Чертовы сучьи инстинкты

Логично ли то, что мы сейчас делаем? То, что я целую его жадный рот, упиваюсь его жаром, его доступностью, его запахом, ощущением его сильного, большого, восхитительного тела? Мы сейчас кувыркаемся на постели, не сняв толком одежду; грудь будто сдавливает тисками и освобождает одновременно: дышать тяжко, но так ужасающе сладко, упоительно. Я зарываюсь носом в его волосы - колючие, растрепанные, пахнущие им, его шампунем, сигаретами, шоколадом - им. Моим Лендоном. Я целую его висок, изучаю ртом его скулу, щеку, шершавую от щетины, надавливаю кончиком языка на уголок его рта, слизываю вкус его слюны - как давно и мечтал. Может, это и не совсем эстетичное желание, но, долгими часами на уроках я исподтишка сверлил взглядом его рот - чуть полноватая верхняя губа, маленькая складка у рта, ямочка на щеке... Все это я раньше зацеловывал до смерти в своем воображении. Сейчас я имею возможность претворить свои мысли в действительность: оказывается это гораздо лучше, чем в мыслях. Особенно то, что Лендон сам отрывает меня от этого скучного по его мнению занятия и целует по-настоящему, мокро, глубоко, схватив меня ладонями за щеки, кончиками пальцев почти до боли надавливая на виски. Я трусь об него не спадающим ни на секунду членом: ощущение такое, что все трусы и джинсы уже давно превратились в насквозь мокрые тряпки от обилия смазки и - да, стыдно признаваться - спермы. Но удовлетворения нет - удовольствие, смежное с навязчивой тупой болью от набухшего узла. Лендон бьется подо мной, как подстреленный - рычит недовольно, когда я отстраняюсь от его рта, чтобы стянуть с себя толстовку, но тут же сам гладит меня ладонями по открывшейся груди, крепко сжимает плечи, вцепляется в бока до щекотки - я чувствую, какие горячие у него руки по сравнению с моей прохладной от пота кожей. В полутьме голодно блестят его глаза - и я как сквозь вату слышу его хриплый голос: - Сколькие видели тебя таким? - звучит зло. - Поверь, немногие, - невнятно бормочу я, потираясь о его пах своим - я чувствую его член и то, что его состояние еще более плачевное, чем мое. Неожиданно он резко переворачивается, меняя нас местами, и сам усаживается верхом на мои бедра - я могу только вскрикнуть от неожиданности и болезненной судороги удовольствия, прошившей позвоночник, когда он трется жестче, требовательнее, снимая с себя футболку, от пота плотно облепившую тело. - Может, тогда просто выебать тебя самому? Уж так я точно буду первым, - шипит он ревниво. Я могу только рассмеяться. - Ну, попробуй. Я не то чтобы против. Но, - я провожу ладонью по его животу, большим пальцем цепляя его трусы, -не думаю, что это то, что тебе нужно сейчас. Я завороженно смотрю на его будто высеченный из камня торс, широкие плечи, ровные холмики пресса, резкие косые мышцы на боках, вдавленный пупок и дорожку волос, ведущую вниз, к резинке трусов. Мысли не расходятся с действиями - я вдавливаю свои ладони в его бока, сдираю с него джинсы и трусы настолько, насколько это возможно в этом положении, и меня с новой силой оглушает волна тягучей похоти - я вижу его гордо вздыбленный член, уже весь блестящий от смазки, мои руки на его ягодицах, упругих, как мячики - я с наслаждением впиваюсь в них пальцами, чувствуя мягкость и прохладу кожи. И, конечно, то, что между ними - я жадно провожу там рукой. В расселине пульсирует раскрытая, влажная и мокрая дырка - пальцы пачкаются вплоть до запястья. Я чуть не умираю от безумного желания забыть обо всем, перевернуться, въехать до самых яиц и трахать, долбиться в горячее, нежное, тугое, восхитительное тело - и метить, метить, кусать и лизать везде, в каждой впадинке, каждую выпуклость. Я хочу стать частью этого тела - и в то же время хочу сделать его своей частью. И, когда Лендон с громким стоном сдирает с себя штаны окончательно, оставаясь совсем, абсолютно и восхитительно голым, я опрокидываю его с себя, рычу, вдавливаю себя в него - стоящим до бесчувствия бедным хером в его, на ощущения такой же горячий и липкий, как и мой. Прижимаемся грудью, животами, путаемся в ногах, ласкаемся губами, языками, тонем в запахах друг друга, сплавливаемся, превращаемся в одно. Каким оно будет? Может быть, подумаю об этом потом - не сейчас.