Per aspera ad astra

Глава 13. Правда и ложь Гарри и Рон сидели в пустой библиотеке, растеряно глядя на лежавший перед ними пергамент. Голова у обоих буквально шла кругом от свалившейся информации, а строчки перед глазами расплывались. Непреложный Обет друзья давали под общим впечатлением от разговора, поэтому почти не помнили дословной формулировки. Впрочем, необходимости и не было: Драко заранее написал текст, который они поочередно прочли вслух. Кребб засвидетельствовал — и троица слизеринцев молча удалилась, не попрощавшись. — Когда он успел столько работы проделать? — спросил вдруг Рон, не беспокоясь, что его могли услышать. Читальный зал окутывали чары дезориентации и мощные заглушающие. — Хороший вопрос, — машинально кивнул Гарри, сняв очки и надавив пальцами на сомкнутые веки. — Предлагаю как-нибудь потом обязательно задать его Малфою. А пока нужно спрятать эту бумажку и возвращаться в башню. — Согласен. — Поднялись они почти синхронно, оправив мантии, и вышли в коридор, прихватив с собой пергамент. Рассказ Драко вышел более чем исчерпывающим. Оказалось, слежку за собой он приметил давно, с самого начала года, но благополучно списывал ее на Гарри, когда узнал, что тот, и впрямь, ходил по пятам. По крайней мере, ни одного другого преследователя обнаружить не удалось. Потом произошла странная история с запертыми дверьми Больничного крыла. На фоне предыдущих наблюдений, напрашивался вывод, что некто решил стравить давних школьных врагов между собой. К счастью или сожалению — Драко сам не брался утверждать, — безрезультатно. Вместо ожидаемых ссор, началась их странная, нелогичная и весьма своеобразная дружба. По общему мнению, заговорщиков было несколько, потому что в одиночку подобное провернуть казалось совершенно невозможным. Отравление, видимо, планировалось заранее, долго и тщательно. Нехотя Драко поведал о регулярных головных болях, порой плавно перетекавших в затяжные мигрени, из-за которых он регулярно пил обезболивающее зелье собственного приготовления. Немного, однако, усовершенствованное, чтобы избежать побочного эффекта от передозировки. Единственный раз, когда он поступил неосмотрительно, оставив готовое варево в каморке профессора Снейпа, упомянул вскользь. При этом поблагодарил Гарри за его любознательность и неуемную тягу повсюду совать нос. Рону едва удалось скрыть собственное удивление от услышанного. Дальше Гойл по просьбе Драко положил перед ними вышеупомянутый пергамент, на котором немного корявым почерком были составлены списки курсов с каждого факультета, у которых в ту злополучную неделю проводились лекции. Четко по порядку на каждый день недели. К шестым и седьмым дополнительно прилагались фамилии тех, кто посещал углубленные факультативы. На вопрос о наиболее возможных подозреваемых Драко и Рон почти одинаково насмешливо фыркнули. — Ты меня сильно недооцениваешь, Поттер, — с легко уловимым сарказмом сказал первый. — Думаешь, за пять лет он мало кому успел насолить, кроме нас? — иронично поинтересовался второй — и Гарри оставалось лишь тяжело вздохнуть, безмолвно согласившись с обоими. В список входила практически вся школа, за исключением преподавателей, призраков и некоторых старшекурсников. Посредством долгих рассуждений и споров, решили отбросить два первых курса, потому что они даже не начинали изучать обезболивающее зелье как таковое. Список, однако, едва сократился. — Ну и с чего начнем? — спросил Гарри, когда пустота от шока в голове начала потихоньку заполняться информацией. — Я бы предложил пойти к Гермионе, но никак, — пожал плечами Рон, свернув в сторону, противоположную башне гриффиндора. — Рон, ты идешь не туда, — сообщил ему спутник как бы невзначай, приостановившись на развилке. — Я знаю, — вдумчиво кивнул тот, беззаботно улыбнувшись. — Никогда не мог нормально думать на голодный желудок. Присоединишься? — Лучше пойду домашнее задание по зельеварению сделаю, — с понимающей усмешкой покачал головой Гарри. — А то завтра меня Снейп живьем проглотит. — Ну ладно, тогда до встречи. — Не задерживайся там. Коридоры Хогвартса были практически пусты. Последние студенты, задержавшиеся на ужине или спешившие со свиданий, пробегали мимо, не обращая на одинокого студента никакого внимания. Путь к потайной двери в столовую остался позади довольно быстро, не замеченный за монотонными мыслями. В небольшом тупичке висел знакомый с первого года обучения натюрморт. Когда Рон уже собирался пощекотать заветную грушу, в соседнем коридоре послышались голоса. Прежде он бы не отреагировал, юрко нырнув в открывшийся проход, но его внимание привлекло имя, слишком часто встречавшееся в последнее время: Малфой. Насколько мог бесшумно, Рон подобрался вплотную к повороту и затаил дыхание, прислушавшись. Разговаривали двое студентов. Один голос был совсем еще детским, чуточку писклявым. Он дрожал от волнения, глотал слоги. Запоздало стало ясно, что мальчишка плакал. Негромко, не навзрыд, но очень искренне. Его собеседник, напротив, являл собой образец железного спокойствия. — Затихни, мелочь, это же не смертельно, — произнес он раздраженно, хлопнув собеседника раскрытой ладонью по затылку. — Но он же… он же… — между всхлипами выдавил плакавший мальчишка, вновь негромко завыв. — Знаю я, — оборвал его старший товарищ и вдруг тяжело вздохнул. — Самому все это не нравится, но он заслужил, поверь. И успокойся наконец. — Ладно… Проводишь меня немного? — Только немного. Если кто-нибудь нас увидит вместе… — Знаю. Пойдем? — Эх, вот и что с тобой делать? Выждав пару секунд для верности, Рон выглянул из своего укрытия, мимолетно порадовавшись, что собеседники ушли в противоположную сторону. В полумраке неиспользуемого коридора удалось разглядеть только спины говоривших. Один был на голову выше другого и заметно шире в плечах. Однако оба они не выглядели старше четверокурсников. Младший, так и вовсе, едва на первогодку тянул. Прислонившись спиной к нагревшейся стене, Рон бесшумно сполз вдоль нее на пол и встрепал челку. «Чего только порой не услышишь в этих коридорах, — немного нервно рассмеялся он мысленно, поспешив взять себя в руки и глубоко вздохнуть. Один из двух голосов почему-то показался знакомым, только что-то не давало вспомнить, кому именно принадлежал. — Ладно, сперва надо перекусить, а потом уже думать», — решил Рон и, поднявшись на ноги, все-таки через пару мгновений скрылся за натюрмортом. *** По возвращении в родную гостиную, Рон, увидев Гарри за столом неподалеку от камина, поспешил рассказать ему о произошедшем, предварительно наложив на остальных чары неразборчивости. Они слышали, что друзья разговаривали, но не могли различить и слова. Речь звучала понятно только для двоих. Никто, впрочем, и не заметил подвоха: студенты были чересчур заняты собственными делами. Кто-то писал эссе, кто-то читал, периодически делая пометки в тетради, кто-то просто играл или болтал, обсуждая свежие новости и сплетни. — Ты узнал их? — спросил Гарри, бессознательно понизив голос до шепота. — Сказал же, что нет: темно было, — хмуро отозвался Рон, досадливо покачав головой. — Зато вот они точно друг друга знают, причем, довольно давно. — Но ты же сказал, что младший из них только первокурсник, — напомнил собеседник, прищурившись недоверчиво. — Значит, они познакомились еще до Хогвартса? — Я в этом почти уверен, Гарри, — ответили ему без тени сомнения в голосе. — Иначе не стал бы слизеринец — каким бы мелким он ни был! — плакаться тому, второму. — Слизеринец? — Ну, может, конечно, хаффлпафовец: им от столовой в одну сторону идти до лестниц, — неопределенно дернул плечами Рон, мимолетно поморщившись. — Только я почему-то больше к первому варианту склоняюсь, дружище. — Ты все-таки слишком плохого мнения о слизеринцах, — делано удрученно вздохнул Гарри, хотя, в целом, соглашался с другом в его предположениях. — Один слизеринец, вставший на светлую сторону, не исправит грехи всех остальных, — ворчливо изрек тот, облокотившись на стол и подперев щеку ладонью. — Ты про Снейпа? — Вроде того, — медленно кивнул он, постучав себя указательным пальцем по скуле. — Но я даже ему до конца не доверял бы, на месте Дамблдора. — Это их дела, Рон, — осадил собеседника Гарри, поняв, что такими темпами разговор свернет в совершенно другое русло, довольно далекое от изначальной темы. — У нас сейчас своих пока хватает. Если мы не вычислим тех, кто отравил Малфоя, где гарантия, что однажды вот так же не отравят, к примеру, меня? Зуб точат, судя по всему, на нас обоих. — Может, и нет, — поспешно возразил Рон, выпрямившись на стуле. — Ведь не тебя одного запирали в Больничном крыле. Может, это только на него охотятся? — Зато я главная помеха на пути Волан-де-Морта к власти, — аргументировал собственное недавнее предположение Гарри, бессознательно проведя кончиками пальцев по выпуклому шраму на лбу. Смотрел он при этом в едва начатое домашнее задание, сосредоточенно нахмурившись, словно бы думал над совершенно рутинной проблемой. — Пока я в школе, только другие студенты и могут добраться до меня. — Эх, нам бы с Гермионой поговорить… — тяжело вздохнул Рон, вновь уронив подбородок на раскрытую ладонь, и тоскливо покосился в сторону подруги. — Послушай, — одернул его Гарри, потянув за ворот рубашки и заставив обернуться к себе, — нам нельзя ей ничего рассказывать. К тому же… — Погоди, а зачем сразу рассказывать? — вдруг осенило того. На губах мелькнуло подобие улыбки. — Может, стоит начать не с поголовной проверки всех студентов, а с самого зелья? — Обычное обезболивающее, ничего особенного, Рон, — бессознательно повторил Гарри слова Драко из их сегодняшнего разговора. — А при должных знаниях, любое лекарство можно незаметно сделать ядом. Малфой сам это говорил. — Да уж, он в зельях явно шарит лучше, чем мы, — фыркнул собеседник то ли с неприязнью, то ли с уважением. Казалось, он и сам не до конца понял, что именно пытался этим сказать. — Вот именно, — согласились с ним тут же, пока фраза не обзавелась неожиданным продолжением. — Даже Гермиона только на втором месте после него. — О! Кажется, у меня появилась идея, — в очередной раз за вечер улыбнулся Рон, вскочив со своего места, поспешно сняв чары. — Подыграй мне, ладно? — попросил напоследок и умчался по лестнице вверх. Когда он вернулся, в руках у него была тетрадь, учебник по зельеварению и три справочника. На лице была написана вся скорбь мира, причем, не только магического. С этим выражением, понурив голову, Рон направился к Гермионе, устроившейся у камина с «Новой историей магии». Гарри честно старался смотреть в их сторону, как мог, незаметнее и реже, но взгляд то и дело дезертировал в направлении друзей. Краем глаза он замечал, как пару раз на него вопросительно косились из-под пушистой каштановой челки. Следом обычно оборачивался Рон, снова что-то говорил, переключая внимание собеседницы. Попытался подсунуть ей книги, принесенные из сумки, но Гермиона демонстративно отворачивалась. Гарри понятия не имел, о чем они говорили, но не прошло и пяти минут, когда сопротивление было сломлено. Друзья приблизились к его столу и устроились напротив, неловко замолчав приветствие. — Я немного занят, ребят, дайте мне хотя бы полчаса, — произнес он в пустоту, усердно строча в эссе одну за другой цитаты из лекций Драко. Ничего другого в голове попросту не осталось. Да и с предметом зельеварения в последнее время начал стойко ассоциироваться исключительно один преподаватель. Тот, объяснения которого лучше откладывались в памяти и достигали разума. Зубрежка после его уроков переставала иметь смысл: все и без нее было понятно. — Гарри, прости меня, — вдруг негромко произнесла Гермиона, картинно вздохнув. — Я не знала, что Малфой так поступил с тобой. Ты ведь ничего не говорил. — Не о чем говорить, — туманно ответил Гарри, растерявшись. Он понятия не имел, какую многоступенчатую ложь Рон ей нагородил, поэтому ляпнул первое, пришедшее на ум. Впрочем, когда ему не хотелось посвящать близких людей в свои проблемы, обычно звучала именно эта фраза. — Да, пожалуй, ты прав, — неожиданно быстро согласилась Гермиона, переключив тему. — Рон сказал, что у вас двоих неподъемное домашнее задание персонально от Малфоя. Может, я помогу? — Не стоит, я и сам неплохо справляюсь, как видишь, — вяло дернул плечом Гарри, мысленно выругавшись. «Я, что, так и буду один теперь отдуваться за твою идею?!» — Зато вот у меня совсем ни единой мысли, Герм, — вмешался наконец Рон, переключив на себя внимание подруги. — А что за тема? — оживилась она, когда Гарри тоже оторвал взгляд от наполовину исписанного свитка. — Лекарственные зелья, — ответил он за друга, чтобы тот случайно не свернул в неправильное русло. — У нас обоих, впрочем, но на рассмотрение взять нужно по одному и расписать все как можно подробнее: действие, его длительность, побочные эффекты, взаимодействия с другими зельями. В общем, гора работы. — Я хотел взять бодроперцовое или обезболивающее, — сказал Рон заговорщицки, будто признавался в каком-то страшном грехе. — Мне вспомнилось, как ты говорила, что чем сложнее изначальная тема, тем больше ценится проделанная работа. — А ты какое взял, Гарри? — обернулась она ко второму собеседнику, чье перо некстати замерло в нерешительности над пергаментом. — Зелье Живой Смерти, — произнес тот единственное, что вертелось в голове и на языке. — О, молодец, отличный выбор! — похвалила его довольная Гермиона, светло улыбнувшись. — Не забудь упомянуть, что оно используется только в самых крайних случаях, когда больного нужно погрузить в искусственную кому для восстановления организма. — Написал уже, спасибо, — сдержанно кивнул Гарри, вновь вернувшись к театральному бумагомаранию. — Малфой не такой уж плохой учитель, если честно. — Да уж, зато друг из него оказался отвратительным, — насмешливо фыркнул Рон, вернув разговор в почти что изначальное русло, но Гермиона многозначительно шикнула на него, скосив глаза на молчавшего друга. — Ой, извини, Гарри, вырвалось. — Ничего, я же сказал, что в порядке, — безразлично покачал головой тот, решив подтолкнуть собеседников в нужном направлении. — Спроси лучше у Гермионы про свои зелья. Я-то, в отличие от тебя, скоро закончу эссе. — Да, точно, — неловко улыбнулся Рон, пригладив волосы ладонью. — Герм, что ты можешь мне посоветовать? — Бодроперцовое, на мой взгляд, слишком простое зелье для шестого курса, — рассудила Гермиона после коротких раздумий. — Я о нем на втором писала. На твоем месте, я бы остановилась на обезболивающем. В его составе достаточно компонентов с интересными свойствами. К тому же, оно одно из немногих, куда допускается добавление дополнительных ингредиентов для легкой модификации. Можно усилить или ослабить его действие, к примеру, или локализовать в одном конкретном месте. — А разве это не сделает его опасным? — удивился Рон, будто, действительно, ничего не знал о предмете обсуждения. — Ядом, например. — Смотря, что в него добавить, — наставительно заметила Гермиона, подняв вверх указательный палец. — Впрочем, единственное, что, действительно, может сделать из обезболивающего зелья смертельный яд, это аконит. И то зависит от количества добавленного на изначальный объем готового зелья. Мы вообще-то проходили это в прошлом году, если вспомните, когда изучали яды. — Ох, Гермиона, похоже, из всех нас одна ты хоть что-то понимаешь в зельях, — тяжело вздохнул Рон, демонстративно уронив голову на руки. — Похоже на то, — без тени улыбки ответила собеседница, вдруг нахмурившись. — Вам вообще стыдно должно быть, если подумать. Вы, кажется, собирались после школы пойти в авроры? А там знание зельеварения необходимо едва ли не в первую очередь. — Да, я знаю, но спасибо, что в очередной раз напомнила, — с легкой тенью недовольства отозвался Гарри. — Вы извините, но мне надо закончить с этим заданием поскорее. Сдавать-то его придется, скорее всего, уже Снейпу, и он точно не упустит возможность в очередной раз указать мне на мою бездарность. — И на ядовитые комментарии свои любимые точно не поскупится, — подхватил второй мысль друга, послав тому короткий благодарный взгляд. — Куда более ядовитые, чем этот пресловутый аконит, — закончил за него Гарри, и все трое одновременно рассмеялись. — Не надо так, ребята, он хороший учитель, — без тени укоризны попросила Гермиона, вдохнув побольше воздуха, чтобы успокоиться. — Я бы с тобой поспорил, но не стану, — улыбнулся Рон, проглотив глуповатый смешок. — Что ж, пора браться за дело! — сказал, добавив в голос бравады, и демонстративно взялся за перо, разложив перед собой свиток. — Спасибо, Герм. — Да, спасибо, — в свою очередь, кивнул Гарри, улыбнувшись подруге. — Что бы мы делали без твоих советов? — Не берусь судить наверняка, — хитро прищурилась та, улыбнувшись в ответ, — но, думаю, из школы вы бы точно вылетели за неуспеваемость. Гостиную гриффиндора снова заполнил дружный смех давних друзей. *** «Что происходит в этой проклятой школе?» — флегматично поинтересовался у самого себя Драко, в очередной раз подавив тяжелый вздох. Он уже больше часа сидел на диване в слизеринской гостиной и старательно игнорировал чужие разговоры. По возвращении из библиотеки, у самого портрета его вдруг перехватили Панси с Блейзом, буквально насильно оторвав от руки Кребба. Усадили напротив камина, который горел настолько жарко, насколько, пожалуй, это вообще было возможно. Первые вопросы давних товарищей звучали приторно дежурно, словно их кто-нибудь заставил вести с ним светскую беседу. Такое часто случалось на важных приемах в домах чистокровных семей, но в Хогвартсе — никогда. От сборищ народа, который не питал друг к другу даже минимального уважения, Драко выворачивало еще с детства. Однако если в том возрасте он попросту не понимал подобного лицемерия со стороны взрослых, то сейчас никак не мог отыскать причину такой же манеры общения друзей. Они познакомились еще до поступления в школу, часто встречались на званых вечерах, которые неизменно заканчивались одинаково. Мужчины запирались в отдельной комнате, чтобы обсудить собственные дела и нынешнюю политику под стакан-другой огневиски или бренди. Их жены, а иногда и тещи со свекровями, устраивали чинную чайную церемонию, за которой банально коротали время до возвращения домой. Детей же отпускали погулять, когда заканчивался обряд смотрин. Драко иногда ощущал себя племенным жеребцом на выставке. Его будто оценивали на качество и уровень дрессировки. Иначе было невозможно говорить о манерных малолетках, корчивших из себя леди и джентльменов по настоянию родителей. Все эти отрепетированные реверансы, улыбки, поклоны, от которых потом ломило поясницу. «Так нужно, Драко, так правильно, — говорила Нарцисса в ответ на очередную его попытку докопаться до смысла глупых театральных представлений. — Ты поймешь и привыкнешь со временем». Как обычно, она оказалась права — с возрастом понял. Только вот привыкнуть, вернее, смириться, до сих пор не получалось. Поэтому сейчас, сидя в факультетской гостиной и поддерживая светские беседы, он с поразительным безразличием размышлял о двойном убийстве. Предпочтительно, тихом, совершенно незаметном. Осуществлению задумки мешали разве что остальные студенты, как назло собравшиеся неподалеку практически полным составом. — Мы так волновались, пока ты лежал в Больничном крыле, — разливалась соловьем Панси, повторяясь уже далеко не по второму кругу. — Я места себе не находила, но зайти так и не решилась: так страшно было узнать, что ты умер. «Умница, истинная слизеринка, — с насмешливой гордостью подумал Драко, машинально поправив на колене руку, державшую трость. Только она позволяла ему не послать подругу дальним маршрутом, даровала столь необходимую моральную поддержку. Ему казалось, что отец сидел рядом, и его ледяное спокойствие передавалось сыну. Именно спокойствия, увы, как раз не хватало. Он прекрасно слышал, насколько спокойно и ровно билось сердце собеседницы, сбиваясь с ритма лишь на определенных частях произносимых фраз. Ложь с недавних пор Драко раздражала до животных колик. — Врешь напропалую, страдаешь картинно. Небось, еще и ручки на груди сложила от огорчения моей слепотой. Жаль, не вижу тебя, Панси, было бы потом, что вспомнить. Интересно только, к чему весь этот спектакль? Что от меня опять понадобилось?» — Всем страшно было, — поддержал подругу Блейз, положив ладонь на чужое плечо. Его сердце замерло на миг столь же красноречиво, как и недавно — сердце Панси. «Врешь», — неприязненно скривился Драко на долю секунды, окончательно уверившись, что разговор затевался неспроста. — Но мы рады, что ты вернулся. — Благодарю за сочувствие, — ровно произнес он, повернув голову в сторону собеседника и ненавязчиво поведя плечом. Тот, благо, быстро понял намек, убрав руку. — Но позвольте все-таки узнать причину этого собрания. Или, думаете, раз я ослеп, то не замечу, что в гостиной собрался весь слизерин и молча слушает нашу беседу? — Блейз ведь сказал, что все волновались за тебя, — напомнила Панси самым горестным тоном, на который только была способна. — А я поблагодарил за сочувствие, — сдержанно кивнул Драко, негромко стукнув тростью по полу и подвинувшись ближе к краю дивана. — Если больше вам сказать нечего, то позвольте откланяться. У меня еще полно дел, которые не терпят отлагательств. — Что у тебя за дела с Поттером? — вдруг спросил из толпы Теодор Нотт, двинувшись в направлении дивана. — Так вот, значит, что вас волнует, — усмехнулся Драко, расслабившись внешне. На деле же спина будто одеревенела, заставив застыть на месте, а желудок противно сжался под ребрами. Пальцы скользнули по трости вниз до середины, скрыв легкую дрожь. Одно неверное слово — и он в мгновение ока рисковал потерять весь свой авторитет. А заодно и заполучить новых врагов в лицах бывших товарищей по факультету. Слизерин не прощал подобных ошибок. К тому же, наверняка вскоре его ответ будет в подробностях процитирован детьми в письмах родителям. А шанса обдумать ситуацию, проанализировать возможные исходы, не имелось. Отступать тоже было нельзя. Молчание или отказ объясниться слушатели могли расценить совершенно неожиданным образом. Поэтому об увиливании и речи не шло. — Что ж, хорошо, я удовлетворю ваше любопытство. Поттер предложил мне дружбу сразу после того, как мы подрались в кабинете Снейпа. Потом по его стопам пошел Уизел. Только грязнокровка почему-то не спешит присоединиться к нашей «дружной» компании. Первые покашливания послышались с дальних рядов слушателей и постепенно превратились в оглушительный хохот десятков голосов. Драко незаметно выдохнул, позволив себе лишь ядовитую ухмылку в ответ на общее веселье. Почему-то столь проницательные и логичные слизеринцы никогда не могли поверить в правду. По крайней мере, не получив тонны доказательств. Привычка лгать и изворачиваться даже в мелочах передавалась из поколения в поколение, оттачиваясь с каждым годом до бритвенной остроты у каждого следующего. Из-за этого со временем росла и крепла уверенность в отсутствии честности как факта. По крайней мере, частью повседневности она точно не являлась. «Слова «слизеринец» и «честность» употреблять в одном предложении может только последний идиот, — вспомнилась Драко его же собственная фраза, сказанная Майклу в Больничном крыле. — Поздравляю, Малфой, ниже катиться некуда. Слепой, беспомощный, к тому же, честный. Может, пора в гриффиндор?» Поиздеваться над собой он любил и умел. Порой только это помогало трезво взглянуть на проблему со стороны, чтобы отыскать решение. Сейчас, правда, решение не требовалось, но собственный поступок требовал ответного сарказма. В первую очередь, собственного. — Умеешь же ты насмешить, — произнес Блейз, тяжело дыша. — Чтоб Поттер предложил тебе дружбу! Да где такое видано? — Мы в школе чародейства и волшебства, не забывай, — поддел его Теодор, опустившись подле товарища на широкий подлокотник. — Здесь все возможно. — Ага, даже совершенно невозможное, — выдавила Панси, все еще тихо посмеивавшаяся в кулак. — Вот видите, — пожал плечами Драко, поднявшись на ноги и обернувшись к зрителям, — вы сами лучше меня знаете, что за дела у нас с Поттером. Так какой смысл был спрашивать? — Просто вы перестали цепляться друг к другу, вот мы и подумали, что здесь что-то не чисто, — ответил Блейз, глубоко вздохнув. — Я ослеп, если вы забыли. Это не очень-то добавляет настроя на мелкие склоки с Поттером, — проговорил Драко, и тон его мгновенно стал серьезным, почти сердитым. Остатки беспочвенного веселья рассыпались пылью в воздухе. — К тому же, я замещаю преподавателя, из-за чего совершенно не имею свободного времени. Если это все, то я хотел бы все же немного отдохнуть. У меня было подряд три урока у гриффиндорцев, а после отбоя наступает мой черед патрулировать школу. Кребб? — Я здесь, — откликнулись сбоку, и юный оратор, сориентировавшись на слух, ухватился за поданную руку. Лишь когда за ними захлопнулась дверь в комнату старосты, Драко позволил себе выдохнуть. Жестом предложив спутнику присесть, он удалился в ванную комнату, тяжело облокотившись на мраморную раковину. Представил, как выглядело его лицо в зеркале напротив, и нервно усмехнулся. «Теряешь хватку, — отметил мысленно, выпрямившись и тронув кончиками пальцев повязку на глазах. Она, ослабленная, легко скользнула вверх, на лоб, веки нехотя разлепились. Вместо картинки — прежняя темнота. Уже привычная и почти родная, спокойная. — И, в отличие от зрения, уже не из-за отравления». Наскоро умывшись, Драко вновь вернул бинты на место: никакой разницы. Только сердце на миг особенно сильно врезалось в ребра, до боли, едва не проломив грудную клетку.