Я вернулся...навсегда.

      Хранители чувствуют себя жалкими бродяжками, брошенными уличными псами. Это больно, словно изнутри тебя раздирает в клочья, но крови нет, ты просто это ощущаешь.       Впервые хранители чувствуют себя не—нуж—ны—ми. Это отчаяние и безысходность воронкой затягивает внутренности, и хочется что-нибудь сделать, чтоб прекратить это. Порезать вены, разодрать костяшки пальцев до крови ударами по стене, вырвать сердце. Неужели их маленький хрупкий босс жил с этими чувствами постоянно?       И не сдавался, преодолевал себя, всегда улыбался с теплотой и смотрел так ласково и с любовью, словно они семья. Не сдавался, каждый раз шёл вперед, не взирая на препятствия, несмотря на то, что хранители его унижали, показывали своё пренебрежение и неприязнь. Каждый грёбанный раз, он вставал рано утром, чтоб приготовить им любимый напиток. Провожал на миссии, даже если это было ночью, смотрел с волнением и улыбался. — Возвращайтесь, — всего одного его слово постоянно сопровождало их. В ответ они лишь презрительно смотрели и уходили. Они считали это лишним и глупостью. Неужели эта зияющая и безнадёжная пустота всегда была рядом?       Хранители почувствовали прилив сил, вспоминая всё, что делал для них Тсунаеши. Он пережил столь многое, и они не сдадутся. Будут просить прощения и искуплять свои грехи до конца жизни, если это потребуется. Лишь бы Тсунаеши смог их простить. Смог их принять.       Тсунаеши не знает о терзаниях своих хранителей, он занят волокитой документов. Сейчас нет времени себя жалеть, так как нужно многое сделать. Реборн изредка приносит чай, утаскивает поесть и делает расслабляющий массаж. В дверь стучат, и в кабинет заходит посыльный, передавая конверт и, поклонившись, уходит.       Савада нахмурившись, смотрит и внимательно разглядывает конверт. Белая бумага, почтовая марка и небрежный почерк. Ничего особенного, обычное письмо, которое пишут многие, но не это обеспокоило Тсуну. Конверт вскрывали.       Волноваться о том, что его прочитали, не стоило, так как послание было запечатано, и только применив пламя Неба, можно увидеть истинное содержание письма. Но сам факт, что его читали, немного напрягал.       Прочитав письмо, Десятый слегка улыбнулся и довольно прикрыл глаза. План сработал идеально, даже его отсутствие не повлияло на это, теперь осталось лишь сделать последний штрих.       Савада стал быстро собираться, и, взглянув на Реборна, улыбнулся, почти как раньше. Боль в его глазах стала меньше, но не исчезла, затаилась и спряталась, чтоб снова вернуться, когда он будет один. Но сейчас ему хотя бы немного легче дышать. — Пора вернуть участок К***. Реборн удивленно приподнимает чёрные брови, и потом понимающе ухмыляется. Ему впору гордиться своим учеником. — Собери всех, — короткий приказ, карие глаза полны решимости и величия. — И Хранителей? Савада вздрагивает, смотрит в сторону, избегая смотреть в глаза репетитора. — Да. Отправь их в тыл, — совладав со своими эмоциями, тихо произносит Тсуна. — Как заботливо, — цокает Реборн и уходит.       Они приходят в самый разгар сражения, когда обе стороны потерпели значительные убытки и с отчаянной решимостью боролись с противниками. Савада надевает перчатки, активирует кольцо и взлетает в небо, оценивая силы двух группировок. Десятый плавно приземляется на землю и раздаёт приказы: — Группа А и В, обойдите с двух флангов, Группа С и D перекройте выходы, группа E и F остаётесь со мной.       Никто не осмеливался ослушаться приказа, аура, окружавшая Саваду, была величественной и прекрасной, будто сам Бог Войны спустился с небес, и указывает путь к победе. Реборн не может сдержать восхищенного вздоха, а руки так и чешутся прижать это хрупкое тело с несгибаемой волей, но не время. Хранители недоуменно стоят на заброшенной улице и чувствуют себя обманутыми. — Чёртов Реборн, он сказал, что мы сможем увидеть Десятого, — от злости Хаято пинал мусорный бак. — Ты идиот, если поверил ему, — легкомысленно сказал Мукуро, осматриваясь вокруг. — Что ты сказал?! – в ярости кинулся Гокудера, но его остановили Ямамото и Риохей. — Эй, успокойся. Сейчас не время устраивать разборки. — Я знаю, — понурился подрывник. Просто он так хотел верить, что сможет увидеть босса. И в этот раз он точно извинится, встанет на колени, но добьётся прощения. — Реборн сказал, что план Тсуны пришёл в действие, — задумался Такеши, держа руку на катане, готовый в любой момент ринуться в атаку. — Тогда это экстремально странно, так как тут никого нет. — И не будет, — неожиданно холодно произносит Кёя. — Значит, Реборн всё-таки нас обманул? – прикрыв глаз, поинтересовался Ламбо. — Нет, он сказал правду. Просто не уточнил, какую роль мы играем в этом плане. Оя-оя, предсказуемо и подло, — Рокудо убирает трезубец и разминается. — Роль? — Мы в запасе. В тылу, — раздраженно говорит Кёя.       Все резко замолкают, так как в голове крутятся крайне неприятные мысли о том, что от них просто решили избавиться, поставить в сторонку и забыть. Будто они надоедливые детишки, которые докучают взрослым, чтоб с ними поиграли. Это унижает. Неужели босс теперь их настолько ненавидит и не хочет видеть? Неужели стало слишком поздно пытаться всё вернуть? — Молодой Вонгола добрый! Он по-прежнему нас защищает! – резко кричит Ламбо, стискивая руки в кулаки. По его щекам текут слёзы, а взгляд полон решимости.       После слов Хранителя Грозы, окружающие почувствовали, как стало чуточку легче. Воздух стал чище, а тяжёлый груз, который нещадно давил на плечи, впечатывая в землю и лишая способности ходить – исчез.       Хибари равнодушно молчит, как неожиданно слышится гимн Намимори и желтая птичка садится на вытянутый палец, к её лапке привязана записка. Кёя не удивлен появлением Хиберда, он читает послание и довольная улыбка касается его губ. Достав тонфа, он уходит.       Хранители не медлят и следуют за брюнетом. Они уже давно поняли, куда ведёт их Хранитель Облака. К боссу, их драгоценному и единственному Небу.