Живи

      Магический зверь лежал на столе грудой тряпья и палочек, обожравшись настолько, что даже не гудел, когда его теребили. Только, кажется, немного подрос, но после целого дня изучения эльфы уже не доверяли собственным глазам. Куда предпочтительней были висящие над столом и чуть в стороне золотистые чертежи, расцвеченные всполохами пометок и пояснений.       Орас движением руки отправил тот кусок, который они разобрали, за спину и притянул обратно полную схему, потихоньку выстраивавшуюся из этих ошметков. Заклятье было настолько запутанным, что казалось просто нагромождением золотистых нитей.       Тварь была живая, насколько это вообще можно было сказать о создании магии. Она передвигалась, питалась, что-то соображала, действовала и, кажется, даже размножалась непонятным пока образом. По крайней мере, этот кусок её структуры с большой неуверенностью отнесли именно к процессу самокопирования, но запустить так и не смогли, несмотря на активную подпитку.       Снэл подпер голову и уставился на предмет их пристального внимания. Предмет чуть шелохнулся и снова замер, обманчиво неподвижный и ленивый. А с утра за ним пришлось погоняться, чуть из комнаты в коридор не вылетел. Потянувшись за кувшином, Снэл обнаружил, что тот пуст, и с тоскливым вздохом уткнулся лицом в сложенные руки.       — Принести еще? — спросил Алэйл, лично сваривший то ли зелье, то ли странный напиток. Густой и приторно сладкий, он странно освежал, будто холодная вода, и неплохо насыщал.       Помотав головой, Снэл замер. Потом резко выпрямился.       — Не могу больше!       — Устал? — встревожено глянул на него Орас. Они почти не спали эту ночь, следя за состоянием то проваливающегося в липкую дрему, то отчаянно пытавшегося проснуться младшего супруга. Но тот так и не заснул крепко, как в прошлые разы, и сам вызвался идти работать, едва стало светать.       — Холодно, — пожаловался Снэл, обхватив себя руками. — Спать не хочется, но как же холодно...       — Иди сюда, — Алэйл помог ему вылезти из кресла и перебраться к себе на колени. Эльф тут же устроился на нем, буквально растекся, обнимая руками и ногами.       — Какой ты горячий, — выдохнул он, заставив старших напряженно переглянуться. Алэйл покрепче обнял Снэла, чувствуя, насколько же тот исхудал. Руки заскользили по спине, обтянутой рубахой, оглаживали выступающие лопатки, и Снэл заурчал, блаженно закрыв глаза. Сидеть бы так и сидеть, тихо млея от чужих прикосновений и греясь.       В принципе, Алэйл не был против просидеть так еще хоть пару лет, но солнце уже клонилось к горизонту, а значит, их ждали.       — Пойдешь сам?       Снэл кивнул, нехотя слезая с рук. От опять нахлынувшего холода пробрало дрожью, и он торопливо натянул куртку, застегнув её до горла, хотя на улице и было жарко.       Новые знакомые уже ждали их, причем на кухне, к удивлению эльфов, сидела и Тхат, потягивая из крошечной чашечки какой-то остро пахнущий настой. Целый чайник такого грелся на очаге.       — Наверное, во дворе будет лучше, там места больше, — смущенно заметила Малта. На маленькой кухоньке еще как-то помещались вдвоем, но когда пришли гости, а сверху спустились Трек и Зи, дышать стало нечем. Спорить никто не стал, и вскоре они расселись на траве, а Орас выложил кристалл с записанным на него заклятьем. Развернул, чуть увеличил, чтобы видно было всем.       — Что могу сказать сразу — это не иллюзия, — начал Снэл, прибившись под бок супруга и грея руки о выданную ему кружку, простецкую, глиняную, но так замечательно держащую тепло. — Вся эта ткань и дерево — они настоящие, скрепленные воедино заклятьем.       — Но зачем? — не понял Трек.       На это Снэл мог только пожать плечами.       — Откуда я знаю? Кто бы его ни создал — получилось жизнеспособное магическое создание. Ваш пушистый зверек — он ведь не один, верно?       — Да, мы видели еще несколько таких в мусоре, — кивнула Малта. — Ты хо... чешь сказать?..       — Кто-то населяет город своими творениями, — кивнул Снэл. — Эти летуны, похоже, умеют размножаться. Сколько их, говорите, над рекой было?       Студенты задумались.       — Сначала штук пять-шесть... — неуверенно протянула Малта.       — А потом с каждым вечером все больше и больше! — поддакнула ей Зи, почти подпрыгнув на месте. — Сейчас, наверное, по несколько десятков каждый раз летает, а то и полсотни! Но кому это надо? И зачем?!       Снэл развел руками и снова прижался к Орасу.       — Это дело рук архимага, — сказал тот, обнимая осторожно пьющего настой супруга.       — Архимага?! — к нестройному изумленному хору присоединилась даже Тхат.       Немудрено: в академии за все годы с момента её основания появился лишь один архимаг. Вернее, их было двое, но второй был настолько узко специализирован, что о нем вечно все как-то забывали. Даже табличку с его статуи скрутили, и стояла та, безымянная, сияя натертыми до блеска ушами, единственно славная, как талисман на удачу перед экзаменом.       — А кто еще мог создать подобное? — поднял рыжую бровь эльф.       — Но... у нас никто ничего такого... — неуверенно начала Малта.       — Среди старших учеников даже слухов не ходит, никто не хвалится, — справившись с удивлением, сразу стала обдумывать новую версию Тхат. Она была на несколько лет старше троицы и в скором времени должна была закончить обучение.       — Найдем, — пообещал Орас. — Отведете нас к реке, где эти летуны кормятся?       — Конечно! — закивала Зи, подхватываясь и принимаясь собирать кружки. Сунув чайник Треку, она унеслась на кухню, а остальные потянулись через дом на улицу.       На набережной было людно, и немудрено: зрелище было потрясающим. Разноцветные трепещущие облачка ткани парили в воздухе, то опускаясь к самой воде, касаясь её самым краем, то взлетали, вертясь волчком и обдавая все вокруг веером брызг. Похоже, они боялись намокнуть, но стремились к воде, где магии было куда больше, чем в воздухе.       — Красиво, правда? — шепнула Зи Тхат, завороженно глядевшей на это зрелище. Та кивнула. Это и впрямь было что-то особенное. Летунов набралось уже больше полусотни, и некоторые были ощутимо меньше собратьев, зато окрашены более ярко. Они метались между больших, вспышками мелькая то тут, то там, и, казалось, от души веселились, как и положено было детям.       Постепенно темнело, народ начал расходиться, а силуэты летунов — тонуть во мраке.       — Вот и все, скоро их уже и не различить будет, — пояснила Зи. Полет был бесшумный, только изредка плескала вода.       — Идем домой?       — Сейчас, у меня есть одна идея, — Орас поднял руку, и с пальцев сорвался небольшой светящийся шарик, распугав паривших над ними созданий. Потом одно, самое смелое, подлетело ближе, загудело, зашелестело складками... и, резко метнувшись вперед, проглотило крохотный огонек.       Но тот не погас, и летун вернулся к воде, сияя мягким светом.       Орас подкидывал в воздух все новые и новые огоньки, которые жадно поедали летуны, наливаясь разноцветным сиянием, и вскоре над темной водой парили разноцветные фонари.       Картина была такая, что дух захватывало. Тхат шумно выдохнула, вспомнив, что нужно дышать, а Зи нашарила ладонь Трека. Что-то было в этом, теплое, как постепенно меркнущий свет огоньков, и уютное, как стены родного дома. Рядом прижались друг к другу Орас со Снэлом, обнял их со спины Алэйл.       — Как тебе подарок? — шепнул Орас на ухо супругу, и тот, не найдя слов, прильнул к его губам, пытаясь поцелуем выразить все, что он чувствовал.       Они целовались, пока последний огонек не погас, а рядом не кашлянула Тхат, напоминая, что до дома еще нужно добраться. И тронула за рукав Алэйла, прося его чуть поотстать. Эльфы ушли вперед вместе с притихшей троицей, а девушка серьезно взглянула на алхимика.       — Подарок?       — Снэл сегодня родился, много лет назад, — не стал скрывать тот.       Тхат кивнула и больше ни о чем не спрашивала. Только увлекла Зи, Трека и Малту куда-то, когда они дошли до развилки. Орас со Снэлом все равно этого не заметили, а Алэйл проводил студентов удивленным взглядом. Они явно что-то затеяли, но что?       Ответ он узнал, когда через некоторое время в дверь их дома забарабанили, и на пороге появился Трек в обнимку с парой бутылей. За ним как-то ненавязчиво, но напористо вошли девушки, неся большую корзину с едой.       — Не дело в такой день просто так сидеть, — назидательно заметила Зи, протиснувшись мимо Алэйла в гостиную и обнаружив там притихших на диване эльфов.       Снэл хотел было возразить, но поглядел на выражение её лица и сдался без боя. Он настолько привык праздновать свой день рождения в кругу семьи — да и не только свой, а всей родни тоже, — что случившееся сейчас было для него шоком. Еще и потому, что впервые кто-то вот так вот от чистого сердца пытался позаботиться о нем, почти что незнакомце.       Он слишком хорошо понимал, что для студентов две бутылки хорошего вина и много еды — это изрядная дыра в кармане. Это их семейство могло ни в чем себе не отказывать. Что там снятый на время особняк — вскладчину они четверо могли купить хоть целый небольшой флот! Те деньги, которые платили эльфийским архимагам за службу, позволяли и не такое.       Просто обычно они не задумывались об этом. Все было просто: рыжие не особо привязывались к вещам, вообще очень легкомысленно смотря на жизнь и заработки.       Детей обеспечивала ветвь, любых. Были ли у них родители, или их принесла какая эльфийка из другой ветви, так и не сумев сказать про папашу ничего, кроме того, что он был рыжий и очень-очень страстный в их единственную ночь. Дети вырастали и как-то очень быстро взрослели, предпочитая жить самостоятельно, пусть под одной огромной крышей родового гнезда, но все же чуть в стороне. Нет, семьи были крепкими, но рыжие эльфы просто не понимали, как можно обременять другого излишней навязчивостью.       Еще рыжие не понимали, как можно считать своим что-то, кроме личного пространства. Вламываться в чужой дом, не предупредив о визите, было верхом дурного тона — мало ли чем занимались хозяева. Такое даже самым близким друзьям редко прощалось. Но вот вещи порой оказывались в совершенно чужих руках и возвращались к тому, кому принадлежали изначально, очень кружными путями. Еще рыжие любили книги — и те то сползались в огромную библиотеку ветви, то расходились по шкафам читателей.       А больше им ничего и не было нужно.       Рыжие ценили радости души и тела, уважая своих партнеров и щедро одаривая их любовью во всех смыслах этого слова. Рыжие умели любить как никакие другие эльфы. Это была их суть, их дар, точно такой же, как особая предрасположенность к магии. Но деньгами — деньгами занималась ветвь, точнее, работающие на нее эльфы, куда лучше умевшие распоряжаться финансами.       И теперь Снэл просто растерялся, не зная, как благодарить, и поэтому безропотно взял протянутый ему бокал, целый набор которых шустрая Зи нашла в одном из шкафов и уже успела сбегать помыть. Бокал был старый, тонкого прозрачного стекла, и вино переливалось в нем драгоценностью, искрясь в свете камина.       — Живи долго, — просто сказал Орас, и никто ничего не стал добавлять к этому пожеланию, первому, самому главному, которое, по поверьям, обязательно должно было сбыться. И Снэл опустошил свой бокал вместе со всеми, надеясь уже, что так и будет.       Вино пилось легко, и они не заметили, как вторая бутыль кончилась. Алэйл, не пивший вместе со всеми, неожиданно появился на пороге. Когда и как он ушел, никто не понял. Зато он принес еще вина, густого, терпкого, от одного запаха которого начинала опасно кружиться голова, и его встретили с искренней радостью.