Чертовы сучьи инстинкты

- И все-таки это заебись, что у нас с тобой тогда ничего не вышло, - довольно говорит Кэш, вытягиваясь на постели как большой гибкий кот. - С чего это вдруг? - мигом настораживается Лендон. Кэш, хитро прищурив видимый из-под волос голубой глаз, собственнически загребает похолодевшего Лендона, смачно чмокает в нос. - Когда ты тек. Тогда, в апреле, помнишь? Лендон пожимает плечами. Хоть он и обиделся немножко, но чувствовать тепло своего обнаженного альфы своей же обнаженной кожей успокаивало его почти на инстинктивном уровне. От Кэша веяло ровным сильным теплом и уверенностью, и омега в нем аккумулировал, впитывал эти чувства. Отношения, длящиеся уже добрые два месяца, полностью изменили их обоих. Не надо было больше что-то прятать, скрывать, бояться разоблачения, и Лендону раньше во сне не могло присниться, насколько же это было круто: не скрывать свои чувства, свою привязанность, да и свои физиологические особенности - тоже. К его удивлению, никто не кинул в него камень и даже над ним не посмеялся, хоть это и произвело фурор в школе. Никто не хотел в это верить, отчаянные фанатки лезли на него пачками, требуя опровержения, но теперь, когда отпала всякая необходимость во лжи, он спокойно заявлял, что он омега, что у него есть альфа, и что он с ним счастлив. И немаловажную роль сыграло то, что Кэш всегда поддерживал его, если не словом, так делом; даже когда они были не рядом, омега все равно чувствовал его спокойствие и любовь, похожие на бесконечный поток эндорфинов по налаженному между ними крепкому каналу-передаче. Судя по всему, Кэш чувствовал то же самое. И это все было у них уже сейчас, несмотря на то, что они не были повязаны и не спали вместе ни разу. Даже так, только на чувствах, они уже наладили теснейшую биохимическую и эмоциональную связь, которую многие строят годами. Было бы у них это, если бы они тогда на чувствах трахнулись бы? Может быть. Но месяцы проверки смыли все крупицы сомнений. - Я наоборот считал, что ты жалеешь, что проебал секс с течной омегой, - цинично вставляет Лендон. Вот и еще один плюс их отношений: они изначально подружились как альфы, как равные друг другу, и они оба ценили такие-сякие их нетипичные особенности. Например, на такую явную грубость типичный альфа скривился бы и посчитал его невоспитанным, а Кэш только расхохотался. - Я? Серьезно? Ты что, не помнишь, как я относился к омегам раньше? - Кэш снова целует своего Лендона в нос, - я же их презирал. Я даже ни разу с ними не спал - брезговал, а ты говоришь - жалеешь... Он широко, солнечно улыбается. - Я и тебя полюбил просто так, а не потому, что у тебя есть такая сладкая... - на этом слове он пробирается рукой по обнаженной спине омеги, игриво оглаживает ягодицу, оттягивает, касаясь суховатого пока входа, - такая жадная дырка. - Сам ты дырка! - по привычке огрызается Лендон, внутреннее дрожа и млея от ласки. - Для тебя - хоть каньон, детка, - пошло выдыхает Кэш, настойчиво пробираясь пальцами дальше, глубже, преодолевая рефлекторное сопротивление мышц. Так как они лежат полубоком, другую руку он не может использовать, зато умелые губы и язык быстро это компенсируют. Кэш целует пышущую жаром шею, вылизывает ее без всякого стеснения, целует грудь, игриво покусывает сосок. - Черт, неудобно как-то так лежать, - хрипит он. Деловито уложив разомлевшего Лендона на спину, он устраивается между длинных мускулистых ног своего омеги, сверкая смешливым, голодным взглядом ярких глаз. - Чего смотришь? - смущенно, а оттого несколько грубовато шепчет Лендон, стараясь свести ноги. - А нельзя? - Кэш лижет крепкое бедро, на чужой крепкий, совсем не омежий стояк смотрит заинтересованно и с долей одобрения, - а ты, я смотрю, всем вышел. Сколько ни смотрю, все не наудивляюсь. - Что, хочешь, чтобы я тебя трахнул? - намеренно вульгарно заявляет Лендон, хватая гордо вздыбленный член и проводя головкой по раскрытым губам своего альфы. Тот только усмехается и берет ее в рот без пререканий. - Сначала сам дырку свою подставляй, сучечка, - сладким голоском говорит Кэш, лаская чувствительную головку дыханием, массируя горячими ладонями внутреннюю поверхность бедер, мошонку, подтянувшиеся яйца. Под Лендоном уже сейчас ощутимо промокает простыня. - Прекрати болтать, - сипит он, хватая своего парня за волосы на макушке и почти насаживая на свой большой раскаленный кол ртом. Кэш мычит, но глотает послушно, сводит с ума жаркой теснотой глотки, от которой омега кричит, выгибая бедра, не сбавляя рукой ровный темп движений Кэша. Может, со стороны это и смотрелось дико, но на самом деле им обоим нравится такое поведение в постели, даже несколько грубое. Просто в стремлении доставить удовольствие ни один из них не считает нужным стесняться, готовый буквально на все, а другому остается только стараться не сдохнуть от напора бешеной любви второй половинки. Вот Кэш сейчас послушно давится членом, старательно вылизывает, а когда все наоборот - без стеснений трахает рот своего омеги, не брезгуя кончать прямо тому в глотку. Все эти месяцы они оба как-то подсознательно избегали настоящего секса, узла, метки и всего такого, и навострились во всех видах петтинга, фингеринга, минета и всего прочего просто на "превосходно". Вот и причина их привычного сладкого бесстыдства. - Сука! - кричит Лендон, выгибаясь и смаргивая накатившую слезную муть с глаз; новый оргазм буквально простреливает коротким ярким ударом удовольствия. Пока он остывает, загнанно дыша, Кэш глотает все, не морщась и не кривясь, утирает рот и с довольной улыбкой наваливается сверху на распластанное мокрое тело, излучающее волны удовлетворения, целует раскрытые, сухие от частого дыхания губы. - Ну как, детка? - мурлыкает Кэш, - я тебя хорошо умаслил? - Я тебе хребет переломаю за "детку", хрен собачий, - со смешинкой в голосе отвечает Лендон, но возбужденного наглого альфу с себя не скидывает, только улыбается и послушно подставляет губы для бесстыдного, жадного поцелуя. В живот утыкается чужой горячий и твердый как камень стояк, чувствовать на себе тяжесть тела любимого, желанного, любящего и желающего альфы приятно на всех уровнях подсознания, от простого физиологического удовлетворения до глубин его души. Поэтому не встает вопрос об усталости или количестве предыдущих оргазмов, когда Лендон снова чувствует возбуждение, ненавязчивое и обволакивающее. Средоточием его желания становится не полностью выдоенный член, а пульсирующее нутро, жадное неудовлетворенное чрево, требующее наполнения. - Кэш? - мурлыкает Лендон, отрываясь от губ альфы. - Мм? - неохотно отзывается тот, собственнически приподнимая его бедра и тиская ягодицы, нетерпеливо потираясь стояком о чужой стояк. Он уже красный и потный, запыхавшийся, но в то же время спокойный и безмятежный как всегда, и омега ни капли не волнуется, ощущая доверие к нему всеми фибрами души, как и похоть - уже не совсем душой. - Трахни меня, дорогой, - заявляет он в полушутливой форме, но когда Кэш вскидывает на него удивленный и вопросительный взгляд, тот не отводит глаз и старается показать всю свою уверенность. Кэш изумленно моргает, а потом прямо-таки расплывается в широчайшей довольной улыбке. - Серьезно? - похохатывает он, сжимая соблазнительные выпуклости своего омеги и разводя их в стороны, внутренне стараясь не выдать волнение, - с чего такая милость? - Ой, да ладно тебе, давай без вопросов, - фыркает Лендон, поглаживая спину и плечи альфы и наслаждаясь их твердостью и рельефностью, опускает руки ниже и тоже нагло хапает его за зад, вынуждая потереться о свой уже бессовестно мокрый и горячий вход, - будто я тебя на секс развожу. - Тогда ок, дорогуша, - Кэш сопит, облизывается, сдерживая нервный смешок, - ноги потом не сведешь, сучечка, заодно и отомщу тебе за твое мудозвонство. И, невинно чмокнув в нос, опускается ниже, сползает вбок, чтобы нашарить в кармане валяющихся рядом джинс, судя по всему, презерватив. - Какой ты продуманный, - замечает Лендон с излишней язвительностью, чтобы скрыть волнение. - Всегда готов служить... - Кэш разрывает зубами упаковку, надевает искомое на член, приподнимает ему ногу и гладит пальцами раскрытое, блестящее отверстие, - ...родине. Лендон снова фыркает, однако в следующий момент сдавленно ахает, хватаясь за напряженные плечи Кэша, пока тот с опаской, но уверенно и без лишних движений вводит обтянутый прозрачным латексом член в него. Омега не видит, как это смотрится со стороны, но судя по красному лицу Кэша и его выпученным глазам - зрелище определенно захватывающее. - Охуеть, - проговаривает он растерянно, - просто охуеть. - Я тоже рад, что это наконец... случилось... - выдыхает через раз омега, анализируя новые ощущения. Хоть он до конца не вставляет пока, но уже сейчас наблюдается некий дискомфорт, несмотря на обилие смазки и предварительную растяжку пальцами. Все-таки член альфы - не два пальца, не в ширину и уж точно не в длину. Кэш делает несколько пробных, медленных толчков, не вставляя даже наполовину, завороженно наблюдая, как его плоть двигается вовнутрь, будто увязая в жадном омежьей средоточии, и обратно, уже блестящая от смазки. - Ну что там, елки-палки?! - гаркает Лендон, давя в себе совсем уж порнушные стоны, - хватит дурью маяться и еби уже, будь так добр! Кэш хмыкает, наваливается сверху, без усилий приподнимая чужие дрожащие бедра, и плавно вталкивается на всю длину, до самого набухающего узла, до пошлого шлепка плоти о плоть. Лендон, не удержавшись, вскрикивает, распахивая черные от расширенных зрачков глаза, и альфа смотрит в это искаженное удовольствием лицо, впитывает, ощущая внутреннюю горячую и сладкую дрожь. И суть даже не в том, что его хрен наконец обрел законное пристанище. У Кэша мало опыта настоящего секса: всего-то две девушки-беты, неловкие, смущенные его страстностью и неутомимым либидо альфы. Он уже плохо помнит, как и что там у него было с ними, а то, что происходит сейчас, точно не выветрится со временем из памяти. Такая горячая, обволакивающая сладость, тугое и нежное нутро даже через презерватив сносит ему все башни. В живот упирается истекающий член, тело большое, твердое, грудь широкая и по-мужски плоская, с вздыбленными сосками, под кожей на горле дрожит кадык, искаженное похотью и наслаждением лицо совсем не напоминает женские смущенные мордашки, и это прекрасно - как ничто и никто в жизни больше. И он целует это лицо, кусает и вылизывает шею и плечи, пока они трахаются - медленно и долго, сладко, тягуче, потому что ждали этого так долго, что теперь не вправе превратить все в животный быстрый перепихон. Кэш крутит бедрами, ввинчивает член так, чтобы попадать точно по простате и больше никуда, и наслаждается криками и ругательствами своего Лендона, выражением его закатившихся глаз и почти страдальчески искривленных бровей, рта. Они целуются, хотя скорее вылизывают друг другу рты, и усилившийся запах друг друга они ощущают одновременно, поводя носом и судорожно вдыхая густой воздух. - Ох ты ж блядь, - выдыхает Кэш, ощущая, как почти болезненно свербит набухающий узел, а член будто готов взорваться, если он не поторопится. - Что это за херня? - хрипит Лендон, чувствуя зуд глубоко внутри и в заднице, начинающейся сокращаться в сильном, беспорядочном ритме. - Не знаю, - сопит Кэш, уже с трудом поддерживающий неспешный темп. - Кажись, это оно, - Лендон закусывает чудовищно припухшую губу, чтобы сдержать вырывающиеся вскрики, - прикол в связи альфы и омеги. - Прикол? А он случайно не в том, что я бешено хочу оттрахать тебя как кобель, а потом впихнуть узел? - И в том, что я хочу все это от тебя принять, - Лендон натянуто усмехается, не в силах подавить движения своих бедер навстречу все более грубым и резким толчкам. - Точно? - Ага. Больше Кэш ничего не спрашивает; он поднимает одну ногу омеги, кладет себе на плечо, и начинает трахать уже без всякой пощады: в быстром, неконтролируемом, жадном темпе, ощущая, как самец в нем удовлетворенно скалится и рычит, наслаждается порнушными шлепками его мошонки о мокрое скользкое кольцо мыщц, стонами и криками его омеги, вскидывающей навстречу бедра, извивающейся, жаждущей принять еще больше, больше... Похоть заволакивает ему глаза, тело поет, разум выключается полностью - остается только этот жадный, животный и грязный секс, запах пота и смазки, смешанный с феромонами его пары. Кончают они долго, исступленно, раздавленные наслаждением. Кэш, едва пропихнув раздувшийся узел, долго и протяжно вскрикивает, душит стоны на груди Лендона; Лендон, ощущая, как, раскрывая его вход до предела, на простату давит узел, беззвучно выгибается, обильно выстреливая себе на живот, грудь, попадая на Кэша. - Черт, я планировал нежно и трепетно тебя выебать, а вышло... - усмехается Кэш, с долей вины заглядывая в покрытое красными пятнами лицо еще не пришедшего в себя любимого. Тот устало улыбается. - Да какая разница. Главное, что мы наконец это сделали, - и шутливо складывает дрожащими пальцами знак победы, - и это было круто. - Не то слово, - морщится Кэш, ощущая дискомфорт от любого движения - узел отзывается неприятным ощущением. - А ты гондон не порвал, трахая-то? - озадаченно хмурится Лендон, обнимая лежащего на нем парня обеими руками и утыкаясь в русую макушку, густо источающую запах довольного и спокойного альфы. Кэш, впитывая его прикосновения, только фыркает на это предположение. - Я целый день гондоны подбирал. Выбрал с анестезирующей смазкой, самые прочные, с мешочком для узла даже, чтобы во время сцепки не сполз, не дай бог, - Кэш, улыбаясь, целует гладкую кожу груди, касается ее языком. - Подготовился, - с доброй и польщенной усмешкой проговаривает Лендон, - так был уверен, что я дам тебе куда надо? - Конечно, детка, - обезоруживающе улыбается Кэш, благоразумно скрыв, что просто не смог бы отступиться, если бы омега не согласился, и сам бы подставился, скорее всего. Слава богу, что шуточки о "игре наоборот" пока только остаются шуточками. - Теперь ты должен на мне жениться, растлитель и чертов развратник, - смеется Лендон. С лица Кэша так быстро сбегает улыбка, что он даже не успевает испугаться и пожалеть о сказанных поспешных словах. - Давай в июне и поженимся. После моего дня рождения, чтобы без сучка и без задоринки с предками и документами. Давай? - Ты что, дебилоид, - Лендон не может поверить, что он это серьезно, - мы же еще дети. Нам поступать, учиться надо... И тем более я пока точно не хочу детей, упаси боже. - Да при чем тут дети, - досадливо тянет Кэш, обхватывая ладонями его лицо и заглядывая в глаза, - я тебя люблю, Лен. И хочу, чтобы все знали, что ты мой. - Да я и так твой, придурок, - шутливо огрызается Лендон, ощущая, как узел, пошевелившись, опадает внутри него, - твой без всяких штампов. Серьезно. Кэш корчит обиженную гримаску, заставляя его невольно улыбнуться, но после торжественно, тихо заявляет, блестя голубыми, безмятежно чистыми глазами: - Я люблю тебя, Лендон. Честно-честно, - и замирает, как ребенок, отчего сердце затапливает волна щемящей нежности. Это так невинно звучит... Насколько это может быть целомудренно, когда его узел в заднице еще не спал, конечно. - Да я тоже, конечно. Ты сомневаешься что ли? - Вот ты идиот, всегда романтику портишь. С тобой если по-хорошему, то обязательно схлопочешь колкость в жопу. Может, тебе брутальный и манерный альфач нужен? Так это я мигом. - Еще чего! Я выбью тебе все зубы в ту самую минуту, когда ты начнешь строить из себя хрена с мозгами в яйцах! - Ну и ладно. Тогда лови что есть, - и чмокает улыбающиеся припухшие губы своего омеги.