Keep You Like an Oath

Тобиас Я делаю две копии файла и возвращаю оригинал на место. Первую копию мы упаковываем и отправляем Джоанне Рейес в Дружелюбие, положив в исходящую почту втулки. Здесь есть несколько других пакетов и толстые пачки писем, ожидающие доставку раз в неделю. Обслуживание нерегулярное после нападения, но, надеюсь, наша посылка, в конце концов, будет доставлена, если что-нибудь с нами случится. Небо ещё тёмное, когда мы выходим из втулки, и с трудом верится, что всего несколько часов прошло с тех пор, как мы ели на ужине с Маркусом. За дверью мы поворачиваем налево, а не направо, направляясь через высохшую реку к Искренности. Джек Кан ненавидит сейчас лояльных Бесстрашных, так как они оставили без присмотра Искренних после того, как тот хотел согласиться с требованиями Джанин. Но они верят в правду и честность, и, надеюсь, этого будет достаточно. Ведь у нас имеется кое-какой секрет. На этот раз я предоставляю Трис возможность идти впереди. Она движется быстро вдоль полутёмной улицы в боевой готовности и бдительно с пистолетом в одной руке. Мне нравится видеть её такой снова, целенаправленной и уверенной в себе, ту девушку, которая прыгнула первой. Я ставлю на предохранитель свой пистолет и продолжаю идти. Эта прогулка в Искренность короткая, и мы не видим никаких патрулей. Интересно, патрулируют ли предатели после полуночи из-за своей ограниченной численности. Нещадный вход в штаб Искренности не охраняется. Имеется один пожилой человек, сидящий в холле за столом, одетый в чёрное и белое. Его одежда соответствует чёрно-белой отделке на полу, стенах, мебели, а его коричневая кожа и волосы кажутся странно неуместными в бесцветной комнате. Он сидит прямо, когда видит двоих вооружённых, которые входят в комнату, и одна его рука на мгновение исчезает под краем стола. Я думаю, что он нажал экстренную кнопку, но сирена не слышна. - Мы здесь, чтобы встретиться с одним из членов вашей фракции, - говорит вежливо Трис, улыбаясь ему, как будто она не держит пистолет. – Мария Глэс. - А ваши имена? – спрашивает он нервно. На столе лежит книга с ручкой, находящаяся рядом с ней. Я плотно сжимаю пистолет и не двигаюсь, чтобы заполнить её. - Беатрис Прайор и Тобиас Итон из Бесстрашия, - произносит Трис, её голос твёрдый и гордый. Это сильные имена. У нас обоих имеются другие прозвища – незаметные, но сейчас не время что-то скрывать. Возможно, Искренний мужчина расценил её слова за честность. Он тянет книгу к себе и вписывает наши имена слегка дрожащей рукой. - По каким делам? – спрашивает он. Этот человек не может оставить нас в покое, и он это знает. Но каждую минуту, что стоим здесь, мы уязвимы. Если он вызовет подмогу, нам обоим понадобится помилование в данный момент. Я хмуро смотрю на него и открываю рот, чтобы спросить, если это уместно, но Трис опережает меня. - У нас есть информация для службы новостей, - говорит она. Её улыбка намного больше в этот раз. - Может, мы пойдём? На словосочетании "служба новостей" выражение на лице охранника меняется, и я понимаю, что мы думаем как Бесстрашные, пытаясь сокрушишь их оборону. Для Искренности служба новостей - это воплощение всех идеалов, а это должно быть их главным приоритетом, находясь даже выше безопасности. Это кажется безумным для меня, я лучше буду хранить секреты, чем раскрывать их. - Новостной центр находится прямо здесь, - произносит он и движется к паре двойных дверей в конце вестибюля. - Я сообщу госпоже Глэс и дам ей знать, что вы тут. Мы идём по черному мраморному полу, наши шаги отдаются эхом от стен, и я смотрю снова на охранника. Он разговаривает с кем-то по телефону, как и обещал сделать. Открывая двойные двери, мы видим другую большую комнату, почти таких же размеров, как лобби. Я смутно вспоминаю это место ещё со школьной поездки. Половина всех столов занята компьютерами и телефонами, стопками бумаг и файлами. Другая половина заметна за густой стеклянной перегородкой, преобладающая огромными машинами: печатными станками. Мама Кристины появляется через минуту, одетая в свободный белый свитер и в то, что кажется черно-белыми пижамными штанами. Мы, должно быть, помешали её крепкому сну, но она, по-моему, не обижена ни в малейшей степени. У неё короткие волосы, завивающиеся в плотные природные кудри на голове. - Я не считаю, что мы были официально представлены друг другу, - она протягивает руку для рукопожатия. - Мария Глэс. - Четыре, - отвечаю я, и она крепко сжимает мою ладонь. - Мы встречались на приемном дне. Я был инструктором в иницировании Кристины. - Конечно, - соглашается она, - я сожалею, что не узнала тебя. Моя ошибка. - Я улыбаюсь. Искренние не известны как обаятельные, но она такая. Я тоже всегда хотел легко признавать свои ошибки. Трис пожимает ей руку, а затем останавливается. - У вас есть новости для публикации? - Мария поднимает брови и улыбается выжидательно. Я не совсем уверен, с чего начать, и Трис, наверное, тоже, так как она закусывает губу вместо того, чтобы сказать что-то. - С Кристиной все в порядке? - спрашивает она, когда мы не реагируем. - С ней все хорошо, - Трис быстро уверяет её, и Мария расслабляется. - Новости у нас... Восприимчивые, - произношу, наконец, - опасные. - Правда зачастую именно такая, - говорит Мария и улыбается так же, как и Кристина. Это происходит со мной, и я понимаю, что охватывающая полная честность прибавляет мужества. Мы не настолько разные - Искренние и Бесстрашные. Как только эта мысль сформировывается у меня в голове, двойные двери распахиваются с громким хлопком. Джек Кан входит в комнату, сопровождаемый двумя мужчинами, держащими длинные винтовки. На секунду я задумываюсь, что они могут быть Бесстрашными, потому что только мы носим оружие. Но их лица незнакомы, и они выгодно отличаются нехваткой тренировок со своим оружием. Они просто вооруженные Искренние. - Что вы двое здесь делаете? - требует Джек. - У нас есть новости для публикации, - говорю ему так спокойно, как могу. - У тебя был шанс создать здесь альянс, - сердито произносит Джек, - но ты решил оставить нас беззащитными. - Мы решили вернуться домой и восстановить нашу фракцию. - Кан хотел отдать нас Джанин, чтобы спасти собственную шкурку. Не совсем тёплый приём. Я не против, но, возможно, должен. - А теперь ты приполз обратно, потому что тебе понадобилась наша помощь? - спрашивает он. - Тебе здесь не рады. - Охранники позади него шевелятся немного, будто им неудобно. Инструктор во мне должен бороться, чтобы не закатить глаза. Они знают, как стрелять из пушки? - Ты собираешься бросить нас? - скрещиваю руки на груди, сжимая мышцы. Это, может быть, детский каприз, но мне плевать. Трис раздраженно вздыхает, шагая вперёд. - У нас есть информация, которую жители этого города должны увидеть, - проговаривает она, - поэтому мы пришли в службу новостей. Вот и все, - руки в боки, смотря с приподнятой головой на Джека, у которого непростое выражение на лице. Он просто издевается над ней. - Мы не заинтересованы в ваших диких обвинениях, - говорит он. - Законное функционирование прессы не мутит воду и не выносит пустые обиды. Я готов врезать ему по лицу. Джек высокий мужчина, но выглядит так, будто никогда не был внутри учебной комнаты. Я справлюсь с ним за тридцать секунд, заставив умолять о пощаде. Только присутствие не обученных идиотов, держащих наготове заряженные ружья, заставляет меня подумать дважды. Но Трис как-то удаётся сохранять спокойствие. - Мария, - произносит она, - Вы видели какие-нибудь доказательства обвинений или личной обиды? - Честно говоря, я ещё ничего не видела, - отвечает она. Крошечная улыбка показывается в уголке её рта. - Почему мы не можем показать вам наши новости? - спрашивает Трис, смотря то на Джека, то на Марию. - И вы сможете решить, заинтересованы ли вы в публикации. Я должен был подумать об этом. - Мы не заинтересованы... - начинает Джек, но Мария обрывает его: - Это действительно походит на самый простой способ докопаться до правды в этом вопросе, - произносит она. - Разве Вы не согласны, Джек? - Слово "правда" появляется, чтобы избавить его от гнева, направленного на нас, и он кивает, показывая на соседний стул. Вместо того, чтобы сесть, Трис вынимает жесткий диск из своего кармана и протягивает его Марии. - Мы нашли это видео в файлах Совета фракции моего отца, - говорит она, - они собирались сделать объявление на следующей неделе. - Два простых факта так технически верны. Сопоставив вместе смысл, - но это не означает то, что мы знаем наверняка. - Я удивлён, как Трис способна врать руководителям Искренности. - Пожалуйста, садитесь, - проговаривает Джек, и мы берём стулья. Охранники парят над нами, как клубы дыма, держа оружие. Я кошусь на Трис и закатываю глаза, и она подавляет улыбку. Они даже не разоружили нас. Дилетанты. Мария засовывает диск в ближайший компьютер и поворачивает монитор так, что мы все можем его видеть. - Вы должны это посмотреть, - говорю я охранникам. Они не отвечают, но вижу, как они тайком поглядывают в сторону экрана. Я знаю, что будет на этот раз, но видео не проще смотреть во второй раз. Наблюдая за лицом женщины, которая сама себя назвала Эдит Приор, я замечаю тени знакомых черт. Есть сходство с Трис, и уж тем более с Калебом. Когда она говорит, что видео ограничено государством, Джек, на самом деле, рычит. Два охранника откровенно смотрят в экран сейчас, стволы валяются на полу. Мы можем встать и уйти, и они никогда не заметят. Когда видео заканчивается, Джек обращается к нам: - Вы нашли это в Отречении? - требует он. Я решаю объясниться с ним. Если он не злится на Джанин, он должен знать, от чего отказывается. - В втулке, - произношу я. - Джанин украла копию во время симуляции нападения, и она хочет скрыть это. - Подавлять истину - это мощно? - спрашивает он наполовину у себя. Охранники качают головами и что-то бормочут. Мария откидывается на стул, смотря на нас, не мигая. - Я не могу напечатать в прессе об этом, - говорит она просто. - Но это... - Трис начинает протестовать. Мария поднимает руку, чтобы успокоить её. - Написанные слова не приведут к справедливости, - отвечает она, - мы нуждаемся в общественной трансляции. Трис Я была уверена, что Джек Кан арестует нас или что Тобиас нанесёт удар и получит пулю. Вместо этого он выглядит глубоко потрясённым. - Наше государство делало медвежью услугу, поддерживая это сокрытие долгие годы, - говорит он нам. - Потребовалось много мужества, чтобы донести эту информацию до нас. Спасибо за честность. Я вспоминаю, как прямо он говорил нам это после сыворотки правды, и слегка вздрагиваю, хотя я знаю, что Джек сделал нам комплимент. - Первой мы сделаем трансляцию утром, - объясняет он Марии, прежде чем повернуться на пятках и направиться к двери. Охранники, кажется, борятся с тем, чтобы не отстать. Прямо у двери он останавливается и оглядывается на нас. - Всему городу. Используй авторизацию. Она кивает, уже потянувшись за телефоном, когда дверь захлопывается за его спиной. Она делает пару звонков, прося "передачу по сети", что бы это ни было, и внешние экраны. Она не говорит, что будет трансляция или объясняет какую-либо ситуацию. У меня не находится слов, когда я понимаю, что она позаботилась обо всем в считанные минуты. - Как Вы... Я имею в виду... Вы часто это делаете? - спрашиваю я. - Каждая фракция имеет свою специальность, - отвечает она. - Если бы мне нужна была вооруженная охрана, я бы пошла в Бесстрашие. Хорошее застолье - Дружелюбие. Вы хотели разоблачить секрет. И пришли в правильное место. Я не уверена, что она ответила на мой вопрос. Выражение моего лица, должно быть, показывает мысли, так как Мария нежно улыбается мне. Хотя внешне она не похожа на неё, почему-то она напоминает мне мою маму в этот момент. - Трис, это то, что мы делаем здесь, - произносит она, - мы говорим правду, даже когда другие люди не хотят её слышать. Возможно, особенно, никогда. А это? Это самая большая правда из всех. Так что, да, мы знаем, как обращаться с трансляциями - в этом наша природа. Спасибо, что принесли её мне. Для меня большая честь поделиться этим со всем городом. Я чувствую легкое напряжение в плечах, чуть-чуть, но мне удаётся улыбнуться. - Спасибо, - говорю я ей и повторяю слова Джека, сказанные нам: - спасибо за Вашу честность. Она кивает и поворачивается ко мне спиной, работая на клавиатуре, печатая одной рукой, в то время, как она загружает видео и делает другие звонки. - Ладно, - говорит Мария, в конце концов, - я не знаю, как вам, но мне нужно принять душ и поспать перед тем, как это запустить везде. Я пожимаю плечами. Я бегала по городу всю ночь напролёт, но я слишком возбуждена, чтобы отдыхать. Тобиас говорит что-то, соглашаясь, и Мария ведёт нас наверх в свою квартиру. Я наблюдаю, как её ноги двигаются по коридору, и понимаю, что она все ещё одета в пижаму из мягкой чёрной-белой ткани. Часть меня ощущает вину за то, что мы разбудили её посреди ночи, но я думаю о страсти в её голосе, когда она говорила, что это самая большая правда из всех, и осознаю, что это был правильный поступок. Внутри квартиры Мария произносит: - Попробуйте поспать, - бормочет, - завтра будет тяжёлый день. Тобиас заваливается на диван и хлопает по подушке рядом с собой. Через мгновение я сажусь рядом с ним, но не могу расслабиться. Моя нога дрожит, рука постукивает, и мой желудок связан в узлы. Я могу лишь думать о том, что что-то может пойти не так. Он оборачивает свою руку вокруг моего плеча, но когда я прислоняюсь к нему, я чувствую, что он слишком нервный. Сидеть неподвижно, подчеркиваю, - это худший вид пытки. В конце концов, я сдаюсь и начинаю расхаживать по комнате. Это не сделает так, чтобы утро пришло быстрее, но, по крайней мере, я занимаюсь чем-то. - Я ненавижу ждать, - говорит Тобиас, подперев голову руками. Мы очень нетерпеливы. Проходят часы таким образом, в нервной симуляции, шарахаясь от малейшего шума. Тобиас вынимает и заряжает свой пистолет, разобрав его, прочищая тряпкой, которую он нашёл под кухонной раковиной Марии. Я готовлю нам бутерброды, потому что мы слишком озабочены тем, чтобы поесть. Сон - это не вариант. Когда небо начинает светлеть, я двигаюсь к окну и выглядываю наружу. За стеклом я вижу город в поле зрения. Я жила рядом с этими зданиями всю свою жизнь, но чувствуется, будто я никогда не видела их так ясно, как делаю сегодня. Они потрепаны и разрушены теперь, отсутствуют окна и стены, но очевидно, что они когда-то были великолепны. Я раньше задавалась вопросом, кто построил это место и что заставило их уйти. Теперь, я полагаю, у меня имеется свой ответ. Город был разрушен тем же насилием, что разорвало всю нашу страну на части, конфликтами, которые мой предок показывала нам в своём послании. Но даже после всего этого город пережил все, чтобы стать раем. Эдит Приор и её люди придут сюда, чтобы жить и расти, исцеляя, возмещая ущерб, нанесённый войной. - С тобой все в порядке? - спрашивает Тобиас, когда подходит к подоконнику, вставая рядом со мной. Я вижу его отражение в стекле, наложенное выше линии горизонта, и как будто город сам по себе отвечает на мой взгляд через его темные глаза. - Это то, из-за чего мои родители умерли, - говорю я ему. Глаза не видят, и я позволяю слезам скатиться по своим щекам. - Они верили в это, - отвечает Тобиас, - но они умерли за тебя, Трис. Чтобы ты могла жить. Его рука сжимает подоконник в нескольких дюймах от моей. Я протягиваю через расстояние между нами и оборачиваю пальцы вокруг его ладони, крепко сжимая. Снаружи солнце поднимается над горизонтом. Первые лучи достигают только самой высокой точки, отражая верхушку втулки, оставив остальную часть города в тени. Хотя достаточно скоро тени отступают, и солнечный свет распространяется. Я вижу каждое освещаемое разбитое здание, каждый кирпич и рассыпанные вдребезги стекла окон, искрящиеся блестящим золотым светом. Ущерб всегда будет частью этого города. Но сейчас это не самая важная часть. Когда Мария и её младшая дочь - сестра Кристины - просыпаются, мы принимаем по очереди душ и одеваемся в свою старую одежду. Вместе, вчетвером, спускаемся в обеденный зал на завтрак. Наша чёрная одежда привлекает внимание, когда мы идём, и нет ничего хуже, чем несколько комментариев и косых взглядов, когда мы устраиваемся на скамейке. Место гудит деятельностью, наполненное жаждущими разговорами и спорами. - Занятное утро, - говорит Тобиас. София смеется в ответ. - Все говорят о каких-то больших новостях, - произносит она, - никто не хочет пропустить это. Я удивлена, но знаю, что так не должно быть. Конечно, слухи распространяются быстро в Искренности. Те два охранника могли рассказать всей фракции. Мария приносит нам тарелку с яичницей и тостами и четыре больших стакана кофе. Тобиас делает щедрый глоток из своей кружки и испускает вздох, будто он воссоединился с давно потерянным другом. Я оборачиваю свои руки вокруг своей кружки и ощущаю тепло, просачивающееся в мои ладони, успокаивая мои измотанные нервы. Когда мы едим, обеденный зал заполняется людьми. Профессионалы в ярко-белых рубашках, маленькие дети в черных джинсах и мятых белых футболках, пожилые мужчины и женщины, чьи белые волосы одинаково сочетаются с их белыми свитерами. К тому времени, как экран загорается, столы полностью заполнены, и много людей стоят в помещении в куче, переминаясь, с нетерпением желая посмотреть объявление. - Это передаётся всем фракциям, - Мария наклоняется через стол, чтобы сказать нам, - и на экранах у аракционеров, на открытом воздухе. - Все фракции? - повторяю. - Даже... - Даже в Эрудицию, - говорит она, кивая. Довольная улыбка на её лице. - Мы не оповестили их о специальной трансляции, но экраны в их библиотеке, поэтому они не смогут пропустить это. - Прошу Вашего внимания, - слышится голос, и в комнате сразу воцаряется тишина. Я осматриваюсь вокруг, чтобы увидеть Джека, стоящего рядом с большим экраном, на передней части помещения. Имеются темные круги под глазами, будто он не спал. - Наши друзья из Бесстрашия предоставили нам важные новости, - он указывает на меня и Тобиаса, и каждая голова поворачивается, чтобы посмотреть на нас. Я так удивлена, что не могу даже быть смущена таким вниманием. Наши друзья? Мои мысли должны быть очевидны, потому что Мария наклоняется ко мне через весь стол снова. - Правда проходит долгий путь здесь, - говорит она с мягкой улыбкой. - Эти сведения были подавлены слишком долго, - произносит Джек, и гневный ропот повышается, исходя из аудитории. Он ждет, пока не продолжает: - Но нужно иметь большое мужество, чтобы принять правду, и сегодня... Позади него образы смерти и разрушения начинают мигать по всему экрану. Я слышу вздохи от шока, но никто не говорит. Джек замолкает и поворачивается, смотря. Я нахожу руку Тобиаса и сжимаю для перестраховки. Это третий раз, когда я вижу Эдит Приор, доставляющую своё сообщение, и смотрю на это по-прежнему ужасно. Когда она говорит: "Информация будет ограничена правительством", я слышу ещё один сердитый шёпот, проносящийся по помещению. "Правду не утаишь!", а затем краткое "ура". Когда видео кончается, имеется минута поражённого молчания. Затем комната взрывается от шума, когда сотни Искренних начинают разговаривать. Это звучит так, как каждый человек пытается поделиться своими мыслями со всеми остальными - все одновременно. Я смотрю на их странные лица, каждое смотрящее в восторге и ужасе, скептически и озлобленно. Каждое лицо содержит другое выражение, другое мнение, но существует некая энергия, которая объединяет их всех. Каждый человек в комнате полон огня. Рядом со мной Тобиас, темные глаза которого наполнены тем же огнём. Это страсть познания, честности, правды. Он такой красивый, что я не могу отвести от него взгляд. Я делаю глубокий вдох и выдох, чувствую, как моё тело окончательно освобождается от тяжести. Все вокруг меня: голоса Искренних, звуки быстрые и громкие, словно сто барабанов бьются на концерте. Осознание охватывает меня медленно и слабо, затем сильнее и быстрее, пока я уверена. Секрет раскрыт. Правда, за что мои родители боролись. Знание, что Джанин хотела уничтожить всех, летая по всему городу, словно птица, которую выпустили из клетки. - Мы сделали это! - говорит Тобиас, прижимая свои губы к моему уху так, что я могу услышать сквозь шум. - Правда раскрыта, - продолжает он тихо, его дыхание щекочет мою шею и посылает дрожь по коже. Тепловые потоки по моему телу, и меня не волнует, кто смотрит или сколько людей вокруг нас - я поворачиваю голову и прижимаюсь к его губам, настойчиво захватывая своими.