It's Getting Dark

Я сидела ещё час в полном исступлении на холодном мраморном полу, прислонившись спиной к входной двери и прислушиваясь к лёгкому постукиванию мелких капель дождя о стёкла и деревянные оконные рамы … «Вот что мне делать дальше?», – этот вопрос крутился в моей голове, как текст какой-то назойливой глупой песни из очередного телевизионного рекламного ролика. Что же, ответа на него у меня имелось всего два: первый – перешагнуть через свою чёртову, совсем не уместную в таких ситуациях гордость, пойти к Мориарти и всеми силами уговаривать его сопровождать меня на этом чёртовом ужине, или же второй – забить на чувство собственного достоинства и прийти туда одной. Оба варианта, скажем честно, не самые лучшие, но, увы, иных выходов из сложившейся ситуации я не вижу. Что же я выбрала? – спросите вы. Поскольку я уже решила затеять эту глупую игру со своим «любимым» дядей, то ударять в грязь лицом на первом же раунде сего условного поединка не собиралась, а потому из двух зол я выбрала наименьшее (никогда не думала, что могу однажды назвать его таковым) – Мориарти. Поскольку я понимала, что этот переменчивый истерик вряд ли согласится помочь мне за просто так, нужно было как можно быстрее придумать какую-нибудь наиболее равноценную оплату этой услуги. Вот что я могу ему дать?.. Хотя, тут скорее: да что ему вообще нужно? Мориарти же чёртов криминальный гений – у него есть всё, что ему заблагорассудиться: люди, средства, связи. И тут одна шальная, я бы даже сказала – глупая, мысль залетела в мою светлую голову: «А может предложить ему встречную услугу?». Минут двадцать я взвешивала все «за» и «против» этой глупой затеи, а их, поверьте, было немало. Я не могла знать, что загадает наш злодей-консультант: он может попросить меня сделать, что угодно, да хоть человека убить – в этом и есть весь ужас этой сделки. Но, с другой стороны, он бы вряд ли так поступил, ибо подставлять меня – профана по части убийств, да и вообще насилия, как такового, и, в то же время – весьма ценного сотрудника, Мориарти будет крайне невыгодно. В общем, вариантов развития событий было нереально много: от самых глупых и нелепых, до весьма и весьма плачевных, но я, уже скорее из идиотского любопытства, нежели из собственной выгоды, таки решилась попытать удачу, поэтому, когда мои посиделки у двери закончились, я встала на ноги и направилась в кабинет Мориарти. На часах было 1:15 АМ, но я почему-то была полностью уверена в том, что он всё ещё не спит. Если дорогу до кабинета я преодолела уверенным бодрым шагом, то уже у самой двери мои ноги будто застопорились на одном месте, а мозг разрывался от сомнений. Минута с небольшим, и мои внутренние терзания по поводу правильности своего решения перервал голос Джима, донёсшийся из глубины кабинета: – Может, всё-таки войдёшь, или тебе так нравится общаться с дверью? С глубоким вздохом я повернула дверную ручку и вошла в комнату. Мрак – полная кромешная, давящая тьма – вот что я увидела там. Глаза, привыкшие к яркому свету коридора, ещё долго не могли адаптироваться, а чувство какой-то необъяснимой уязвимости заставило меня замереть на месте. Постояв так несколько секунд, я судорожно начала вертеться на месте и на ощупь искать выключатель. – Джеймс, включи свет, – попросила я после того, как чуть не встретилась лицом с полом, споткнувшись обо что-то твёрдое. – Чем тебе не нравится эта обстановка? – послышалось где-то позади. – Чувствую себя некомфортно, когда не вижу того, с кем разговариваю… Да и вообще, когда ничего не вижу. – Хм, меня всё устраивает. – А меня – нет. Ты можешь включить хотя бы настольную лампу, я ведь даже не вижу, где сейчас стою в этой грёбаной темноте, – в голосе моём уже начали звучать лёгкие истерические нотки. Я ненавидела тьму, а потому и чувствовала себя в тот момент крайне некомфортно. Нет, это не глупые необоснованные страхи, оставшиеся ещё с раннего детства или, может, какое-то психологическое заболевание, просто мрак был для меня чем-то до ужаса ненавистным, ведь бил по старым ранам и заставлял вспоминать то, что я давно уже пыталась забыть… Ту чёртову рождественскую ночь двадцать с лишним лет назад. Тогда я около трёх часов просидела, прячась в тёмном пыльном шкафу своей комнаты, боясь, что те твари, которые убили родителей, доберутся и до меня. С тех пор я больше никогда не могла даже уснуть с выключенным светом, а уж тем более – находиться подолгу в тёмном помещении. – Джеймс, чёрт бы тебя побрал…– яростно воскликнула я, но была перебита тихим металлическим щелчком. Вмиг где-то справа от меня засияла тусклая настольная лампа. – Боязнь темноты? Банально, Анна. – Это скорее ненависть, – прошипела я, оборачиваясь к Мориарти, который расположился за своим рабочим столом. Встретившись со мной взглядом, он ехидно улыбнулся, после чего указал ладонью на кресло у стола. – Ты так и будешь там стоять, или, может, всё-таки сядешь? – Ну что ты…– ухмыльнулась я и двинулась к предложенному месту. – Итак, – сказал Мориарти, когда я, наконец, села напротив него, – у тебя какие-то вопросы ко мне? – Эм-м… да, несколько. Первый: Какого чёрта ты выключил свет? – Так думается лучше, ну и ещё, – и вновь эта чёртова ухмылка, – было весьма забавно наблюдать за тобой в истерике. Детские фобии? – Воспоминания. – Одно и тоже. Так какой второй вопрос? – Это скорее предложение… – Оу, и какое же? – с наигранным интересом спросил Мориарти. – Взаимовыгодное, Джеймс. Так сказать: услуга за услугу. Ты поможешь мне сейчас, а я в оплату за это исполню любую твою просьбу. Услышав это, Джим лишь хрипло засмеялся. – Может, ты сначала со своими старыми долгами разберёшься, Анна? – А может ты дослушаешь?! – Я весь во внимании, дорогуша, – он откинулся на спинку кресла и стал взирать на меня из-под полуопущенных век, будто вот-вот собирался провалиться в сон. – Прекрасно, и перестань меня так называть. От тебя это обращение звучит до ужаса фамильярно. – Без проблем, милая, – после этих слов я со всей возможной силой вцепилась руками в подлокотники кресла, пытаясь сдержать нервный порыв врезать Мориарти прямо в челюсть. «Милая? Да он точно издевается надо мной!». – Чудно, – проговорила я сквозь зубы. – Так вот, моё предложение: ты идёшь со мной на ужин, а я взамен исполняю любую, заметь, абсолютно любую твою услугу. – Тебе не кажется, что в этом случае у меня вообще нет никакой выгоды? – В каком смысле? – я с непониманием уставилась на Мориарти. – Я могу попросить тебя сделать, что угодно прямо сейчас, ты же моя подчинённая… – Стоп, я читала свой контракт, и там вполне чётко был описан спектр моих обязанностей. «В случае нарушения условий одной из сторон – договор будет расторгнут», – процитировала я строчку из контракта. – Ах да, точно. Это означает твою смерть. Я посмотрела на Джеймса с нескрываемым удивлением. Признаюсь, действительно не ожидала (хотя, чёрт, должна была!) того, что в конечном итоге он убьёт меня. – Не смотри на меня так, Анна. Я не заключаю пожизненных контрактов. Все мои сотрудники рано или поздно умирают. Сами или же с моей помощью – не важно. Я устало прикрыла глаза и измучено вздохнула. То спокойствие, с которым Мориарти говорил о смерти, не перестаёт меня удивлять… Но отнюдь не пугать. Нет, он не убьёт меня, по крайней мере, не сейчас. – Если ты хочешь в очередной раз меня запугать, то поверь, тебе это не удастся, Джим. Мне сейчас глубоко плевать, как много своих сотрудников ты «сократил» таким весьма специфическим способом и скольких ещё только собираешься, – меня это не интересует. Есть договор, и ты являешься одной из его сторон, так что заставь ты меня делать хоть что-нибудь из того, что в нём не прописано, я со спокойной душой и помощью неплохих юристов смогу его разорвать, – кажется, я и сама не верю в то, что несу. – Знаешь, Анна, – он широко улыбнулся, – ты не перестаешь меня удивлять. Эта твоя непоколебимая решимость поражает, честно. Мне уже даже интересно, что же такое ужасное ждёт тебя на этом ужине, что ты готова идти буквально на всё, лишь бы не появляться там в гордом одиночестве. – Я бы описала тебе в красках всю мою чёртову родню, да, боюсь, на это уйдёт слишком много нервов и времени, которого у меня, увы, в избытке. – Мило, ну что ж… – он сделал многозначительную паузу. – Пожалуй, я пойду с тобой туда, – «Аллилуйя», – запел хор ангелов где-то внутри меня. Неужели, я таки добилась своего? – Думаю, будет довольно забавно понаблюдать за вашим «милым» семейным воссоединением. Хотя, меня больше интересует конкретно твой дядя. – И чем же это дитя рыночной экономики тебя заинтересовало? – Стайнберг занимается экспортом нефти – эта сфера экономики меня ранее не интересовала – слишком уж много грязи, как в прямом так и в переносном смысле. – О, ты даже не представляешь, насколько точно своими словами описал этот бизнес. Там одна сплошная чёртова грязь, а мой дорогой дядя просто научился в ней барахтаться и не тонуть. Правда, вот скольких людей он при этом потопил… – От этого у меня появляется ещё большее желание познакомиться с ним поближе. Он, может быть, и идиот, каковым ты его описываешь… – Уж поверь, это так, – буркнула раздражённо я. – Но это не отменяет все его связи и возможности. Думаю, он мог бы послужить отличным рычагом давления в определённый момент. А то, что он идиот, мне лишь на пользу. Тупыми людьми куда легче манипулировать. – Да делай с ним, что хочешь, но потом. Пока я хочу разобраться, наконец, с его внезапным визитом в Британию. – Ради Бога. Это всё, что тебе сейчас от меня нужно? – Да. – Чудно, тогда я, пожалуй, пойду спать, – он встал со стула и, провожаемый моим слегка удивлённым взглядом, прошёл к выходу из кабинета. Я поднялась из кресла и последовала за ним. Честно говоря, за весь прошедший год я так и не удосужилась узнать, где же в этом огромном доме находится его спальня. Да мне это знать, собственно, незачем. Мы спустились на второй этаж, и я по привычке повернула направо, следуя вдоль длинного коридора, абсолютно не замечая никого рядом. Он шёл позади меня, и лишь когда я остановилась у своей комнаты, чтобы открыть дверь, то заметила это. Мориарти стоял практически напротив меня и открывал небольшим ключом дверь. – Эм-м, – меня хватило лишь на такую скудную реакцию. – Что? – он обернулся в мою сторону. – Ничего, – я одёрнулась, будто ошпаренная. – Это твоя комната, так ведь? – Да. – Оу, хорошо, ладно… Тогда, спокойной ночи, Джим, – я резко развернулась на месте и, не дожидаясь ответа, буквально влетела в свою комнату, захлопнув за собой дверь. «Идиотка!», – подумалось мне, когда я услышала тихий щелчок замка противоположной двери. Я ещё некоторое время корила себя за такую неадекватную реакцию на то, что Мориарти, как бы, теперь мой сосед, если можно так выразиться. Но потом, когда глухие раскаты грома уже буквально проносились над моей головой, а ливень за окном достиг своего апогея, мне, убаюкиваемой этой грозной симфонией природы, уже было глубоко плевать на это. Глаза сами закрывались от жуткой усталости, а мысли одна за другой словно испарялись из моей головы, оставляя место для спокойного, умиротворённого сна. Утро моё было тяжёлым, а весь последующий день – ещё худшим. Он тянулся, будто тугая липкая резина – просто невозможно, до омерзительности долго. Я тактично промолчу о том обилии работы, которым меня одарил мой дорогой босс, наверное, в качестве своеобразного наказания за мою просьбу. Хотя, кое-что приятное всё-таки было в этом дне – с утра пораньше, впервые за последние несколько месяцев, мне удалось поболтать с Себастьяном, который всё это время был занят сразу несколькими важными поручениями Мориарти, включая в себя дело той самой мисс Адлер. Жаль, пробыл он в усадьбе не так уж долго – забрал какие-то недостающие бумаги и поговорил о чём-то с Мориарти. После этого Себастьян, даже не попрощавшись, укатил обратно в Лондон. Во время нашей короткой беседы он ни слова не сказал о том «загадочном» втором своём деле, о котором даже я не знаю. Что ж, особо расспрашивать я не хотела. А тем временем стрелка часов уже уверенно двигалась к цифре VIII, у меня понемногу начали сдавать нервы. Мой мозг метался между мыслями о работе и навязчивыми омерзительными мыслями о предстоящем ужине. Это моё состояние чем-то очень напоминало ожидание приёма у ненавистного стоматолога лет эдак семнадцать назад, когда мне было всего девять, и предстоящий осмотр я считала худшей пыткой из всех возможных. И вот сейчас я сижу и не могу более или менее внятно написать даже одно предложение – настолько глубоко я погрузилась в свои мысли. Иногда, чувствуя себя некомфортно на одном месте, я могла попросту выходить из своей комнаты и спускаться вниз на кухню. Я не была голодна, просто какой-то странный рефлекс вдруг срабатывал во мне, и будто под гипнозом я спускалась туда, наливала себе очередную чашку кофе, от которого меня уже тошнило, и поднималась обратно в свою комнату. Однозначно, я стала слишком уязвимой… «Неужели такая глупая мелочь, как странное воссоединение со своей семьей, могла меня настолько волновать?». Размышления об этом внезапно прервала тихая вибрация моего телефона, оповещающая меня об одном новом сообщении. «Думаю, ещё одна чашка кофе, и мне придётся везти на ужин к твоим родственникам хладный труп. Д. М.», – вот что значилось в нём. Прочитав это, я лишь раздражённо хмыкнула. «Видимо, он решил, что я уже даже не достойна его личного визита, а потому пишет мне сообщение из-за соседней стенки», – подумалось мне. Ответ я так и не написала, а больше сообщений мне не приходило. Когда прозвучала громкая трель заведённого на полседьмого будильника, я буквально подскочила со своего места. Время собираться. Если с макияжем и причёской я провозилась относительно недолго, то вот с выбором наряда… Чёрт, да я, казалось, весь шкаф перерыла, выбрасывая одно за другим различные платья, будто какое-то ненужное тряпьё. Синие, жёлтые, бирюзовые и даже салатовые наряды летели в разные стороны и постепенно слились перед моими глазами в один бесконечный разноцветный поток. В конечном итоге, я остановилась на нескольких, с виду, вполне подходящих для данного мероприятия вещах: одно - лёгкое винное платье в пол с длинными рукавами и небольшим вырезом и второе – немного короткое, почти до колен, платье чёрного цвета с замысловатым цветочно-узорчатым принтом и также длинными рукавами, но с на половину открытой спиной и плечами из-за внушительного выреза. Я долго не могла определиться, какое из них надеть, ощущая себя одной из тех недалёких барышень, зацикленных на своём гардеробе. – Чёрное, – послышалось позади меня. – Я не просила твоего совета, – сказала я, даже не оборачиваясь к Мориарти, который так по-хозяйски, даже без стука ввалился в мою комнату. – Что ж, но я всё-таки даю его тебе, чем делаю большую услугу: между напускной вычурностью и сдержанной резкостью я бы на твоём месте выбрал второе. – Меня мало интересует твоё мнение по поводу моего гардероба, Джеймс, – я всё-таки повернулась на пол-оборота и посмотрела на Мориарти. Он-то был уже собран: шикарный чёрный костюм от… кажется, это Westwood, белоснежная рубашка, тёмная полоска галстука, слегка зачёсанные назад чёрные волосы, дополняемые немного отрешенным взглядом, направленным на меня – казалось бы, идеальный вешний вид, но, зная Мориарти уже не так мало, я прекрасно понимала, что данный наряд можно отнести скорее к разряду «рабочий», нежели «праздничный». – Зря. Советую прислушаться к моему совету, дорогая Анна, – сказал он с откровенной издёвкой. – Хватит этого чёртового «дорогая», – прошипела я, вставая с кровати, дабы повернуться лицом к лицу к Мориарти и, возможно, запустить в него чем-то поувесистей, но тот уже вышел за дверь. – Привыкай, я же твой спутни-ик, – донеслось с коридора. – Именно так я и буду называть тебя в ближайшие несколько часов, – этот его почти детский смазливый высокий тон, которым была сказана фраза, меня жутко бесил. И Мориарти это наверняка знал. Я издала какой-то приглушённый рык отчаяния и вновь села на прежнее место. Посмотрев ещё раз на платья, я, наконец, отбросила одно из них и таки надела то самое чёрное платье. Смотрелось оно на мне весьма неплохо (по моему скромному мнению), а в особенности – в сочетании с изящными чёрными туфлями-лодочками и маленьким клатчем в тон наряду. Оставалось только в последний раз глянуть на себя в зеркало, и вот я уже спускаюсь по всё той же широкой лестнице на первый этаж, где с видом полного безразличия меня ожидал Джеймс. Подняв свой взгляд на меня, он вмиг изменился в лице: нет-нет, не было привычной надменной ухмылки, знаменующей некое его превосходство, - была лишь лёгкая полуулыбка, которую незнающий человек мог бы запросто назвать тёплой и даже нежной. Но мы ведь знаем, что в случае с Мориарти такие эпитеты неуместны. – Прекрасно, – произнёс он немного задумчиво. – Что, прости? – я уже подошла к Джеймсу, и мы вместе направились к выходу из усадьбы. – Рад, что ты всё-таки вняла моему совету. – А я-то как рада, что ты влез в ещё одну личную часть моей жизни, – раздражённо бросила я и поспешно направилась к небольшой лестнице у входной двери. То ли из-за моего бешеного темпа, то ли из-за прирождённой неуклюжести я чуть не полетела вниз, зацепившись каблуком за небольшую трещину в ступеньке, но была вовремя подхвачена крепкой рукой Мориарти. Я немного растерянно посмотрела на него, но вместо слов в ответ получила лишь укоризненный взгляд. До машины, припаркованной у самих ворот, мы дошли молча. – Спасибо, – произнесла я, сидя уже в салоне автомобиля, когда мы, наконец, отъехали достаточно далеко от усадьбы. – Не стоило нестись, как угорелая, и ничего бы не случилось. – Если б ты не раздражал меня… – Хватит, – резко перебил он меня. – Мы же, как ты выразилась, друзья, – последнее слово Джеймс буквально выплюнул, раздражённо скривившись, – так что придётся, видимо, на время забыть о нашей обоюдной вражде. – Вражде, говоришь? – я немного прищурила глаза. – Лично я ни с кем не враждую, лишь тихо ненавижу!.. – Значит, перестанешь ненавидеть! – он почти сорвался на крик, но вовремя поубавил свой пыл и последующие слова уже говорил куда спокойнее: – Ты сама расписала всё так, что они думают, будто мы пара, поэтому засунь свои задетые чувства куда подальше и постарайся как можно более убедительно сыграть свою роль, дорогая…– я хотела было открыть рот, чтобы возмутиться, но он перебил меня: – И мне, честно, глубоко плевать на то, что тебе нравится или нет. Я исполняю свою часть этого твоего тупого уговора, так что лучше замолчи и попытайся делать тоже самое. Повисло недолгое молчание. – Как мило начинается наша с тобой «дружба», – ухмыльнулась я. – О, ты даже не представляешь, что будет дальше. – Да уж догадываюсь… В тот момент Мориарти вытащил из внутреннего кармана своего пиджака небольшой конверт с приглашением и повертел его в руках. – Кстати, к чему этот дурацкий официоз с приглашением? – Ну, ты же не думал, что это будет обычный тихий семейный ужин?! Дядя, наверняка, пригласил большинство местной элиты и его бизнес партнёров, которые якобы находились в дальнем родстве с нашей семьёй, дабы обсудить с ними какие-то сверхважные темы вроде падения цен на нефть, мирового финансового кризиса и проблем стран третьего мира, ну или, проще говоря, чтобы засветиться в обществе. – Замечательно. – Забавно получится, если я там встречу своих бывших клиентов… – на это Мориарти лишь неопределённо хмыкнул. Через несколько минут мы уже подъехали к довольно внушительных размеров домику по адресу Тревор-стрит 45. Это была весьма обычная для здешних районов постройка, отличавшаяся от всех остальных на этой улице разве что своими сравнительно немалыми габаритами. Мы подошли к широкой дубовой входной двери, которую после недолгого звонка нам отворил высоковатый мужчина лет шестидесяти, которого все в доме звали Альберт. Он взял в руки наше приглашение после чего, пробежавшись взглядом по листу бумаги, широко улыбнулся и предложил пройти в южную гостиную, где и проводилось основное действо сего вечера. Но не успели мы повернуть на право в сторону нужной комнаты, как к нам на встречу по лестнице со второго этажа спустилась Амелия. – Здравствуй, Энн, дорогая, – она остановилась напротив и окинула меня быстрым взглядом, – выглядишь превосходно. – Привет, Эмми, ты тоже. – Мистер Мориарти, – обратилась она к Джеймсу. – Амелия, – сказал Джим, слегка кивнув в знак приветствия. – Вы не против, если я на несколько минут украду у вас Анну? Она мне сейчас очень нужна. – Конечно. – Прекрасно. Тогда можете пройти во-он в тот зал, – она указала на распахнутую широкую дверь, за которой, по-видимому, располагалась гостиная, – там как раз и происходит основное действие, – получив в ответ ещё один утвердительный кивок, Амелия схватила меня за запястье и повела вверх по лестнице куда-то на второй этаж. Минуя несколько поворотов и множество дверей, мы с ней таки добрались до какой-то небольшой комнаты, которая, в итоге, оказалась одной из гостевых ванн. Когда подруга захлопнула за собой дверь, то развернулась ко мне и заговорила: – Анна… – выдохнула она и вмиг замолчала, будто пытаясь подобрать слова. – Эмми, объясни мне, что происходит? – Прости-прости-прости, что я тебя вот так, прямо с порога уволокла, просто…– и тут она затараторила с такой неимоверной скоростью, что я еле успевала улавливать хоть какой-то косвенный смысл её слов. – Так, стой, – не выдержала я, – а теперь всё то же самое, только чуточку медленнее, хорошо? – Хорошо, – она немного растерянно кивнула. – Так вот, понимаешь, у меня, похоже, скоро истерика начнётся? – И по какому поводу? – Да ты оглянись вокруг: все эти приёмы, светские мероприятия и куча каких-то вообще незнакомых мне людей, которые с каким-то, знаешь, немым таким презрением смотрят на меня, будто я и гроша ломаного не стою… Всё это уже бесит. А я ведь даже и не знаю, как мне себя с ними вести: что-то не так или не тому скажу, и сразу начинаются какие-то проблемы. Потом ещё от Генри выслушиваю. Можешь помочь мне? – Как? – Объясни, как мне всё это выдержать и не свихнуться раньше времени, – она опёрлась спиной о бежево-белую стену, выложенную кафельной плиткой, и глубоко вздохнула. – Ты вроде как в этом обществе подольше меня пребываешь. – Так, подожди, ты замужем за дядей уже месяцев десять, да? – Да. – И что, за всё это время ты ни разу не была на таких приёмах? – Была, всего несколько раз, правда… Но я их никогда не организовывала. – Хорошо, я поняла. Ты главное успокойся и не закатывай истерики. Улыбайся, приветствуй каждого, не забывай спрашивать, как им ваш вечер, и поменьше болтай с ними на темы, в которых вообще не разбираешься. Вроде всё, – я улыбнулась, после чего подошла к Амелии и взяла её за плечи: – И самое главное – не волнуйся. Если что – я или Генри будем рядом, хорошо? – Да, спасибо тебе, – она тоже улыбнулась мне в ответ. Но вот когда я уже снимала руки с плеч Амелии, широкая бретелька её платья слегка сдвинулась, обнажая яркие синие отметины на плечах и ключице. Я растерянно взирала на подругу, пока она этого не заметила и не спросила: – Энн, что случилось? – Это я у тебя должна спросить. – Ты о чём? – О твоих синяках на плечах. Откуда они? – Синя…– начала, было, она, но вдруг одёрнулась. – Ах, да, успокойся, это лишь плохо смываемая краска. Я сегодня вновь решила взяться за кисточку и вот умудрилась испачкаться. – Краска? – ошеломлённо переспросила я. «Конечно, как же, именно краска оставляет такие огромные пурпурно-синие отметины на коже?!». – Ну да, – Амелия немного постояла напротив меня, после чего вновь взяла за руку и сказала: – Ладно, нам пора. А то, полагаю, Генри уже вовсю тебя ищет. – Хорошо, пошли, – ответила я немного хриплым голосом, пребывая всё ещё в некоем замешательстве от того, как поступает Амелия – выгораживает моего чёртового дядю за то, что тот систематично её избивает… Перед самой лестницей я дёрнула её в сторону одной из многочисленных колонн и спросила, дабы убедиться: – Эмми, ты уверенна, что всё в порядке? – Да, конечно, не беспокойся, – она постаралась как можно более непринуждённо улыбнуться мне в ответ. – Ладно, – выдохнула я, после чего мы с Амелией поспешно спустились на первый этаж. Там было ужасно шумно: толпа гостей галдела на весь дом, сидя за небольшими резными столиками на широких мягких креслах. Все они будто были условно разбиты на группы: одни тихо попивали виски и обсуждали проблемы современного общества потребителей, другие - с сигарой в одной руке и стаканом отборного шотландского скотча в другой вовсю спорили о падении курса доллара на международном валютном рынке, а третьи – были такие надменные заправские дамы, которым не нашлось места в суровой мужской компании, а потому они вынуждены были коротать вечер за бокалом Шардоне и светской беседой. Если бы не третья группа я бы преспокойно могла сравнить сие сборище с так называемым «джентльменским клубом» (хотя, слово "джентльменский" тут, скорее, в качестве формальности). Амелия через несколько секунд извинилась и ушла куда-то вглубь зала. Я же осталась на месте и стала искать хоть одного знакомого мне человека. Секунд через десять мой взгляд наткнулся на практически неподвижную фигуру в чёрном костюме. Мориарти, судя по его виду, весьма слабо вписывался хоть в одну из этих компаний. Он сидел возле моего дяди, где-то у правой стены, и слегка отстранённо принимал участие в споре между Генри и каким-то неизвестным мне мужчиной в возрасте. Было прекрасно видно, насколько ему откровенно плевать на всё происходящее, и, честно говоря, впервые за долгое время я его прекрасно понимала. Насладившись вдоволь такими мероприятиями ещё в детстве, сейчас меня от них уже тошнило. Увидев меня в дверном проёме, дядя вмиг прекратил свою словесную перепалку с тем мужчиной, поднялся с кресла и с широкой улыбкой прошествовал навстречу. – Анна, как же я рад тебя видеть…– он немного развёл руки, будто ожидая того, что я подамся вперёд и обниму его, но Генри прекрасно знал, что я этого никогда не сделаю. – Не думаю, что сейчас подходящее время для милых семейных объятий, – эти слова прозвучали, конечно, довольно резко, но мне в тот момент было плевать на это. – Да-да, прости, – он опустил руки, – совсем забыл о твоём «пунктике» насчёт объятий. – Рада, что ты всё же о нём вспомнил, – мои губы растянулись в надменной улыбке. Через несколько секунд я показательно окинула зал беглым взглядом и вновь обратилась к дяде: – А ты всё не меняешься: классический британский вечер в клубе джентльменов, названый безобидным «семейным ужином»… – О, ужин обязательно будет, и, кстати, я очень надеюсь, что вы с мистером Мориарти останетесь немного дольше. Я бы очень хотел пообщаться с вами наедине. – Ну, не знаю, нужно будет поговорить с Джимом. У него в последнее время полный завал на работе… – Мои рабочие дела могут и подождать, – донеслось где-то совсем рядом. Через несколько секунд к нам приблизился Джеймс с какой-то загадочной улыбкой на лице. И, зная его, ничего хорошего она не предвещала…– Пусть у меня довольно плотный график, но выкроить несколько часов для вечера с твоей семьёй я смогу, – он явно решил испытать на прочность мои нервы, потому что, подойдя ко мне, слегка приобнял правой рукой за талию. За это, и, конечно же, за его предыдущее заявление, я наградила Мориарти коротким, полным ненависти взглядом, на что он лишь крепче сжал руку на моей талии. – Вот видишь, всё решилось само собой, – подытожил дядя. – Ну что же, думаю, мы можем пройти обратно за наш столик. Ты пойдёшь с нами? – обратился он ко мне. – Конечно, – с натянутой улыбкой согласилась я. Мы прошли к тому столику, за которым, окружённые лёгкой дымкой от сигары того самого мистера икс, спорившего о чём-то с дядей, сидели ещё трое человек. Я села возле Джеймса и сразу же оглядела своих собеседников. Первым был какой-то немного худощавый седовласый мужчина в тёмном классическом костюме (как, впрочем, и большинство мужчин в этом зале), с узкими очками в золотой оправе, натянутыми почти на самый кончик носа. Его мне представили, как мистера Кормака, главу какой-то крупной компании, занимающейся добыванием природного газа и, по совместительству, одного из многочисленных дальних родственников королевской семьи Британии. Потом шёл полноватый, довольно низкий мужчина лет шестидесяти, Дэнниел Брайт, чей род деятельности то ли вообще не заинтересовал меня, то ли я просто его не знала… ну, в общем, я так и не смогла вспомнить, кем же он работал. И следующий экземпляр – тот самый мужчина с сигарой и весьма твёрдой позицией в плане международных инвестиций, Эдвин Харрис. Ох, старина Харрис – мистер «как залететь на многомиллионный долг из-за нескольких вшивых шлюх с хорошей памятью и диктофонами», глава национальной корпорации Sellwood и мой давний клиент. Как же вытянулось его лицо, и выпучились глаза, когда он узрел меня вместе с другими гостями. А уж когда ему меня представили, так вообще чуть сигарой не подавился. И вот тут-то и началась самая идиотская часть всех этих посиделок. Дядя, расспросив меня о том, как же я жила последние десять лет, чем занималась и как на хлеб зарабатывала, угомонился и завёл какую-то отстранённую тему для разговора. Что-то о проблемах в Ираке, кажется. Я принимала лишь косвенное участие в разговоре, но даже при таком раскладе каждое моё предложение, каждая мысль подвергались жёсткой волне скепсиса со стороны Харриса. Он будто хотел мне отомстить за тот позор, с которым он всё-таки умудрился сохранить своё нехилое состояние, вставляя едкие комментарии по поводу моей неосведомлённости в некоторых делах. Точка кипения настала, когда он, уже даже не дослушивая, орал: «Нет, дорогая Анна. Я с тобой совершенно не согласен». И вот после этого он внезапно вышел из-за стола, предварительно извинившись и сославшись на важный звонок из своего французского офиса. Но я, как, наверное, и каждый за этим столом, уже знала, что «французский офис» это давно устоявшееся прозвище его любимой жёнушки. Не выдержав, тоже поднялась со стула и пошла, якобы поправить макияж, хотя сама же направилась прямо вслед за Харрисом в небольшой коридор меж северной гостиной и столовой. Я уловила лишь последнюю часть этого скучного телефонного разговора его жены и самого Эдвина: – Да, дорогая…– его голос почти дрожал. – Конечно, милая. В десять буду…– повисло небольшое молчание, разбавляемое громким, сбившимся от волнения дыханием Харриса. – Нет, конечно, что ты такое… Ладно. Хорошо, давай, до встречи, – на этом телефонный звонок закончился, а я соизволила выйти из-за двери. – Всё так же пляшешь под дудку жёнушки, Эдвин? – Тебе то что, мразь? – спросил он уж очень резко, поворачиваясь ко мне лицом. – И этими губами ты мамочку целуешь? – Заткнись, сука, – зашипел он, приближаясь ко мне медленным шагом. – Суки – это те, с кем ты спишь, Эдвин. – Закрой рот, – его голос стал ещё более тихим и озлобленным, а взгляд метался по сторонам, дабы убедиться, что никого рядом нет. – Что тебе нужно, Крэйн? – Мне нужно, чтобы ты закрыл свой чёртов рот и не выставлял ни меня, ни себя полным посмешищем на людях… – А то что? Вот что ты мне сделаешь? – Харрис подошёл практически вплотную ко мне. – Убьёшь? – он презрительно хмыкнул. – Сильно в этом сомневаюсь. – Не убью, но втопчу твою и так весьма запятнанную репутацию в грязь и разрушу твою жизнь, – я ядовито улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. – Ты же знаешь, я это умею. – О да, ты у нас эксперт в разрушении человеческих судеб. Я нанимал тебя когда-то, дабы защитить себя и семью от очередного скандала, а что в итоге? Ты засунула меня в ещё больший скандал и лишила последних остатков самоуважения, заставив публично извиниться перед той шалавой. – Ой, вот только не надо мне про семью заливать, Эдвин. Ты не хотел расстаться с женой лишь потому, что она имела все права на то, чтобы отсудить у тебя добрую половину имущества, так что радуйся: и жена, и деньги на месте. А вот если будешь тут ерепениться и показывать свою обиженную натуру - ни первого, ни второго у тебя не будет. Так что заткнись и проваливай с дороги, – я отпихнула его в сторону и пошагала прочь из комнаты. – О, вижу, Анна Крэйн отрастила яйца, – донеслось вдогонку мне. – А твои, по-видимому, так и находятся в шкатулке дорогой жёнушки, – ответила я, даже не оборачиваясь. – То, что ты у нас заручилась помощью криминального мира в лице своего любовника, ещё не спасает тебя от ответственности. После этих слов я остановилась и резко развернулась в сторону Эдвина. – Пошёл нахрен. Я тебе всё сказала. Посмеешь полезть не в своё дело – со спокойной жизнью можешь попрощаться, Харрис. – Ты мне ничего не сделаешь, Анна. У тебя нет ни единого доказательства, ведь согласно условиям договора ты их всех должна была уничтожить, – после этих слов я расплылась в ехидной ухмылке, а Харрис стал белее мела. – Убеждай себя в этом дальше, дорогой Эдвин, – я вновь развернулась и пошагала в сторону гостиной. – Когда-нибудь я тебя уничтожу, сука, – донеслось до меня уже в коридоре. В гостиной всё уже помаленьку стало близиться к логическому завершению. Люди один за другим вставали со своих мест и подходили к дяде с Амелией, после чего учтиво прощались и уходили. Я стояла в некоем замешательстве. Обычно, после вот таких посиделок следовал грандиозный ужин как минимум на пятьдесят персон с кучей изысканных блюд, которые я, в силу своей аллергии, практически никогда не ела. Когда основная часть гостей ушла, я таки подошла к Генри и Амелии и спросила: – А почему они все уходят? Разве не намечается ужин? – Видишь ли, дорогая Анна, – обратился ко мне дядя, – как оказалось, у большинства моих гостей уже есть планы на этот вечер, поэтому вместо пира я решил устроить тихий, скромный семейный ужин. Посидим, поболтаем в непринуждённой обстановке. – Но…– я хотела было возразить, что у Мориарти наверняка могут найтись какие-то сверхважные дела, как дядя перебил меня: – Джеймс не против. Он сказал, что с удовольствием пообщается с семьёй своей подруги. «Сволочь!», – единственная внятная мысль, которая крутилась у меня тогда в голове при упоминании Мориарти. О, а вот и он, собственной персоной. Подошёл ко мне вновь с этой дурацкой улыбкой, пытаясь как можно более натурально изображать влюблённого идиота. Ведь слово «подруга» явно подразумевает куда более глубокий контекст, нежели просто друг женского пола. И мне тоже пришлось улыбаться ему. Когда выпал неплохой шанс, дядя с Амелией отошли куда-то, кажется, на кухню, и мы смогли остаться наедине, я резко развернулась к Мориарти и раздражённо зашипела: – Ты что несёшь? На кой нам здесь оставаться? – Успокойся, истеричка, и не ори. Не все же ещё ушли… И тут в комнату вошёл слегка растерянный Эдвин Харрис. Мы оба замолчали и удивлённо уставились на него. – Ох, простите, что помешал вам, – учтивым тоном сказал он. – Я просто ищу свой кейс. Но, кажется, его тут нет. Ещё раз простите, – он уже было развернулся, чтобы уйти, но вдруг вновь повернулся и обратился ко мне: – Ах да, мисс Крэйн, простите меня за столь неподобающее поведение. Мне стоило быть более сдержанным в своих высказываниях. – Ничего, мистер Харрис. До свидания, – он слегка кивнул и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. – И что это? Помнится, полчаса назад он тебе слова сказать не давал, а теперь ещё и извинился. – Ну… Дрессировка, – уголки моих губ дрогнули в лёгкой улыбке. – Обычно это называют шантажом. – Дрессировка мне больше нравится, – после этих слов повисло недолгое молчание. – Ну так, возвращаясь к нашим баранам… – Что ещё? – Я не имею никакого желания туда идти, Джеймс. – И что теперь, будешь вот так всю жизнь бегать от своих проблем вокруг да около, лишь бы не столкнуться с ними лицом к лицу? Это, по меньшей мере, глупо. – Я не бегаю, лишь пытаюсь… – Уже неважно, что ты там пытаешься. Нам пора идти, скоро начнётся ужин, – он взял меня под руку и повёл вдоль холла и небольшого коридора по направлению к столовой. Стол был уже накрыт, и нас тут же пригласили сесть за него. Это был обычный такой овальный обеденный стол, не слишком уж вычурный, но, несомненно, весьма подходящий к общему интерьеру. Посредине была кубичная ваза с невероятным количеством различных цветов. По обе стороны расставлено множество блюд, от разнообразия которых разбегались глаза. Как оказалось, несколько из них были предусмотрительно без единой капли лактозы. Начало самого ужина было не самым плохим. Мы вновь обсуждали мою прошлую жизнь. На сей раз меня спрашивали о том, как и где я познакомилась с Джеймсом. – Это случилось, когда я решила перебраться в Лондон и искала здесь подходящую работу. Джеймсу как раз нужен был толковый экономист, вот он и взял меня к себе в компанию. – Подожди, – решил прервать меня дядя, – ты говорила, что весьма выгодно продала несколько своих разработок в сфере информационных технологий. Насколько я понимаю, сумма там вышла немаленькой. – Да, но что мне было делать, когда эти деньги закончатся? – Что ж, логично. Ну, я рад, что у тебя всё так прекрасно сложилось, дорогая. – Спасибо, – я отпила немного налитого мне вина из бокала. – Но вот какими же судьбами тебя занесло на свою родину? – Знаешь, если честно, я ещё после смерти Элис хотел перебраться сюда вместе с вами всеми, да вот только Америка всё никак не отпускала, – он усмехнулся. – Огромная куча работы, которая свалилась на меня после смерти твоего отца давила и заставляла всё дольше и дольше оттягивать срок переезда. И вот сейчас, когда дела мои идут более или менее хорошо, у меня появился прекрасный шанс исполнить свой замысел да ещё и под таким прекрасным предлогом: открытие свободной галереи. Это стало значимым событием для меня и Амелии. И то, что сделали мы это на моей исторической родине, не может не радовать меня. – Я тоже рада за вас двоих, – я хотела было поднять бокал с вином, как вдруг заметила какое-то красноватое пятно на запястье. Вмиг одёрнув руку, я выскочила из-за стола, извинилась и умчалась вместе с сумочкой в ближайшую уборную. Эти десять с лишним ярдов показались мне бесконечными. Влетев в небольшую комнатку, я высыпала прямо в умывальник, за неимением другой поверхности, всё содержимое своей сумочки. Через несколько мгновений появилась жуткая головная боль и невероятный жар. Ноги уже с трудом держали меня в равновесии, а потому я ухватилась за белую мраморную раковину и пыталась скоординировать свои движения. Пятно на руке быстро разрасталось и невероятно жгло. В тот момент я уже догадалась, что у меня аллергическая реакция. Ещё несколько минут и наступит анафилактический шок, и если никто меня здесь не найдёт, то в скором времени отсюда я уже уеду вперёд ногами. Звон в ушах заглушал все внешние звуки и мешал сосредоточиться на чём-то одном. Изображение постепенно плыло перед глазами, а всё окружающее превратилось для меня лишь в тёмные разноцветные силуэты. От невыносимой боли я медленно спустилась на пол, дабы в скором времени не упасть и не повредить себе что-то. Тогда я не услышала, как тихо скрипнули двери ванной, и кто-то бросился ко мне. В этом «ком-то» я смутно, но всё-таки узнала Джеймса, а потому начала громко говорить что-то несвязанное и непонятное, ибо от жуткого спазма свело челюсть. Выслушав весь этот поток бесполезной информации, Мориарти спросил лишь одно: – Аллергия? – я утвердительно кивнула ему в ответ и подняла дрожащую руку над собой, указывая на умывальник. Мориарти подскочил на ноги и начал копаться в моих вещах. Там находился небольшой шприц с лекарством, который я, не знаю даже сама зачем (скорее по старой привычке), положила ещё дома. Эта старая привычка выработалась у меня уже довольно давно, и всё никак не хотела пропадать… Слава Богу! Уже через несколько минут Мориарти вновь присел возле меня и прямо через ткань платья воткнул мне тонкую иглу в руку, вводя в кровь лекарство. Минут через пять-семь мои судороги закончились, и я смогла спокойно вдохнуть полной грудью, чтобы выровнять сбившееся дыхание. Небольшое красное пятно постепенно светлело, а челюсть да и прочие части тела, наконец, отпустил жуткий спазм. Открыв сомкнутые до этого глаза, я внимательно посмотрела на Мориарти, который был, похоже, не в лучшем состоянии, чем я: взгляд, полный шока и волнения (или, может, мне показалось), дыхание неровное, волосы, растрёпанные в спешке, и испарина на лбу явно его не украшали. – Жива? – спросил он запыхавшимся голосом. Весь мой ответ уместился в одном утвердительном кивке. Мориарти устало потёр лицо. – Хорошо. Встать сможешь? – и вновь вместо слов лишь жест с моей стороны: я неопределённо пожала плечами. – Нужно попытаться. Давай, – он взял мою правую руку и закинул себе за шею, – попробуй держаться за меня и подняться на ноги, – одной рукой Мориарти обхватил мою талию, а другой сжал ладонь правой руки, дабы я попросту не упала на пол. Когда я с горем пополам таки смогла стать на ноги, Джеймс вцепился руками в мои плечи и спросил: – Стоять сама можешь? – Попытаюсь, – прохрипела я. Пока я пыталась сохранить равновесие и не полететь на пол, Мориарти собрал все мои вещи обратно в сумочку и вручил мне её в руки. Потом он набросил на себя предусмотрительно снятый до этого пиджак и вновь обратился ко мне: – Эй, – он попытался поймать мой слегка затуманенный взгляд на себе, – ты как? Идти сама сможешь? – Не знаю, – я попыталась сделать шаг вперёд и в итоге чуть не упала, но была вовремя поймана Джеймсом. – Ясно, – коротко подытожил он. – Я буду придерживать тебя, а ты пошагаешь сама… – Как вы там? – послышался взволнованный голос Амелии с той стороны дверей. – Всё в порядке? – Да, всё в норме, - ответил ей Джим,- просто Энн стало немного плохо. У неё закружилась голова, и она упала. – О, ужас. Может быть, вызвать скорую? – Нет, что вы, всё в порядке уже. Вот только, думаю, нам придётся уйти немного раньше. – Хорошо-хорошо. Мориарти обхватил меня сбоку за плечи и, слегка придерживая, вывел из ванной. В коридоре я заметила Амелию, которая с волнением смотрела на меня. Рядом с ней, с задумчивым выражением лица стоял дядя Генри. В тот самый момент я чувствовала себя полным ничтожеством… Этот раунд нашей игры я явно проиграла. Дорогу до автомобиля я помню весьма смутно. В более или менее сознательное состояние я пришла уже на подъезде к дому. Когда наша машина остановилась у парадного входа в усадьбу, Мориарти повернулся ко мне и спросил: – Мне помочь тебе, или ты сама дойдёшь? Хотя, зачем я спрашиваю,если и так знаю ответ, – сказал немного раздражённо он и вышел из машины. – Стой, я… – голос ещё был немного осевшим, – я вряд ли смогу дойти сама. – Что-что? – спросил с лёгкой издёвкой Мориарти, заглядывая в салон автомобиля. – Я говорю: помоги мне, потому что я вряд ли смогу сама дойти до дома. С громким вздохом он наклонился, взял меня за руку и помог выйти, после чего поддержал за плечи, чтобы я не свалилась с лестницы, зашёл со мной в дом и довёл до моей комнаты, где и оставил. – Надеюсь, здесь ты сама справишься? – Да, спасибо тебе… За всё. И вновь он в ответ лишь хмыкнул. – Кажется, я понял, почему ты так не хотела отправляться туда одна. – Да неужели?.. Хотя, честно говоря, я не ожидала такого развития событий. – Зато я ожидал. – Что? – Это было не так уж и сложно предвидеть, если задуматься. Но, я полагаю, твой дядя не зря меня позвал. Ему было нужно, чтобы кто-нибудь тебя спас. – То есть он не хотел меня убить? – с недоумением спросила я. – Нет. Скорее он хотел позабавиться. – Замечательно, – я помотала головой и устало потёрла переносицу. – Ладно, я выполнил свою часть уговора. Пришло время тебе выполнять свою… – И что я в таком состоянии смогу сделать? – Сделать – ничего, а вот поменять можешь многое. – Поясни. – Предлагаю в связи с некоторыми событиями прекратить эту идиотскую затянувшуюся между нами вражду. – Скорее, неприязнь, – исправила его я. – Пусть так. Так что, ты согласна? – он протянул мне ладонь. – Что ж, это не худшее, что ты мог загадать, – усмехнулась я и скрепила уговор рукопожатием. – А теперь, я полагаю, тебе лучше выспаться. – О да. Ну, спокойной ночи, Джим. – Спокойной ночи, Анна, – на этих словах я закрыла двери своей комнаты и прошагала к постели. Упав на мягкий матрац, я тут же, прямо в том, в чём была одета, вмиг уснула и отправилась блуждать по закоулкам своего сознания.