***
Неделю назад: Их было слишком много — тех, кто пришёл увидеть это невероятное дитя грандиозной человеческой напыщенности. Они танцевали, смеялись, распивали литрами элитные шампанское и вино, о стоимости которых я тактично промолчу. Эти люди наслаждались теми редкими моментами, когда их истории ещё кто-то слушал (пусть и с притворным интересом), томно вздыхая или заливисто смеясь в нужное время рассказа, им нравилось быть в центре всеобщего внимания, отпуская порой до невозможного нелепые шутки в сторону кого-то из гостей или просто общих знакомых, которые по какой-то причине не смогли посетить эту ярмарку тщеславия. Жаль только, что они вовсе не замечали, насколько по-идиотски всё это смотрится: их натянутые улыбки, наигранное сочувствие или притворная радость. Ведь дураку же понятно, что за стенами этого дома они готовы друг другу глотки перегрызть, лишь бы быть первыми в извечной глупой гонке за деньгами и славой. Я шла мимо всех этих людей и лишь безынтересно блуждала взглядом по залу, то и время натыкаясь на знакомые мне лица: вот справа от меня весьма подвыпивший бывший посол Германии рассказывает старую армейскую историю какому-то известному молодому юристу, который, наверняка, ни слова не понимает из-за жуткого немецкого акцента собеседника; там, где-то в дальнем углу зала, парочка давних друзей-дипломатов за стаканчиком рома вспоминала былые времена и то и дело тихо подсмеивались друг над другом. Ну и пёструю же компашку собрал мой дядя... Оторвавшись, наконец, от бесцельного рассматривания гостей, я начала искать тех, к кому и направлялась всё это время. Толкучки не было, но всё равно из-за немереного количества народа проход во многих местах казался почти нереальным. Фразы «Можно пройти» и «Позволите?..» я уже через пять минут блужданий вдоль огромного холла, под завязку набитого людьми, произносила на чистом автоматизме. Такие мои скитания продолжались ещё около нескольких минут, пока кто-то цепко не ухватил мою руку и не потянул за собой вглубь одной из дальних комнат. Я не успела опомниться, как очутилась неизвестно с кем в тёмном помещении, где из-за кромешного мрака не было видно даже стен или хотя бы лёгких очертаний предметов. Старый страх темноты сыграл со мной страшную шутку: от эмоционального всплеска я резко попятилась назад в желании вырваться из той чёртовой комнаты, как вдруг наткнулась на что-то твёрдое на полу и чуть не полетела назад, имея все шансы встретиться затылком со стеной. Но благо у моего похитителя была отменная реакция: он вовремя успел ухватить меня за предплечья и потянул на себя, спасая от скорого падения. Несколько секунд мы стояли неподвижно один напротив другого и тяжело дышали, восстанавливая ход мыслей и поток эмоций. – Кто вы? – спросила я полушёпотом. – Энн, это я, – ответил мне знакомый женский голос. – Амелия, какого чёрта ты творишь? Что за цирк? – Прости, мне просто нужно было поговорить с тобой наедине…– может, я и не видела подругу, но я отчётливо слышала нотки отчаяния в её голосе и понимала – ей нужна моя помощь. Вот только вся эта ситуация просто удручала. – Это я уже поняла. Но ты хоть осознаёшь, насколько нелепо сейчас всё это выглядит: мы, как две идиотки, вместо того, чтобы спокойно прогуляться в саду (как делает, между прочим, большая часть этих придурков по ту сторону двери) и поговорить без лишних глаз, прячемся в какой-то кладовке… Чёрт, включи свет! – Да, сейчас. Она засуетилась, и уже через пару секунд в помещении зажегся яркий свет, озаряя небольшую полупустую комнатушку с голыми белыми стенами и кучей разнообразных стройматериалов в дальнем её углу. — Ну и что случилось? — со вздохом спросила я. — Только давай побыстрее, я кое-куда спешу. — Ладно. Энн, у тебя ведь есть кузены, так? Уолт и Кёртис. — Ну? — Один из них сейчас здесь. — И в чём проблема? — Я пыталась поговорить с ним... С Уолтом. Это его пригласил Генри. И, прости, конечно, но он странный. Даже очень странный. — Что он тебе сказал? — Ничего... Ну, ничего существенного. Просто поздоровался и отвесил стандартный комплимент, попутно назвав меня меркантильной шлюхой. — О, Господи, — я нервно закатила глаза. — Не бери в голову. Уолт был маминым любимчиком. Всю жизнь она носилась с ним, как с писаной торбой. Думаю, их с Генри развод, а потом и женитьба отца не хило задели самолюбие моего кузена, вот он и дуется на всех и вся... — Нет, ты не понимаешь, — возразила подруга, весьма повысив тон. — Ладно, если бы он меня презирал — к этому я уже здесь мало-помалу привыкла, но Уолт, он... — она запнулась, будто собираясь с мыслями. — Иногда он вполне нормальный, но бывают такие моменты, когда мне кажется, что ещё чуть-чуть и он бы мне глотку голыми зубами перегрыз. Звучит, наверняка, жутко, но уж, прости, говорю так, как есть. Мне страшно, Энн. — Как долго ты знакома с Уолтером? — абсолютно спокойным тоном спросила я, чем, наверняка, весьма удивила Амелию. Конечно же я прекрасно знала причину такого поведения Уолта, потому и не удивлялась подобным заявкам со стороны подруги. Лет с семнадцати этот паренёк был не в себе. Сильное психическое расстройство ударило по его мозгам и повлияло на кузена совершенно ужасным образом, поэтому жалобы со стороны окружающих на него уже через полгода стали для меня нормой. — Ещё со Штатов. Мы познакомились на одном ужине. Он был таким странным: почти всё время молчал, на вопросы отвечал грубо и невпопад. Генри этого будто и не замечал. Я спросила у него после ужина, что же так взбесило Уолта, а он лишь сказал, что другим его сын уже не станет. Немного поразмыслив и взвесив все плюсы и минусы собственной затеи, я решила таки поделиться с подругой одним из секретов семьи Стайнберг: — Слушай, я теперь тебе кое-что расскажу, но ты должна держать рот на замке. Никто не должен узнать об этом, слышишь? И, тем более, никто не должен узнать, что тебе об этом известно. — Да, конечно, — немного растерянно ответила подруга. — Эмми, у Уолта проблемы со здоровьем. У него биполярное расстройство личности*. В его семье эта болезнь передалась по наследству от матери, которая с юности страдала от неё. У Кёртиса это расстройство проявлялось куда слабее, чем у Уолта. Такой человек достаточно опасен из-за резких, неконтролируемых перепадов настроения, но, поскольку все они - и Уолтер, и Кёртис вот уже десять лет сидят на куче лекарств, беспокоиться особо не о чем. — О, Боже, это ужасно! И что мне делать? Как вести себя с таким человеком? — Постарайся как можно реже разговаривать с ним, но, если беседы не избежать вообще никак — пытайся не затрагивать эм-м-м… напряжённые темы, вроде семьи, родственников и всего, что с ними связанно. — Прекрасно, — Эмми невесело усмехнулась, — просто замечательно. И что будет, если я затрону одну из «напряжённых» тем? — Ну, в прошлый раз после одного не самого приятного разговора Уолт запустил в меня подносом с бисквитами, — после этих слов на лице моей подруги читался искренний шок. — Но ты не беспокойся, это было лет десять назад, так что, думаю, сейчас таких инцидентов больше не случается. — Искренне на это надеюсь, — прошептала Амелия, опустив взгляд. — Ладно, мне уже надо… — я имела намерение развернуться и уйти, ибо время поджимало, но меня остановил голос подруги: — Я вот одно только не могу понять: Стайнберги же известны на всю Америку. Информация о болезни членов их семьи да ещё и такого рода — лакомый кусок для журналистов. Странно, что это ещё не всплыло где-то в прессе. — Подруга, чек с пятизначной суммой главврачу и всё: документы магическим образом будут уничтожены в дробилке для бумаг, а все события как по волшебству исчезнут из его памяти. Мы же с тобой говорим о семье Стайнберг — подкуп, коррупция и скрытность их лучшие друзья. — «Их»? Ты же часть этой семьи... — за одно только это заявление я возымела огромное желание влепить Амелии громкую пощёчину, но, к счастью, этот порыв смогла сдержать, а потому обошлась лишь сжатыми до хруста костей кулаками и полным нескрываемой злобы взглядом. — А теперь запомни раз и навсегда: я никогда не была и не стану частью этой семьи. Это мой вполне обоснованный выбор, и объяснять его я сейчас не имею ни времени, ни желания. — Но... — Кровное родство в данном случае особой роли не играет. Да что я тебе объясняю, если всё то же самое ты слышала от меня ещё в Стэнфорде?! — Я понимаю, Энн, просто… — она запнулась на полуслове. — Ладно, забудь. Спасибо, что хоть ты остаёшься предельно честной со мной. — Не за что. Прошу тебя, не нарывайся на Уолта, и будет тебе покой. — Постараюсь. Ты, кажется, куда-то спешила? — Да, точно... — я взглянула на время, что показывают часы на дисплее телефона. — Чё-ёрт, я опаздываю. Ладно, давай, мне пора идти. — Давай... Эм-м, Энн? — Да? — А куда ты так спешишь, если не секрет? Скоро же банкет. — На встречу со своим кузеном, — уголки моих губ дрогнули в лёгкой улыбке при виде удивлённой подруги. Через секунду я уже покинула комнату и поспешила на крытую террасу в западной части дома, где меня вот уже десять минут ждали дядя Генри и Уолт. Пройдя пару-тройку коридоров, я наконец-то отдалилась от того жуткого шума, что так бил по ушам в холле. Нужная дверь нашлась на удивление быстро, и вот, через каких-то пять минут я уже стояла позади ожидавших меня родственников, которые мирно покуривали, опёршись на подоконник. Первым меня заметил дядя Генри: — Анна, дорогая, я же просил прийти как можно скорее. — Меня твоя жена задержала, — сказала я, подходя к нему. — Попросила помочь кое с чем, и я не могла отказаться. — О, ну тогда понятно, — он хрипло хохотнул, туша сигарету в небольшой металлической пепельнице. — Она так волновалась перед началом всего этого действа. — Ей-то что волноваться, — донёсся грубый бас со спины Генри. — Всё равно всем плевать на неё... — Уолтер! — гаркнул раздражённо дядя. — Привет, Уолт. Давно не виделись, — я натянуто улыбнулась. — Ага, давно, — буркнул мне в ответ кузен, выбрасывая окурок через окно. — Давай, может, пропустим ту часть, где мы расспрашиваем друг друга о том, на что нам насрать, и перейдём сразу к делу? — Можно. Так что вы от меня хотели? — Погоди немного, Энн, — обратился ко мне дядя. — Для начала нужно кое-что прояснить: все мы, как я, так и Уолт, хорошо осведомлены о роде твоей деятельности. Мы прекрасно знаем, что ты у нас далеко не экономист среднего пошива, коим ты так любишь представляться. Ты информатор — одна из лучших в своём деле, всё верно? — Лучшая. — Что, прости? — Не «одна из лучших», а лучшая. Но, да, информация у вас верная. — Так вот, в нашей с Уолтом сфере деятельности информация — один из лучших видов оружия. А поскольку никаких более или менее нормальных и, что самое главное, надёжных кандидатур у нас нет, я был бы крайне рад, если бы ты присоединилась к нашему сплочённому коллективу. — Вы занимаетесь экспортом нефти. На кой чёрт вам мои услуги? — Чтобы устранять проблемы, — отозвался кузен. — Какого рода? — Твоего любимого: криминал и всё, что с ним связано. Ведь именно этим занимается твой друг Мориарти, не так ли? — Причём здесь он? — Не при чём, дорогая, — заверил меня дядя. — Я лишь хочу сказать, что ты, человек, который уже имеет опыт работы с криминалом, — лучшая кандидатура на пост нашего информационного эксперта. — М-да, как меня только не называли, но информационный эксперт — это что-то новенькое. — Не суть, какое название. Суть лишь в том, что ты со своими способностями и знаниями просто идеально подходишь для этой работы. — Хорошо, просто прекрасно. Знаешь, ты так красиво всё это рассказываешь, но, то ли нарочно, то ли случайно упускаешь один факт: у меня уже есть работа. — О, ты о мистере Мориарти? Не беспокойся, мы с ним уже давно всё обсудили. Он совершенно не против того, чтобы ты у нас работала. «Сука. Лживая двуличная сука!» Он всё знал. Он знал уже давно и даже не соизволил мне сказать об этом. Этот придурок передал меня моему драгоценному дяде как какой-то грёбаный трофей, причём уже давно. Он, блин, уже всё обсудил!.. Вот только наш дорогой злодей-консультант совсем забыл о такой маленькой мелочи, как спросить меня! Господи, будь Мориарти сейчас здесь, я бы с огромным удовольствием заехала ему в морду. — Обсудили? Замечательно, — выдавила из себя я. — Ну тогда, да, тогда конечно я с удовольствием присоединюсь к вам, — откровенно говоря, в то самое время меня просто трясло от нарастающей злобы, а потому я начала нервно переминаться с ноги на ногу. Выглядело это, несомненно, весьма странно, что доказывали слегка озадаченные взгляды моих дяди и кузена. — Отлично. Думаю, на следующей неделе ты сможешь приступить к своим обязанностям. Уолтер, как твой руководитель, введёт тебя в курс дела, ну а потом… — Прости, что? «Мой руководитель»? — Да, а тебя что-то не устраивает? — спросил меня Уолт. — Меня устраивает всё, кроме того факта, что ты будешь командовать мной. — А я думал, ты с детства должна была уже привыкнуть к этому, — ядовито усмехнулся кузен. — Иди в… — Хватит! — отрезал дядя. — Вы будете работать вместе, и это не обсуждается, Анна. Вы же чёртова семья, научитесь, наконец, уживаться друг с другом! — Семья, конечно… — огрызнулся кузен. — И это говорит человек, который бросил ту самую семью и женился на какой-то малолетней шлюхе! В тот самый момент позади нас раздался тихий стук в дверь, и все мы вмиг обернулись в ту сторону, откуда исходил звук. — Войдите, — сказал достаточно громко, чтобы быть услышанным по ту сторону двери, дядя. Дверь бесшумно отворилась, и на террасу вошла Амелия. — Мистер Холмс уже здесь, — без единой эмоции на лице проинформировала нас подруга. — Хорошо, подожди меня у входа в зал, я сейчас приду. Молча кивнув в ответ, Амелия вышла из комнаты, оставив после себя повисшее в воздухе напряжение. — Анна, — обратился ко мне Генри, — о подробностях работы поговорим немного позже. — Ага. — А ты, — он притормозил собравшегося уходить сына, — если я услышу ещё хоть одно подобное заявление, то серьёзно задумаюсь над тем, способен ли ты управлять нашей компанией, и не стоит ли провести повторный курс лечения. — Если ты рассчитываешь, что от этого я воспылаю любовью к твоей жёнушке, то ты сильно ошибаешься, отец, — Уолт развернулся на пятках и прошествовал к выходу из террасы. — Он совсем плох? — спросила я, как только дверь за кузеном закрылась. — Ему немного хуже в последнее время. — Может, лучше ему отойти на время от дел? — Нет, пустяки. Нужно разобраться с парочкой конкурентов на северо-западе страны, и всё наладится. Кстати, именно этим ты и займёшься. — А что там? — Пара взрывов в офисах моей компании. Найди виновников, добудь информацию и закрой это дело — вот и вся твоя работа. — Не самое сложное из того, чем мне приходилось заниматься, — я выдавила из себя некое подобие улыбки. Далее, без лишних слов мы вместе с дядей направились в холл. Генри уже через несколько минут покинул моё общество вместе с до жути взволнованной Амелией, а Уолта за всё оставшееся время приёма я больше не видела. Вечер тянулся невозможно долго и невообразимо скучно. Кроме пламенной речи Генри об истории особняка, которая в скором времени плавно переросла в акт искреннего бахвальства, ничего особенно интересного не происходило. Правда вот никак не ожидала, что вскользь этого монолога он успеет упомянуть меня и наше «новое плодотворное сотрудничество». Но торжественная часть уже закончилась, и мой дорогой дядя всецело посвятил себя беседе с мистером Майкрофтом Холмсом — самым неожиданным лично для меня гостем этого мероприятия. Я же, в попытке отстраниться от назойливого общества всех этих напыщенных снобов, сгорающих от желания излить ещё кому-то свою грязную душонку, скиталась с бокалом шампанского вдоль зала, пока не наткнулась на выход к открытой парадной террасе. Прошло уже чуть больше двух часов после разговора с дядей и Уолтом, а меня до сих пор слегка трясло. Похоже, вот оно — начало осуществления нашего плана. И вроде как я должна радоваться, что всё идёт, как по маслу, да только рой из миллиона мыслей не даёт насладиться этим моментом. Я то и дело возвращалась к Тоби и тому маленькому каменному домику посреди широкой поляны. Как же я хотела, чтобы вся эта жуть во главе с моим дядей поскорей закончилась, и у меня наконец-таки появился шанс зажить в нормальном ритме. Я бы покинула эту страну, забрала Тобиаса и начала всё с нуля. «Красивые мечты о счастливой спокойной жизни уже так давно не посещали мою голову…» — промелькнула мысль. Я стояла, закутавшись в тёплое пальто, и всматривалась в густые тёмные облака, что затянули ночное осеннее небо. Слабый ветер редкими порывами проносился мимо меня, обдавая лицо холодным влажным воздухом. Гул из дома доносился сюда лишь совсем тихим эхом, что давало полное раздолье для мыслей. И всю эту атмосферу можно было бы спокойно назвать блаженной, если бы не одно «но» — в нескольких ярдах от меня, прислонившись спиной к мраморным перилам, на холодной лестнице сидела в хлам пьяная Амелия. Сначала, увидев подругу, согнувшуюся в три погибели, я подумала, что ей стало плохо. Но, подойдя поближе и ощутив лёгкое амбре джина, бутылку которого сейчас крепко зажимала в руке подруга, я поняла, что дело тут далеко не в её здоровье. — Эмми, — обратилась я к ней, садясь рядом на корточки. — А-а-анна, — протянула подруга с дебильно-довольным выражением лица, — приве-ет. — Ты когда так налакаться успела? — спросила я, деликатно вынимая из рук подруги полупустую бутылку джина. — А после очередного разговора с твоим куз… кузеном, чтоб его. — Понятно, — выдохнула я, — подъем, пьянчужка, пора тебе на покой, — я подхватила подругу и под руку с ней попыталась подняться, что удалось далеко не с первого раза. — Куда ты меня тащишь? — заплетающимся языком спросила Амелия. — К тебе в комнату, Буковски**. Пара секунд раздумий, и вот мы уже взяли курс на один из чёрных выходов из дома — наиболее удобный для того, чтобы незаметно пробраться на второй этаж. Тащить на себе пьяную подругу не входило, конечно, в мои планы на этот вечер, и, спотыкаясь на особо сложных отрезках нашего и без того нелёгкого пути, я даже задумывалась над тем, что уж лучше слушать старые армейские байки идиота из числа дядиных гостей, чем невнятное мычание нетрезвой Амелии. Не стоит уточнять, сколько раз я успела проклясть своего кузена за его длинный язык и извечные перепады настроения. Также я бы тактично упустила тот момент, когда стараниями моей любимой подруги мы чуть не перевалились через перила трёхметровой лестницы. — Весёлый вечер, ничего не скажешь, — констатировала я, закрывая дверь комнаты Амелии, после того, как, наконец, смогла уложить её в постель. С громким вздохом я прислонилась затылком к стене и попыталась отдышаться. В то же время слева от меня, со стороны лестницы, послышались тихие шаги. — Миссис Стайнберг не здоровится? — спросил меня с нескрываемым сарказмом слабо узнаваемый мужской голос. — В точку, мистер… — ответила я, не оборачиваясь. — Холмс. Майкрофт Холмс, — и эти слова вмиг вывели меня из лёгкой прострации. Переведя свой взгляд в то место, где стоял мой собеседник, я оторопела. Передо мной действительно стоял сам Майкрофт Холмс — мистер Британское Правительство, и, впрочем, самая загадочная персона в этой стране. — Мистер Холмс? — дрогнувшим от неожиданности голосом спросила я. — Что вам нужно? — Вы, мисс Крэйн, — ответил политик, окинув меня беглым взглядом. — Что ж, неожиданно, — я отошла от стены и слегка повертела головой, разминая затёкшую шею. — Чем же я заслужила такую честь? — Понимаете ли, мисс Крэйн… — К чему условности? Просто Анна, — сдаётся мне, мистера Холмса слегка покоробило от того, что я его перебила, доказательством чего служило выражение искреннего раздражения на его лице. — Пусть. Понимаете ли, Анна, в мои обязанности входит устранение любой угрозы для этой страны. Я бы даже сказал, что это моя главная задача. — И чем же я могу вам в этом помочь, мистер Холмс? — Ваш дядя, Генри Стайнберг, на данный момент является одной из таких угроз. — Не слишком ли смелое заявление в его собственном доме? А если нас кто-нибудь услышит? — У каждого выхода из этого коридора стоят как минимум по два агента МИ-6, так что беспокоиться о том, что нас могут услышать или заметить, не стоит. — Прекрасно. Так на чём мы остановились? Ах, да, на том, что мой дядя — угроза для всей Великобритании. И чего же вы хотите от меня, мистер Холмс? — Я искренне надеюсь на ваше содействие. — Содействие в чём? В устранении моего дяди? — В некой мере — да. — С чего вы взяли, что я хочу этого? — Ну, если досье не врёт, у вас никогда не было тёплых отношений с семьёй Стайнберг. Частые ссоры, ваш отъезд и перерыв в общении более чем на десять лет - хороший этому пример. Да и к тому же, полагаю, вам стоит немного тщательней следить за тем, что вы говорите в ходе телефонных бесед. Из них мы также извлекли немало нужных данных. — Вижу, МИ-6 постаралось на славу, собирая всю эту информацию, — я устало протёрла глаза. — Думаю, и с истинным родом моей деятельности вы знакомы. — Иначе бы и не обратился к вам. — И в чём же состоит ваш план, мистер Холмс? Чего вы хотите от меня? — Я предлагаю вам помочь мне в устранении такой угрозы, как Генри Стайнберг. А уж, какими методами вы это сделаете — думаю, вам известно, не так ли? — Допустим, но что я получу взамен? — Скорее, чего вы избежите. Если в течение месяца (а именно такой срок пребывания вашего дяди в нашей стране не принесёт ей убытков) мистер Генри Стайнберг не будет мёртв или же не покинет эту страну безвозвратно — его устранением займётся МИ-6. А в таком случае, уж поверьте, пострадают все, начиная вами и заканчивая вашей милой подругой Амелией. — Так вы кто-то вроде посла доброй воли? Во избежание кровопролития решили заключить сделку с, наверное, самым ненадёжным человеком на вашем веку? — Самый ненадёжный человек на моём веку сейчас сидит в камере допросов на одной из баз службы безопасности, а по сравнению с ним вы, Анна, лишь пылинка в глазу. Но, как показывает практика, даже такая незначительная персона может свершить многое. Какой же ваш ответ? Знаете, с самого начала этого разговора я была твёрдо уверенна, что откажусь от этой затеи. Скажу «нет» и отправлю куда подальше мистера Британское Правительство с его предложениями. Я здраво оценивала все минусы такой сделки: извечное нахождение под колпаком Майкрофта Холмса и его братии и большая скованность в моих действиях. Но при этом всём я совсем не задумывалась над выгодой, которую я смогла бы извлечь из нашего с ним соглашения. — Я готова согласиться на вашу сделку, мистер Холмс. Но только при одном условии: вы обещаете содействовать мне. — Разве что в самых крайних ситуациях. — Что ж, тогда я в деле. Никогда не помешает лишняя помощь со стороны правительства, — я протянула руку для рукопожатия. — Чудно, — старший Холмс повторил мои действия и скрепил сделку символическим жестом. — Теперь вы завербуете меня? — вопрос был скорее риторическим, ведь я уже знала на него ответ. — В этом нет надобности. Полагаю, такая мотивация, как возможная кончина, не позволит вам нарушить условия сделки, так же, как и её строгую конфиденциальность. — Несомненно, вы правы, — я учтиво улыбнулась. — Вот мой номер, — Майкрофт вынул из внутреннего кармана пиджака визитку и протянул её мне. — С него вам время от времени будут приходить сообщения. При крайней необходимости вы можете на него позвонить. Желаю вам плодотворно провести этот месяц, мисс Крэйн. — Погодите, мистер Холмс. Можно лишь один вопрос напоследок? — Прошу. — Почему я? Почему не ваш брат Шерлок? Он ведь куда более надёжный… для вас. — Увы, мой брат, вопреки расхожим мнениям, тоже не самый надёжный элемент. Без нужной мотивации он едва ли готов взяться за дело. — Ясно. Что же, прощайте, мистер Холмс. — Надеюсь, ещё увидимся, мисс Крэйн, — сказал мне на прощание Майкрофт Холмс, исчезая за поворотом коридора. На этом всё богатство событий, как, собственно, и сам вечер, закончилось. Гости разъехались, огни у парадного входа погасли, а с десяток служанок на первом этаже начали свою кропотливую работу — уничтожать последствия этого знаменательного приёма. В зале, где двадцатью минутами позже моей беседы с мистером Холмсом состоялся банкет, также кипела работа. Молодые работницы кухни собирали со столов посуду и прочую столовую утварь, которая со временем отправлялась в мойку. Я же лишь молча стояла с чемоданом в руках у парадных дверей и безучастно наблюдала за всем этим слаженным действом. У меня абсолютно не было никакого желания оставаться в этом доме.***
И вот, неделю спустя, я сидела посреди кипы бумаг в отельном номере, который был снят мной из-за нежелания заниматься поиском съёмной квартиры, и вела работу над своим первым делом в качестве информационного эксперта в компании дяди. Весьма интересным делом, хочу вам сказать. Думаю, скоро мне удастся хотя бы приоткрыть для себя завесу тайны по имени Генри Стайнберг.