Остров

-В общем-то, у меня сейчас все есть. Муж, ребенок. Не поверите, но получить это было тяжело. С моим-то лицом, казалось, всюду двери открыты, но нет: мужчины не воспринимают таких, как я, серьезно. Мы существуем только до определенного момента, а потом медленно начинаем исчезать. Очень медленно. Это... ну, это страшно. В последнюю ночь перед Судом моя мать напилась, как тварь, рыдала, сама норовилась мне лицо располосовать... Забудем об этом. Серьезно. Не хочу это вспоминать. Блин, поздно уже... У нее такие глаза были. Сумасшедшие, серьезно. В пол-лица. И она такая страшная была. Рыдала, слезы с соплями размазывала и все размахивала каким-то осколком у меня перед лицом. А мне страшно было. Серьезно, страшно. Я боялась за то, что сто процентно отправило бы меня на Остров, откуда уже не вернуться. Отец в итоге успокоил мать: грохнул ей по голове чем-то - она сразу отключилась. А сам дальше пить пошел. Пил он беспробудно с тех пор, как увидел, что я красивая. Для вас это странно звучит, наверное? Ваши родители, наверное, с детства вас красавицей называли, гордились, любовались? Сколько себя помню, меня называли "уродиной". -Уродина моя, иди кушать!.. Уродина, где была? Это только звучит смешно. А мне это нормальным казалось, серьезно. Не против, если я закурю?.. (Закуривает.) В общем, все в ту же ночь я решила сброситься с крыши. И что вы думаете? Мне не хватило решимости. Дико боялась высоты, даже подняться на эту проклятую крышу не смогла. Стояла и ревела. К утру уже была готова, что меня отправят в ссылку. А на Суде даже не все руки подняли. Представляете? Так нарыдалась за ночь, что пришла бледная, с вот такенными мешками и красными глазами. Но все равно большинство. Питт, сволочь малолетняя, тоже поднял. Он сначала бегал за мной, а потом чуть ли не в открытую домогаться стал. Отомстил. Почти не помню я тех, с кем тряслась в автобусе. Пару человек буквально. Нас тогда человек двадцать было. Много. Через два года уже восемь стало. Мы вымирали, как мамонты. Я в дороге познакомилась с Бэнни. Чудной он был. Говорил, что к брату едет. Обещание, видите ли, выполняет. По-моему, за него почти все проголосовали. Кроме Марии. Вот же ирония: потом и сама к нам попала. Честно скажу, она мне не нравилась и до сих пор не нравится. Но то, что она многое пережила - это да, это правда. Впрочем, я тоже не любимица Фортуны. (Несколько минут молчит.) Первое впечатление об Острове? Тюрьма. Поселили меня с Эмилией. Она хорошая была. Мне не перечила, серьезно, о лучшей соседке и мечтать нельзя было. У нее своя история. Как и у меня. И у нас всех. Серьезно, если подумать, то ни у одного из нас не было нормальной, рядовой жизни. Вечно дурдом какой-то. Зэки в тюрьме для красивых. Ванная была одна на этаж, кстати. Спартанские условия. Не морщитесь. Мы не толпились у зеркала полчаса, чтобы накраситься, привести себя в порядок. Там были другие женщины. Не женщины вовсе. Просто тела, которые отличались от тел, которые жили в доме напротив. Да ну, жили - слишком сильно сказано. Находились, располагались, размещались - как угодно. Я себя женщиной почувствовала в двадцать восемь лет. Первая ночь была ужасной. Было жарко. В открытую форточку летели комары. Помню, под потолком еще и муха кружила. Это противное мерное жужжание... И матрас скрипел. Ужасно скрипел. Часа в три ночи, наверное, я без понятия, часов у нас никогда не было, но пусть будет часа три ночи по коридору затопали. Там не было никакой звукоизоляции. Можно было слышать, как скрипят матрасы в соседних комнатах. Можете представить, какой грохот устроили чьи-то ботинки? Помню скрип двери. Там все стонало, там, где мы жили. Потом низкий мужской голос, испуганный женский, а потом крики и снова топот. А за ним жуткий стук и снова визг. Кого-то тащили по полу. И пол стонал, вы не поверите, он орал. И она орала. А все сидели в своей тишине. Притворялись НИКЕМ, пустым местом. Ее крики слышались еще с улицы, потом они стихли. Уволокли слишком далеко. До утра я просто смотрела в стену, царапала ее ногтем. Как дурочка, ей-богу. Эмилия неожиданно поднялась и сказала вставать и мне. Поначалу мне казалось странным, что все каким-то образом вставали в одно время. Потом и сама привыкла. Там не нужны были часы. Тело как-то само знало, когда ему и что делать. Вот это (стучит себя пальцем по виску) мы не использовали. Точнее, поначалу пытались, а потом понимали, что от этого только хуже. На полу в коридоре была тянущаяся у выходу самая настоящая росссыпь выдранных волос, на стене - кровь. На левой стене. Да. Такие четкие кровавые отпечатки пальцев. В ванной я увидела эту девушку. Там были открытые кабинки, и я видела, как она стояла под душем. Она просто стояла с закрытыми глазами. У нее все тело было изодрано, но она просто стояла. Хорошо помню, как мне кто-то шепнул: -Ее почти всегда так. Мне страшно стало. Почему? Тогда - от вида ее тела. Какое же страшное оно было!.. Но сейчас я вспоминаю ее лицо. Никакое. Апатичное. Оно вообще ничего не выражало. Ей было нап-ле-вать. Никакой борьбы, она как будто под тем душем делала глубокий вдох, чтобы просто собраться с силами и вернуться. Нас поставили в шеренгу, разделили. Я оказалась с теми, кого отправили убирать в мужской дом. Даже там мужчины за собой убираться не хотели, четко разделяли непонятно кем проведенные границы мужских и женских обязанностей. Вот меня всегда раздражало то, что женщина, видите ли, должна копаться в грязных вещах мужчины, стирать запачканные спермой простыни, мыть им туалеты и раковины, а ей в ответ... Кстати, а что ей в ответ? Если уже не про Остров, а в общем? "Я тебя содержу"? Супружеский долг? "Мужчины - добытчики"? Кукиш нам, короче. И там нам был кукиш. Но в первый день все как-то по-другому воспринимается. С каким-то рвением относишься к работе, даже неблагодарной. Потом уже начинаешь загоняться на эту тему. Мне было интересно посмотреть, как парни живут. Интерес пропал быстро, признаться. Они в жуткой грязи жили. А еще женщин грязными считают!.. Не от них ли издревле разит потом, своим и конским, и еще чужой кровью? Не поняла я в тот день еще и того, с чего бы женщины и мужчины друг друга чуть ли не за версту обходят. Кстати, как вы думаете, почему?.. Им тепла хотелось, тепла человеческого тела. А за такие импровизированные батареи пороли прямо на площади, на глазах у серых лебедей на фонтане. Обалденная скульптура, кстати.