It's Getting Dark

«Эрик... Чёртов придурок. Вот на кой он вообще объявился опять в моей жизни?» Я стояла в полном исступлении, глядя на своего брата, посреди небольшой комнатушки частного сектора, куда меня завёл Мориарти, и пыталась понять, чего же сейчас во мне больше: злости или удивления. Однозначно, первый вариант победил в этой неравной схватке… – Джеймс, моё почтение, – Эрик слегка кивнул в знак приветствия. – Какого хрена ты здесь делаешь? – спросила раздражённо я, пытаясь всеми силами сдержать в себе порыв врезать блудному родственничку по его надменной роже… И почему рядом с такими людьми всё моё красноречие куда-то улетучивается? – Я тоже рад тебя видеть, Энн, – съязвил он с гадкой ухмылкой на лице. Складывалось такое впечатление, что его вся эта ситуация весьма забавляет. – Пошёл к чёрту, – тихо ответила я. – Я повторю свой вопрос: какого хрена ты здесь делаешь? – Ну разве ты ещё не поняла? Спасаю твою жизнь. Как всегда, впрочем… – Эрик вальяжно развернулся, будто бы красуясь передо мной, и сел на одно из кресел у небольшого низкого столика. После этого он обернулся к нам с Мориарти, о котором я уже, кажется, и забыла, и спросил: – Может быть, присядете? Я ненадолго прикрыла глаза, пытаясь сдержать очередной порыв злости, как вдруг ощутила чью-то ладонь на своём предплечье. Это был Джеймс. Я повернулась вправо и встретилась с его пристальным серьёзным взглядом, который в тусклом свете пары небольших светильников казался немного… отчаянным, наверное. – Прошу, выслушай его, – почти шёпотом попросил он. – С чего бы вдруг? – так же тихо спросила я. – С того, что он хочет помочь. – Откуда мне знать наверняка, чего хочет эта меркантильная скотина? – Эй, я вообще-то всё ещё здесь, – отозвался Эрик, – так что прекращайте шушукаться и давайте, наконец-таки, побеседуем. – Он прав, – выдохнул Джеймс, после чего сжал сильнее мою руку и провёл, будто боясь, что я вот-вот вырвусь и убегу, до небольшого двухместного диванчика у самой стены. – Итак, начнём, пожалуй, с того, как я здесь оказался…– начал было Эрик, но я не дала ему договорить. – Заткнись. – Что, прости? – Заткнись, – повторила я. – Я так понимаю, сейчас ты начнёшь мне вешать лапшу на уши и расскажешь очередную слезливую, не играющую никакой роли байку о своей несчастной жизни. Мне это слушать абсолютно не интересно, так что давай лучше по существу, братец. – Так я и по существу, сестрёнка. А конкретно по одному весьма влиятельному, лживому, меркантильному и жестокому существу, с которым тебе посчастливилось встретиться несколько месяцев назад. – Ты имеешь в виду Генри? – В точку. Видишь ли, так сложилось, что именно наш дорогой дядя причина моего появления в Риме. Косвенная причина, конечно, но всё же… – В каком смысле? – Вот как ты думаешь, каким был для меня этот год? – поинтересовался Эрик. Я окинула его быстрым взглядом, успев приметить лёгкую раздражённость, из-за которой он то и дело вцеплялся пальцами в подлокотник кресла, хотя общая картина была весьма неплохой: отличный дорогой костюм, уложенные волосы и надменный тон – всё в лучших традициях Эрика Крэйна. – Ну, судя по твоему внешнему виду, неплохо. – Хм, – как-то неопределённо произнёс он в ответ, – всё-таки полумрак – отличная маска, – он протянул свою руку влево к небольшому роликовому выключателю на стене и, покрутив его, сделал свет немного ярче. Тут-то я и увидела всю картину целиком: кожа Эрика была бледной, будто лист бумаги, запястья то и дело подрагивали в лёгком треморе, наверняка из-за нервов, а лицо… Господи, уж лучше бы я на него не смотрела. От шеи к мочке уха тянулся длинный уродливый сероватый шрам, на носу зияла небольшая, довольно глубокая царапина, оставшаяся, видимо, от сильного удара, на левой скуле выделялась уже слегка зажившая гематома, а под глазами залегли синевато-фиолетовые мешки. – Что случилось? – немного осевшим голосом спросила я. – Скажем так, – он легко провёл рукой по шраму, – я слишком много знал, за что и расплачиваюсь по сей день. – Это тебя так люди дяди? – Да… Последние несколько лет я упорно скрываюсь от господина Стайнберга и его ищеек по всему белому свету, ибо в один прекрасный день проявил излишнее любопытство и влез туда, куда не должен был. – Неужели ты узнал все его грязные секреты? – К сожалению, не все. Но, поверь, той информации, которая есть у меня, хватит как минимум на три пожизненных срока для нашего дяди. – Замечательно. И ты готов предоставить её мне? – Нет-нет, – он хрипловато усмехнулся. – По крайней мере, не сейчас. Я ведь тебя спасти решил, а не угробить. – Я так и не поняла, что ты собираешься делать. – Ну, для начала поведаю тебе одну страшную тайну, касающуюся тех анонимных СМС-сообщений, которые вот уже полгода приходят на твой телефон: их адресат - я. – Что? Ты не мог знать… – Я мог. А точнее могли мои люди. Не оставлю же я тебя совсем без присмотра. – Кхм-кхм, – донеслось со стороны Мориарти. – Ах, да, когда эти самые «мои люди» были рассекречены агентами мистера Мориарти, нам пришлось начать сотрудничество. – Охренеть, одно только интересно, когда же вы, два идиота, собирались мне рассказать об этом? – Ну, уж точно не сейчас, – ответил Эрик, яростно косясь на Джеймса. – Господи, уж лучше действительно заткнись…– прошептал Мориарти. – А что, Джеймс, разве это из-за меня летит к чертям весь наш план? – Я не могу сейчас остаться и перед тобой отчитываться точно не буду. – Ей нужна поддержка! – взревел Эрик.. – Есть Моран и ещё с полсотни моих людей, так что, поверь, без поддержки она не останется. – Ну да, ведь тогда, год назад, все они очень помогли ей не попасть в плен к тем чёртовым «Мученикам»… – Так, заткнитесь оба! – заорала я, чем заставила как Мориарти, так и Эрика резко замолчать и прекратить их спор. – Отлично, а теперь объясните мне по-человечески, каков наш дальнейший план, и, Бога ради, без всех этих бабских истерик. – Что ж, ладно, – сказал Эрик. – Думаю, начать стоит мне, а остальное тебе уже расскажет Джеймс. Так вот, узнав полгода назад, что наш достопочтенный мистер Стайнберг вместе со своей новоявленной супругой в скором времени откроют в Лондоне галерею современного искусства, я сильно встревожился, поэтому и решил хоть как-нибудь предупредить тебя, то есть, отправил тебе то самое СМС. – Но почему оно было таким… завуалированным? – Дело в том, что, сколько бы я не менял номера, люди Генри всё равно как-то умудряются их вычислять, а потому все мои звонки и сообщения отслеживаются. Пусть тот номер и был хорошо скрыт, но выдать себя я никак не мог, а потому и пытался хоть как-то зашифровать свои сообщения. – Хорошо. Допустим, в этом есть логика. Но что было дальше? Почему ты увидел в дяде угрозу для меня? – Я просто узнал, кто его жена и кем она тебе приходится. – Ты ведь не думаешь, что Амелия тоже к этому причастна?.. – с опаской спросила я. – Ну ты же видела её: выдрессированная собачонка, не больше. Генри вертит Амелией, как хочет, а потому попытайся не заводить с ней близкой дружбы, ведь она будет, как диктофон, передавать ему всё о тебе. После этих слов я на несколько минут перевела свой взгляд в сторону и глубоко вздохнула от накативших эмоций. Поверьте, это невообразимо сложно - осознавать, что когда-то близкие люди стали для вас врагами. – Да не беспокойся, – Эрик немного подался вперёд и положил мне руку на плечо, – в этом нет её вины, она лишь одно из средств добывания информации. – Какой информации? – О тебе, ну, и обо мне, полагаю. – И зачем мне с ней болтать о тебе? – Не знаю, честно, но дядя, видимо, решил основательно перестраховаться… – Ладно, плевать. С Амелией я уж как-нибудь разберусь, но что мне делать с Генри? – Пока играй по его правилам. Знаю, он уже пытался тебя угробить, но, поверь, это были лишь цветочки по сравнению с тем, что он на самом деле может. Сейчас тебе нужно втереться в доверие к этому уроду и попытаться узнать как можно больше о его дальнейших планах. – Прекрасно, а что потом? Ждать, пока мне пустят пулю в лоб за то, что я «слишком много знала»? – спросила я грубоватым голосом, пытаясь передразнить брата в его манере. – Нет, до этого, я больше чем уверен, не дойдёт. Ты просто передашь через моих людей всю информацию, сымитируешь свою смерть и будешь мирно ждать где-то в домике на Ривьере, пока наш дядя не канет в лету, – он говорил всё это настолько будничным тоном, будто не перечислял части глупейшего, рискованного и почти нереального плана с моим участием, а читал список продуктов. – Сымитирую смерть? Ты издеваешься? – Это вполне реально, – заверил меня Эрик. – Не веришь, спроси у ныне официально усопшей мисс Адлер, которая сейчас коротает дни в своей квартире на Манхэттене, – добавил Мориарти. – Так она не умерла?.. – удивлённо спросила я. – Ну, по всем документам она, конечно, стопроцентный мертвец, но по сути… – О, прекрасно, я повторю судьбу дорогой шлюхи-мазохистки, что может быть лучше?! – Знаешь, уж лучше так, чем если через несколько месяцев твоё изувеченное тело найдут в какой-то глуши, – с лёгким укором сказал мне брат. – О, Боже, – я прикрыла глаза и замотала головой. – Сколько же в вашем плане чёртовых недочётов, из-за которых я могу попросту сдохнуть. – Уж прости, ничего более реального у нас сейчас нет. – Отлично… Ещё какое-то время мы обсуждали детали их плана, который под конец нашего разговора я уже тихо ненавидела за всю его рискованность и непродуманность. Мы долго и достаточно громко спорили по поводу многих вопросов, а потому я очень удивилась, что ни один из работников ресторана не вошёл, дабы поинтересоваться, что здесь происходит. И лишь потом я узнала, что это заведение, как наиболее нейтральное и неприметное место для встречи, за несколько дней до того выкупил Мориарти. Глупейшая трата денег, как я считаю. Но не суть, мне плевать, если честно, во что Джеймс вкладывает свои средства. Сейчас меня куда больше интересует, куда он собрался уезжать, и почему это настолько важно, что совершенно невозможно перенести эту поездку. Почему-то после того, как я узнала свою дальнейшую судьбу, мне стало ужасно не по себе от того, что в том аду, который меня ждёт, совершенно не будет Мориарти. И от этого возникало некое чувство волнения и досады. Распрощались мы с Эриком довольно быстро и без особых длинных речей напоследок. Далее Джеймс повёз меня прямиком к зданию отеля, где и высадил со словами: «Подожди меня в своём номере. Нужно уладить ещё кое-какие дела». Что за такие «дела» были у Мориарти, я и не пыталась разузнать, потому как понимала, что ни черта он мне не расскажет. К слову, когда я вернулась в свой номер, на часах было около 11 РМ. Сон, как и водится в таких случаях, абсолютно не шёл, а потому я развлекала себя, как могла: читала давно надоевшую уже книгу, пыталась вспомнить что-нибудь из немецкого, смотря международное кабельное ТВ, слушала музыку – в общем, делала всё, что угодно, лишь бы не зацикливаться на недавнем разговоре. Время переварить эту информацию у меня ещё будет, а вот если я займусь этим сейчас, то уж точно не выдержу, сорвусь и пошлю всех к чёрту с их идиотскими идеями. В таком скучном ожидании то ли рассвета, то ли прихода Мориарти и проходили часы. В конечном итоге, когда мне надоело буквально всё, чем бы можно было занять свой досуг, я просто села у огромного окна и стала всматриваться в панораму ночного Рима, который в это время суток походил на какой-то бесконечный неоновый лабиринт. Не поверите, но такое времяпрепровождение мне понравилось больше всего. Всегда интересно изучать новое место, пусть даже из окна своего номера. Часа эдак в три ночи я поняла, что Мориарти быстрее, чем сегодня утром, не вернётся, а рассвет от моего гипнотического взгляда на небе раньше не наступит, потому решила попытаться хоть на несколько часов уснуть. Но только я поднялась с мягкого кресла, на котором и сидела всё это время, как услышала лёгкий, совсем тихий стук. Сначала я не предала этому никакого значения, но когда звук повторился, то был уже куда более громким, и я поняла, что стучались в мою дверь. Подойдя к выходу из номера, я немного неуверенно спросила: – Кто это? – Это я, – донёсся до меня хриплый голос Мориарти, – впусти, мне нужна твоя помощь. Одним быстрым движением я открыла дверь и остолбенела от увиденного: практически на самом пороге номера стоял Джеймс с разбитой губой, многочисленными мелкими синяками и ссадинами, которыми было усеяно практически всё его лицо, он еле держался за дверной косяк, пытаясь не упасть. В тот же миг я отступилась, впуская его внутрь номера, после чего закрыла на замок дверь и обернулась к Мориарти. – Что случилось с тобой? Ты решил потягаться с местной мафией? – пыталась немного разрядить напряжённую обстановку я, но, поняв, что не время и не место сейчас для дружеских подколов, бросила все тщетные попытки это сделать. Подойдя немного ближе к Джеймсу, который расположился на том кресле, на котором ещё минуты две назад сидела я, попыталась хоть приблизительно оценить всю серьёзность его ушибов. Я понимала, что говорить Мориарти сейчас ничего мне не собирается, но всё-таки мне нужно было задать ему один вопрос: – Джим, кроме лица у тебя ещё есть ушибленные части тела? – Нет, – коротко, практически бесстрастно ответил он. – Прости конечно, но, если ты хочешь, чтобы я тебе помогла… – У меня ничего не болит, – зашипел он сквозь зубы тихим голосом. – Просто обработай чёртовы раны и всё. – Х-хорошо, – промямлила я, после чего пошла в ванную, откуда вернулась уже с небольшим медицинским набором. – А сейчас попытайся не двигаться, – попросила я Джеймса, смачивая небольшой кусочек ваты медицинским спиртом, дабы обработать раны на его лице. Когда все, даже самые небольшие царапины были обеззаражены, я отбросила ватку и ещё раз осмотрела лицо Джеймса. Мой взгляд остановился на небольшой струйке крови, которая стекала с разбитой губы, и я как-то рефлекторно потянулась и аккуратно стёрла её большим пальцем. Осознав всю опрометчивость такого поступка, тут же начала оправдываться: – Оу, прости, я… – Всё в порядке, все твои пальцы в спирту, и ты вряд ли смогла занести мне туда грязь, – на миг повисло неловкое молчание, которое прервать довелось мне. – Ты как? – спросила я, вытирая вновь выступившую струйку крови, но на сей раз уже ватой. – В относительном порядке, – он вмиг перехватил мою руку. – Хватит, я, похоже, разбил губу, а потому кровь ты вряд ли остановишь, поэтому не напрягайся. – Ладно. Так ты мне расскажешь, что всё-таки случилось с тобой? – Как я говорил, кроме твоего полоумного братца у меня здесь были ещё кое-какие дела, в которые тебя я впутывать не хотел. – Понятно, – выдохнула с досадой я. – Ничего нового ты мне не расскажешь. – В точку. – Тогда, хотя бы скажи, куда ты уезжаешь? – М-м, это тебе тоже лучше не знать. – Прекрасно, и долго ты будешь в этой своей поездке? – Достаточно долго. – Как информативно… Поняв, что ничего существенного Мориарти мне не скажет, я решила собрать свои нехитрые медицинские принадлежности и отнести их в ванную. – Анна, – позвал меня Джеймс, когда я уже застёгивала небольшую сумочку с медикаментами. – Что? – отозвалась я. – Ты должна понять, что я пытаюсь оградить тебя от тех проблем, в которые впутываюсь. – Конечно, я понимаю… – Сильно в этом сомневаюсь. – Джим, я понимаю – у тебя куча своих серьёзных проблем, в которые мне лезть не желательно. – Именно, – его губы растянулись в лёгкой улыбке. – У тебя своих забот предостаточно. – Это точно, – я усмехнулась. – Ну что, надеюсь, на сегодня мой допрос окончен? – Полагаю, да, пусть я так ничего и не узнала. Немного погодя, я посмотрела Джиму в глаза и даже не заметила, как и так небольшое расстояние между нашими лицами сократилось до каких-то пяти несчастных дюймов. – Поверь мне, узнаешь… – …всему своё время, – закончила за него я. – Верно, а потому, я думаю, настало время кое-что прояснить напоследок, – сказал он, после чего притянул меня за предплечье ближе к себе и поцеловал. Это было немного… да кого я, блин, обманываю, это было чертовски неожиданно. И настолько же приятно. Поцелуй был глубоким и властным, казалось, будто бы Джеймс пытается выжечь какое-то незримое клеймо на моих губах. Через несколько секунд я ощутила лёгкий металлический привкус крови из его разбитой губы, после чего уже хотела было отстраниться и вытереть подступившую струйку, но Джеймс резко подхватил меня, не разрывая поцелуя, и вместе со мной встал на ноги. В таком странном порыве из моей и без того затуманенной последними событиями головы вылетели все до единой мысли, оставив меня один на один с самым невероятным, необъяснимым, противоречивым и прекрасным чувством из всех возможных… Как же там писали в той чёртовой книге: была это симпатия, любовь или просто страсть – я тогда не понимала, но всё же мне это чертовски нравилось. Через каких-то несколько секунд мы добрались до постели, где и закончилась для нас эта ночь – странная, необычная, приносящая в наши жизни новое, ещё практически неизведанное чувство. Описать происходящее, по меньшей мере, трудно, а по большей – просто нереально. Забудьте о подробностях, не зацикливайтесь на происходящем, а просто попытайтесь почувствовать… Почувствовать ту страсть, с которой я отвечала на каждый поцелуй Джима, ту жажду, с которой я ожидала всё большего и большего с его стороны, тот адский жар, которым был пропитан воздух вокруг нас, то счастье, с которым я подходила всё ближе к финальной точке наслаждения, и тот лёгкий металлический привкус, который лишь делал всё происходящее чуточку необычным и совсем немного особенным. Только тогда вам удастся понять меня, и только тогда я смогу назвать себя более или менее хорошим рассказчиком, а сие произведение – книгой. Лишь, ради всего святого, забудьте о физиологии, выйдите из состояния животного и сосредоточьтесь именно на эмоциях, потому как лишь они в данной ситуации решают всё… Лишь эмоции и то необъяснимое странное чувство, имя которого я всё ещё боюсь называть.

***

Некоторое время спустя: Ну, здравствуй, час осознания. Ты пришёл ко мне где-то над Францией, когда наш самолёт пролетал над Провансом, в моих наушниках играла очередная странная, немного суицидальная песня, в слова которой я особо не вслушивалась, а мою руку крепко сжимал сидящий рядом Джим. Полдня полного забвения, 12 часов в своём собственном прекрасном мирке вместе с близким мне человеком были, наверняка, лучшим временем в моей жизни. Но ты испортил всё. Ты заставил меня вспомнить о проблемах, об обязанностях и о чёртовом расставании, которое наступит так скоро, ибо уже сейчас мой грёбанный дядя ждёт от меня ответа на своё сообщение: «Слыхал, тебя нет в городе, милая. Надеюсь, ты вернёшься в Лондон к нашей памятной дате. Очень бы хотел сделать тебе сюрприз, а потому приглашаю вас с Джимом на праздничный уикенд за городом. Напиши мне, как только появится возможность, придёте ли вы. С любовью, дядя Генри». Конечно же Джеймс туда не поедет, ведь у него работа, а когда я вернусь, его уже не будет дома – он отправится в эту чёртову поездку. И это вызывает у меня жуткую ноющую боль где-то в области груди – там, где заканчивается разум, и начинаются чувства. 5.1. Before New Chapter Я уже очень слабо помню, как дрожащими от волнения пальцами написала утвердительный ответ дяде, как наш самолёт сел в аэропорту Хитроу, как мы доехали домой, как наступило утро нового дня, и чёртова жизнь опять пошла по старому, проверенному пути. Единственное, что я помню лучше всего, так это момент, когда я видела Джеймса в последний раз за очень долгое время. Это был обычный для миллионов других людей день, 20-тое ноября 2011 года, то бишь, праздник открытия гордости нашей семьи – Эмбер-холла – одной из крупнейших загородных резиденций во всей Британии. Этот дом больше полутора века был неотъемлемой частью истории нашей семьи, а потому, после того как в 1971 он канул в огне масштабного пожара, каждый год Стайнберги отмечают годовщину со дня его постройки. Я уже догадывалась, что за сюрприз ожидает меня сегодня – полагаю, дядя отстроил Эмбер-холл и решил это отпраздновать, потому и пригласил меня туда. Ну и ещё он, конечно же, предложит мне сотрудничество, от которого я просто не имею шанса отказаться. Весь тот день я была будто на иголках из-за предстоящей встречи, но всеми силами пыталась этого не показывать. В последние дни я вообще немного напоминала себе свихнувшуюся истеричку, что стоило срочно исправлять. Но вот именно я этого, похоже, не понимала, а потому продолжала и дальше вести себя, как та самая девушка из типичных женских романчиков, написанных сорокалетними разведёнными дамочками под воздействием ударной дозы дешёвого вина и слезливых мелодрам. И вот, когда я уже услышала заветный звонок в дверь, означавший, что за мной приехал водитель дяди, я просто обмерла на месте, пытаясь осознать, что же будет дальше. Меня ждёт ад, который я, увы, должна пройти в одиночку. В тот самый момент ко мне совсем тихо подошёл Джеймс, которого я, находясь глубоко в своих мыслях, и вовсе не заметила. – Анна, – тихо обратился он ко мне. Я даже не шевельнулась. – Анна, посмотри на меня, – попросил Джим уже гораздо громче. На сей раз я всё-таки услышала его, поэтому, не хотя, подняла свою голову немного вверх и посмотрела ему прямо в глаза. – Что? – Тебя ждут. – Я знаю, – бесстрастно ответила я. – Ты готова? – Без понятия. – Сейчас, по идее, я должен сказать какую-нибудь идиотскую сентиментальную фразу, чтобы приободрить тебя, но… – …но мне это нахрен не нужно. – Точно. – Тогда отступись, – я отодвинула его немного вправо, после чего взяла в руку небольшой чемодан с вещами и пошагала в направлении выхода из моей комнаты. Внезапно я ощутила тяжесть на своём плече. Это была рука Джеймса. Я резко остановилась и обернулась к нему. – Что-нибудь ещё? – спросила я его немного раздражённым голосом. – Да. Ты должна пообещать мне кое-что. – И что именно? – В любой, слышишь меня, в любой, даже самой ужасной ситуации, ты должна беспокоиться в первую очередь о своей жизни, – в его голосе была слышна тревога. – Зачем ты мне… – Помолчи и дослушай меня, – Джим положил вторую руку мне на плечо и крепко сжал его. – Эти люди тебе никто, и родственная связь в данном случае ничего не решает. Если наши догадки верны, то они – настоящие монстры, а потому спасать их смысла никакого нет. – Я понима… – пыталась было возразить я, но меня вновь оборвали на полуслове. – Просил же, дослушай. Я помню ту Рождественскую ночь год назад – тогда ты была готова пожертвовать всем ради практически незнакомых тебе людей. И в этом ведь вся ты – чёртова альтруистка, которая готова пойти на всё, лишь бы никто не умер, но сейчас тебе придётся поменяться, понимаешь? – я лишь утвердительно кивнула в ответ на этот вопрос. – Ты должна будешь стать куда более жёсткой, прямолинейной, жестокой и резкой. Возможно, в конечном итоге ты даже будешь похожа чем-то на меня, – Джеймс слабо усмехнулся. – Но больше никаких опрометчивых поступков ради законченных эгоистов, тебе понятно? – Вполне, – я улыбнулась ему в ответ, после чего выпустила из рук чемодан и обвила его шею, притягивая Джеймса поближе. – Кто-то обещал обойтись без приободряющих речей. – Это лишь небольшие указания. – Всегда-то ты найдёшь способ выкрутиться, – подавшись немного вперёд, прошептала я ему практически в губы и мягко поцеловала. Протяжное «Мисс Крэ-э-эйн» донеслось до наших ушей через несколько секунд. Резко отпрянув друг от друга, мы с Джеймсом обменялись короткими многозначительными взглядами, после чего я молча развернулась, подняла свой чемодан и направилась к выходу из дома. В тот короткий момент, преодолевая расстояние от своей комнаты до входной двери, я кое-что поняла: Рим, всё то, что там произошло, было прощанием – настоящим, пусть и весьма приятным, чисто Джимовским, но всё же прощанием. А всё, что было после – лишь небольшая пауза между старой и новой главами моей жизни. От этого на глаза невольно навернулись слёзы. Но я мигом смахнула их, ибо нельзя же начинать новую главу с такой печальной ноты. Уверено пройдя сквозь учтиво открытые мне двери, я отдала свой багаж водителю и села на заднее сиденье машины, которую дядя прислал за мной. Когда завели мотор, и автомобиль двинулся с места, я в последний раз взглянула на усадьбу, которую уже не первый день уверенно называла домом, и молчаливо попрощалась с ней и с её единственным оставшимся обитателем.