You hide the truth behind your eyes

http://cs628320.vk.me/v628320677/15a7d/R_BkA0KAPRs.jpg The Neighbourhood – The Beach Гарри возвращается в поместье через три дня. В доме тихо, потому что сейчас раннее утро, поэтому парень старается ступать как можно тише, шагая в сторону кухни. Он не боится разбудить обитателей дома, просто звук шагов отдается неприятным шумом в голове. Стайлса укачало в автобусе и сейчас ему срочно нужен чай. Гарри провел всего три дня в доме родителей, хотя не видел их восемь лет. Ему грустно было признавать, что через всю теплоту родительской радости можно было легко почувствовать неловкость. Стайлс вернулся, потому что тут остался Лжец. Он вернулся, потому что тут его работа. Какие еще отговорки нужны, чтобы успокоить часто бьющееся сердце, когда парень заходит на кухню и видит заспанного Томлинсона? Мужчина сидит за столом, опрокинув голову на руку, в другой держа чашку с дымящейся жидкостью. В прочем, Гарри уверен, что это кофе, потому что вокруг пахнет крепким черным напитком. На столе, рядом с кружкой Луи, стоит тарелка с молоком, из которой пьет бодрый Лжец. Он задевает своим активным хвостом оголенное предплечье шатена, но тот никак не реагирует на это. Гарри бы уже смеялся от щекотки. Когда Гарри снимает куртку, которую, в спешке, не снял еще в прихожей, Луи поднимает голову. Прошло три дня, но Гарри не может узнать в этом измученном человеке прежнего Томлинсона. Он не видит в этом человеке того, кто так властно может разговаривать с людьми; того, кто может загипнотизировать взглядом и им же прожечь в тебе дыру. Даже того, кто так искренне улыбался, сидя с Гарри за праздничным столом еще три дня назад. Опущенные уголки рта. Мешки под глазами. Сами глаза пустыми стеклами смотрят на Стайлса. Хотя, Гарри не уверен, ибо ощущение, будто они смотрят куда-то мимо. Луи лохматый и потрепанный, будто прожил лишних десять лет на каторге за эти три дня. Он совершенно не вписывался в чистую и стильную кухню, выглядя бездомным странником среди всей этой роскоши. У обоих на лицах можно было прочитать удивление. У Гарри из-за того, как сильно изменился Луи. У Томлинсона же из-за того, что он не ожидал такого скоро возвращения писателя. - Вы рано, мистер Стайлс, - Луи опустил взгляд в кружку, после отпив из нее все еще обжигающей жидкости. Гарри хотел ответить, но не успел, потому что мужчина встал из-за стола и взгляд парня метнулся по его телу. Темно-синяя пижама, рубашка которой была не застегнута, а рукава закатаны. Гарри мог бы обратить внимание на то, каким прекрасным был Луи, даже в таком виде, если бы не заметил гематому, синеющую в районе ребер. Сначала ему показалась, что это тень, но потом заметил фиолетовый оттенок по краям синяка. Луи переводит свой взгляд туда же, куда смотрит Гарри и понимает, что забыл про «боевое ранение», когда выпил болеутоляющее. Он уходит, так и не запахнув рубашку. А смысл? Стайлс уже все видел. Луи не нужно оправдываться или скрывать от него что-то. Есть вещи и поважнее. *** Гарри устал от постоянных перемен Луи. Ему надоело, что он, то приоткрывает перед ним дверь, то с громким стуком захлопывает перед самым носом. Стайлс не знает, что могло произойти за три несчастных дня, но он понимает, как сильно устал, после того, как последний раз встречается с Томлинсоном перед тем, как запереться в своей комнате. Стайлс сидел в гостиной, наполненной лишь звуками мягкого щенячьего лая. Луи сообщил, что все работники уехали на Рождество к своим семьям и вернуться только к весне, потому что обычно Томлинсон дает им большой отпуск зимой, чтобы они провели праздники с родными. Гарри сидел и не думал ни о чем, лениво поглаживая Лжеца по голове, когда услышал голос мужчины. Он был таким же, как и в их первую встречу. Слишком холодный и строгий. Будто Гарри противен ему. - Я дал вам шанс отдохнуть, мистер Стайлс, - Луи стоял за спинкой дивана, на котором сидел писатель. – И раз уж вы пренебрегли им и вернулись в мой дом, то вам следует начать работу. Я не намерен ждать книгу пять лет, как и последнее ваше творение. Да что с ним такое? Совсем недавно он спокойно разговаривал с Гарри, с легким оттенком заботы разрешая навестить семью, а теперь обвиняет в том, что тот не делает свою работу. Гарри устал. Он поднялся в свою комнату, прихватив с собой Лжеца, и лег на кровать, уставившись в потолок. Щенок забрался ему на грудь и, закрыв глаза, засопел, распространяя вибрацию по всему туловищу парня. Тяжело, когда приходится постоянно подстраиваться под изменчивое настроение Томлинсона. Тяжело, когда тебя видят лишь как рабочую силу. Сложно было признать, но вернувшись в этот дом, Гарри успокоился. Он, по непонятной причине, был на взводе все те три дня, пока был в доме родителей. Волнение было беспричинным, но оно разрасталось в груди до тех пор, пока Гарри не переступил порог поместья. Или же, пока Гарри не заглянул в эти глаза, снова изменившие свой цвет, словно меняясь под настроение хозяина. А может, пока не услышал голос, который больше не был звонким, оставшись просто высоким и хриплым. Гарри больше не намерен подстраиваться. Он решает написать обо всем, о чем уже знает, пока Луи разбирается со своими проблемами. А они, судя по синяку на теле, у него есть. Гарри лучше не вмешиваться, но он не может перестать думать о том, что Томлинсон, скорее всего, не обработал гематому мазью и сейчас ему больно. Он не может перестать думать о том, что мужчина, вероятно, теперь спит только на правом боку, в то время как Гарри по привычке всегда спит на левом. А возможно, Луи вообще не спит из-за побочного эффекта того количества обезболивающего, которое он принимает. Гарри хочет выкинуть эти мысли из своей головы. *** - Найл, зачем ты приехал? Гарри осточертели четыре стены после недельного заточения, поэтому он гулял по дому декабрьским вечером, когда услышал голос мужчины из кабинета. - Я подумал, что нужен тебе, - Стайлс улыбается от мысли, что его ирландский друг вернулся. - Уезжай, Найл, твой отпуск еще не закончился, - все тот же строгий голос, который Гарри слышал неделю назад. - Я не хочу, чтобы ты сам ездил к ним, Луи, - пауза, в которую Гарри уверен, Луи пронзительно смотрит на блондина. – А я знаю, что ты ездишь к ним. Они ведь не оставят тебя в покое, пока не добьются своего. - Тебя это не касается. - Еще как касается! – в ответ восклицает Найл. – Однажды эти люди появились в твоей жизни, и все полетело к чертям! Я не хочу, чтобы это повторилось и теперь, когда в этом замешан еще и Гарри. - Он в безопасности. - Да что ты? – эмоции меняются в голосе Хорана, в то время как Луи остается непоколебим. - Ты не в безопасности, так что кто-кто, а уж ты точно не можешь гарантировать ее кому-либо еще. - Хватит! – наконец-то Гарри слышит эмоции в тоне Луи. – Ему ничего не угрожает. Я обещаю тебе. Уезжай. - Почему ты так хочешь, чтобы я уехал? – голос Хорана становится тише. Видимо, он убедился в правдивости слов друга. - У меня сейчас много проблем, Найл, - устало выдыхает Томлинсон. Гарри слышит, как скрипит кожаное кресло, когда Луи снова опускается на него. – Нужно разобраться в них, а для этого необходимы одиночество и тишина. - А Гарри? Он ведь сейчас здесь. Стайлс неосознанно прислушивается, боясь пропустить хоть слово из ответа мужчины. - Он - моя главная проблема. Гарри не успевает поговорить с Найлом в тот вечер, потому что блондин уезжает сразу после разговора с Луи. *** Свой День Рождения Гарри отмечает в зимнем саду, дверь в который замечает на третьем этаже поместья, в очередной раз гуляя по дому. Это поместье, как и Луи, с каждым разом по новому открывается парню. Каждый раз Гарри может найти в них новую дверь или картину. Дом мрачный, со своими потайными уголками, как и душа Томлинсона. Возможно, при другом хозяине поместье оставляло бы другое впечатление, но сейчас это полностью и целиком дом Луи. Его отражение. Сразу можно понять, кто является хозяином поместья с витиеватыми чугунными воротами с крупной «Т» наверху. Парень сидит в старом мягком кресле, окруженный зеленью, когда за окном лежит снег и ему спокойно. Стайлс будто бы нашел кусочек суши в холодном океане. Тут светло и пахнет цветущими растениями, названия которых Гарри даже не пытается вспомнить. Здесь он не чувствует себя ничтожеством. Возможно, Гарри впадает в депрессию. Он не хочет соглашаться с мыслью, что это из-за снова превратившегося в айсберг Томлинсона. Гарри знает, что ему не хватает теплого оттенка во взгляде серых глаз. Знает, что снисходительный тон, которым Луи снова стал к нему обращаться, заставляет чувствовать себя никчемным. Знает, что хочет вернуться в день Рождества, когда Луи улыбался, смотря на него после каждого тоста кого-то из членов семьи. Из окон зимнего сада Гарри часто вечерами наблюдал за невысокой фигурой шатена, выгуливающего собак. Луи неторопливыми шагами ходил по снегу и выглядел как черный волк на фоне белого полотна, который осматривает свои владения. Стайлсу надоело сравнивать Луи с волком. Волки - хищники. Они опасны. *** Луи устал. Ему пришлось вернуться домой следующим утром, после рождественского ужина, потому что люди Саймона вызвали его в офис. Он не хотел оставлять Амелию снова, но так было безопаснее. Томлинсон не выспался, а несколько часов за рулем вымотали его еще больше, поэтому он даже не сопротивлялся, когда, на подземной парковке, один из телохранителей Саймона бил его под ребра кулаком с кастетом, в то время как его босс говорил: - Мне нужна книга, Луи. Он сидел на холодном асфальте, опираясь спиной о дверь машины, пока боль немного не стихла, а потом поехал домой. Луи не может ничего сделать с этой ситуацией. Не может никак ее изменить. Серьезный разговор с Физзи заставил Луи беспокоиться. Естественно, с вопросом об ориентации она пошла к нему. Он не знал, как объяснить сестре, что боятся нечего. Все происходит так, как и должно было произойти. Ты просто любишь человека, и пол не играет большой роли. Но ей все равно было страшно. Луи понимал. Ему тоже страшно. Всегда было страшно полюбить. В колледже, где все только жаждали развлечений, было трудно. Луи не искал веселья. Он искал любовь. Но после того, как его сердце разбили, напоследок высказав неприятную тираду о том, какой же он скучный и отсталый, Луи не искал подобного. Он искал только выгоду, и он нашел ее в лице Ренет. Но сейчас снова было страшно. Он видел, как Гарри смотрит на него. Читал в его глазах все, что тот сам еще не понял. Луи любил эти зеленые глаза. Такие чистые, открытые, доверчивые. В них никогда не отражалась боль, но Луи уже знает, что он привнесет ее в этот оттенок ярко-зеленого. Луи беспокоило то, что этот мальчишка так хорошо вписался в его семью. Как сестры легко приняли его, рассказывая истории из их детства, связанные с братом. Томлинсону не нравилось, что он уже привык видеть Гарри, просто сидящего на диване в гостиной с книгой или играющего с Лжецом, будто он тут не только для того, чтобы работать. Так странно было находиться все эти три дня одному в пустом доме. Луи не мог спать, загруженный мыслями о Физзи, об угрозе, нависшей над его близкими. О том, что Гарри уедет, как только допишет книгу, и он снова останется один в этом тихом доме. Он глотал обезболивающее, запивая горячим крепким кофе на завтрак, обед и ужин. Каждый раз, когда бок начинал ныть, он вспоминал о том, что Саймону нужна книга. Этот монстр хочет навсегда избавиться от него. Ему не хватило того, что Луи морально почти сломлен, хоть и пытается скрывать это за своей природной гордостью. Гарри должен написать книгу быстрее. Луи должен вернуть маску на место, пусть она больше и не по размеру ему. Это нужно сделать. Надо всего лишь снова играть свои роли в этой пьесе. Ради безопасности Амелии. Ради безопасности сестер и матери. Ради безопасности Найла, Лиама и Зейна. Ради того, что бы Гарри как можно быстрее уехал. Он еще не втянут в паутину. Луи еще может спасти Гарри, даже если когда-то не смог спасти Ренет. Луи устал от всего, что на него свалилась. Он хочет скорее покончить со всеми этими проблемами. *** Гарри буквально живет в зимнем саду до весны. Он засыпает за написанием книги прямо в уютном кресле посреди дня или под утро, если вдохновение приходит с восходом луны. Он изредка спускается, чтобы поесть или выпить чаю. Парень совершенно забывает про Лжеца, хотя, беспокоиться ему не о чем, ведь он точно знает, что Луи не позволит щенку умереть с голода. Он пишет обо всем, о чем узнал за последние месяцы, не делая перерывы между главами. Он так долго откладывал эту работу, чтобы проводить больше времени в кабинете Луи, слушая и слушая его рассказы. Но сейчас, когда Томлинсон закрылся от него, Гарри может погрузиться в его мир с помощью книги. Он пишет главу за главой, с каждой буквой все глубже проникая в жизнь политика. Он не останавливается на рабочих нюансах, уделяя больше внимания личной жизни Луи. Он хочет узнать каким он был. Хочет понять, что заставило его измениться. Он как одержимый, складывает историю в мозаику. Гарри потерялся в мире Луи до весны, пока первые лучи солнца не отвлекли его от очередной истории, в которую он влился лишним персонажем. Солнце светит прямо в глаза. Оно только встало, должно быть, сейчас около шести часов утра. Стайлс перестал следить за временем где-то месяц назад. Он пытается передвинуть большой горшок с раскидистым цветком так, чтобы солнце не слепило глаза. Гарри тащит горшок по полу, когда слышит скрежет и смотрит на то место, где стоял горшок. Там дыра, потому что доска деревянного пола отошла вместе с цветочным горшком, когда Гарри оттянул его в сторону. Стайлс не обращает внимания и ставит цветок так, что тень от него падает на уже полюбившееся ему кресло. Он поднимает доску и идет к дыре, чтобы вставить ее обратно, но замечает внутри что-то красное. Гарри достает совершенно обычный красный блокнот. Он немного потрепан из-за сырости и, возможно, нескольких лет проведенных под полом зимнего сада, но не разваливается в руках, так что Гарри идет к креслу, отбросив доску в сторону. «Здравствуй, Дневник. Я знаю, что давно не писала. Я старалась отвыкнуть от тебя, но с тобой легче. Я могу писать тебе то, что не могу сказать никому больше. Моя жизнь круто поменялась с тех пор, как я писала тебе последний раз. Теперь у меня есть муж. Да, представь себе. Луи Томлинсон. Брак по расчету, но я счастлива с ним. Правда. Он веселый и милый. С ним легко, как с тобой. Он хороший друг. Однажды мы поехали на важный прием, так как Луи надо было присутствовать там, а я его жена. Мы пробыли в главном зале десять минут, а потом убежали и стали пакостничать в служебных помещениях. Мы ничего не сломали, правда! Просто мелкие шалости двух переростков, ха. А еще я теперь живу в зверинце. Луи обожает собак. У нас их целых три! Кошмар. Они носятся по дому, а Луи вместе с ними. Он выглядит так смешно, когда кормит самого маленького щенка из бутылочки. Я не знаю почему, но он назвал его Врагом. Странно, но в этом весь Луи. Он странный, но это и делает его особенным. Мне нравится его улыбка, когда он заходит утром на кухню за чашкой свежего зеленого чая. Представляешь, он ненавидит кофе и морщится каждый раз, когда я завариваю его себе! У Луи яркие глаза. Я еще ни у кого не видела такого оттенка синего. Как будто солнечное небо, я клянусь! Становится так тепло, когда смотришь на него. Я рада, что он мой муж пусть и по расчету. Он милый, добрый, веселый и вежливый. Жаль, что гей. Да, я как всегда сорвала джекпот. Пока что это все, но обещаю писать и дальше. Люблю тебя, дневник хх» Возможно, это некрасиво – читать чужой дневник, но Гарри слишком одержим идеей проникнуть в жизнь Луи до случая, когда ему пришлось уехать, поэтому отбрасывает все моральные принципы в сторону. Все предложения такие непосредственные и сумбурные, что он сразу понимает, что это дневник покойной Ренет. Странно узнавать жизнь Луи с третьей стороны, но в то же время интересно. Ему снова приходится вживаться в существовавшего когда-то человека. Гарри боится потерять себя в этом помешательстве. Он читает о семейно жизни Ренет с Луи, захлебываясь новыми эмоциями. Странно читать о милом и слегка безбашенном Томлинсоне. Гарри улыбается почти на протяжении всех первых записей, где Ренет описывает их веселую молодую жизнь. Он читает страницу за страницей и понимает, как много изменилось с того времени. Теперь в доме Луи около десяти собак. Он пьет черный кофе так часто, что Гарри начинает казаться, что дом пропитался этим стойким запахом. Чистое небо в глазах мужчины превратилось в зимнее полотно, рассекаемое метелью. Гарри рад, что Ренет не видела такого Луи. Непривычно представлять перед собой улыбающегося или смеющегося Луи, пусть он уже и видел его таким на Рождество. После возвращения в поместье, Гарри перестал придавать тому задорному смеху смысл. Улыбка, такая, что даже глаза светятся, перестала иметь значение. Сталь и лютый мороз Антарктиды – вот, чем пропитан Луи Томлинсон сейчас. Стайлсу трудно представить себе иного Луи. Слишком инородным кажется шатен. Гарри хочет узнать, могло ли такое быть. Был ли Луи когда-то счастлив и беззаботен? Парень хочет увидеть хотя бы тень того Томлинсона сейчас, чтобы убедиться в правдивости прочитанного. Он убеждает себя в том, что только это его цель, пока не устает от бессмысленных споров с самим собой и подходит к окну, смотря на закат. Целый день Гарри читал истории из жизни Луи, о которых тот ему никогда не расскажет. Целый день Стайлс изучал по кусочкам чужое счастье. Целый день вклеивал отрывки образа Луи в уже сформировавшуюся скульптуру изо льда. Снова это желание разгадать мужчину овладело мыслями Гарри. Сегодня он раскрылся для парня с новой, потаенной стороны, которую пытается тщательно скрывать. Гарри хочет вырвать наружу того Луи. - Что вы здесь делаете? – Гарри слышит устрашающий тон Луи и опускает голову вниз. Звук долетает до третьего этажа только благодаря приоткрытой форточке, так что парень решает открыть окно полностью, дабы узнать, что происходит внизу. - Саймон прислал нас, - Гарри может разглядеть две крупные фигуры напротив Луи. Мужчина выглядит таким миниатюрным по сравнению с этими двумя. – Как там Гарри? Как книга? - Отлично, - Луи скрещивает руки на груди. Стайлсу трудно определить причину появления мурашек на своем теле. Он не понимает, холодный мартовский ветер так на него влияет или голос Томлинсона. – Если впредь Коуэллу взбредет в голову задать мне этот вопрос, то пусть звонит. Даже если он захочет услышать ответ при личной встрече, то я приеду. Но не смейте приезжать сюда. Никогда! – тон Луи становится почти рычащим. Точно волк, защищающий свое логово…. – И не трогайте Гарри. Я сделал все от меня зависящее. Он пишет уже месяц без перерыва. Невозможно все сделать по вашему щелчку, как бы вам этого не хотелось. – …и его обитателей. - Тебе стоит поторопить своего писателя, - через плечо бросает второй мужчина, повернувшись к Луи спиной и спускаясь по лестнице. – Саймон не любит ждать. - Мне плевать. Луи заходит в дом и Гарри даже в самом отдаленном месте дома слышит, с какой силой дверь ударяется о косяк. Луи явно в бешенстве. Кем бы ни были эти люди, они явно непрошеные гости, покусившиеся на территорию Томлинсона. Стайлс несется вниз, потому что он тоже зол. Он слетает на первый этаж по лестнице, но там уже никого нет, хотя, казалось бы, прошли секунды. Возможно, так показалось только Гарри, пока мысли со скоростью света проносились в его голове. Он снова взбегает по лестнице, намериваясь отыскать мужчину. Естественно, он в своем кабинете. Расхаживает из стороны в сторону, поднимая голову лишь тогда, когда слышит удар двери о стену. - Какого черта происходит? – Гарри старается не кричать. – Кто эти люди? - Мистер, Стайлс…. - Засунь эту вежливость себе в задницу, Луи! – Как же Гарри все надоело. – Они говорили обо мне. Они знают, что я здесь. Знают, что я пишу книгу о тебе. Кто эти люди?! - Гарри, послушай… - Я не хочу слушать твои жалкие отговорки. Не говори мне, что это не мое дело. Они говорили обо мне! Ты говорил обо мне! Гарри стоит напротив Томлинсона на расстоянии вытянутой руки и тычет ему в грудь. Он пытается не отвлекаться, когда даже кончиками пальцев чувствует бешено колотящееся сердце мужчины. - Это не твое дело, - Луи перехватывает запястье Гарри. - Вот опять! – парень больше не может сдерживаться. – Мне надоело, Луи. Ты обещал быть честным, но все равно скрываешь от меня что-то, что связано и со мной. Мне надоело, что ты не позволяешь мне зайти дальше тех границ, которые сам же воздвиг. - Не лезь, Гарри! Не лезь в мою жизнь. Не пытайся понять меня, - Луи опускает руку, все еще сжимая запястье Стайлса. – Ты действительно хочешь утонуть в пустоте? - Хочу познать, ощутить ее, - голос становится все тише, пока не переходит на шепот на последней фразе. – Позволь мне. - Ты пожалеешь об этом. - Мне плевать, - Гарри говорит это тем же тоном, что и Луи несколько минут назад, но из-за шепота это звучит больше как мольба. Ему, правда, плевать на последствия. Луи резко дергает Гарри за запястье, притягивая тем самым к себе. Их тела больно сталкиваются, но еще больнее, когда сталкиваются зубы, причиняя боль губам. Луи резко целует Гарри, оттягивая и посасывая нижнюю губу, пытаясь расслабить парня. Не давя. Не настаивая. Открываясь. Но Гарри не двигается. Ни одна мышца его тела не может прийти в движение. Он устал. Слишком измотан постоянными вспышками Луи. Устал удивляться, глотая ртом воздух от шока. Рука Томлинсона на боку Гарри проводит немного вверх. Футболка, в которую одет парень, приподнимается вслед за рукой мужчины, потому что она потно сжала бок Стайлса, стараясь ощутить тепло тела сквозь ткань одежды. Кровь ударяет по вискам, но белый шум в голове Гарри затмевает этот звук. Слишком непривычно это тепло. Парень всегда думал, что кожа Луи холодная, как и он сам. Но она теплая, в то время как у самого парня внутри разрастается дыра с серебряным инеем по краям. Так и не ответив на поцелуй, Гарри отходит от Луи, когда снова может нормально двигаться. Рука легко выскальзывает из ослабевшей хватки мужчины. Стайлс пятиться назад, смотря на Луи взглядом, не выражающим ничего. Кажется, холод Томлинсона переселился в глаза Гарри, превращая их в бирюзовое море, вместо светлого летнего луга. Гарри тяжело дышит, будто поцелуй с Луи был по-настоящему страстным, но на самом дела парень просто не дышал всё то время, пока Луи целовал его. Луи смотрит на него таким же взглядом, будто и не ожидая другой реакции, но все равно делая попытку, рискуя всем. Гарри сам просил позволить ему узнать душу Луи. Вот она. Пустота, обретающая очертания Гарри Стайлса. Луи открыл душу и теперь только Гарри решать, что делать с этой темнотой, просочившейся и в его сознание. Гарри выходит из кабинета, стараясь вслушиваться в удары обуви о паркет, чтобы заглушить шум ворвавшихся в сознание мыслей. Луи остался в кабинете с распахнутой дверью, стоя с закрытыми глазами и тоже вслушиваясь в звук шагов Гарри, чтобы заполнить ими пустоту в голове. Ни одной мысли. Наконец-то мысли ядом не разжигают в Луи лихорадку. Так всегда, когда делаешь все правильно?