I'm a Killer

Обязательно к прослушиванию Florence and the machine – seven devils Всем кто любит «happy and» предупреждаю его не будет.

Говорят, что бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, течет вода и светят звезды в небе. Для себя я выбираю две вещи – в лунном свете наблюдать, как горит огонь. И нет ничего прекрасней этого - видеть, как все о чем ты заботился ранее - горит синим пламенем, нет, это не просто афоризм, это то что я делаю сейчас – смотрю, как горит дом. Яркое пламя ревет, словно раненный зверь, небо окрашивается в оранжевый цвет, нет не в тот мягкий цвет заката, а в цвет парика клоуна как в одной из страшилок, где клоун смеется своей широкой красной улыбкой и злорадствует, делая пакости. Вот такой цвет оранжевого, как подтверждение моего положения, как будто огонь смеется надо мной. Однажды я уже видела, как пылает в огне дом моего детства. Даже не думайте, что я повторяюсь или повторяются мои воспоминания о прошлом. Нет и ещё раз - нет, я в буквальном смысле смотрю на горящий дом. Вижу, как языки пламени пылают в нем, охватывая мебель и стены, превращая, когда то жилой дом, горстку жизни в кучку пепла. Я стою совсем рядом, так что могу ощутить все тепло, могу в буквальном смысле коснуться его. Я чувствую, что он источает, чувствую весь его жар. Я смотрю на пылающий огонь и, вспышки воспоминаний калейдоскопом пронзают мой разум. Вот одна вспышка. Пит и я утром, после проведенной вместе ночи. Он целует меня горячо, страстно, обнимая меня за талию в своей комнате для рисования. Пальцами, испачканными краской он выводит замысловатые узоры на моем обнаженном теле. Что может быть лучше хорошо проведенной вместе ночи? Только утренний секс после нее. В тот момент меня распирало от чувств к нему, об его убийстве уже и мыслей не было. Но,все изменилось. К вечеру все так кардинально поменялось, а может и не поменялось, может... Вот еще одна. Тем же утром, за чашечкой бодрящего, только сваренного кофе, я наконец-то спросила, кто же еще меня искал. И выяснилось, что это была моя мама. Господи, как я была счастлива знать, что она жива пусть и была в психушке. Вот следующая. Я захожу в белую, пропитанную лекарствами, больничную палату с надеждой обнять давно потерянного мной человека. Подхожу к кровати, простынь, белая простынь и тело, бездыханное тело, лежащее на ней. Я задаюсь вопросом, как такое могло произойти со мной дважды? Как кто-то может потерять одного человека дважды? Но в голове пусто, нет ни единой стоящей мысли. Я кричу, бьюсь в истерике. Снова. Все это, снова происходит со мной. Еще одна вспышка воспоминаний. Я сижу на холодном полу и обнимаю окровавленное тело. Правой рукой зажимаю кровоточащую рану на груди, пытаясь прекратить кровотечение, но оно не прекращается. Кровь пульсирует и бьет по пальцам, обжигающая кровь, кровь цвета огня. И слова слетающие с моих губ, слова словно мантра или молитва: — Все хорошо! Я здесь, я с тобой. Все будет хорошо! Но уже ничего не было хорошо. И слова Гейла это подтвердили. — Отпусти его, ты уже ничем ему не поможешь. И я отпустила только лишь для того, чтобы отомстить. Запечатлев последний поцелуй на губах любимого, я пытаюсь подняться, но ноги меня не слушаются, тело меня не слушается, руки меня не слушаются, но я все равно встаю и направляю пистолет на убийцу Пита. Гейл произнес свои последние «Детка прости.», и раздается выстрел. Я профессиональный киллер - выстрелила прямо в голову. Пытаюсь отогнать нахлынувшие воспоминания. Они ничем мне не помогут, ну может, в который раз только напоминают, что я такая же как и мой отец. Убийца. Грешная. Ну, а кто в этом мире не грешен? Да и какая теперь разница. Огонь все потрескивает и пылает, создавая особые воющие звуки, словно зверь пытающийся вырваться из клетки, я слышу, так трещит и воет и моя жизнь. Я задаюсь вопросом – а с чего все началось? И новое воспоминание пронзает будто молния, озаряет мир вокруг меня. Я разворачиваю холодную безжизненную ладонь своей матери. Ладонь, которая когда-то излучала тепло, обнимала меня, прикасалась к моим щекам. Ладонь, запах которой ощущался по-разному, но всегда источал аромат мамы. И белый клочок бумаги - записка. Записка, которая могла все объяснить. Пролить свет на мое жалкое существование. И она много чего прояснила, хотя и вмещала в себе всего три слова. Три слова, которые перевернули весь мой мир, которые объясняли все и ничего одновременно. Вот откуда все началось. Вот с этого момента мой день пошел наперекосяк, и моя жизнь дала трещину. Позже, Пит мне все рассказал, не забыв упомянуть важные детали, что Кориолан Сноу убил мою семью и что он мой настоящий отец. Потом мы поехали домой к Сноу. И словно в позаимствованном сценарии какого-то боевика, в моей жизни случилась новая трагедия: ревнивый любовник убил любимого. Смешно. Но мне не было смешно. Я стою и наблюдаю, как все это горит. И вместе с ним горит и моя жизнь, знакомые мне люди, когда-то любимые мною люди. И внутри меня все тоже горит, закипает от ненависти, от горя, от любви. Дрожащими руками достаю из кармана скомканную записку. В ней всего три слова, три слова, которые изменили мой день, мою жизнь, меня. Я разворачиваю ее, в который раз пытаясь понять смысл, смысл трёх проклятых слов, может я что-то не правильно поняла. Но пылающий дом напротив меня говорит, что все, что я сделала правильно, что я правильно их истолковала. И я вторю записке: — Это все Сноу. — мой голос почти не слышен, пальцы дрожат от холода, холода внутри меня. — Во всем виноват Сноу. Я продолжаю стоять и смотреть, как дом горит внутри и, гнев в моем сердце потихоньку сгорает вместе с ним. Я надеюсь, что этот забирающий жизнь пожар, когда-то утихнет в моей душе, что я когда-нибудь свыкнусь со всем этим, и, может быть, мне даже будет легче, если мое сердце как и этот дом в скором времени превратится в кучку пепла. А может я и, сама могу сгореть? Лишь сделать шаг, и я буду в огне. Я отчаянно на это надеюсь, что со временем станет легче. Но как может стать легче? Как я могу себя чувствовать, когда человек стоит, но внутри он горит, полыхает, как это ярко-оранжевое пламя. Внутри меня ничего не осталось лишь гнев и адская боль, боль, которая заполонила каждый сантиметр моего тела, каждый миллиметр моей души. Огромную боль от потери, от больших потерь, от огромных потерь. Может, кто-то спросит меня, что такого могло произойти, что я стою и просто наблюдаю за горящим человеком? Ответом на этот вопрос может служить лишь одно слово: «Жизнь», «Смерть», «Сноу».