Per aspera ad astra

Глава 14. Страхи Дни пролетали быстро, насыщенные работой. Драко просыпался каждое утро особенно рано, успевая добраться до кабинета зельеварения прежде всех. Там он при помощи Кребба готовился к первой лекции: расставлял котлы, повторял вслух необходимый материал, чтобы впоследствии не перепутать с остальным. Как только с этим было покончено, отпускал товарища на завтрак. Во время ближайшего перерыва, однако, его тяжелые шаги вновь угадывались в коридоре. Несмотря ни на что, он приносил Драко завтрак. Кухонные эльфы никогда не отказывали ему в выдаче лишней порции — очень уж им нравился аппетит студента. К тому же, Кребб неплохо общался с ними, когда заходил: просил вежливо, обязательно благодарил, а во время еды обсуждал последние события. Домовики издавна славились умением узнавать первыми обо всем, что происходило в замке. От них нельзя было ничего утаить, но порой и лишнего слова вытащить не получалось. Однако, сегодняшнее утро ознаменовалось целой чередой интересных новостей. Во-первых, как и предполагал Драко, «золотое трио» вернулось к изначальному классическому составу. Как двоим друзьям удалось помириться с Гермионой, он не задумывался, но стало интересно, когда это произошло. По словам Кребба, эльфы видели их вместе в вечер разговора в библиотеке. Волнение, появившееся поначалу, отпустило. Не зря, значит, взял с Гарри и Рона Непреложный Обет, а с ним хоть была гарантия, что их общение останется тайной. По крайней мере, до поры. Если уж слизеринцы почуяли неладное, то и другие могли. В частности, самая умная студентка Хогвартса. О ней Драко последнее время думал почти до неприличия часто. Она не лезла общаться с ним, как Рон следом за Гарри, даже голос ее редко появлялся в пределах слышимости. Пожалуй, именно это и настораживало. Складывалось впечатление, что Гермиона заранее продумывала свои маршруты по школе, чтобы не пересекаться с тем, кого изобличила в Выручай-комнате. Мысли не давали покоя, а затеянное расследование — результатов. Драко чувствовал, как терпение близилось к финалу. Будто дно чаши, в котором оно хранилось, уже проглядывало сквозь тонкий его слой. Во-вторых, слизеринцы что-то чересчур притихли, словно затаились. Вот только, в чем была причина подобного поведения, не знал никто, даже эльфы. Они лишь слышали пару раз разговоры младшекурсников о предателе среди «своих», но не более того. На фоне недавнего общего собрания в факультетской гостиной, больше напоминавшей зал суда, Драко легко предполагал, кто именно попадал под нелестное определение. А, учитывая, на какие мерзости порой изощрялись разозленные змеи, простого исхода ожидать не стоило. Он ежедневно просыпался и засыпал с ощущением десятков пристальных взглядов в затылок. Нож в спину ему планировали вонзить глубоко и качественно, судя по излишне затянувшейся подготовке. В-третьих, до конца нынешнего учебного года Драко рисковал не дожить. Это, правда, не было новостью — скорее, логическим выводом из двух предыдущих обстоятельств. К тому же, одна предпринятая попытка уже завершилась его слепотой. Никто не гарантировал, что она станет единственной. Отыскать отравителя не получалось: слишком мало имелось зацепок. Сплошные домыслы да предположения — ничего существенного. Однако из-за собственных проблем Драко, так или иначе, не собирался подводить профессора Снейпа и отменять лекции. Поэтому они шли одна за другой, пролетая мимо почти незамеченными. Постоянных раздумий над причинами и виновниками случившегося с ним, он не прекращал, казалось, ни на секунду. Даже во время объяснения материала его мысли находились достаточно далеко от класса зельеварения. Лишь изредка приходилось возвращаться к реальности, когда студенты превышали допустимый уровень шума, чтобы сделать им замечание. — Грейнджер, задержись, — попросил он однажды, ощутив на задворках сознания некое подобие дежа вю. — Кого сегодня не было в классе? — спросил, когда остальной курс гриффиндора скрылся за дверью кабинета, и они остались наедине. — Дина Томаса и Рона Уизли, — ответила Гермиона, и пульс ее предательски сбился. Голос, напротив, звучал уверенно. С привычной прохладой, не громко, но и не особенно тихо. Она каким-то образом всегда безошибочно могла угадать с выбранным тоном. По крайней мере, у Драко не болела сильнее обычного голова, а слух, в свою очередь, не напрягался. — А где был Гарри Поттер? — на пробу уточнил он, рассудив, что только этого человека она стала бы покрывать перед преподавателем до последнего. — В конце класса, — солгала, не задумавшись, собеседница, стиснув в пальцах край мантии. — Вы, наверное, не заметили его, потому что он тихо вел себя. — Что ж, можете быть свободны, — отпустил ее Драко, махнув ладонью в сторону выхода. Через пару секунд дверь за студенткой закрылась. — И как это понимать, Поттер? — произнес громче обычного, когда ее легкие шаги затихли в коридоре. Он знал, что остался не один, а уж привычное нетерпеливое сопение идентифицировал без труда. К тому же, идеальная тишина с его стороны на протяжении лекции казалась чересчур неуместной. — Ты меня слышишь, да? — уточнили издалека, не двинувшись с места. — Я теперь много чего слышу — видеть-то не могу, — усмехнулся Драко, откинувшись на спинку стула и взявшись за трость, опиравшуюся на ящики стола. — Я так понял, Грейнджер тоже тебя не видела. Почему? — Зелье невидимости. — Врешь. — Не совсем… — Ладно, можешь не говорить: у каждого из нас свои секреты, — проговорил Драко, поднявшись с места и медленно, почти ощупью, направившись в сторону собеседника, чтобы не кричать. — Ты хотел что-то сказать или просто решил не прогуливать мою лекцию? — Я хотел просидеть здесь весь день, чтобы посмотреть, как проходят твои уроки, — ответил Гарри, добавив после недолгого раздумья. — Вдруг кто-нибудь вел бы себя слишком враждебно по отношению к тебе. С них бы мы с Роном и начали. Чтоб не весь Хогвартс подозревать, знаешь. — Тогда одного дня тебе будет мало, — рассудительно заметил Драко, остановившись у дальней парты и повернув голову в сторону. — Можешь сидеть всю неделю, если так хочется потратить время. А, чтобы не тратить его впустую, бери с собой тетрадь. — То есть, ты согласен помочь мне с подготовкой к итоговому экзамену по зельям? — опешил Гарри, однако в голосе его дрожала чуть нерешительная улыбка. — Не льсти себе, — фыркнул Драко, присев на край стола и сложив ладони поверх серебряного набалдашника. — Я просто не терплю бездельников на своем предмете. — Так что можешь приступать к конспектам со следующей лекции. Шестой курс, рейвенкло. — Но у меня нет с собой ни тетради, ни пера, — напомнил Гарри, облокотившись на стол и подперев щеку кулаком. — Даже учебника нет, Малфой. — Справа от меня стоят стеллажи: возьми на время все необходимое, а завтра приходи со своим, — предложил Драко, удостоившись в ответ широкой искренней улыбки, которой не мог увидеть. — Только не забудь переписать конспекты, — добавил с легкой тенью издевки, неторопливо вернувшись за свое рабочее место. *** Уроки пролетали друг за другом настолько быстро, что Драко практически не замечал их. Немного нервное и излишне поспешное скрипение пера за самой дальней партой, пусть и едва слышное, вызывало прилив плохо обоснованной гордости. На лицо то и дело просилась улыбка, а запах испорченных бесталанными учениками зелий не огорчал, как раньше. К тому же, их стало в разы меньше, чем в самом начале года. Юный преподаватель не мог не отмечать данного прогресса, достигнутого, как хотелось думать, с его помощью. То же, что Гарри усердно записывал за ним, отвлекаясь лишь в моменты, когда кто-нибудь из студентов задавал вопросы или просил помощи, заставляло нечто внутри скручиваться от плохого предчувствия. Прежде Драко и представить не мог, что однажды даст свое согласие на подобные факультативы, поэтому теперь в просьбе бывшего врага помимо воли ощущался подвох. Которого, впрочем, не было. Но гадкое ожидание разочарования не сулило ничего хорошего. Дисциплина на уроках нарушалась редко, что удивило самого Драко. Когда кто-то решался на псевдо-остроумные комментарии, он, пользуясь слепотой, вычислял нарушителя порядка по голосу, заставлял подняться с места и назваться. Гарри продолжал записывать. Только в эти моменты уже не лекции, а фамилии и факультеты. Его список постепенно пополнялся еще и отсутствовавшими учениками. Без веской причины, на всякий случай. — Лишний раз проверить все равно не помешает, — объяснил он Драко перед тем, как они вместе пошли в Большой зал. В какой-то момент Гарри отстал, свернул в тупик, где его шаги затихли. Благо, рядом был Кребб, и в полном одиночестве добираться на обед не пришлось. За слизеринским столом ему довелось услышать обрывок разговора Панси и Блейза, которые делились друг с другом подозрениями насчет затянувшегося отсутствия профессора Снейпа. Заметив Драко, они предсказуемо затихли, дождавшись его приближения, и резко сменили тему на абсолютно нейтральную. Честно сказать, тот и сам начал бы переживать, если бы не знал, что декан планировал вернуться в Хогвартс к Рождеству. Бессмысленную беседу с однокурсниками, благо, удалось свернуть быстро и без потерь, сославшись на малое количество свободного времени перед дальнейшими занятиями. На них Гарри тоже присутствовал, посвятив в итоге ненавистному прежде предмету целый день. А за ним — и всю неделю. В среду перед обедом Драко даже в шутку предложил ему заночевать в каморке с ингредиентами, чтобы не проспать первый урок, на что получил вполне ожидаемый отказ. Внезапно, правда, веселый, похожий на дружескую поддевку, но, тем не менее, отказ. Субботним утром, когда исполняющий обязанности преподавателя при помощи Кребба составлял рукописный отчет об успеваемости студентов тех или иных факультетов и курсов, Гарри снова постучал в дверь кабинета. — Привет, можно? — спросил он из некоей странной вежливости, хотя уже направлялся в сторону кафедры, не дождавшись ответа. — Здравствуй, Поттер, — чуть запоздало отреагировал на приветствие Драко, на секунду потеряв мысль, записываемую Креббом в журнал. — Помолчи пару минут, пока мы не закончим. — Хорошо, — легко согласился Гарри, запрыгнув на ближайшую парту. — Я тут посижу. «Всего неделя прошла, а он уже себя в подземельях как дома чувствует», — усмехнулся мысленно Драко, продолжив диктовать Креббу необходимый текст. Прошло меньше четверти часа, когда работа была завершена. Дверь заперли простейшим заклинанием, бросив вдогонку заглушающее, чтобы наверняка. Гарри все еще молча ждал и болтал ногами в воздухе, иногда случайно ударяя пятками по дереву стола. — Какие новости? — первым нарушил молчание Драко, перебрав в голове список запланированных на сегодня дел. Больше половины они уже успели за утро, значит, настало время небольшого перерыва. — Пока особо никаких, — пожал плечами собеседник, чуть подавшись назад и оперевшись на прямые руки за спиной. — Я хотел задать тебе несколько вопросов, Малфой, про твое зелье. — Ну вперед, — усмехнулся тот, забросив ногу на ногу и положив трость поперек бедра. — Не уверен, правда, что ты поймешь. — Главное, чтобы ты сам понял, — в тон ему отозвался Гарри, сделав короткую паузу. — Ты варил себе классическое обезболивающее? Как в учебнике написано? — Нет, — честно признался Драко, отбросив со лба щекотавшую его челку. — Иначе побочных эффектов от частого употребления было бы слишком много. К тому же, с отравлением в Больничное крыло я тоже попал бы раньше. — Но ты ведь помнишь, как именно его готовил? — уточнил Гарри, бессознательно проследив за движением собеседника. — Конечно. — Тогда, наверное, ты можешь предположить, что именно могли тебе подмешать в готовое зелье. — Каким образом? — Знаешь, я тут слышал, что обезболивающее зелье стопроцентным ядом может сделать только аконит. Но у тебя было измененное зелье. Мог из-за этого измениться эффект, как считаешь? — Не просто «мог», Поттер — он обязан был измениться, — сказал Драко с легкими нотками надменности, не уловив сперва подтекста вопроса. А потом пораженно замолчал, едва не раскрыв рот от удивления. «Как я об этом не подумал»? — спросил он у самого себя, бессознательно проведя ладонью по лицу сверху вниз. Все постепенно вставало на места. Возможно, его, действительно, пытались не ослепить. Собственная магия, по-видимому, просто защитила хозяина, пожертвовав зрением в обмен на жизнь. Вполне выгодная сделка, если рассудить. — Я экспериментировал с одним из новых добавочных ингредиентов, — заговорил Драко снова, уложив новую информацию в голове. — Свойства почти не менялись, эффект полностью сохранялся, но оно быстрее выводилось из организма, не давая осадка. Поэтому можно было пить его целыми днями напролет через равные промежутки времени, не боясь передозировки. Однако этот же компонент практически полностью нейтрализует аконит, если тот добавить последним. Легкое отравление и многочасовая рвота — предел, — добавил отрешенно, будто вел очередной урок, на котором объяснял студентам спорный момент. Гарри слушал внимательно, сосредоточенно, словно его собственное будущее могло зависеть от слов собеседника. Даже физически он напрягся, перестав шевелиться и вцепившись пальцами в край стола. — Однако действие некоторых других веществ моя модификация могла опасно усилить, — продолжил рассуждения вслух Драко, поставив локти на подлокотники. Его ладони замерли друг напротив друга перед лицом, лишь кончики пальцев соприкасались, образовав между руками острый угол. — Например, белладонна. В классическом варианте зелья она вызвала бы галлюцинации и бред. Возможно, при регулярном употреблении получившейся смеси — довела до сумасшествия. В общем, повлияла на психику, но не убила. А при добавлении в то, что было у меня, она почти гарантирует смерть выпившего. — Значит, у нас есть два варианта, — заключил Гарри, спрыгнув на пол и приблизившись к преподавательскому столу. — Либо тебя хотели убить, но не смогли, либо хотели свести с ума, а в итоге чуть не убили. — Либо, Поттер, кто-то просто хотел отомстить Снейпу и испортить зелье, стоявшее в его кабинете, — иронично усмехнулся Драко, впрочем, не поверив собственным словам. — Никто ведь не знал, что это я его варил. Или… — продолжил он было, но запнулся, поспешно сжав губы, чтобы не взболтнуть лишнего. — Что «или»? — оживился Гарри, выжидательно прищурившись. — Ничего. Забудь. — Ты чего-то не договариваешь. — Не люблю говорить то, в чем не уверен. Может, позже. — Смотри, чтобы твое «позже» не оказалось в итоге слишком поздно. Если тебя пытались убить, могут попробовать снова. — Знаю, Поттер, — на выдохе сказал Драко, сжав двумя пальцами переносицу. — Поэтому с самого выхода из Больничного крыла я ничего не пью, кроме воды. — И не ешь, судя по всему, — фыркнул Гарри, положив локти на преподавательский стол, чтобы устроить подбородок на скрещенных запястьях. — Что? — удивленно переспросил собеседник, на секунду нахмурившись. «Мне послышалось?» — Ты похудел за последнее время, — немного неуверенно пояснили ему. — Вот я и решил, что ты еще и есть перестал. «Не послышалось, — отрешенно отметил он на уровне подсознания, постаравшись не зацикливаться на этой мысли. — Он беспокоится. Поттер за меня беспокоится». В собственном внутреннем голосе промелькнули полуистеричные нотки. Захотелось то ли рассмеяться, то ли расплакаться — неизвестно, что смотрелось бы уместнее в данной ситуации. Драко даже пожалел на мгновение, что приобрел настолько острый слух, без проблем разделявший интонации звучавших рядом голосов. Сейчас он всерьез задумывался о перспективе оглохнуть, чтобы не решать еще одну проблему. Предыдущих вполне хватало. Слежка, запертое Больничное крыло, отравление, слепота — это было уже чересчур. А теперь еще и Гарри Поттер. Снова. Как все пять прошлых лет. — Я каждое утро приношу ему завтрак, — произнес Кребб, вероятно, решив, что пауза в разговоре неприлично затягивалась. Драко резко дернул подбородком в его сторону, совершенно забыв, что их в кабинете больше двух. — И на обед мы вместе ходим. Я слежу, чтобы он ел. — О, — чуть растеряно обронил Гарри, неторопливо кивнув. — Тогда ладно. — Погоди, я похудел? — запоздало уточнил Драко, насилу проглотив осознание чужого за себя беспокойства. — Заметно, — отозвался осмелевший Кребб, которого не отругали за вмешательство в беседу. — Очень, — подтвердил его слова Гарри, кивнув и неосторожно ударившись подбородком об стол. «Точно белладонна, — мелькнуло в голове, когда отыскалось еще одно доказательство верности собственного предположения. Из всех видимых эффектов упомянутого растения, у него присутствовало два. — Ненавижу эту траву», — искренне признался себе Драко, едва заметно поморщившись. Слишком уж название этого ингредиента напоминало о безумной тетке, Беллатрисе. — Вопрос на засыпку, Поттер: как в средневековье использовали белладонну? — поинтересовался он вдруг, решив испытать знания собеседника. — Как всегда, в зелья добавляли, — немного растеряно ответил тот, не до конца поняв смысл вопроса. — И в глаза капали, — добавил Кребб, выудив из памяти нужную информацию. — Для красоты. — Глаза! — воскликнул Гарри, когда его наконец осенило. Он отошел от преподавательской кафедры и пару раз прошелся из стороны в сторону, ероша волосы на затылке. — Значит, точно белладонну добавили, так? — Молодец, Поттер, — с тенью усмешки похвалил собеседника Драко. — Только в глаза я свое обезболивающее не капал точно. Но ты на верном пути. Думай. Вспоминай лекции, на которых ты сидел всю неделю. — Это не так-то просто, Малфой, — фыркнул тот, приостановившись. Машинально коснулся лба, чуть задев шрам, недовольно прищелкнул языком и хотел уже признаться в том, что понятия не имел, о чем говорил Драко, но его опередили. — Свойства белладонны, Поттер, не позорься! — Ядовитая она, — обиженно буркнул Гарри, отреагировав на строгий тон, и вдруг понял, что в голове, на самом деле, осталось намного больше информации. — Она влияет на психику, ты сам говорил недавно. Значит, имеет и заметный эффект: расширение зрачков. Соответственно, если использовали именно ее, то ты мог ослепнуть, потому что твои зрачки сузились слишком сильно, а радужка исчезла следом, когда в ней без зрачка отпала необходимость. — Пять баллов гриффиндору, — одобрительно усмехнулся Драко, едва заметно улыбнувшись. — Считай, что сдал вступительный тест. — Куда? — На факультатив по зельям, — пояснил он без особого, впрочем, энтузиазма, сам до сих пор не приняв окончательного решения о согласии. — Если бы я понял, что ты совершенно не способен усваивать хотя бы простейшую информацию, поверь, даже пытаться тебя учить не стал. — О, так я не настолько безнадежен, Малфой? — издевательски протянул Гарри, почти точно скопировав будничные интонации собеседника. — Просто я не настолько плохой учитель, Поттер, — машинально ответил тот шпилькой на шпильку, снисходительно склонив голову на бок. — А то, что ты не безнадежен, тебе еще придется доказать. — Это вызов? — в шутку уточнил Гарри, приподняв одну бровь. — Может и так, — неторопливо кивнул Драко, не сдержав подлой ухмылки. — Но если ты все-таки не сдашь этот проклятый экзамен, я тебя самого в котле сварю. — Боюсь, я туда не влезу, — притворно расстроились в ответ, но голос предательски дрогнул. Горло сдавливало подступавшим приступом смеха, и сдерживать его получалось с каждой следующей фразой все хуже. — Расчленю, — пообещал Драко, произнеся слово едва ли не по слогам. Будто одна мысль о подобной перспективе делала его невероятно счастливым. На внятную речь у Гарри попросту не хватило сил и терпения. Увидев мечтательное, расслабленное лицо собеседника с почти ласковой улыбкой на губах, он все-таки расхохотался в голос. Следом за ним пару раз фыркнул Кребб, прикрыв рот кулаком в неумелой попытке изобразить кашель. Только Драко было совершенно не смешно — ему было страшно. Но он все равно продолжал картинно улыбаться, растягивая губы, от чего челюсть начало уже противно сводить. Собственно, бояться причины имелись достаточно веские. Хоть и пытался не думать о них, только мысли появлялись в голове будто по собственной воле, да еще и в произвольном порядке. «Надеюсь, что мы все доживем до этих пресловутых экзаменов…» — отчаянно рвалось с языка, однако прерывать столь вероломно чужое веселье Драко не хотел. В последнее время в его душе совершенно не осталось места оптимизму. Суровая реальность ни на миг не давала шанса забыть о себе. То Метка жгла огнем очередного Вызова, то голова стремилась разлететься на части от невыносимой боли, то Гарри с его шрамом как постоянное напоминание о Темном Лорде. В школе царило почти спокойствие. Если бы не всеобщее знание о происходившем за пределами древних замковых стен, спокойствие было бы полным. Увы, каждый в школе читал газеты и получал письма от родственников. Атмосфера постоянного напряжения, ожидание неизбежного конца, смердевшего кровавой расправой — ничто из этого не прибавляло уверенности в завтрашнем дне. Именно пресловутое ожидание пугало, пожалуй, в разы сильнее остального. Драко старался отгородиться от пагубных мыслей, но не мог. С недавних пор он стал одним из главных действующих лиц на этой войне и взвалил себе на плечи огромную ответственность. Каждое его слово, каждое действие — что уж там! — малейший жест, расцененный неверно, рисковал стать последним. Причем, не только для одного. Это пугало больше круциатусов Темного Лорда, которые тот в гневе обрушал на своих подчиненных. «Что же ты делаешь со мной, Поттер? — обреченно взвыл Драко глубоко внутри, внешне не изменившись в лице. Губы по-прежнему тянулись в ироничную усмешку, скулы затекли, а скрытые повязкой глаза омерзительно щипало. — Что я с собой делаю? Зачем? Ты же меня погубишь…» И чужой смех, такой искренний и заразительный, отзывался в чутких ушах эхом похоронного марша. *** От плохого предчувствия отделаться никак не получалось даже в отсутствие в зоне досягаемости главной его причины: Гарри Поттера. Драко готов был схватиться за больную голову, вцепившись в волосы, и хорошенько приложиться об острый выступ камина. Внутри черепной коробки будто образовался засор из подозрений и опасений, из-за которых, собственно, мигрени не спешили отступать. Однако, как сильно они подрывали моральные силы, не знал никто. Лишь однажды, в общем рассказе о произошедших до и после отравления событиях, Драко упомянул о них вслух, но реакции не последовало. Выходит, не заслужил. Или слушатели оказались не особенно внимательны, посчитав это общей деталью. Впрочем, не имело смысла зацикливаться на подобной мелочи. Драко давно привык к наплевательскому к себе отношению. И настойчивость Гарри, который пытался доказать искренность желания общаться с бывшим врагом, ничего не изменила. Не могла изменить. Повлиять на некоторые устоявшиеся детали повседневности было, вероятно, чересчур сложно даже для него. Правда, он сумел подарить Драко новую надежду, что уже приравнивалось к подвигу. Но не заставил поверить в собственные силы, благополучный исход войны. Возможно, слишком мало времени прошло, чтобы родилась подобная убежденность в истерзанном бесконечными переживаниями мозгу. Недавно к привычным думам прибавилось их совместное расследование, позволившее хоть ненадолго отвлечься от основной проблемы. Не имевший возможности видеть, Драко сосредоточился на рассуждениях, которые не приводили ни к чему хорошему. То, что ему удалось вспомнить, вызывало диссонанс в голове, словно выяснилось, что боггарты на самом деле — добрейшие миловидные существа. Единственным, кто знал — или точно мог догадаться, — что именно он варил последнее зелье в котле профессора Снейпа, была Гермиона. Именно она, задержавшаяся по личной просьбе юного преподавателя на замене, видела, куда тот направился первым делом, отпустив студентов с завершившейся лекции. Она же случайно оказалась в мужском туалете, когда Драко пришел туда, чтобы выпить очередную порцию обезболивающего. Ее подозрения, высказанные в Выручай-комнате, и наплевательское отношение к ним Гарри могли послужить достаточной причиной попытаться испортить жизнь школьному врагу. К тому же, потягаться с ней в знаниях мог, пожалуй, только сам отравленный. В размышлениях, Драко пришел к выводу, что смерти ему не желали точно. Значит, не пытались убить. Подшутить или предупредить — возможно, но не убить. Однако подозревать Гермиону он почему-то не хотел. Возможно, из-за ее порой излишней правильности. Возможно, из-за Гарри, который попросту не поверил бы в подобное предположение. Они ведь были друзьями все прошлые годы. К тому же, обвинение в ее сторону, пусть и не открытое, могло восприняться как попытка снова рассорить их после недавнего примирения. В итоге, виноватым оказался бы сам Драко, что априори было исключено всеми, посвященными в курс дела. Диссонанс получался поистине странным, но решить его не получалось. Рассказывать Гарри не имело смысла: он никогда не допустил бы даже малейшей вероятности виновности подруги. А вот предательство со стороны новоиспеченного товарища — вполне. Голова от подобных мыслей, казалось, норовила разлететься на осколки, замарав стены алым фонтаном. Драко порой ловил себя на том, что, возможно, не имел ничего против безрадостной перспективы. Но перед внутренним взором вновь, как наяву, вставала картина собственных похорон и матери с остекленевшим взглядом, нарисованная воображением еще в Больничном крыле. Упаднические настроения отступали перед нереальным взглядом родных глаз, вокруг которых предательски покраснели веки. Все чаще только это не позволяло сдаться окончательно, позволив себе плыть по течению. Ситуация с Гарри, в свою очередь, не прибавляла оптимизма или спокойствия. Их наладившееся общение однажды станет достоянием всей школы — и тогда беды не избежать. Травли целого факультета в свою сторону Драко не хотел по вполне понятным причинам. Но даже это казалось незначительной мелочью в сравнении с вероятной реакцией Пожирателей и Темного Лорда. К порции круциатусов Драко был готов. Однако, стоило лишь представить, как могло измениться данное на исходе лета задание, внутренности скручивало судорогой. По-настоящему предавать Гарри он искренне не хотел, потому что, сколько бы ни твердил о его тупоумии вслух, в душе продолжал верить в Пророчество. Никто другой не мог победить Темного Лорда, освободив многие чистокровные семьи от десятилетий гнета. До дрожи в руках Драко боялся, что чуда не случится. С самого детства его пичкали сказками о Мальчике-который-выжил, потому что родители тогда надеялись на этого мальчика не меньше, чем их сын — сейчас. Пусть и не говорил, но надеялся. Служить сумасшедшему волшебнику не желал уже почти никто, кроме столь же безумных его последователей. Многие продолжали идти за ним лишь из страха. Кто-то боялся за собственную жизнь, кто-то — за семью и детей. Только немногие осмеливались тайно мешать Лорду в осуществлении кошмарных планов. За это Драко безмерно уважал своего отца, восхищаясь им. Его решительность придавала сил другим, потому что никто не умел рисковать столь же виртуозно. Как только Люциус впервые услышал от сына о Гарри Поттере, пришедшем учиться в Хогвартс, он почти моментально продумал последовательность собственных действий. Перед вторым курсом умудрился незаметно подбросить в корзинку Джинни Уизли один из крестражей, чтобы убедиться в реальной способности одиннадцатилетнего мальчишки противостоять Повелителю. Еще и послал в качестве присмотра домового эльфа, который неизменно отчитывался едва ли не о каждом шаге юного волшебника. Перед окончанием того же года, убедившись в своих предположениях, позволил ему освободить Добби. Дома, правда, картинно возмущался, как Гарри хватило наглости подсунуть в злополучный дневник поношенный носок, но по его лицу легко было понять, насколько он, в действительности, радовался произошедшему. Ведь, реши кто допросить домовика о случившемся, всплыло бы слишком многое, чего не стоило знать никому. С того момента ему приходилось играть роль отвратительного человека, практически воплощения злодейства, чтобы обезопасить семью от вероятного гнева Лорда в будущем. Да и при остальных пожирателях Люциус держался превосходно. С привычной надменностью и пренебрежением отвечал на все обвинительные выпады в свою сторону, не пропускал ни единого рейда убийц. Однако, красноречиво заверяя других в верности Повелителю, никогда не пытался помочь воскресить его. А во время прошлогоднего визита в Отдел Тайн нарочно позволил пророчеству разбиться. Появление членов Ордена Феникса и следом — авроров он считал наибольшим везением в жизни. Только Азкабан мог спасти его от авады Темного Лорда, которой тот непременно наградил бы нерадивого слугу при первом же удобном случае. В магической тюрьме, как ни парадоксально, было сейчас спокойнее всего. Она являла собой небольшой островок тишины, где Люциус планировал переждать как можно большую часть событий. Снова вмешиваться стало опасно: он уже навлек ненужных подозрений на собственную семью. Правда, не знал, что за его промахи расплачиваться придется сыну. Отступить, однако, Драко не смел. Как и продолжить дело отца по вмешательству в планы Повелителя. Он слишком переживал за Нарциссу, оставшуюся в Мэноре в полном одиночестве против всех. Именно отсюда брало начало его нежелание сближаться с Гарри. Это было попросту опасно, к тому же, могло не оправдать надежд. Положение Малфоев считалось шатким в кругах Темного Лорда, но им до сих пор удавалось держаться на плаву, балансируя на тонкой грани множества круциатусов и единственной авады. От решения Драко теперь зависело, останется оно так или рухнет окончательно. Завись от этого исключительно его жизнь, он бы и не задумался. Но мысли о матери останавливали, убавляя решимости почти до нуля. Одно дело — сложить на алтарь войны собственную судьбу. Совсем другое — бросить туда Нарциссу в качестве вынужденной жертвы. Единственное, что ему оставалось: молча ждать, затаившись тише воды, ниже травы. По крайней мере, до Рождества, когда, хотелось верить, представится возможность поговорить с родительницей на чистоту. Пока же стоило разрешить наиболее важную проблему: слепота. Явиться домой калекой Драко не планировал. Однако, если решение не отыщется за ближайшую неделю, выбора не останется. Он обещал вернуться на праздники, а Малфои всегда держали слово. Пожалуй, поэтому никому его и не давали.