В шкуре зверя.

      Джон без особой цели прогуливался по городу, и ноги сами собой принесли его в парк возле Бартса. Он уже собирался уйти, когда его окрикнули по имени, и, обернувшись, Джон даже не сразу узнал, кто. Его старый друг и одноклассник.       Майк Стэмфорд и в человеческом виде был похож на медведя.       — Джон! — помахал он старому другу.       — Майк, — Джон тепло ему улыбнулся. - Давно не виделись.       Как и раньше, он выглядел добродушно и безобидно, мало кто поверил бы, что этот добродушный увалень — гризли. На самом деле, Джон иногда даже сожалел, что не мог с первого взгляда понять, какой зверь прячется в человеке.       Вот так, слово за слово, они узнали, что нового в их жизни. Майк преподавал, Джон был ранен и думал, куда бы ему теперь переехать. Слишком дорого было жить в Лондоне.       Вот тут его старый друг и сказал, что есть ещё один человек, ищущий, с кем бы снять квартиру, и им стоило поговорить, может, так бы и решилась эта проблема. Вдвоем проще жить и справляться с проблемами.       Джон был настроен скептически, но согласился пообщаться с потенциальным соседом.       Незнакомец был, мягко говоря, странным, но интересным. Он представился Шерлоком Холмсом, и Джон глазом моргнуть не успел, как они уже договорились посмотреть следующим вечером квартиру. Джон был весь переполнен нетерпением и предвкушением встречи.       В тот же вечер Мориарти получил смс от Холмса:       «А ты был прав. ШХ».       Джон и не подозревал, что с Шерлоком будет так... интересно. Он забыл о своей ране и хромоте, и это в первый же день их знакомства. И тогда же его похитили, угрожали, пытались подкупить. Как оказалось, всё это сделал родной брат Шерлока. Столько событий для одного дня... Голова шла кругом, но Джон ни на что бы не променял такую жизнь. Только так он чувствовал себя живым, живым и нужным. Но ночью он всё так же спал, пережидая время зверя, и детектив не мог переубедить его поступать иначе. Джон уже и думать забыл о той встрече с оцелотом, слишком много всего успело произойти.       Зато он узнал, что Шерлок становится вороном, ему этот образ подходил. И Джон невольно вспомнил тех ворона и оцелота. Видимо, всё странное в его жизни тогда и началось, с неожиданной встречи с котом, их разговора. Разумеется, Джон и не допускал мысли о том, что Шерлок и тот ворон — одно и то же.       Джеймс на время забыл о Джоне — именно так, передал Холмс, звали маламута. Их игра была такой забавной. Было интересно, догадается ли Шерлок о том, как убивал таксист по его наводке, или нет.       Конечно же догадался.       «Яд был в воде. ШХ».       Джим фыркнул. Ему захотелось навестить Джона, когда игра была окончена. Ведь он, как доложили Мориарти, спустил курок. Это было интересно.       Он знал, что Шерлок каждую ночь вне зависимости от погоды уходил размять крылья.       Интересно, брал ли он с собой Ватсона или ещё нет?       Коту пробраться на Бейкер-стрит было так же легко, как и Джеймсу в человеческом обличии. Шерлок знал это. Однажды он пропитал ковёр кошачьей мятой. Джим до сих пор вспоминал о той ночи с содроганием.       Окно отворилось, впуская оцелота. В темноте он двигался как тень, мускулы перекатывались под лощёной шкуркой.       Джон спал чутко, ожидая, когда снова услышит хлопанье крыльев. Он проснулся, и даже не сразу понял почему. Подняв голову, он осмотрелся и заметил нечёткую кошачью фигуру. Он принюхался и уловил знакомый запах оцелота.       «Что тебя привело ко мне?» — спросил маламут, чуть наклонив голову и разглядывая гостя.       «Интерес, — знакомые кошачьи интонации раздались в его голове. — Ты меньше пахнешь болезнью».       Оцелот принюхался. Большие глаза поблескивали в темноте; он скользнул ближе, обходя лежащего пса. Кончик хвоста нервно подёргивался, сигнализируя о неспокойном состоянии обладателя.       «Ты настойчив», — маламут не сводил с кота настороженного взгляда; он не проявлял враждебности — оцелот был ему знаком, — но всё равно был настороже и готов, в случае чего, подорваться в бой. Пусть на этой территории он жил не один, но её он никому не отдал бы, и не позволил бы хозяйничать.       «Да. Меньше. Теперь я нужен, это хорошее лекарство», — неохотно признался маламут.       На пятнистой морде появилось довольное выражение. Кот запрыгнул на стол и, лавируя между чашками, колбами, бумагами, стал прохаживаться по нему.       «Но всё же ночами ты сидишь в четырех стенах», — мурлыкнул он.       Несколько раз толкнув лапой какую-то колбочку, он заставил её упасть и разбиться.       Маламут подскочил, стоило склянке разлететься на осколки.       «Прекрати громить чужой дом! Ты здесь не хозяин, — зло зарычал полуволк. — Да, сижу, и я тебе уже говорил почему. Своего мнения не менял, не вижу причин», — он смотрел на кота настороженно и недовольно.       «Ну так останови меня», — на пол полетела ещё одна склянка. Джим только надеялся, что Шерлок хранил ящик таких на антресолях.       Оцелоту хотелось поиграть. И хотелось поиграть с этим псом, который, несмотря на то, что трость теперь не стояла у стены, всё равно оставался ночами в доме.       «Хватит!» — рычал маламут, нервно подпрыгивая на полу и щёлкая зубами. Он не мог запрыгнуть на стол, разрушений от этого стало бы ещё больше, а наглый кот всё равно увернётся, в этом он не сомневался. Полуволк пытался не упускать кота из виду и не наступить лапами на осколки. Порезаться было бы обидно и глупо. Он запрыгнул на стул возле стола и уже с него попытался дотянуться до оцелота, яростно щёлкая зубами; из горла вырывалось громкое ворчание, лаять он не умел. Маламут старался если не поймать, то хотя бы просто согнать его со стола.       Рычащий и клацающий зубами пёс выглядел пугающе. Для того, кто умел бояться. Оцелот выгнул спину, зашипев. Он отпрыгнул в сторону — при этом чайная чашка тоже разбилась о пол — и оказался на нижней полке шкафа.       «Ты такой большой и страшный, — сев на безопасном расстоянии, кот стал вылизывать лапу. — И такой скучный».       «Видимо, потому, что я скучный, ты и проявляешь ко мне такой пристальный интерес», — огрызнулся маламут. Он оглядел произведённые разрушения и тихо вздохнул — Шерлок будет недоволен. Маламут спрыгнул со стула и, подойдя к шкафу, оскалился.       «Зачем ты так делаешь? Я позволяю тебе быть на моей территории, а ты тут всё ломаешь...»       «Если бы ты вышел на улицу, то мне бы не пришлось».       Кот спрыгнул на пол — довольно бесстрашно, учитывая, что полуволк казался рассерженным.       «Ночью город преображается, — кот потянулся к оскаленной морде. — Ты всё равно не перегрызёшь мне шею. Хватит скалиться».       Наглость кота раздражала; маламут, резко подавшись вперёд, прижал оцелота лапой к ковру на полу.       «Не обольщайся. Это МОЯ территория, и я перегрызу тебе глотку, если не будешь вести себя как полагается гостю», — даже его мысли были пронизаны злостью и гневом.       Кот, вместо того, чтобы испугаться, плюхнулся на пол, придавленный лапой, и мяукнул совсем по-домашнему. Перевернувшись, он, как котёнок, обхватил лапу пса своими и несколько раз лизнул.       «Не будь таким серьёзным, злой волк», — раздался весёлый голос с кошачьими интонациями.       Маламут ожидал сопротивления со стороны оцелота, но никак не того, что тот будет лизать его лапу. Это было странно, неожиданно и... щекотно.       «А ты не веди себя как глупый ребенок», — интонации уже не сердитые, скорее, ворчливые, но при этом лапы он не убрал. Всё-таки, не было никаких гарантий, что пятнистый проказник снова не кинется бить колбы Шерлока.       Острые зубы сомкнулись на лапе, чуть прикусывая кожу.       «Вколько много ферсти», — раздалось недовольное кошачье мяуканье.       Оцелот перестал кусаться и взглянул на пса снизу вверх.       «Тебе ведь уже не нужна трость, чтобы ходить?»       «Специально для любителей кусаться», — в мыслях насмешливые интонации. Маламут угрожающе клацнул зубами.       «Не кусайся, или я тебе хребет перекушу», — и для подтверждения своих самых серьёзных намерений он обхватил зубами шею оцелота. Со стороны выглядело так, словно секунда — и он прокусит горло жертве. На самом деле маламут бережно подцепил клыками пятнистую шкурку, держа, но не сдавливая, чтобы и правда не покалечить кота. Вопрос оцелота он проигнорировал.       Кот мяукнул притворно жалобно и обвис, словно котёнок, даже поджал хвост.       «И куда ты меня повесишь? — с усмешкой спросил он. — Улица там, за дверью. Идём. Я знаю, что ты теперь в состоянии бегать».       «В камине софгу, как легуфачью кофу», — это было забавно, на мысли занятость пасти не должна влиять, но, видимо, это был какой-то автопилот, переносивший реальность на мысли.       Вздохнув, маламут поудобней перехватил кота за спину и потащил его к креслу. Прыжок на кресло, с него на подоконник, лапой подцепить и толкнуть ручку окна — ужасно неудобно, но выполнимо. Полуволк перегнулся через подоконник и оконную раму, разжимая челюсти и выпуская кота. Второй этаж — не высота для кошачьих, он и не сомневался, что оцелот приземлится без проблем.       «Гуляй, котик, и не доставай, а то узнаешь, кто такой Большой Плохой Волк на своей шкуре».       Джеймс недовольно зашипел, когда приземлился на лапы. Все его попытки вытащить маламута пока оказывались тщетными. Шерлок же не разделял его стремлений, говоря о свободе воли. Птицы вообще в этом плане были довольно... равнодушными.       Хлопанье крыльев возвестило, что стоило вспомнить о детективе — вот и его звериное воплощение.       «Не вышло?» — насмешливое карканье повторило вопрос.       «Я ещё не сдался, Пернатый, — фыркнул оцелот. — И у меня будет для тебя подарок».       Круглый птичий глаз покосился с любопытством.       «Увидишь, — кот довольно потянулся. — Увидимся, Шерли».       Их дружба ночами не отменяла того факта, что днём они были по разные стороны закона.       Шерлок каркнул ему вслед и влетел в окно своей комнаты.       «Осторожно, на полу осколки твоих колб», — предупредил маламут вернувшегося ворона.       Он снова лежал, свернувшись в своём любимом кресле. Убирать осколки он даже не пытался, в зверином облике это было проблематично. На самом деле, его озадачивало упорство оцелота, он не понимал, зачем это нужно коту. Маламут был бы и не против теперь размять лапы, но... «Но» было большое, мохнатое и злобное. Этот сказочный образ Большого Злого Волка жил в каждом, в ком текла волчья кровь. Вопрос был только в том, поддаться ему или нет. Джон предпочитал не поддаваться, достаточно было того, что тот размялся на войне. В городе такой зверь — большая проблема. Он не просто защищал свою территорию или гонялся за сучками, нет: проснувшись, такой зверь хотел только одного — убивать. Человек этого не хотел, и вдвоём с собачьей сущностью они заставляли волка спать настолько долго, насколько хватало сил. И оцелот со своей навязчивой идеей был, мягко говоря, не вовремя. И с подставленной зубам шеей тоже.       Ворон захлопал крыльями, опускаясь на спинку стула.       «Неожиданный гость?» — в его голосе была еле заметная усмешка. Шерлок не совсем понимал Мориарти, но благодаря ему он познакомился с Джоном. Тот оказался необременительным соседом и, внезапно, неплохим помощником. За это можно было бы сказать спасибо. Если бы Шерлок утруждал себя подобным.       Он сосредоточился и вернул себе человеческий вид, особо не скрывая от Джона, что способен контролировать это.       Джон восхищённо смотрел на Шерлока; он давно признал невероятность умений этого человека, и то, что его превращение не зависело от ночи, стало невероятным, но логичным дополнением к общей картине.       «В некотором смысле старый знакомый... — даже мысленно было слышно, как маламут вздохнул. — Упорный и надоедливый, пришлось выкинуть его в окно. За плохое поведение», — теперь лёгкая усмешка.       Сейчас он снова вспомнил ту встречу. Оцелота и ворона. Чуть наклонив голову, он посмотрел на Шерлока. Шерлок тоже становился вороном. Мысли в голове маламута с трудом ворочались, он хотел спать, поэтому он отложил эту догадку, он потом подумает об этом странном совпадении.       Шерлок с лёгкой улыбкой взглянул на засыпающего пса. Маламут, при всей его грозности, спящим выглядел как игрушка, лохматый и мягкий. И всё же, Шерлок сумел раздобыть информацию о боевой доблести бывшего военного. Обманчивая внешность таила под собой кровожадного зверя. И то, как хладнокровно тот убил таксиста...       Не об этом ли говорила интуиция Мориарти, который во всех ипостасях мог чуять таких, как он. Таких, каким, по сути, был и Шерлок — отличающихся от других людей.