You hide the truth behind your eyes

обложка: http://cs629325.vk.me/v629325677/18e95/iBrA97afWI0.jpg саунд: Ht Bristol l – Bring Me Back to Life Все рухнуло в августе. Это был летний вечер, солнце еще освещало округу, когда Луи шел по коридору к комнате писателя. Сегодня был тяжелый день, он устал и просто хотел побыть с парнем. - Гарри, я…, - мужчина открыл дверь, застывая в проеме от увиденного. – Ты куда? Стайлс стоял около зеркала, одетый в черную рубашку, поверх которой был черный пиджак в красную полоску и такие же брюки. Он, то расстегивал пиджак, то опять застегивал, выбирая, как будет смотреться лучше. Услышав вопрос, писатель бросил мимолетный взгляд на Томлинсона, снова рассматривая себя в зеркало, наклонив голову набок. - На вечер, который устраивает издательство, - Луи подходит к Гарри со спины, обнимая его за талию и утыкаясь носом в место на шее между воротником пиджака и волосами, вдыхая запах дорогого парфюма. – Эй, уйди, ты помнешь костюм! - Почему я не знаю, что ты собираешься уехать и оставить меня совершенно одного? – не слушая протестов парня, Луи продолжает обнимать его. - Не думал, что тебе это будет интересно, - лишь пожимает плечами писатель, кладя свои ладони поверх рук мужчины. - Я хочу поехать с тобой. - Что? – Гарри поворачивает голову, пытаясь посмотреть на Луи, но хватка рук последнего просто железная, что не дает парню нормально двигаться. – Посмотри на синяки под своими глазами и иди спать. - Я совершенно не устал и хочу поехать с тобой на этот, я уверен, ужасно скучный вечер, - в противовес своим словам Томлинсон зевает, отворачиваясь и прислоняясь щекой к спине Гарри. - Вот именно, он будет скучным. Так что тебе нечего там делать, - все еще отпирается писатель, взглядом выбирая, какие туфли обуть под этот костюм. - Кто-то же должен скрасить твой вечер, - отвечает политик, уже решив все для себя. – Я буду готов через двадцать минут. Луи разрывает объятия, вставая рядом с Гарри, но не убирая руки с его талии. Он стоит, ничего не говоря и просто смотря на парня. Если честно, Томлинсон давно хотел увидеть это прекрасное тело в деловом костюме, фантазируя, как бы горячо смотрелся Стайлс в таком образе. Раньше это было плодом его воображения, но сейчас, вот он, Гарри Эдвард Стайлс, стоит перед ним, как воплощение самой тайной фантазии, даже не подозревая, насколько впечатляюще выглядит. - Ты можешь идти собираться, - говорит Гарри, а Луи приходит в себя, но продолжает стоять так, рядом с Гарри, улыбаясь своим мыслям о том, что эта фантазия целиком и полностью принадлежит ему. - Ты такой красивый, Гарри, - говорит Томлинсон, скользя рукой по талии писателя и выходя из комнаты. Он больше не хочет запирать в себе мысли о том, как любит парня, потому что это самая простая истина. Луи любит Гарри настолько, что даже не хочет кричать об этом на весь мир. Он хочет сохранить это лишь в себе, живя и упиваясь своей любовью, как лишенный здравого смысла, помешанный на чувстве к писателю. *** - Да, ты не врал, когда говорил, что будет ужасно скучно, - подытоживает Томлинсон, получая вместо ответа лишь сочувствующую улыбку. На протяжении поездки в машине и всего вечера, Луи не может отвести своего взгляда от Гарри. Писатель выглядит шикарно, а Томлинсона не покидает мысль о том, что здесь только он один знает, что скрывается под дорогим костюмом. Он один знает каждую татуировку, родинку и шрам на этом умопомрачительном теле. Ему одному доступно самое потаенное. Он один может чувствовать это тело. Эти мысли позволяют эйфории разлиться по всему телу политика. Весь вечер Луи наблюдал за Стайлсом, который общался с писателями и критиками, которые тоже приехали на сие мероприятие. Томлинсон заметил, что мир Гарри не очень то и отличается от его собственного. Все, как и в политике, такие надменные, с лживыми улыбками на лице. Эти, какими они сами себя считают, культурные деятели, на самом деле просто жалкие подражатели настоящим светилам искусства. Они сдержанно улыбаются, ведя светские беседы о новой выставке или сборнике стихов очередного «гениального» поэта, думая лишь о том, какие же все вокруг ничтожества, кроме них самих. Они хвалят друг друга, лживо восхищаясь работами коллег, про себя поливая их грязью, завидуя успеху. Луи не нравится здесь. Он чувствует ту атмосферу, какую старается избегать и это успешно получалось у него целый год, как только он стал работать дома. Мужчина видит, что Гарри тоже не нравится здесь, по его натянутым улыбкам и зажатым движениям. Это не тот парень, которого он знает. Томлинсон хочет увести писателя отсюда, шепча ему всю ночь на ухо о том, как он восхитителен, чтобы вся желчь этого вечера смылась с его разума. Он не хочет оставлять Гарри одного, поэтому сказал всем, что они с писателем друзья. Луи хотел бы рассказать все прямо здесь и сейчас, но еще не время. Это должна сделать книга. Томлинсон оглядывается, не особо слушая размышление молоденькой девушки, которая уже возомнила себя экспертов в современно искусстве, о последнем романе своей «подруги», представляя, как все эти люди будут обсуждать его, после выхода книги Гарри. Как будут наиграно ахать и охать от неожиданно открывшейся правды, обвиняя Гарри в том, что он воспользовался дружбой с политиком, чтобы разоблачить его. Он не хочет для Стайлса такого, но уже поздно что-либо менять. - Луи Томлинсон, - слышит политик за своей спиной и оборачивается, краем глаза замечая, что Гарри тоже прервал собеседника и повернулся к человеку, что обратился к Луи. - Здравствуй, Саймон, - Луи морщится, не скрывая своего отвращения, уже точно зная, что вечер испорчен. - О, здравствуй Гарольд, - мужчина переводит взгляд на писателя, игнорируя протянутую, скорее чтобы соблюсти приличия, чем выражающую свое уважение, руку Томлисона. - Вообще-то, просто Гарри, - исправляет Луи, когда писатель пожимает руку политику. - Как твоя книга, Гарольд? - игнорируя Томлинсона, Саймон продолжает разговор с писателем. - Откуда вы знаете про книгу? – нервозность отдает электрическими разрядами в кончиках пальцах, от чего Стайлс крепче сжимает бокал с дешевым шампанским, что подают этим вечером и кидает взгляд на Луи. - О, я знаю много секретов моего коллеги, не так ли, Луи? – усмешка растет на лице Коуэлла и он даже не пытается скрыть ее. - Просто оставь нас в покое, Саймон, - огрызается Томлинсон, беря Гарри за локоть. - Вас? Хм, ну да, надо было догадаться еще тогда, когда ты так яростно защищал юного Гарольда от моих громил, - смеется Коуэлл, смотря, как рука Луи сжалась сильнее на локте парня. - Убирайся! – Луи выходит из себя. – Какого черта ты вообще здесь делаешь? - Я случайно узнал, что великий Гарри Стайлс будет на этом вечере и решил познакомиться с тем, кто вознесет меня на вершину, - последние слова мужчина проговорил мечтательным тоном, прикрывая глаза для пущего эффекта. - Не приближайся к нему! – Томлинсон отпустил писателя, приближаясь к политику. Саймон лишь рассмеялся такой вспышки злости Луи, говоря, перед тем как уйти лишь: - Жду тебя сегодня. Как только мужчины скрывается за дверью зала, Гарри одергивает Луи, который все еще стоит, недвижим, наблюдая за удаляющейся фигурой и думая о том, что сегодня ему снова надо ехать к политику. Мужчине так не хочется упускать возможность снять с писателя этот чертов костюм. - Луи, что это было? – Томлинсон забирает из рук Гарри шампанское, опрокидывая в себя разом все содержимое.– Кто этот человек? - Мой ночной кошмар, - Луи морщится от кислого вкуса шампанского и неприятного послевкусия, оставшегося после встречи с Коуэллом. – Не думай об этом. - Поехали домой, - тихо просит Стайлс, видя состояние мужчины, думая, что все вопросы можно оставить на потом. - Езжай, я вернусь позже, - вымучено отвечает Луи, зная, сколько вопросов сейчас всплывает в голове писателя. - Что? Куда ты? - Жди меня дома, Гарри, - Луи не может сказать парню, куда он едет и зачем. Он не хочет подвергать его опасности. *** Луи едет в лифте на предпоследний этаж высотки, где расположен офис Коуэлла, морально готовясь к агрессивным нападениям мужчины по поводу книги и непристойного поведения сегодня на светском вечере. Он выдыхает одновременно со звонком, оповещающим о прибытии на нужный этаж, закрывая глаза, прежде чем выйти из кабины лифта. Нужно собрать всю волю в кулак, но что делать, если силы на исходе? Томлинсон проходит в большой зал, ожидая, когда его проверят на наличие оружия, следом проходя вперед и садясь в кресло напротив Саймона. Его руки тот час заводят за спину и сковывают наручниками, но Луи устал, чтобы сопротивляться. Он просто подмечает где-то в голове, что такого раньше не было и видимо их отношения с Коуэллом перешли на новый уровень. - Год, - начинает мужчина, сцепляя пальцы рук в замок, ставя локти на стол. – Год Стайлс живет в твоем доме, а передо мной все еще не лежит законченная книга. Луи молчит, зная, что нет смысла возражать. - Я понимаю, что тебе тяжело расставаться с почетом и уважением, но тебе придется, иначе я….. Томлинсон не дает политику договорить: - Я не собираюсь оттягивать неизбежное, но и помочь вам ничем не могу. - Ты должен принести мне книгу, Томлинсон! – кричит Саймон, вставая из-за стола и приближаясь к Луи. - Я не могу ускорить творческий процесс, - шатену надоело говорить одно и то же. - Это не в моих силах. - Но ты можешь замедлить его, - мужчина нависает над Луи. – И ты делаешь это, трахая своего писателя! Первый удар пришелся на челюсть. Он не был слишком болезненным, потому что Луи привык к ударам охранников Коуэлла, которые были в разы сильнее старого политика. Томлинсон сплевывает кровь. - Ты так защищаешь его, но кто защитит твою дочь, Луи? Ты подумал о ней? Или о твоих сестрах? О матери? – еще один удар, на этот раз в висок, отчего голова шатена закружилась. – Я уничтожу их всех, сделав тебя виновным. Тогда все возненавидят тебя сильнее, чем от знания того, что ты гей. Выбор только за тобой, ничтожный ты кусок дерьма. Ничего не можешь сделать как надо. – Луи больше не поднимает головы, когда третий удар, все в тот же висок, выбивает способность ясно видеть и строить мысли в ровные цепочки. – Если ты не можешь ускорить процесс написания книги, то мои парни ускорят процесс твоего понимания. Может, после этого ты, наконец-то, поймешь, что я не шучу. Дальше Луи помнит все как в тумане, потому что боль яркой вспышкой ударила прямо в голову, отключая сознание. *** Луи так и не вернулся в тот вечер домой. Гарри не может найти себе места. Первую неделю Стайлс старается не паниковать, придумывая глупые оправдания пропаже Томлинсона. Он обыскал дом в поисках снотворного, но последняя таблетка кончилась на второй день, поэтому все оставшееся время Гарри спит беспокойным сном часа три в день. Он не может ничем занять себя, поэтому выгуливает собак, бродя по территории поместья, надеясь, что Луи вернется. Но когда Гарри обыскивает все комнаты в доме, Томлинсон нигде нет. *** Первую неделю Луи терпит, когда к нему приходят, чтобы дать воды, а затем бьют в живот так, что вся вода, вместе с желчью желудка рвется наружу. Он терпит истеричный крик Саймона, огрызаясь на все его реплики, чувствуя каждый раз, когда говорит, как кровь из раны в губе бежит по подбородку вниз, капая на уже давно испорченные в крови брюки. Коуэлл не приемлет, когда ему перечат, поэтому наносит все более ожесточенные удары, будто это что-то изменит. Луи плевать. *** На второй неделе сон совершенно покидает Гарри и это просто наказание. Теперь мысли поедают его дополнительные восемь часов, которые парень бы спал. Стайлс целями днями лежит не кровати Луи, даже не пытаясь заснуть, зная, что это бессмысленно и ждет, когда тот вернется. Парень видит, как собаки скучают по своему хозяину, так же, не выходя из его комнаты, даже чтобы поесть. Враг особенно скучает, лежа ряжом с Гарри на второй половине кровати, положив голову на его руку, громко сопя. Писатель подавляет в себе мысли о том, что знал, что однажды Луи пропадет и не вернется. Мужчина не может снова пропасть, бросив все. Только не еще раз. Раньше он был один, мог позволить себе исчезнуть, поручив заботу о дочери своей матери, но теперь Луи не один. Стайлс связан с ним, он зависим от него, и было бы слишком эгоистично бросать все вот так. Гарри надеется, что Луи не бросил его. *** Томлинсон потерял счет времени, но он хотя бы знает, когда день, а когда ночь, потому что в зале, где он все еще сидит привязанный к стулу, есть окна. По подсчетам мужчины, уже вторая неделя, как он находится здесь, но он не думает о своем ноющем желудке или боли во всем теле, переживая лишь о Гарри, который, наверняка, перестал спать. Луи надеется, что Гарри не плевать на него. Томлинсона не мучили уже три дня. Приходили лишь охранники Коуэлла, чтобы напоить шатена какой-то затхлой водой, но это лучше, чем умереть от жажды. К концу недели приходит и сам политик, чтобы посмотреть на состояние Луи. Он усмехается, когда видит ссадины на его лице и некогда белую рубашку, теперь усеянную красными пятнами. Луи хочет домой. *** Паника охватывает Гарри, когда наступает третья неделя, а от Томлинсона нет никаких вестей. Стайлс перерывает кабинет в поисках хоть какого-то намека на то, где может быть мужчина, но не находит ничего. Парень устало садится в большое кресло Луи, подтягивая колени к груди, кладя на них голову и с силой закусывая нижнюю губу, когда пытается сдержать слезы. Но он слишком долго ждал. Слишком долго надеялся. Гарри устал и хочет спать, но еще больше он хочет увидеть Луи, чтобы знать, что с ним все в порядке. Писатель звонит Лиаму и Найлу, спрашивая, не знаю ли они, где может быть Томлинсон, но те лишь как-то грустно вздыхают, после чего Стайлс понимает, что он единственный, кто не знает, что творится в жизни Луи. Гарри устал от тайн. *** Луи окончательно теряет счет дням на третьей неделе, потому что изнеможенный организм просто не хочет функционировать, поэтому шатен спит почти все время. Он просыпается, когда его обливают водой и тихо скулит от ощущения, когда вода попадает на открытые раны. Его больше не трогают, и некоторые ссадины затянулись, но особенно глубокие еще кровоточат иногда и вызывают дискомфорт. Томлинсон отпускают спустя пару дней, давая последний шанс и предупреждая, что если через месяц книги все так же не будет, то Саймон объявит всем, что Луи убил свою жену. У шатена есть единственный выход из ситуации. *** Когда Луи возвращается, то не говорит Гарри ни слово, встречающего его у двери, поднимаясь наверх, в свою комнату и слыша, как парень тихо ступает за ним. Стайлс видит, в каком потрепанном состоянии вернулся мужчина и даже если его глаза опухли от слез, он может, точно может подождать с вопросами и криками. Писатель заходит в комнату Томлинсона, подходит к кровати и видит, что тот уже заснул, поэтому снимает с него ботинки и ложится на другую половину кровати, устремляя глаза в потолок, все еще без возможности заснуть и чувствуя, как снова подступают слезы, когда он шепчет в пустоту: - Что происходит? Гарри напуган, потому что он видит, как что-то ужасное происходит в жизни Луи, но теперь их с парнем жизни плотно переплетены, так что все, что происходит с мужчиной, касается и его. Писатель чувствует, что он один в этой ситуации не владеет никакой информацией, чтобы хотя бы просто успокоить себя. Он один против невидимых противников, безоружный и не знающий, как можно победить врага. Один, посреди пустыни, где песчаные бури застают врасплох. Гарри не знает, куда спрятаться. Стайлс запутался. Он чувствует, что кусочки пазла в его руках, но он не может составить из них единую картину происходящего. Он владеет лишь обрывками, не дающими ничего конкретного. Словно он стоит на пороге разгадки, но потом спотыкается и падает, упуская свой шанс разобраться во всем. Гарри просто хочет узнать, что происходит, устав от вечных тайн, лжи и недоговоренностей. Как бы хорошо ему не было с Луи, как бы он не забывал о странностях мужчины, его тайны постоянно напоминают о себе, затмевая все хорошее, что между ними было. Это тяжело. Тяжело морально. Особенно после того, как их с Луи отношения перешли порог официальности. Они перестали быть работодателем и нанятым писателем, вместе с тем делясь друг с другом своими жизнями. Теперь все личное, стало их общим. Больше нет Гарри. Больше нет Луи. Есть Гарри и Луи. Вместе. *** - Прости, - Луи поворачивает своего голову и смотрит на Гарри, ожидая, пока тот повернется в ответ и, когда их взгляды сталкиваются, парню кажется, что он впервые видит глаза мужчины такими насыщено-синими. Это даже не тот цвет, который описывала Ренет. Это не ясное небо, нет. Это колышущееся море после грозы. Будто раньше в мужчине бушевал шторм эмоций, а сейчас все встало на свои места, и он просто смотрит на Гарри. – Я убил свою жену. Гарри сначала не обращает внимания на последние слова Томлинсона, наслаждаясь спокойствием, прогоняющим всю тревогу, потому что с Луи все хорошо, но когда смысл слов долетает до его разума, он вскрикивает, вставая с кровати: - Что?! Как? – глаза писателя расширились до предела, когда он смотрел на Луи, что спокойно встал с кровати, но не осмелился подойти к парню. – То есть, не как, а…. Что?! - Меня подставили, Гарри, - мужчина хочет прикоснуться к парню, успокоить его и сказать, что это все плохой сон, но это жестокая реальность, которую невозможно больше скрывать. – Тот мужчина, Саймон Коуэлл, он хочет занять ведущие позиции в политическом мире, но я мешаю ему, - Луи закрыл глаза, делая глубокий вдох, прежде чем продолжить. – Он убил Ренет, собираясь выдать меня как убийцу, но дал выбор. Либо моя жизнь и жизнь моей семьи, либо карьера. Думаю понятно, что я выбрал, раз уехал из страны, живя в отдаленном городе на севере Норвегии. Я думал, что этим все закончится, но политик решил, что хочет окончательно уничтожить меня. Ему нужно, чтобы люди окончательно перестали уважать меня, поэтому я решил, что книга, в которой я расскажу всю правду, которую нельзя будет изменить – лучший вариант. - И ты говоришь мне об этом только сейчас?! – все даже хуже, чем Гарри мог себе представить. - Я беспокоился о твоей безопасности. - Ты забыл о моем благополучии в тот самый момент, когда впервые поцеловал меня, - шипит Гарри, осмысливая информацию, что свалил на него Луи. – Значит, ты использовал меня? Я нужен тебе только для того, чтобы писать то, что ты говоришь, даже если все это ложь, - Гарри истерично смеется, когда мысль посещается его голову. – Да ты, наверное, даже не гей! Действительно, какая разница, в какую дырку засовывать свой член, да, Луи? - Гарри, прекрати! – воскликнул Луи, поражаясь словам писателя. – Я люблю тебя! И знаю, что ты тоже меня любишь. - Да, люблю, черт возьми! – слезы срываются с уголков глаз, когда Гарри пытается сморгнуть их. Ему так не хочется чувствовать себя использованным, но он ничего не может поделать. – Но это ты влюбил меня в себя, чтобы я писал то, что тебе хочется. Ты использовал меня! - Гарри! - Ты убил свою жену! - Я ведь сказал, что меня подставили! – крики заполонили спальню, словно Луи не стоит в двух метрах от Гарри, а находится на другом берегу реки от него. – Гарри, послушай, я не делал этого. - Как я могу верить тебе? - Я думал, что мы прошли период недоверия, - печально выдыхает Томлинсон, одним лишь взглядом стараясь донести до парня все, что не знает, как выразить словами. - Да, но я не знал, что ты скрываешь правду в своих глазах.* Они молчат. Луи все еще не подходит к Гарри, пытаясь поймать его взгляд своим, но тот опустил голову, то ли закрыв глаза, то ли просто смотря в пол. Томлинсон видит, как сжался писатель, как осунулись его плечи. Он не стал меньше, ведь это физически невозможно, но как будто стал моложе. Руки скрещены на груди, подрагивающие плечи, тихие всхлипы-вздохи, прерывистое дыхание, которое было единственным источником звука в этой комнате. Луи стоит, боясь подойти к Гарри. Боясь, что он оттолкнет, назовет лжецом. Мужчина не хочет увидеть ненависть в зеленых глаза. Он знает, что это единственный выход – рассказать все Гарри, но корит себя за то, что не сделал этого раньше. Возможно, если бы он сразу рассказал все Стайлсу, то сейчас бы никому не было так больно. Но тогда было так страшно открыться кому-то. Тогда он не знал, что будет впереди. Не знал, что полюбит Гарри и рассказать правду будет еще сложнее. Он просто не мог предвидеть будущее, поэтому боялся последствий. Надежда возвращается к Луи, когда он видит, как Гарри поднимает голову и, не отрывая от мужчины взгляда, подходит к нему. Томлинсон так надеется, что писатель поцелует его, скажет, что все в порядке, что он будет рядом, что бы ни случилось, но тот лишь подходит совсем близко, не моргая, смотря в глаза Луи, и говорит: - Я не буду твоей подушкой безопасности в этой катастрофе. Это последние слова, которые Луи слышит от Гарри, прежде чем писатель покидает его дом. *Название фика.