Per aspera ad astra

Глава 11. Сомнения До прошлой ночи Драко и не подозревал, сколько мог выплакать слез. Видимо, прорвалась плотина шестнадцатилетней давности, выпустив наружу все, что накипело за долгие годы. Однако он с удивлением заметил, насколько легко стало на душе и ясно — в голове. С наступлением утра, после ухода Поттера, едва открылись двери Больничного крыла, мысли начали собираться в целенаправленный поток и подбрасывать неплохие, в целом, идеи. В них еще угадывалась хитрость и предусмотрительность прежнего Драко, но лишь отчасти. В первую очередь решено было отыскать причину отравления и полученного побочного эффекта. Он перебирал в голове компоненты зелий во всех вариациях, в которых варил их, выстроив перед мысленным взором целую таблицу. На написание подобной вручную ушло бы не меньше трех часов, а Драко хватило двадцати минут, чтобы обнаружить полное отсутствие ошибок в собственных формулах и сочетаниях снадобий. Сперва он решил, что все-таки где-то напортачил, просто не заметил через столько времени. Однако потом его осенило. «Кто-то специально меня отравил». От одной мысли об этом похолодели ладони, а сердце будто провалилось в воздушную яму. Такое же ощущение возникало каждый раз, когда во время полетов на метле Драко резко уходил в штопор, оттянув на себя древко, чтобы выровняться, за считанные сантиметры до земли. Он принялся подробно вспоминать весь месяц, который пил обезболивающее чуть ли не по целому котлу в день, но не нашлось ни единого момента, когда заветную фиалу во внутреннем кармане могли подменить. Так же никто не мог подсыпать лишнего в котел, потому что тот всегда стоял в комнате старосты за ворохом защитных чар. Других вариантов, как и когда можно было провернуть подобное, не нашлось. «Или я все-таки где-то неправ, — попробовал он успокоить себя, осадив недавний испуг и вернувшись к холодному рассудку. — Нужно попасть в комнату, чтобы прочесть записи в тетради». На логичный вопрос: «Как туда попасть слепому?» — ответ нашелся довольно быстро. Кребб. Его до сих пор держали в Больничном крыле, хотя состояние уже не вызывало прежних опасений. Вскоре, как полагал Драко, намечалась выписка. Значит, до этого момента ему было необходимо добраться до давнего товарища. Что он и решил сделать, не откладывая. Стопы до сих пор не согрелись нормально, даже завернутые в одеяло, как в плотный кокон, поэтому холод каменного пола ощущался лишь наполовину. Поднявшись, Драко вцепился одной рукой в изголовье кровати и глубоко вздохнул. Единственной причиной, по которой он вставал изредка на протяжении недели, являлся туалет. Туда и обратно путь запомнился в мельчайших деталях, но изолированная палата Кребба находилась в другой стороне. Память подводила, отказавшись восстанавливать полную картину обстановки Больничного крыла. «Ладно, сперва надо хотя бы до стены дойти, а там останется только найти нужную дверь», — решил наконец Драко и медленно двинулся вперед. Шаги давались малость тяжеловато после ночной летной прогулки, когда пришлось держаться не только за Поттера, но и, собственно, ногами — за древко метлы. Отвыкшие от подобных нагрузок, мышцы позабыто ныли и демонстрировали ярое нежелание напрягаться снова. Однако их капризы вызывали лишь ироничную усмешку, пока Драко упрямо шел по знакомому направлению. Расставив руки чуть в стороны, ладонями он считал изголовья кроватей. Здесь никогда ничего не стояло. Мадам Помфри сразу подметила, каким путем обычно пробирался в уборную слепой пациент, и даже попробовала чуть расширить проход, но столь чрезмерная забота лишь сбила того с толку. Тогда по его просьбе она вернула мебель на положенные места, но узкое пространство предусмотрительно не захламляла. И не клала новых больных на те койки, мимо которых пролегала заветная тропа. Контрольная точка в виде стены обнаружилась через три шага после четвертого изголовья. Оперевшись на нее ладонями, Драко облегченно выдохнул. Половина расстояния осталась позади, что придало лишней уверенности в собственных силах. Вдоль каменной опоры он двинулся уже более смело. Как оказалось, зря. Меньше, чем в пяти метрах от места поворота, стояла металлическая двухъярусная столешница, в которой мадам Помфри обычно развозила лекарства для пациентов, если их набиралось больше трех. Правда, об этой детали Драко вспомнил, только когда случайно опрокинул ее, больно врезавшись бедром в острый угол. В первую секунду ничего не произошло, но потом совсем рядом раздался адский грохот. Металл грузно упал, ударившись о каменный пол, в голове прокатился тревожный колокольный набат. Его эхо быстро разнеслось по всему помещению, описав своеобразный круг почета, вернулось обратно, отразившись от стен и кроватей, и поднялось к потолку, затерявшись в высоких сводах. Охнув, Драко рефлекторно зажал уши, чтобы хоть немного приглушить резкий звук, когда тот противно резанул по особенно чувствительным перепонкам. Однако его мимолетное недовольство допущенной оплошностью резко сменилось оторопелым удивлением. Осторожно отняв ладони от головы, он попытался по привычке распахнуть глаза, но помешала повязка. Пальцы растеряно коснулись ее, убедившись, что бинты никуда не исчезли. Слепота по-прежнему осталась с ним, но Драко мог поклясться, что на долю секунды увидел все больничное крыло. Правда, мутно, нечетко, словно в старом Думоотводе, которым не пользовались столетиями. Однако же, увидел! «Не может быть, — отрезвил его собственный голос, прозвучавший в голове. — Просто показалось». Только сердце колотилось, как ошалевшее, а дыхание прервалось, когда Драко с силой пнул лежавшую на боку столешницу. Отъехав на приличное расстояние, она повторно произвела столько шума, что целая стая пикси позавидовала бы. На этот раз он не закрывал уши, лишь поморщившись от грохота, который резанул теперь не только по ушам, но и по глазам, словно ток прошелся по нервам. И тут уж не осталось никаких сомнений: он видел. Вернее, слышал. Весьма подробно и четко слышал, где находился каждый предмет мебели, потому что раскатистое эхо спотыкалось об них и затихало. Остальное дорисовывала память: многочисленные кровати с низкими тумбочками, витрины с лекарствами вдоль противоположной стены и небольшие углубления — в ближайшей, где располагались двери в отдельные палаты. — Мистер Малфой! — раздался вдалеке голос мадам Помфри, одновременно взволнованный и рассерженный. Его ожидаемо подхватило эхо, позволив Драко составить в голове еще более подробную картину окружающего пространства. Торопливые шаги, частые, отмеченные цоканьем твердых набоек на низких каблуках, в свою очередь, добавили красок и деталей. Он видел. Не по-настоящему, непривычно, странно, но видел. Ровно настолько, чтобы безошибочно ориентироваться в относительно замкнутом пространстве и не ощущать себя калекой окончательно. — Я думала, Вы знаете нужную дорогу! — строго начала мадам Помфри, но замолчала, заметив шалую улыбку на бледном лице напротив. — Знаю, — восторженным шепотом выдохнул Драко, поведя головой так, словно видел сквозь повязку. — Теперь точно знаю, — добавил еще более воодушевленно и, развернувшись, уверенно зашагал в противоположном направлении, без особых проблем переступив через опрокинутую столешницу. Одна его ладонь мимолетно касалась стены, вдоль которой он двигался, а ноги перестали шаркать из-за неуверенной походки. Мадам Помфри удивленно смотрела ему вслед и не понимала, что произошло с тем убитым горем, сломленным мальчиком, который еще вчера отказывался даже разговаривать с ней. «Ничего плохого», — решила она и, коротко улыбнувшись, заклинанием поставила столешницу на прежнее место. *** После практически насильного заточения в Больничном крыле ходить по коридорам школы доставляло немыслимую радость. Самостоятельно передвигаться, правда, Драко пока не рисковал, используя в качестве надежной опоры руку Кребба, которую тот всегда подавал ему. Этот жест стал уже вполне привычным для обоих товарищей, но лишь недавно перестал вызывать вопросы сокурсников. Насмешки со стороны прочих пока не думали прекращаться, что не задевало даже, а просто казалось логичной реакцией глупых школьников. «Слепой аристократ и его безмозглая собака-поводырь» — так их называли за глаза, хихикая за спинами. Ни одного, ни второго подобные мелочи не волновали. По первости, правда, Кребб порывался подвинуть с положенного места парочку челюстей, чего Драко попросил не делать ни в коем случае. Позднее, в своей комнате, он объяснил просьбу тем, что совершенно не хотел снова оставаться беспомощным калекой, если товарищу назначат отработку или отправят в Больничное крыло с новыми травмами. Тот, конечно, слабаком не был никогда, а за лето и вовсе раздался в плечах, всерьез занявшись спортом. Жир на его теле чудесным образом сменился мышцами, которые Драко соизволил заметить только пару недель назад, когда они вместе возвращались в подвалы слизерина. Твердое предплечье под ладонью плавно переходило в напружиненный от напряжения бицепс, который становился абсолютно незаметным под мантией. Вероятно, из-за того, что в ширине тела Кребб не изменился совсем, все продолжали считать его толстым, хотя это уже не было правдой. К подначкам по поводу своего аппетита и размеров одежды он привык давно, поэтому не обращал внимания. Как и не торопился разуверить шутников в их правоте относительно предмета издевок. Рядом с ним Драко чувствовал себя, поистине, как за каменной стеной. Невозможно было чувствовать себя иначе, когда рядом вышагивала такая гора мускулатуры, излучавшая ненавязчивую, но смертельно опасную силу. На лекции они являлись вдвоем, садились за одну парту и честно молчали на протяжении всего времени занятия. Кребб старательно записывал за преподавателями, решив попытаться учиться самостоятельно. Понял наконец, что более умный и способный товарищ не останется рядом навсегда. Понял, вероятно, в Больничном крыле, когда Драко перестал заходить после собственной травмы. В то утро, когда он пришел проведать Кребба, тот почти потерял надежду на его поддержку. Лежал на постели, безразлично глядя в потолок, и на тихие шаги не обернулся. Ровно до момента, пока Драко не окликнул его по имени. Они проговорили практически целый день, словно у них могли накопиться какие-то новости за пару недель. Но тем для обсуждения оказалось неожиданно много. К вечеру же, выслушав нотации мадам Помфри, вместе под честное слово покинули осточертевшее обоим Больничное крыло. От ощущения будничной одежды, вместо пижамы, оба успели отвыкнуть, но, тем не менее, полы мантии, шуршавшие по полу, придавали некоей уверенности в правильности происходившего. Повязку с глаз Драко так и не снял, решив не пугать окружающих — кто бы они ни были — пустыми глазами. По словам Гарри, от них остались только белки, а зрачки и радужки благополучно в нем растворились. Не верить новоиспеченному другу причин не находилось, поэтому оставалось только смириться и учиться жить дальше. Удавалось, впрочем, довольно споро. Научившись достаточно быстро писать, Кребб делал неплохие конспекты, которые по вечерам заучивал, стараясь вникнуть в суть лекции. Драко не лез с объяснениями, но на возникавшие у товарища вопросы отвечал охотно и исчерпывающе. Порой даже демонстрировал практические чары, не без удовольствия чувствуя в ладони гладкое дерево родной палочки. Его собственные успехи пострадали мало. Память у него была хорошая с детства, поэтому прослушивания материала ему с лихвой хватало, чтобы начать применять полученные знания на практике. К тому же, львиная доля материала уже давно отложилась в голове и теперь требовала только отработки необходимых навыков в использовании. Мир, скрытый плотной завесой тьмы, оказался неожиданно интересным и даже по-своему удивительным. По шагам Драко научился различать людей, заметив особенности походки. Мог с недавних пор сказать, сколько человек находилось в радиусе сотни метров, ориентируясь исключительно по их сердцебиениям. По ритму пульса отличал ложь от правды, став живым воплощением Веритасерума. И перемещался по огромному замку при помощи не только Кребба, но и отцовской трости. Черного лакированного дерева, с набалдашником в виде змеиной головы и металлической набойкой снизу, она при легком ударе о каменный пол помогала нарисовать в голове окружающую обстановку в минимальных деталях. Стук, подхватываемый гулким эхом коридоров, достаточно четко отражался от стен и стекал по ступенькам лестниц, что частенько спасало от падений и неловких поворотов лицом в косяк. Как бы ни старался Кребб, он не привык рассчитывать рядом с собой расстояние еще на одного человека, поэтому ходили они сперва неприлично медленно. Благо, пары дней хватило для адаптации им обоим. Тишина стала недостижимой мечтой. Чужие голоса мешали спать, обострившийся до возможного предела слух улавливал даже негромкие перешептывания в ближайших коридорах, минуя факультетскую гостиную. Из-за этого Драко приходилось накладывать на комнату заглушающие чары, чтобы хоть немного отдохнуть. Голова снова начала монотонно гудеть, не переставая, как только он покинул Больничное крыло, но обезболивающее попало под строжайший запрет, хоть в прикроватной тумбочке и осталось довольно много запасов. Рука порой сама тянулась к верхнему ящику, но тут же одергивалась, прячась под подушку для верности. Лучше уж потерпеть, чем снова по неосторожности себя покалечить. Стоило представить, что слух мог исчезнуть вслед за зрением, как Драко холодел от ужаса подобной перспективы. Регулярное чтение и перечитывание собственных записей результата не дало. Как и ожидалось, он был прав: отравление не являлось его ошибкой. В расчетах и сопоставительных анализах на взаимодействие не нашлось ни единой погрешности. Все сочеталось идеально, поэтому причина приобретенной слепоты оставалась единственной: ему нарочно что-то подмешали. Но что? Когда? И, главное, кто? Ответов на эти вопросы не находилось. У Драко не имелось даже малейших предположений насчет возможных подозреваемых. В слизерине виновным мог оказаться любой: такие уж здесь учились люди. Но после случая с частичной трансфигурацией в бородавчатую жабу никто из них в здравом уме не полез бы в комнату старосты, запертую сложной вереницей заклинаний. Только для Кребба Драко с недавних пор открыл доступ в свою обитель. Он же и читал вслух записи в полупустой тетради с экспериментальными зельями. У него оказался неожиданно приятный низкий голос, размеренный и спокойный. Слушать такой доставляло почти эстетическое удовольствие. Порой Драко даже ловил себя на том, что просто задремывал под монотонный звук, совершенно не улавливая информацию. Он успокаивал и убаюкивал, давая возможность отвлечься от прочего шума извне, расслабиться и наконец отдохнуть. Стоило покинуть пределы Больничного крыла, как по пятам снова начал ходить Гарри. Причем, теперь он был не один. Драко отчетливо слышал шаги двух пар ног. Почти синхронные, бесшумные, замиравшие, стоило лишь обернуться. Терпения хватило на две недели, которые благополучно приближались к концу. Кребб как раз провожал своего подопечного в Большой зал на ужин, когда тот в очередной раз настороженно замер, чуть повернув голову в сторону. Коротко ударил кончиком трости по стене и удрученно вздохнул. — Иди без меня, Винс, — в полголоса попросил Драко, разжав пальцы, обхватывавшие чужое крепкое предплечье. — Я доберусь сам. — Ты уверен? — с сомнением уточнил тот, на что получил лишь сдержанный кивок, и нехотя двинулся дальше по коридору, вскоре скрывшись за поворотом. — Выходите. Оба, — громко произнес Драко, обернувшись в сторону преследователей. — Поттер, я знаю, что это ты, и знаю, что не один. Хватит этих глупых игр. Я слышу ваши шаги уже который день. — Ну и слух у тебя, в таком случае, Малфой, — по-доброму усмехнулся Гарри, первым подав голос и приблизившись почти вплотную к собеседнику. — Слепые всегда слышат больше, чем зрячие, — наставительно заметил Драко, бессознательно повторив недавнюю усмешку на чужих губах. — Кто с тобой? Снова Грейнджер? — Нет, мы поссорились и редко разговариваем с того дня, — признался Гарри, неловко растрепав волосы на затылке. — Это Рон. — То есть, с ним вы помирились? — насмешливо уточнил собеседник, оперевшись на трость сложенными друг на друга ладонями. — Что ж, поздравляю, общение со мной не отпугнуло всех твоих, так называемых, друзей. — Мы хотя бы его настоящие друзья, — буркнул недовольно Рон, чем вызвал лишь снисходительную ухмылку на лице Драко. — Конечно, Уизли, самые настоящие, — степенно кивнул он. — Ведь настоящие друзья всегда быстро находят замену тому, кто на время выбыл из строя. И даже не навещают потом, когда поддержка друзей так необходима. — Заткнись… — предупреждающе прошипел Рон, отчетливо скрипнув зубами. — Поэтому, наверное, в таких случаях существуют враги, — продолжал рассуждать Драко, словно не услышав угрозы. — Чтобы развлекать одинокого больного, на которого его «друзья» плевать хотели. Иначе ведь не бывает, а, Поттер? Один раз зашел и хватит? А остальное время — будь, что будет, хоть с ума сойди от тишины и безделья! Такая у вас, гриффиндорцев, дружба? — Извини, Малфой, я же говорил, что у меня не получилось зайти раньше, — улыбнулся неожиданно Гарри, чем заставил разошедшегося товарища мгновенно умолкнуть. Если бы тот мог видеть, то обязательно посмотрел на собеседника с плохо скрытым удивлением. Однако с этим вполне справился Рон, потерявший нить разговора за собственной злостью. — Но я ведь объяснил, почему так вышло. — Да, — выдохнул Драко, взяв себя в руки. Сперва ведь он, действительно, говорил о том, как едва не развалилась золотая троица гриффиндора, но в какой-то момент его понесло. Раньше всегда удавалось следить за собственной речью и вкладываемыми в нее эмоциями. А тут заговорился и выдал лишнего, чего совершенно не планировал озвучивать. «Святая простота ты, Поттер», — фыркнул про себя, чуть опустив подбородок. — Да, Поттер, я помню. Просто забудь, что я сейчас сказал. Это… — Вырвалось, — подсказал Гарри, пожав плечами. — С кем не бывает. «С Малфоями не бывает», — автоматически отозвался противный внутренний голос, почему-то подозрительно напомнивший отца. Увидь он, каким несдержанным и эмоциональным за последние дни стал его сын, немедленно отправил бы в Мунго, подлечить расшатанные нервы. Возможно, пожизненно, чтобы не позорил своими припадками древний уважаемый род. — Уж точно не с ним, Гарри, — очнулся Рон, видимо, уложив в своей голове информацию. — О чем ты? Это же Малфой! «Зришь в корень, рыжий», — мысленно согласился с ним Драко, мимолетно удивившись догадливости второго собеседника. — Зачем ты преследовал меня все эти дни? — спросил неожиданно, резко сменив тему разговора. Нарываться на склоку почему-то не хотелось, вопреки привычкам. Хотя обычно покрасневшее от гнева лицо Рона доставляло ему немало удовольствия. — Не затем ли, чтобы увидеть, насколько хорошо я справляюсь теперь? Решил убедиться, что в твоем присутствии больше нет необходимости, чтобы потом твоя благородная гриффиндорская совесть не ныла о беспомощном калеке? — Нет, я… — Хватит, Поттер, — тихо и как-то даже устало оборвал его Драко, почти испугавшись того, что мог услышать в ответ. — Пора прекращать этот фарс. Не будем мы друзьями… Я не буду. — Послушай, Малфой, если это из-за того, что я заглянул к тебе только один раз… — Нет, дело не в этом. — Тогда в чём? Гарри злился — Драко слышал дрожавшие в его голосе нотки зарождавшейся ярости. Он хотел уйти без объяснений, но что-то удержало на месте. То ли нежелание отступать, как в давних спорах школьных врагов, то ли совесть. Последняя обнаружилась совершенно внезапно и удивительно не вовремя. Просто однажды в раздираемую оглушительными шумами окружающего мира голову пришло осознание собственной ошибки. Драко не хотел пользоваться дружбой с Гарри, чтобы тот помог ему уберечь от неминуемых бед семью. В частности, мать. Отца, конечно, терять тоже было страшно, но у того имелось гораздо больше шансов умереть. Если не от руки Темного Лорда, то по приговору Визенгамота — уж наверняка. С потерей отца сын морально готовился смириться с самого начала лета. Удавалось плохо. Однако никакие причины не стоили человеческих жертв. Да, Гарри Поттер слыл надеждой всего магического мира на избавление от восставшего из мертвых мага. Только данное обстоятельство никоим образом не давало Драко права использовать эту самую надежду в личных целях. Совсем недавно он бы даже не задумался — просто сделал. Но не теперь. Не с тем Гарри, которого узнал. На его шею итак не присел исключительно ленивый. Ни для кого больше места не осталось. Да и сам он, помнится, говорил об этом еще в первый свой визит в Больничное крыло. На нем висел груз чужих надежд и ответственность, навязанная обществом. У Избранного доставало собственных проблем, чтобы Драко сваливал на него ворох очередных. Под немалым весом запросто можно было задохнуться, однако Гарри, казалось, это совершенно не волновало. Зато волновало его бывшего врага. Ведь если Мальчик-который-когда-то-выжил проиграет Темному Лорду, все будет кончено для каждого мага. Чтобы этого не произошло, ему требовалась помощь и поддержка, которую могли дать только настоящие друзья, надежные, проверенные. Драко Малфой в их число точно не входил. Единственное, что он, действительно, мог сделать для Гарри — не ломать его жизнь и отступить в тень, чтобы не мешать. Вообще. И решать свои проблемы самостоятельно. Однако, как объяснить логичную цепочку мыслей нелогичному собеседнику, не знал. — Уизли, — вдруг переключился на второго, молчавшего подле. Рон от неожиданности отступил на полшага, но, судя по сердцебиению и дыханию, приготовился внимательно слушать. — Объясни, пожалуйста, этому недоумку, почему мы с ним не можем быть друзьями, отталкиваясь от долгих лет нашего знакомства. Полагаю, у тебя это получится лучше остальных. А мне пора идти, иначе Кребб опять будет искать меня по всему Хогвартсу. Удачи. Уходил Драко довольно уверенно, выбивая тростью четкий ритм собственных шагов. Гарри рванулся было следом, но Рон ухватил его за локоть и отрицательно покачал головой с самым серьезным видом, когда тот обернулся. Безмолвный спор упрямых взглядов закончился ничем, но продлился достаточно, чтобы их собеседник скрылся из виду за поворотом к лестницам. — Ну и что это было сейчас, черт возьми? — хмуро осведомился Гарри, обратившись к пустому коридору и высокому сводчатому пололку. Выдохнув, чтобы успокоиться, он вырвал из пальцев друга собственную руку и нервным движением поправил мантию, чуть съехавшую на бок. — Малфой, — флегматично пожал плечами Рон, не отыскав пока лучшего объяснения. После странного разговора с Драко он наконец понял, что именно имели ввиду Гермиона и Гарри, когда говорили о произошедших с ним переменах. Даже слепой заметил бы, что от того гадкого мальчишки, которого они знали, осталось крайне мало. Нынешний экземпляр требовал тщательного изучения, а не поспешных выводов. И Рон честно решил поразмыслить надо всем произошедшим. Возможно, его друг совершал не столь уж большую глупость, общаясь с Драко. — Это я и без тебя заметил, — буркнул Гарри, раздосадовано цыкнув. — Ничего не понимаю. — Я пока тоже, — кивнул Рон и, поймав вопросительный взгляд из-за толстых стекол очков, заговорщицки ухмыльнулся. — Но мы же не оставим это просто так, верно? Общее дело, помнишь, ты сам говорил. — Точно, — улыбнулся Гарри в ответ, обрадованный реакцией друга. Тот не стал сразу же кидаться на Драко с кулаками или оскорблениями, а внимательно и практически молча слушал. Вероятно, сделал даже какие-то выводы, которые помогли ему принять решение в пользу продолжения слежки, а не прекращения оной. — Пойдем на ужин? — Конечно! — воодушевленно поддержал идею Рон, первым направившись в сторону Большого зала. Гарри, помедлив, догнал его и пошел рядом. От души отлегло. «Все-таки не зря он мой лучший друг», — подумал с благодарностью и чуть прибавил шаг. *** Бессмысленная слежка продолжалась. Друзья преследовали Драко буквально по пятам, куда бы тот ни пошел. Даже во время уроков находили повод покинуть класс на некоторое время, чтобы удостовериться, на нужной ли тот лекции в данный момент. Проблем не было со сдвоенными парами и зельеварением, когда место преподавателя занимал не профессор Снейп. В этом году шестикурсники разбрелись по факультативам, многие предметы перестали быть обязательными к изучению. Теперь теория стала углубленной и больше способствовала получению начального профессионального образования. Гарри твердо решил стать аврором, и даже дополнительные занятия с профессором Снейпом по нелюбимой дисциплине не напугали его. По сути, преподавателем он был отличным, а вот человеком — не сказать, чтобы очень. Зато предмет свой знал до мельчайших деталей и сам являлся автором нескольких сильнодействующих зелий. Гарри уважал его, однако в голове от этого не прибавлялось. Когда он оказался в Больничном крыле вместе с Драко после их небольшой потасовки, то, действительно, изучил больше, чем за прошлые пять лет вместе взятых. У него получалось объяснять удивительно понятно даже невероятно сложные вещи. Пожалуй, лишь благодаря частым подменам основного учителя, Гарри еще не завалил напрочь ни одного промежуточного теста. Уж на них профессор Снейп не скупился. Как и на язвительные комментарии в адрес тех, кто едва дотягивал до «тролля». Однако в последнее время Драко поднимался на кафедру в качестве преподавателя все реже, что почти начало пугать. Не признаваясь самому себе, Гарри волновался за него. После их разговора в коридоре тот стал редко посещать сдвоенные с гриффиндором занятия, часто отсиживался по вечерам в своей комнате и ни с кем не разговаривал. Помимо прочего, похудел сильнее прежнего, лицо осунулось, что удавалось заметить даже сквозь легкие маскировочные чары, а за Кребба и вовсе цеплялся как за последнюю надежду. Словно, если бы не эта скала рядом, Драко упал и разбился фарфоровой куклой. — Послушай, Гарри, я тут подумал вот о чем, — как-то шепотом произнес Рон на уроке трансфигурации, максимально склонившись к парте, чтобы спрятаться за сидевшими впереди. Гарри машинально повторил его движение, распластавшись грудью по лакированному дереву, готовый слушать. — Насчет Малфоя. Он же реально ослеп? Ну, то есть, без шуток? — Да, Рон, — повторил он устало, потому что тема поднималась уже не в первый раз и изрядно поистерлась в актуальности. — Я ведь говорил тебе, что сам видел его глаза: совершенно белые, без зрачков и радужек. Сколько можно мусолить одно и то же? — Да нет же, ты послушай! Насколько ты уверен, что он сам случайно отравился? — В смысле? — Может, его отравили специально, а он сейчас отстранился ото всех, чтобы выследить виноватого? Поэтому и верзила Кребб с ним повсюду таскается: он единственный имеет алиби на период отравления, да и силы у него хоть отбавляй — защитит слепого, если что. Гарри словно ударили под дых и добили чем-то тяжелым по голове. Настолько глубоко он не уходил в себя, пожалуй, с самого лета. Другу он так и не ответил, всерьез задумавшись над его предположением. Почему-то к нему подобная мысль не пришла ни разу за все время, минувшее с последней их встречи с Драко. Он думал о многом, вспоминал услышанные слова, перебирал их, искал подтексты — тщетно. Умудрился даже дойти до того, чтобы решить, будто тот боялся дружбы как таковой, потому что никогда не имел никого близкого, кроме родни. Хотя, насколько они были, на самом деле, близки ему, тоже оставалось открытым вопросом. Но варианта, подброшенного Роном, не учитывал вообще по неизвестным причинам. Волнение за Драко, появившееся с недавних пор бледным призраком, теперь четко оформилось в сознании, став почти осязаемым. Гарри понял, что не хотел потерять нового товарища вот так просто и скоро. Он едва сумел разглядеть в нем интересного собеседника и рассудительного советчика, как тот снова вернулся к исходному. Их глупая школьная вражда, основанная на древней межфакультетской розни и детских обидах, изжила себя за годы. Истерлась, потеряла актуальность и былой запал. Общение же искренне хотелось наладить, чтобы, возможно, в будущем, иметь право, действительно, называться друзьями. По крайней мере, этого хотел Гарри. Только вот не озаботился поинтересоваться, хотел ли того же Драко. Видимо, зря. — А что если он с самого начала общался со мной из-за этого? — вдруг озвучил он вслух промелькнувшую мысль, чтобы она не потерялась на задворках, как многие остальные. — Помнишь, я рассказывал, как он признался мне, что собирался и еще собирается меня использовать? — Думаешь, он хотел защиты попросить? — насмешливо фыркнул Рон, недоверчиво прищурившись. — Это вряд ли. Скорее, ты сгодился бы ему в качестве живого щита. — Но, пока я был рядом, его не трогали, — рассудительно напомнил Гарри, нахмурившись и уставившись прямо перед собой. Рисунок дерева на парте, казалось, перетянул на себя все его внимание. — Возможно, я, действительно, нужен был ему в качестве щита. Иначе, зачем ему посылать меня ко всем боггартам сейчас? — На него, наверное, кто-то из детей других Пожирателей зуб точил, — предположил Рон, задумчиво почесав подбородок. — Или сами Пожиратели между собой поссорились, а за обиду отомстить решили дети. Достойные наследнички прям. — Мы вряд ли узнаем это, просто шпионя за Малфоем, — логично подвел итог Гарри и решительно посмотрел на друга. Последний раз тот видел подобный взгляд зеленых глаз перед походом в Отдел тайн в Министерство. Это немного настораживало, но, одновременно, будоражило кровь, вливая в нее адреналин. Рон осторожно улыбнулся, не уверенный в правильности своей реакции. — Вот теперь это становится, действительно, интересным делом. А то надоело уже просто так таскаться за этим хо… — Рон. — Малфоем. Извини, Гарри, никак не могу привыкнуть. — Ничего, у тебя уже неплохо получается. — Стараюсь. Так что, поймаем его где-нибудь, прижмем к стенке и все выспросим, что он знает? — Нет, я сам с ним поговорю. — Интересно, как? Он же от Кребба не отлипает последние дни. — У меня есть идея.