Keep You Like an Oath

Трис Одетые снова во всё чёрное мы выходим через заднюю дверь дома моих родителей, закрыв тихо за собой. Внутри крепко спит Маркус на диване, укрытый одеялом маминой ручной работы, Зик охраняет его, а Юрайя с Кристиной доедают оставшуюся курицу и овощи. Как только дверь закрывается, Тобиас обнимает меня и сжимает так крепко, что я едва могу дышать. Моя голова прижимается к его груди, и я слышу, как стучит его сердце, колотясь быстро, как у кролика. Его руки, обычно такие сильные и уверенные, слегка дрожат. Я обвиваю свои руки вокруг его грудной клетки, делая круги на его спине. В конце концов, я чувствую биение сердца, начинающее замедляться. Отступаю назад достаточно далеко, уткнувшись лицом в свои руки, а затем касаюсь своим лбом его. - Ты сделал это, - говорю ему. Его глаза открываются, и небольшая улыбка распространяется по его лицу. - Я думаю, что Юрайя сделал это, - отвечает он, - это была его идея. - Оказывается, мы отличная команда, - произношу я, и его улыбка становится шире, даже больше. - Я не могу поверить, что он на самом деле дал нам своё благословение, - бормочет Тобиас, – никогда не думал, что услышу это за всю свою жизнь. - Утром он захочет вернуть свои слова обратно, - я немного смеюсь, вспоминая, как зла я была, когда проснулась в Дружелюбии после своего собственного опыта мирной сыворотки. - Таким образом, это не сработает, - Тобиас сокращает дюймы между нами, захватывая мои губы своими. У нас не так много времени, всего несколько минут наедине в темноте, и этот поцелуй такой игривый, дразнящий. Нет обжигающей страсти или глубокой тоски, как в других поцелуях, нашими руками мы не пользуемся и не мчимся к завершению. Тобиас прикусывает мою губу, а затем быстро отстраняется, и я поднимаюсь на цыпочки, чтобы прижаться губами к его подбородку. К тому времени, как дверь открывается, мы оба смеёмся, наши лица так близки, и мы постоянно касаемся друг друга носом. Кристина наблюдает за нами со скрещенными руками и поднимает бровь. Она качает головой. - Вы ели хлеб, не так ли? – спрашивает она. Тобиас только смеётся, а я ухмыляюсь ей. Я чувствую себя такой счастливой, что даже не знаю. Юрайя через мгновение тоже выходит и кивает нам. - Давайте украдём эту резервную копию, - говорит он, и я вижу блеск зубов Тобиаса, который улыбается ему. Кристина снова качает головой и произносит: - Бесстрашные мальчики, - улыбаясь тоже. Я очень долго не видела такой лёгкой радости на её лице. Просто когда думаю о Кристине вновь счастливой, Тобиас прерывает мои мысли, вручая мне пистолет. Я чуть не роняю его. Он, должно быть, знает, о чём я думаю, потому что близко наклоняется и сжимает мои локти своими большими руками. - Это не нападение, это для защиты, - говорит он. – Будь храброй, Трис. Тобиас всегда верил в мои силы, мою храбрость, даже больше, чем я, в разы. Пистолет в моей руке становится тяжёлым, холодным и смертельно опасным. Всё это неправда, я знаю. Но мои друзья нуждаются во мне. Он нуждается во мне. - Храбрая, - шепчу я в его губы, и хотя мои руки трясутся до сих пор, мне удаётся спрятать пистолет за пояс, прежде чем отойти. Мы пробираемся к железнодорожным путям и ждём в тишине знакомый грохот. Тобиас по-прежнему устрашающий, а Юрайя перебирает ногами, поправляя пистолет. Я встречаюсь взглядом с Кристиной и, в конце концов, осознаю: мы стоим на открытом месте, не в укрытии, и спрятаться негде. Если какие-нибудь патрули предателей обнаружат нас сейчас, у нас не будет выбора, кроме как бороться. После того, как несколько минут проходят, появляется свет. В унисон мы начинаем бежать вдоль рельс, набирая скорость, когда поезд несётся по направлению к нам. Я запрыгиваю в вагон и благодарна тому, что он не занят. Поезд грохочет под моими ногами, и Отречение исчезает из поля зрения. Я смотрю вниз на свои руки, которые пусты. Рядом со мной Юрайя, снова поправляет пистолет. - Как вы думаете, что это? – спрашивает он низким голосом. Мы рассказали им ранее всё, что узнали от Маркуса. Джанин наверняка похитила компьютерный файл, который мой папа планировал показать всему городу, она хотела уничтожить его, и, надеюсь, есть резервная копия. Мы не столько намеревались узнать, но этого достаточно. Насколько информация должна быть опасна, что Джанин начала войну, чтобы уничтожить её? - Это должно быть что-то серьёзное, - говорю я Юрайе. – То, что мы никогда прежде не видели. Может, о Дивергентах? Джанин очень заинтересована в них – нас – и в этой теме пока не очень разобралась. Но всё равно это не объясняет, зачем ей опускаться до массового убийства. Он кивает и открывает рот, чтобы сказать что-то ещё. Прежде чем он сможет это сделать, Кристина перебивает его. - Готовьтесь, ребята. Поезд едет вдоль невысокой насыпи, и мы прыгаем от двери, разбегаясь для поддерживания нашей опоры. Крис спотыкается и падает на одну сторону, затем останавливается, чтобы убрать гравий со своих ладоней. Я осматриваюсь, чтобы увидеть наши возможности, и думаю, что вижу какое-то движение. Через мгновение мерцание застывает в форме людей. Как только я вижу их, я осознаю, что мы в беде. Три фигуры приближаются к нам, уверенно шагая посередине улицы. Их чёрные одежды показывают то, что они Бесстрашные, но даже в плохом свете я распознаю их мышечную благодать. На улице не очень светло, только несколько прожекторов и отблеск Луны, но этого вполне достаточно, чтобы разглядеть синие повязки, обёрнутые вокруг их чёрных курток. Предатели. - Что вы здесь делаете? – один из них кричит. Я смотрю на Тобиаса. Его челюсть сжимается, и спина выпрямляется, он очень похож на жестокого, пугающего инструктора, которым был, когда впервые мы встретились. – Пойдёмте с нами, и никто не пострадает, - слышу я, а затем сдавленный смех. - Да, верно, - бормочет Юрайя под нос. - На счёт три - бежим, - бормочет Тобиас. – Один, два… - Сдайтесь сейчас, и никто не пострадает! – Юрайя кричит, когда Кристина и я начинаем бег. Звуки выстрелов отдаются эхом от заброшенных зданий вокруг нас. Когда мы достигаем ближайшей аллеи, Тобиас всего в паре шагов позади, но Юрайя всё равно посередине улицы. Отважный идиот, намеренно привлекает огонь на себя, пока мы не в безопасности. Я прикусываю губу, чтобы удержаться от крика, когда вижу, что предатели стреляют по нему. Кристина уже на коленях в углу здания, держа свой пистолет обеими руками, стреляя стремительно в сторону предателей. Остаётся сделать только одну вещь. Отталкивая все мысли моделирования, свою маму, Уилла, я думаю только о Юрайе. Он нуждается во мне, и мне нужно быть сильной сейчас, поэтому я вытаскиваю пистолет из-за поясницы и становлюсь возле Кристины, целясь в ближайшего предателя – темноволосую женщину – и нажимаю на курок. Это не смертельный выстрел, не должен им быть. Но моя пуля попадает ей в колено; плача от боли, она падает. Она может быть предателем, но всё ещё Бесстрашная, поэтому пистолет в её руках. Хотя она обездвижена. Парень с бритой головой рядом, схватившись за плечо – работа Кристины, я предполагаю. Третий член патруля – темнокожий парень, которого труднее обнаружить в условиях низкой освещённости, расчётливый, и понимает, что должен отпустить нас, если хочет спасти своих друзей. Мы поворачиваемся и бежим вперёд к переулку, без назначения или плана. Кристина самая быстрая, бежит молнией впереди, а пистолет наготове в руке. Тобиас рядом со мной, его шаги передвигаются в такт с моими собственными. Я понимаю, что сейчас мы в безопасности, и прячу пистолет обратно за пояс. Мне может он снова понадобиться скоро, но я не могу прикоснуться к нему без крайней необходимости. Мы пробегаем пять кварталов, прежде чем я замедляюсь и смотрю позади себя. Юрая не более чем на полквартала позади нас, но я могу сказать, что что-то не так. Его бег медленный, и всё медленнее. Он всё время прихрамывает на одну ногу. Его обычно весёлое лицо кривится в гримасу. - Ты в порядке? – спрашиваю я, когда он, наконец, добирается до меня. - Я буду жить, - говорит он, что вряд ли обнадёживает, - но необходимо остановиться на пять минут. Тобиас оглядывается, смотрит на меня, когда я обнимаю рукой Юрайю, а он облокачивается на моё плечо. - Нужно отвести его в безопасное место, - проговариваю. Он осматривается и быстро приходит к заключению. - Сюда. Медленнее, сейчас мы пробираемся по аллее вверх по боковой улице, здесь прикрытия меньше, но я стараюсь не думать о том, что может произойти, если на нас нападут. Надеюсь, патруль, останавливающий нас, единственный в этой области. Тобиас открывает дверь впереди, быть может, не один раз был в ресторане или кафе. Большое окно заколочено, а внутри темно. Так темно, что я едва могу видеть, и я должна двигаться медленно, чтобы не ударить Юрайю о стены. Мы идём через переднюю часть кафе, которая является голой и пыльной, на кухню. За ней есть своего рода кладовка с пустыми полками. Кристина закрывает дверь позади нас, и я сажаю Юрайю на пол. Тобиас щёлкает включателем, заполняя комнату светом. Это место не такое большое, светлое или тёмное, но хоть что-то. По крайней мере, оно скрыто дверью с замками и без окон. Безопасно. Я уже знаю, что мы должны будем оставить Юрайю, уходя без него. Он тоже это знает. Я вижу, как он смотрит вокруг, оценивая пространство, приходя к тем же выводам. Это не тёплая постель и полная кухня, но это неплохое место. Я сажусь на колени перед Юрайей и смотрю на его ногу. Он одет в чёрные джинсы, но один уголок ткани, между коленом и пахом, окрасился в тёмный цвет. - Может, ты снимешь свои штаны? – спрашиваю я грубо, стараясь не смущаться. Я разрежу ткань, если будет нужно, но будет лучше оставить его с тёплой одеждой. - Я знаю, что неотразим, - шутит он, но голос его слаб. Кристина помогает ему стянуть вниз их с его бёдер, а затем спокойно прикрывает его окровавленными джинсами. Юрайя вырос в Бесстрашии, и ходит без нижнего белья, как делает большинство Бесстрашных парней. Я снова краснею, но концентрируюсь на его травме, и смущение исчезает достаточно быстро. Рана находится вблизи к внутренней части бедра, более чем наполовину. - Хорошая новость - ты не истекаешь кровью, так как пуля не попала в артерию, - говорит Тобиас. Я поднимаю глаза и вижу его, сидящим с другой стороны от Юрайи, с той, где плечо. - Хорошей новостью является то, что она не попала по важным вещам, - отвечает он, регулируя джинсы на коленях так, что никто из нас не может упустить смысл слов. - Мне не придётся зависеть от наследников Зика. Я закатываю глаза и приподнимаю его ногу, чтобы посмотреть на неё и понять, все ли хорошо. К моему облегчению, имеется соответствующая рана на задней части, возле бедра, чуть пониже. - Ты будешь в порядке, - говорю ему, - пуля прошла на вылет. - Он издаёт едва слышимый вздох от известия. Я поворачиваюсь и спрашиваю у Кристины, есть ли у неё бинты, но она расстегивает молнию своей толстовки. Под ней облегающий топ, который она снимает через голову, протягивая мне. Я рву его на полоски и оборачиваю вокруг ноги Юрайи, перевязывая рану крепче, как могу. - Мы должны отвести тебя... - начинаю. Сейчас этого достаточно, но ему понадобится скоро реальная медицинская помощь в лазарете. Пуля вышла, но он потерял много крови, и в рану все ещё может легко попасть зараза. - Я отведу его, - прерывает Кристина, застегивая свою толстовку и прикрывая свой черный бюстгальтер, - вы двое идите, и как только наступит рассвет, мы вернёмся. - Ты уверена? - спрашиваю, хотя понимаю, что она все решила. Юрайя не в том состоянии, чтобы прыгать на поезд, и он не может идти три-четыре мили обратно в Бесстрашие без помощи. - Идите, - говорит она, - и сделайте так, чтобы Джанин поплатилась за все. Тобиас что-то шепчет Юрайе, а я обнимаю Кристину, а потом мы выходим из кафе на улицу. Он смотрит влево и вправо, затем поворачивается и ведёт путь вниз по площади. Его шаги тихие на потрескавшемся асфальте, и единственным звуком, который я слышу, является безопасное снятия пистолета с предохранителя. Мы пробираемся через тёмные переулки, двигаясь так быстро, как можем. Я чувствую сломанный и треснувший асфальт под своими ногами, наступаю на гравий, осколки стекла, иной мусор. Я не позволяю себе беспокоиться о Юрайе. Он сильный, и рана не тяжёлая. Беспокойство только отвлекает. Втулка настолько высока, что невозможно, на самом деле, увидеть её, когда ты близко. Её огромные размеры можно заметить издалека. Но я чувствую её, наверное, осталось всего несколько кварталов, когда мы замечаем второй патруль. Тобиас останавливает меня своей рукой так быстро, что я даже не понимаю, как это происходит, когда сталкиваюсь с ним. Открываю рот, чтобы сказать: "Какого черта?", но он показывает в сторону патруля, превозмогая мои возражения. Стандартный патруль Бесстрашия состоит из пяти-шести человек, как я помню. Но, как и в прошлый раз, их только трое. Предатели не имеют ресурсов единой фракции. И, как и другие патрульные, они идут посередине улицы, смеясь и разговаривая громкими голосами. Я думала, что у меня была уверенность тогда, но теперь, похоже, что-то другое: трусость. Громкий топот их сапог, звон и эхо их смеха, и весьма заметное место посередине улицы, служит предупреждением любому на их пути. Они же должны патрулировать город в поисках неприятностей, но удивлять таким образом они никого не будут. Это было просто невезением, что другая группа заметила нас, когда мы спрыгивали с поезда. Мы прячемся снова в тень переулка и смотрим, как они проходят мимо, полные чванства и совершенной неосмотрительности. Когда патруль уходит, мы перебегаем по улице «Франклин» по направлению к тупику, куда мы приходили раньше. Затем крадёмся возле стороны здания к входу для работников. Темно и тихо, но я не позволяю себе расслабиться до тех пор, пока дверь бесшумно не закрывается за нами. Затем выдыхаю и чувствую, как опускаются мои плечи. - Мы ещё не закончили, - шепчет Тобиас, но он обнимает меня за плечи одной рукой и быстро целует в волосы прежде, чем мы начинаем подниматься по лестнице. Когда мои ботинки наступают на бетонные ступени, я смакую длительное ощущение его рук вокруг себя, тепло его ладоней на моих мышцах. Офис моего отца находится на восьмом этаже, но Тобиас останавливается на седьмом. - Мы начнём отсюда и будем двигаться вниз, - говорит он хриплым шёпотом. – Диспетчерская, вероятно, на другом этаже от офисов. Надеюсь, это означает, что они пропустили её во время нападения. Мы проходим через тёмные заброшенные коридоры. Хотя настил не из гравия и битого стекла, в других отношениях он не так сильно отличается от переулков снаружи: чёрные туннели заполнены невидимыми препятствиями и ненужными вещами. Мы не можем включить свет, опасаясь обнаружения, и лунный свет проникает далеко внутрь здания. Но даже без освещения мы должны открыть все двери и проверить каждый шкаф на наличие компьютерного сервера. - Они должны храниться в прохладной комнате, - рассказывает мне Тобиас, прежде чем мы начинаем поиски, - поэтому сервера не перегреваются. Ты увидишь индикаторы цветных огней и услышишь низкий гул. – Это не так уж и далеко. Холодная комната, разноцветные огни и странный гудящий шум. Я почти чувствую, что мы ищем призрака. На седьмом этаже мы не ничего не находим, и я не вижу какие-либо признаки. Имеются только офисы с документами и файлами и смутное ощущение, что кто-то будет здесь в любой момент, чтобы завершить работу в ровных стопках на каждом столе. Это, вероятно, было нетронутым в течение нескольких недель, так как люди, которые работали здесь, были вытащены из своих домов и казнены по команде Джанин. Я думаю, предатели нашли то, что искали в кабинете моего отца наверху, и не удосужились обыскать всё здание. Переходим на шестой этаж, а затем на пятый. Этот этаж не похож на офис моего отца. Нет роскошных толстых ковров, нет сверкающих зеркальных стёкол. Вместо этого пол из голого бетона, и стены покрыты зелёной краской, такого же цвета, как в больнице, где я была волонтёром. - Это он, - говорит Тобиас примерно через тридцать секунд после того, как мы оказываемся на этаже. - Это? – спрашиваю я. – Я думала, что это столовая. – Здесь полдюжины столов с несоответствующими стульями, большой холодильник и древняя кофеварка в углу. - Это столовая, но на этом этаже должна быть комната управления, - произносит он. - Копировальное устройство, файловое хранилище, электропроводка… Они должны и сервера хранить здесь тоже. Я пожимаю плечами, надеясь, что он прав. Будем искать. За одной дверью ванная комната, за следующей - раздевалка. Офисные принадлежности. Имеется ещё одна дверь в конце коридора, и когда я хочу её открыть, струя холодного воздуха бьёт мне в лицо. Я задыхаюсь и поворачиваюсь, чтобы сказать это Тобиасу, но он уже тут, входит внутрь, тщательно осматривая своими голубыми глазами. Комната достаточно маленькая, может быть, только восемь квадратных метров, но она наполнена электронными устройствами. Это, должно быть, компьютеры, но они совсем не похожи на те, которые я использовала в школе. Каждые такие высокие, как и я, и около фута в ширину. В блестящей чёрной конструкции я вижу десятки маленьких кнопок, каждые из которых сопровождаются мигающими огнями. Это должно быть то, что Тобиас называет «серверами». Я ничего не смею трогать. - Как… - начинаю спрашивать, но я даже не уверена, что хочу сказать. Существует сотни… Нет, тысячи жёстких дисков, содержащихся в этой одной маленькой комнате, и каждые выглядят одинаково на мой непрофессиональный взгляд. – Который из них? Он смотрит на меня и медленно качает головой, и моё сердце замирает. Он тоже не знает. - Как мы собираемся найти один файл во всей этой информации? И как узнаем единственный, ради чего стоит убить? Я снова смотрю вокруг со вздохом. Должно быть что-то здесь, что мы можем использовать. - Хорошая новость, – говорит Тобиас, звуча не очень радостно, - заключается в том, что ничего не повреждено. – Я киваю. Даже я вижу, что всё в этой комнате аккуратно и организованно, в отличном рабочем состоянии. Если бы Джанин посылала Бесстрашных солдат, чтобы уничтожить резервные копии, они сделали бы это с ломами, разбивая каждую из этих целей на хрустящие маленькие кусочки. - Но есть и плохая новость… Я даже не могу позволить ему закончить. Плохие новости очевидны. Мы можем искать вечно и не найти то, что нам нужно. Я обрываю его. - Как они организованы? – спрашиваю я. - Серверы. Они распределены по фракциям? Он опять качает головой. - Бесстрашие имеет свои собственные. Это всё втулки. Есть пара десятков серверов в этой комнате. Мне хочется плакать, но боюсь, что могу что-то повредить своими слезами. - Значит, если они не по фракциям… - Обычно по дате, - говорит Тобиас, - начни с одного, и когда он откроется, нажми на ещё один, и так далее. - Итак, наш файл будет… - я затихаю, оглядывая комнату. – Самый новый? Он качает головой. - Как бы там ни было, он должен существовать до нападения, верно? Как мы собираемся найти этот загадочный файл, если мы ничего не знаем об этом? Как мы можем знать, сколько ему времени, прежде чем когда-нибудь найдём его? Это круговая ловушка. Я думаю вернуться к разговору, что я подслушала в Дружелюбии между Маркусом и Джоанной. О чём они говорили? Давным-давно Отречению доверили какую-то важную информацию. Может быть, мы ищем старый файл. Это предположение появляется из темноты. Но если эта информация была тогда, когда наши предки основали город, тогда было бы… - Попробуй самый старый, - говорю я. Тобиас находит маленький компьютер в одном из ближайших районов хранения и подключает его к серверу, что занимает несколько минут. Ледяной воздух дует на меня из вентиляционных отверстий всё время, но я так нервничаю, что даже не думаю об ожидании в коридоре. Когда экран, наконец, загорается, он прокручивает снова старые элементы в списке под названием с непонятной строкой из букв и цифр. - Это видео-файл, - тихо проговаривает Тобиас. - Действительно? Почему старый файл, хранящийся у нашего правительства в компьютере, будет видео? Оно не должно быть городским уставом или манифестом фракции, или ещё чем-то? Есть только один способ это выяснить. Тобиас нажимает кнопку, и видео включается. - Меня зовут Аманда Риттер… - начинает женщина на экране. Мы сидим в тишине, когда она говорит, и изображение играет перед нами. Она рассказывает нам о мире за пределами забора, мире, полном насилия и ненависти, обычных людей, чьей природе пришлось превратиться в жестокую. Я, замерев, не в силах отвести взгляд, даже если бы хотела. Когда она начинает говорить о Дивергентах, я чувствую пальцы Тобиаса, переплетающиеся с моими. Не отрываясь от экрана, я поднимаю свою руку и обхватываю его, сжимая так сильно, как могу. На экране Аманда Риттер рассказывает нам, что различия не являются опасными, мы ключ ко всему городу. Мы являемся ключом к помощи окружающему миру и восстановлению того, что утрачено до разрушения и уничтожения. И когда она говорит нам, что настало время открыть ворота и выйти в мир, я знаю, что это то, что мои родители хотели. Они погибли, чтобы отстоять идею, что наш город должен идти вперёд и исцелить разбитый мир. Они были Отречёнными до конца. Но Джанин Мэттьюс делает всё возможное, чтобы уничтожить эту информацию, чтобы от неё избавиться и уберечь её от выхода в свет. Почему? Она хочет искоренить Диверентов, потому что мы – это ключ, открывающий врата, ключ к нашей свободе. Она хочет держать нас внутри города под своей властью. Джанин пожертвовала моими родителями, и только так она могла поддержать свою собственную иллюзию контроля. Вот и всё, иллюзия. Потому что если есть некоторая крупная организация, которая оставила нас здесь, они те, кто действительно дёргают за ниточки. Джанин никто – она ребёнок, который объявляет себя королевой на школьном дворе. - Информация в этом видео будет ограничена теми, кто в правительстве, - произносит Аманда Риттер, и я чувствую, как моя кровь начинает закипать. Всё это время я думала, что борюсь за правду, но это только хранение ещё одного секрета. – Моё имя теперь - Эдит Приор, - говорит она с привычной улыбкой. - И есть много того, что я рада забыть. Экран становится чёрным. Тобиас смотрит на меня, его глаза невероятно широкие на лице. Мои пальцы всё ещё обёрнуты вокруг его так плотно, что я едва могу чувствовать их. - Я думаю, мы нашли её, - говорит он, наконец. - Я испускаю долгий судорожный вздох, который заканчивается смехом. Если серверы Отречения не скрывают никаких секретов больше, чем этот, я не уверена, что смогу с ними справиться. – Трис… - проговаривает он мне. – Люди должны увидеть это. Не только лидеры фракций. Все. Я чувствую в себе ожесточённый прилив любви к нему. - Они должны, - соглашаюсь, - как можно скорее. – Ведь каждую минуту, что мы держим это в себе, мы находимся в ужасной опасности.