Демон-хранитель

Не бечено! ***** Без пяти семь утра меня разбудил будильник. В спальню постучали, и Селем, одетый в черный джемпер и такие же черные джинсы, внес поднос с завтраком: яичница, бутерброды и кофе. — Доброе утро, Дима. Я ухожу. В семь вечера ты должен быть в своей машине, — сообщил черт. — Как скажешь, дорогой, — я зевнул и отпил кофе. Весьма славного, надо сказать, кофе. Свежезаваренного. — М, вкусно! Нужно чем-то запастись к встрече или переодеться? — Я еще не знаю, — честно сказал черт. — Без понятия, чем хочу заняться. Я бы на твоем месте после работы к Никите заглянул... Селем подмигнул мне и вышел. Я обнялся с чашкой кофе. День пролетел незаметно, я просматривал отчеты, обзванивал салоны, которые веду, хвалил администрацию за успехи, ругал за неполадки. Собрав свой отчет и рассчитав показатели, отправил генеральному. Как и советовал черт, сразу после работы поехал в больницу. Врач выглядел виноватым и не спешил начинать разговор, а заговорив, удивил меня: — Я вынужден извиниться. Не хочу вселять в вас напрасную надежду, но у Никиты зрачки начали на свет реагировать. Его мозг все же жив. Да и энцефалограмма подтверждает это. Я прикрыл глаза, пальцы мелко подрагивали, а в ногах появилась слабость. — Вот увидите, мой брат будет жить и уйдет отсюда на своих двоих, — твердо сказал я и прямо посмотрел на доктора. — Делайте, что можете. — Мы делаем. Я бы на вашем месте сильно не рассчитывал на то, что он встанет, — Лев Николаевич отвел взгляд. — Все же он слишком долго был в коме. Простите, уже без десяти шесть, мне нужно на обход. — Встанет, — подумал я о Селеме и отошел к автомату с кофе. Выпив горячей жидкости, посидел с Никитой, держа его за руку, успокаивающе гладя и рассказывая о своем дне. Всякую ерунду, вроде пролитого кофе, забытой ручки и нового вкуса йогурта. В семь я сидел в машине. Он постучал в окно, и, когда я впустил, черт сообщил: — Видишь, я держу слово? Поехали за город. — Вижу, поехали. Куда именно? От моего дома тоже недалеко лесопарковая зона начинается, — черт пристегнулся, и я выехал со стоянки. — Не в парк! В лес! Прочь из города, — скомандовал Селем. — За грибами? — с улыбкой спросил. — Сам подумай, что там делать. Давай хоть купим еды навынос. — Я сказал в лес! А мясо на шашлыки уже в багажнике, — заверил Селем. — И вообще, не будешь соблюдать договор, найду другого. — Найдешь, но раз соглашается не каждый, то наслаждайся моим обществом, — показав язык черту, свернул на шоссе из города. — Расскажи о тех, кто отказался. Почему они так поступили? — Наслаждаться твоим обществом? — Селем искренне рассмеялся. — Ну ты и сказанул! Лишь минуты через две он смог проржаться и ответить на мой вопрос: — Они боялись. Меня. Вернее, их, — черт щелкнул по своим рожкам. — В людях жива вера в то, что рогатые готовы все что угодно сделать, чтобы получить их души. — Но ведь и плата высокая — жизнь любимых, — все же возразил я. — Своя рубашка ближе к телу, — пожал плечами Селем. — Ну или душа там. — Все равно не понимаю, но ладно, рогатый, скажи лучше сам ли ты мясо мариновал. И, кстати, рожки мне твои нравятся. Но хвост больше. Такое чувство, словно ты с Хеллоуина переодеться забыл. — А мясо надо мариновать? — искренне удивился черт. — Ха! У меня рогов, считай, и нет! Вот у моего напарника настоящие рога! Длинные, массивные, — Селем прикрыл глаза. — Даже копыта есть! А я так... Средней паршивости! Внутренних качеств для рогатого не хватает. Все из-за того, что я перерожденный, а не исконный. То есть я был человеком, а не сразу родился рогатым. А мы не дотягиваем. Черт сник, явно снедаемый чувством собственной неполноценности. — Рога не самое главное, из тебя отличный черт, как по мне. Правда, ты единственный видимый, но очень складный и ладный. А мясо маринуют, так что — плакал наш шашлык, да? — Почему плакал? Чем его маринуют и насколько? Я могу поместить его в безвременье, он там отлично промаринуется, — пожал плечами Селем и попросил: — Не называй меня чертом, пожалуйста. Это не политкорректно. Я рогатый, есть еще крылатые. А черти и ангелы — это слишком эмоционально окрашенные слова. — Тогда, рогатый, мне нравится звучание, без обид. Мясо маринуют по-разному, но мы можем его обмазать соусом или чуть сбрызнуть красным вином. Можно еще залить минеральной газированной водой, потом смазать специями и оставить на полчасика. Можно водой с уксусом и большим количеством репчатого лука. А еще фруктами маринуют, типа киви, но мне не очень нравится. Ты что предпочитаешь? — я зевнул и мотнул головой. Впереди замаячила бензоколонка, и я крутанул руль в ее сторону. Не помешает как следует заправиться, нам еще обратно ехать, да и кофе тут куплю. Попросив полный бак, я указал Селему на магазинчик. — Идем, выберешь чего-нибудь. — Пойдем, — согласился Селем. — Просто рогатыми или крылатыми становятся или по рождению, а это значит, что выбора особо не было; или смерть была... страшной. Очень страшной. А там — хватит ли сил искренне простить убийц или нет. Я родился в Ленинграде. Меня и двух старших сестер вместе с мамой не эвакуировали до блокады. Я простыл, мама решила, что я все равно умру, стукнула по голове кирпичом, думала, что убила, и начала резать. Только в этот момент я был жив еще. Меня съели. Меня съела мать и сестры. Это помогло им выжить, но... Такое сложно простить. Да и я был всего лишь ребенком. — Мне жаль, — я взял Селема за руку и чуть сжал пальцы. — И я бы вряд ли простил подобное. — Да ладно тебе, — фыркнул Селем. — Это прошлое, без прошлого можно жить. Я уже и не помню почти, что было и как. Лучше скажи, чем мясо мариновать будем? Это меня интересует больше. Да и на звезды посмотреть хочется. Я ведь их и не помню. Знаешь, я ведь забыл, как это здорово — спать. А еще и сны видеть. У меня много того, что я не успел в той жизни. Например, я ни разу не был в лесу, ни разу не делал шашлыков, даже не ел их. Ни разу не был на танцах. А, ну и секса, поцелуев, флирта — у меня тоже не было. Я купил днем фотик. Я хочу, чтобы ты мне помог создать профиль на сайте знакомств. А то я вышел в Интернет, даже почту завел, но потом залип, едва успел к тебе к семи, — он слегка покраснел. — Там были видео смешные... с котами. Я заржал, склоняясь к рулю. — Ага, и чихающая панда. Все с тобой ясно, чудо. Только со знакомствами осторожней. Я покажу тебе сайт, помогу с профилем и естественно — фотографиями. Мясо тогда минералкой и специями, выбери воды и закуски, я возьму трав. Мясо порезано? Если нет, то нож возьми. И лаваш. — Эм... А что по-твоему со мной сделать можно? — растерялся Селем. — Я и в безвременье уйти могу, и убить меня нельзя, я же не живой, да и сил во мне больше, чем кажется. Пощечину помнишь? Я могу обжигать кожей, если хочу. Мясо порезано, пошли! Мы разбрелись по рядам. Я прихватил всякой мелочевки, нужной только на первый взгляд. Готового попкорна и кукурузных хлопьев, разных шоколадок, банок с готовым кофе и пару пакетов сока. Селем от списка далеко не ушел, сгрузил все у кассы. Черт уперся взглядом в киндеры и прикусил губу, замялся, а потом взял целую упаковку. На кассе он опять расплатился своей кредитной картой и поставил упаковку киндеров на асфальт. Спустя минуту слетелись вороны и, поглядывая на нас, стали разбирать яйца и взлетать с ними в лапах. Работники бензоколонки начали поглядывать в нашу сторону. — Зачем им киндеры? Я думал, ты себе. — А? Им они не нужны. Это просто наш канал контрабанды. У моего учителя новый ученик, ему всего семь земных лет. Он любит киндеры, — Селем заметно сник. — Вроде бы поступок хороший, но это же контрабанда... Думаю, мне зачтется. — А как высоко можно подняться по «темной» карьерной лестнице? — с улыбкой проводив последнего ворона, я открыл багажник и, помыв руки водой из бутылки, разобрался с мясом. Залил его водой, добавил немного соли и перца, сбрызнул лимоном. На месте солью жидкость, сыпану трав. Пока костер разведем, мясо домаринуется. К тому же все для розжига Селем запас. — Без понятия, — ляпнул черт и прикусил язык, а потом честно признал. — Я не хочу никуда подниматься. Это... Чем выше становится рогатый или крылатый, тем меньше человеческого остается. Одни избавляются от недостатков, другие — от достоинств, но результат один для всех — скучное, серое существование. Это сложно объяснить. Он сел в машину и пристегнулся, замолкая. — Понятно, не все так весело, как может показаться, — я мимолетно погладил черта по голове, как обычно поступал с Никитой, стоило ему надуться, как мышь на крупу.