Еще раз "деткой" назовешь - с помятой рожей уйдешь

      — Алистер, ты выгнал меня и за столько дней так и не связался, я устал ждать... — Кей медленно подошёл к стоящему у окна омеге и, надавив на плечи, заставил того сесть на подоконник. Али хоть и не особо сопротивлялся, но сделать это было и без того непросто для альфы, чья уверенность порхала мотыльком.       — Не хочешь со мной разговаривать — не надо, — Кей потянулся к губам омеги, поднятые глаза были пусты. Холодное стекло встретилось с его спиной, обтянутой тонкой хлопковой домашней футболкой, это заставило выгнуться навстречу телу альфы. Кей целовал осторожно, но настойчиво, его движения, к сожалению, не были встречены с радушием: омега почти не шевелился, но, по крайней мере, не отвергал или не пытался драться. Чего альфа, если честно, побаивался: Али, хоть и после аварии, но мог нехило надрать ему задницу.       Альфа не без труда поднял омегу на руки и отнёс на кровать.       — Что ты собираешься сделать? — напряженно спросил омега, подавляя высокие вздымания груди.       — Хочу разобраться, что произошло. Это из-за мотоцикла? Да, признаю, я зря его дал... Но почему ты назвал меня лжецом? Но раз ты не хочешь со мной разговаривать, я сделаю то, что делал обычно ты... — альфа сдёрнул с омеги футболку, всё ещё немного покореженное тело предстало перед ним. Он ненадолго замер в попытках понять чувства в глазах Али.       — Отвали... — в его голосе не осталось и оттенка прежней силы. Что произошло?       — Скажи, что изменило твое отношение ко мне? Я в чём-то не прав? Скажи, я исправлюсь, я же вижу, ты всё ещё возбуждаешься от моих прикосновений... — альфа провёл кончиками пальцев по слегка топорщащейся ткани чужих растянутых шорт.       — Рано или поздно ты найдёшь омегу, милого и тихого, увлекающегося литературой или рисованием, бросишь меня... Я хочу прекратить всё сейчас, — Алистер отвернулся от пристального недвусмысленного взгляда.       Кей, измученный двухнедельными раздумьями и до этого серьёзными переживаниями, засмеялся:       — И это всё? — лицо омеги было тут же заключено в тёплых ладонях. Альфа присел на бёдра омеги, вложить все чувства в поцелуй, вот что он хотел бы сейчас сделать. Что за мысли в этой твёрдой голове. И ведь упёртый как баран.       — Придурок, я же сказал "отвали", какая из этих шести букв тебе не понятна?! — омега спихнул с себя альфу, зло цедя слова.       — Я думал, что встречаюсь с альфоподобным омегой, что он истерить из-за херни не будет, но что я вижу... Моя очаровательно глупая барышня страдает этим недугом, какая жалость, – Кей протянул ладонь к щеке лежащего рядом, его руку с некоторой грубостью перехватили. Теперь уже альфа был оседлан, его руки были прижаты к изголовью кровати. Как же он скучал по прикосновениям омеги...       — Ты кого "барышней" назвал?! — вскипел Али.       Он был переполненным сосудом с бурлящими страстями; и энергия, скопившаяся за дни отчаянного ничегонеделания, требовала выхода. Старания подавить свою сущность были изначально обречены на провал. Омега вбил себе (или пытался), что пусть приснившийся кошмар и не реален, но его осуществление лишь дело времени. Раньше мысли об омежьей несостоятельности его не посещали, но сейчас, когда он встретил человека, с которым хотелось просыпаться, он ощутил тяжесть ответственности. Ведь сколько не думай, желание стирать чужие носки и печь ароматные бисквиты у него не родилось. Меняться и заставлять себя он счел недостойным, поэтому единственным выходом видел отречение от альфы.       Но сейчас человек, к которому стремилось сердце, лежал под ним, теплота взгляда была неподдельной. Или нет... Ей хотелось верить.       Ах, к чёрту!       Омега впился в заждавшиеся влажные губы, его язык был весьма фриволен внутри чужого рта, что порадовало обладателя оккупированной территории.       — Наконец-то... — выдохнул альфа с затуманенными глазами. В одном из вариантов, возможных в эти временные рамки, ему бы пришлось играть отъявленного плохого парня, он хотел доказать свою любовь, пусть и несколько насильственно. К облегчению, пытать Али ласками не пришлось. Он сам кого угодно изведёт ненавязчивыми поглаживаниями.       Алистер с нотками грусти отметил, что не является столь твёрдым в решениях, как древесина дуба при заготовке... Но как же тут отказаться от этого сандалового мерзавца, который заставляет его ощущать мир так полно, пусть и расстанутся они, но, несомненно, позже. Надо наслаждаться настоящим!