но вообще-то выглядело логичным. И даже откорм — чтоб любимому учителю вселяться было комфортнее. Тут даже крыть нечем и оправдываться — тоже. А нифига, не подозревают.       — Кстати, о нём, — вспомнил Якуши. — Можно я ему письмо напишу? Чтобы не волновался, куда запропастился его ассистент. И не искал. Экспериментальными техниками, бр-р!       — А он о вас действительно волнуется? — не то заинтересовался, не то удивился Итачи. — Мне казалось, у него довольно специфическое отношение к подчинённым.       — Так, может, бесится, что кто-то сломал его игрушку без его участия, — хмыкнул Кисаме.       — Эй, вот не надо! — обиделся Кабуто. — Никакие мы ему не игрушки! Что это вообще за непрактичная манера мыслить? Как можно в таком обвинять Орочимару-сама? Он же… Мы — ресурс, мы его опора и маленькая армия! Да, конечно, некоторые ни на что не годны, кроме как на пушечное мясо, но Орочимару-сама ценит своё внимание и усилия и не тратит его на совсем уж бесполезных! А я, смею заверить, был очень полезным!       — А письмо в таком случае сработает? — уточнил Итачи.       В полезности волчонка он не сомневался. И наслышан был, и не стал бы Орочимару ставить своей правой рукой кого-то… Посредственного. К тому же навыки Кабуто в медицине впечатляли даже того, кто был весьма далёк от данной профессии.       О личных отношениях Учиха не думал специально. Не его это дело, да и не важно.       — Ну… Сейчас запарки не предвидится, да и Орочимару-сама должен быть в хорошем настроении… Ну и есть один способ передать письмо так, чтобы мне точно отпуск дали… — замялся Кабуто.       Способ включал в себя передачу письма змейкой не самому Орочимару-саме, а Саске. Вокруг того вечно носится Наруто, а уж он-то право на отдых отстоит кому угодно.       — Тебе видней. Но письмо перед отправкой покажешь, ладно?       — Ага, — согласился Кабуто, раздумывая над текстом. Ну, вообще лучше сделать текст как можно проще, чтобы шифровку не заподозрили. Что-то вроде:       «Йо, Саске, это Кабуто.       Передай Руту, что я прошёл Очищение и сейчас бегаю на воле, собираюсь по кускам. Жив. В порядке. В помощи не нуждаюсь. Пусть он этим сообщением вынесет мозги Орочимару-саме, ок? А то возвращаться прям щаз вот совсем-совсем западло. Через полгодика вернусь, сам сдамся на эксперименты… В общем, сообщи Руту, а то меня ведь найдут. =\\\»       Или не упоминать Саске? С другой стороны, Итачи и так знает, что они знакомы. Норм вроде. Никакой секретной информации нет. Разве что про Наруто… Но этим ещё попробуй воспользоваться, ага. И вообще, он Рут.       Продумав формулировку, Кабуто попросил спутников остановиться ненадолго. Набросал письмо прямо в блокноте, вырвал лист и протянул Итачи. Так было даже лучше — сотворить какую-то шифровку вот прямо на глазах довольно сложно. Особенно чтобы наблюдатели не поняли, что это шифровка.       Итачи быстро пробежал письмо глазами — кажется, даже на миг мелькнул отблеск активированного шарингана. Чуть заметно дёрнул уголком рта на имени Саске — знакомство это одно, а вот чтобы так фамильярно обращаться к его брату, нужно иметь достаточно близкие отношения. Соблазн расспросить Кабуто о Саске был велик… Очень велик.       Итачи решил, что подумает об этом позже. В конце концов, полгода — достаточно большой срок.       Кабуто призвал небольшую змею, вручил ей послание, назвал адресата, накормил чакрой и отправил восвояси. Вздохнул тяжко, прикрыл глаза и встал, всем своим видом показывая, что готов продолжить путь.       Через час ему на голову свалилась змея, тут же ловко зацепившись хвостом за шею. Пришлось снова делать остановку и читать послание.       «Ок, сделано, можешь шляться. Но Орочимару предупредил, что тебе придётся сильно постараться, чтобы вернуться обратно», — было написано ровно посредине листа и таким аккуратным каллиграфическим почерком, что сомневаться в шаринганистости автора не приходилось. А рядом, чуть наискосок, была неаккуратная приписка: — «Орочи-сан очень расстроился!»       Под припиской ещё была расстроенная рожица, вытянутая такая, с двумя линиями, обозначающими скулы, и вертикальными зрачками.       — Вот сам бы и развлекал, раз расстроился, — пробурчал Кабуто, передавая записку инспектору Итачи.       Желание бежать и немедленно радовать любимого саму захлестнуло Якуши с головой. Он даже зажмурился, отгоняя вставшее перед внутренним взором видение Орочимару-самы, нахмурившегося чуть более обычного. У-у-у… Ментальных закладок нет, психика заново отросла, красивая и цельная, а хвостиком вилять всё равно охота.       Орочимару-сама кру-у-ут.       — Ты в порядке? — уточнил Итачи, заметив его ступор.       — Угу, — проговорил Кабуто и мысленно перебрал весь штат «радователей» Орочимару-самы. Получилась внушительная армия, которая и в экспериментах поможет, и о здоровье позаботится, и новые техники в клювике притащит, и косички заплетёт, и цветочки подарит.       А теперь вспоминаем няшку-Дейдару, которого все достают и которого никто даже покормить нормально не может. И выслушать без пререканий… Оп-оп-оп, отпускает!..       Или Итачи… Но Итачи вообще идёт какой-то отдельной категорией. Слишком всеобъемлющий, нужный как дыхание…       Фух!       — Всё, точно в порядке, — отозвался Кабуто, открывая глаза и встряхивая головой.       Страх, что его обратно не примут, он старательно запихивал ногами в глубины души, подальше от сознания. Что он, за полгода не найдёт, чем Орочимару-саму порадовать?       Учиха одарил его ещё одним внимательным взглядом, но больше ни о чём спрашивать не стал. Если волчонок считает, что справится, — ему видней.       А помочь в случае чего запрета не было.