Часть 2
22 августа 2016 г. в 17:36
Прошло несколько суток с рокового дня. Перец старался не вспоминать об этом, не смотреть лишний раз на Морковку и избегать подозрительных взглядов Зои. Он соврал вольерным товарищам, что хозяин отдал малышей на попечение другому человеку, живущему очень далеко отсюда. Морковка бесновалась, злилась, плакала, но, в конце концов, успокоилась и сдавленно произнесла: «Главное, что они живы».
Эта фраза окончательно добила Перца, и всю ночь он провёл в глубочайших раздумьях, неимоверное множество раз прокручивая случившееся в голове. После утопления он не возвращался в вольер, прождав до самой полуночи. Всё это время он собирался с мыслями, решал, как преподнести новость об убийстве своим сожителям, представлял боль Зои и Морковки… и понял, что не сможет открыть им правду. Не выдержит боли в янтарных глазах несчастной матери. И тогда, осознав, что тайна эта никогда не станет явью, если он сам того не пожелает — а он не желал, — он решился на ложь. И уже несколько дней мучился, глядя на весёлых вольерных, решивших, что все опасности позади. Особенно его напрягала Морковка: она вновь обрела свою жизнерадостность, продолжала веселиться с сестрой и Харви, но каждый вечер глядела в небо, шепча себе под нос: «Главное, что они живы».
Потому Перец старался лишний раз не появляться в клетке. И пусть это вызывало возмущение Харви, подозрения Зои и любопытство Морковки, он продолжал пропадать целыми днями и даже ночами, скитаясь по городу. Первое время такие путешествия проводились бесцельно, а потом он сообразил, как затратить эти часы с пользой. И тогда всерьёз занялся поиском нового места жительства.
Перец за эти дни обошёл весь город вдоль и поперёк, расспрашивая всех знакомых, но нигде не мог остановить свой выбор: люди, живущие в высоких домах, не возьмут к себе более одного питомца (если вообще возьмут), то же самое можно сказать о тех, кто поселился в небольших домишках. А к таким людям Перец относился с наибольшей подозрительностью: вспомнить даже, какими оказались его хозяева!
Кроме того, кот с каждым днём всё сильнее склонялся к выводу, что жизнь с людьми вообще не подходит несчастным вольерным. Они много натерпелись от нынешних своих хозяев, кто знает, на что способны другие! Но и подходящего места для жизни без людей он не находил, да и не знал, справятся ли его друзья с такой ношей: сам он умел охотиться и мог постоять за себя, но вот Морковка с Зоей? А Харви? Старик, ни разу в жизни не поднявший лапу даже на муху, сможет отбиться от бродяги, который в один прекрасный день нападёт на него по той или иной причине?
Кроме бродячих котов, существовали проблемы и страшнее: зимний голод, собаки, люди, отлавливающие уличных животных, в конце концов! Как сможет Перец зимой прокормить троих друзей и маленьких котят, которые совсем скоро родятся? Как он отвлечёт от них неожиданно появившуюся собаку? Как уведёт из-под носа двуногого в форме, который запросто отловит каждого из них и затащит в приют? А в приюте что? Несколько недель жизни — и смерть под иглой, если тебя не заберут новые хозяева. Перцу повезло однажды, но посчастливится ли сейчас? Он очень сомневался в этом.
Куча вопросов — и ни одного ответа. Только страх опасной жизни без людей и настоящий ужас обитания вместе с ними. Ни тот, ни другой вариант не являлся безупречным, как и более-менее подходящим, потому Перец днями и ночами проводил вне вольера, возвращаясь только во время кормёжки, чтобы хозяева не заметили его отсутствия.
Сегодняшний день планировался стать таким же, как остальные, но что-то пошло не так ещё с самого утра. Началось всё с ссоры между Перцем и Зоей — а они никогда раньше не ссорились. Зоя накинулась на него с самого рассвета, когда он только собрался уходить, и ругалась до тех пор, пока хозяева не принесли им положенный завтрак в полдень. На время коты остановили перепалку, но, как только люди убрались восвояси, возобновили спор. Зоя требовала ответов: куда ходит кот, о чём он постоянно думает и почему ведёт себя так, будто остальные вольерные должны ему в лапы кланяться? Перец же не понимал половины доводов, которые приводила ему подруга, и потому, решив, что Зоя стала сама не своя из-за беременности, ответил ей, что будет делать то, что хочет, и возвращаться в вольер тогда, когда захочет. Тогда кошка в порыве чувств посоветовала ему вовсе не возвращаться и гордо удалилась на свою подстилку. Перец же, не слушая успокаивания подскочившей к нему Морковки, выскочил из клетки и помчался прочь, не обращая внимания на скулящий живот, не кормленный ещё со вчерашнего вечера.
Весь день Перец размышлял над ссорой и параллельно занимался насущными делами: поиском нового жилища. Прошла почти неделя с утопления котят, а он до сих пор не рассказал товарищам о своём решении. И даже не потому, что не знал, как это преподнести, а потому, что боялся заговорить об этом. Откуда появился этот непонятный страх, он не ведал, но не мог пересилить себя и набраться смелости для разговора.
Ещё он чувствовал себя отчасти виноватым перед друзьями: как-никак, они уж точно имели право знать, чем он занимается! Но он, как последний глупец, не спешил посвящать их. А ведь пора бы: скоро у Зои появятся котята, и лучше подготовить кошку к скорому уходу уже сейчас, чем потом, когда будет поздно.
Сейчас Перец семенил по улице после очередного неудавшегося похода. В этот раз он обратился к своему знакомому по имени Барон — жирному полосатому коту, живущему в двухэтажном доме на окраине в компании двух сестёр-старушек и десяти котов и кошек, обитавших там же. Половина из них относилась к числу «гулявших», половина — к «домашним», и каждый из них, хоть и не отличался особым умом, твердил о хорошем обращении хозяек. Перец надеялся, что с разрешения Барона и остальных жителей дома останется со своими товарищами там: добрые старушки не будут против новых жильцов. Но он никак не ожидал, что наткнётся на чистосердечную злобу со стороны сразу всех жителей, не думал, что они разом заголосят о том, что у них «чужакам» делать нечего, что они вздыбят свои пушистые загривки и выгнут ожиревшие спины. Перец не мог предположить такую реакцию у всегда позитивных котов, но не побоялся её. Его не пугали разжиревшие избалованные морды. Его напрягала их искренняя враждебность.
Он знал, что без согласия со стороны всех жильцов не сможет привести в дом свою маленькую семью: не желающие делить еду и кров толстяки со света бы их выжили, лишь бы прогнать. Перец не хотел таких забот для Зои и Морковки, не желал видеть, как глупого Харви насмешливо отпихивают в разные стороны, чтобы не мешался. Он должен найти своим друзьям достойную компанию и хороший дом, но, так или иначе, при выполнении одного пункта оставался закрытым другой, и золотая середина была далека для Перца, как тонкая полоска гор, видневшаяся с крыши, как склоняющееся закатное солнце, готовое вот-вот скрыться за горизонтом и ближайшими домами…
Закат?!
Перец на пару мгновений застыл в немом шоке, пытаясь осмыслить своё положение, а потом со всех лап рванул в сторону дома, к вольеру, в котором должен был появиться ещё час назад, когда солнце только-только коснулось своим краем крыш домов. Перец знал, что некоторые коты уверены, будто кто-то следит за ними с небес, но сам ни во что подобное не верил, однако сейчас взмолился всему на свете, лишь бы ситуация благополучно разрешилась. Лишь бы чёрная полоса не наступила опять.
Но всё пошло кувырком. Перец запомнил момент, когда, перескочив через забор, он плюхнулся около вольера и увидел над собой озлобленного хозяина. Ещё он помнил страх, перешедший в ужас, когда длинные пальцы схватили его за шкирку, боль, когда его больно ударили о железные прутья, торчавшие острые концы которых прошлись по его бокам, злобу и ярость, когда он повалился на землю и ощутил на себе тяжёлую человеческую ногу, которая нещадно ударила его под рёбра, и ненависть, когда его вновь схватили и со всей силы швырнули в вольер, бормоча при этом страшные ругательства, ни одно из которых Перец не понял.
Так он пролежал довольно долгое время, прежде чем нашёл в себе силы открыть глаза и посмотреть на товарищей, которые не переставали суетиться подле него, стараясь что-нибудь сделать с царапинами и унять саднящую боль под рёбрами несчастного кота. Ещё чуть позже Перец смог здраво соображать, а после — даже сесть и заговорить с друзьями.
Первым делом ему пришлось отвечать на нервные вопросы Зои и Морковки по поводу боли и ссадин, и ему с большим трудом удалось успокоить их, заверив, что он быстро поправится. Потом последовали высказывания слегка отошедшей от произошедшего Зои, которая выговаривала ему, как она едва в обморок не упала во время избиения, как переживала за него, пока он валялся в полубессознательном состоянии, и, в конце концов, вопросила, когда же он поймёт всю опасность своих похождений. И тогда Перец решился. Был ли виной тому пережитый страх или всё дело в том, что он, наконец, оказался готовым к этому разговору, Перец не знал. Он просто выложил друзьям всё, не считая утопления. Сказал, что боится за своих детей, что хочет отыскать новый дом, в поисках которого пропадает днём и ночью. Что до сих пор его походы не принесли результатов.
Рассказ его был встречен бурной реакцией.
— Бред бредом, нам и тут хорошо! Сам виноват, что тебя сегодня наказали, теперь ещё жалуешься! — ворчал Харви.
— Ты абсолютно прав, Перец, тут нельзя оставаться, — поддержала инициатора побега Морковка.
— А ты подумал, как мы будем жить?! — выла Зоя. — Вдруг нам попадутся люди ещё хуже?! А если с тобой что-нибудь случится во время твоих скитаний?! Ты обо мне подумал?! Как я буду без тебя, как… — продолжить она не смогла, потому что отвернулась и ушла в свой уголок, трясясь от рыданий. Морковка и Харви замолчали, а Перец тихо направился к подруге, усаживаясь рядом и крепко прижимаясь боком к ней.
— Мы справимся, слышишь? — прошептал он. — Я отыщу новый дом. Мы уйдём отсюда.
— Я боюсь, Перец, — тихо проговорила кошка, едва сдерживая всхлипы. — Я боюсь за Морковку, за Харви, за тебя. Но больше всего — за своих котят, — она любовно обвила хвостом день ото дня увеличивающийся живот.
Перец ощутил тяжёлый ком в горле, в который раз вспомнив сцену с утоплением, но заставил себя сглотнуть его.
— Я не позволю ему забрать наших малышей, — ответил он.
И тут Зоя резко повернулась к нему и зашипела так тихо, что её едва расслышал сам Перец:
— Думаешь, я не знаю, что он сделал с детьми Морковки? Думаешь, я настолько глупая, чтобы поверить в твои сказочки? Корми ими Морковку и Харви! Я знаю, куда люди уносят непородистых котят. И я знаю, когда ты врёшь. Я слишком хорошо тебя знаю.
Перец застыл, не в силах поверить в услышанное. Холодный ужас забрался ему под шкуру, вытесняя все эмоции, кроме стыда и страха. Зоя всё это время знала, что он скрывал, и не понимала, куда он сбегает каждый день, каждую ночь. Кот внезапно осознал, какие мысли блуждали в голове его подруги, и, когда она озвучила их вслух, подтвердилась его страшная догадка.
— Я ведь думала, что у тебя другая кошка, Перец. Боялась, что ты нас бросишь, что однажды не вернёшься. Боялась, что ты уйдёшь, чтобы не видеть, как заберут котят и у меня… — она затихла, уже не плача. Просто смотрела Перцу в глаза, и теперь разрыдаться захотелось уже ему.
— Прости меня, Зоя, прости! — горячо зашептал он, ещё крепче прижимаясь к подруге и обвивая её хвостом. — Я такой глупец! Обещаю, что никогда вас не брошу. Мы пройдём вместе через огонь и воду, через все испытания. Мы справимся, пока мы все вместе, слышишь?
— Слышу. Но всё равно боюсь, — Зоя подняла взгляд к чернеющему небу, встряхнулась, затихла на несколько мгновений, позволяя себе и Перцу короткую передышку в компании друг друга, а потом прошептала: — Да помогут нам небеса.
Перец промолчал, вместе с подругой улёгся на подстилку и вскоре услышал её неровное дыхание, означавшее некрепкий сон. Кот думал о том, что ни одни небеса во всём мире не помогут им. Помочь себе могут только они. Вместе.
Он опустил голову на лапы и закрыл глаза. Тело гудело, а в голове роем кружились мысли, от которых хотелось лениво отмахнуться, чтобы хоть раз за эту неделю спокойно выспаться. И прежде чем погрузиться в тяжёлый сон, Перец успел подумать, что, несмотря на своё полное неверие в силу небес, он продолжал слепо веровать в лучший исход. Будто бы эти мечты имели какой-то смысл…