Чертовы сучьи инстинкты

Я говорил вам, что зарекся сегодня пить? Так вот: это все - сущая ерунда. То, что происходит сейчас - сокрушительнее для моей психики раз в миллион, чем жалкие пара трюков, которые я мог бы выкинуть по пьяни. Что бы я мог сделать? Спеть что-то и оглушить всех полным отсутствием слуха и голоса? Начать отпускать шуточки в адрес сокомандников по волейболу? Содрать с карниза штору и полететь кубарем вниз, теряя все остатки репутации сдержанного альфы? Делать вид, будто клею хихикающих нарядных омег? Даже неуклюжее приставание к альфам сочли бы шуткой и отправили бы меня спать. И это как максимум. То, что происходит сейчас, вообще ни в какие рамки не лезет. Лили тяжело дышит, случайно кусает мне губу, несильно, но ощутимо впивается ногтями мне в щеку, когда я делаю чересчур резкое движение, чтобы приблизиться еще больше. Действовать приходится крайне быстро, но необязательно тихо: за закрытой дверью громко хохочут и галдят ребята, и нас не услышат, даже если мы начнем орать во всю глотку гимн нашей страны. Мозги не варят вообще; такое чувство, будто все это делает кто-то другой, а я лишь смотрю со стороны, но думать, ужасаться и сказать себе: "нет" я не могу. Она отстраняется, нервно облизывает губы, смотря на меня пьяными потемневшими глазами, и шарит руками по моим плечам, груди, животу, находит ремень и начинает неловко его расстегивать. Как-либо помочь ей, хоть как-то подвинуться или стащить все с себя самому у меня мозгов не хватает - отключились. Вместо этого я чуть ли не с рычанием запрокидываю ей голову и снова целую, грубо забирая то, что принадлежит мне; Лили болезненно ахает, но не отстраняется и не говорит ничего, а только быстрее начинает расстегивать мне джинсы, одной рукой сама дергая мне волосы и прижимаясь вплотную, так крепко, что не продохнуть. Наконец, молния поддается, и стояк перестает рвать мне ширинку и пачкать ткань, упираясь Лили в живот; это меня на секунду дезориентирует, выбивает из колеи, но я быстро беру реванш, в кои-то веки начиная сам ее раздевать: дрожащими пальцами нахожу застежку у нее на спине, мимоходом проезжаясь по горячей нежной коже в вырезе платья, с рычанием, рывками дергаю молнию, освобождая плечи, к которым тут же прижимаюсь губами. Лили громко вздыхает и дрожит, но подставляется под мои крепкие, видимо, чересчур болезненные поцелуи; запах, который и выбил мне с самого начала мозги, сейчас становится таким сильным, невероятно сладким и желанным, что я будто купаюсь, пью его, глотаю жадными глотками. В висках набатом бухает пульс, от почти болезненного прилива возбуждения мне становится даже плохо - испускаю длинный, гортанный стон, упершись лбом ей в плечо. Беты - уникальный статус. Официально его признают как нейтральный, а на деле имеется множество нюансов и особенностей. Например, беты могут составить пару и с альфой, и бетой, и омегой, если это позволяет пол - принадлежность к мужчинам или женщинам. У них есть запах, но он ощущается только в определенных ситуациях... У альф во время гона и у омег во время течки, например. И совсем беспроигрышный вариант: когда бета возбуждается. Вот именно эту картину вы сейчас и наблюдаете. Лили осторожно, видимо, все-таки стесняясь или не зная, что делать, берет мой член в слабый обхват маленькой теплой ладони, робко проводит пальцем по головке через ткань; я всхлипываю, прижимаясь еще теснее и елозя, подставляясь под ласки, безмолвно прошу еще. Лили громко дышит мне в щеку, почти неощутимо прижимается влажным ртом к шее - и начинает потирать его сильнее, при этом обхватывая мою слабо повисшую ладонь и направляя ее вниз по своим плечам, по груди. Под давлением моей руки шуршащая ткань спадает прямо на пол, под ноги. От открывшегося мне вида начинает кружиться голова, кровь шумит и бьется внутри: под шифоновой тонкой тканью, как оказалось, ничего нет, и хорошенькие полные груди, глубокий изгиб талии и бедер дурманят так, что чуть пар из ушей не начинает идти. У Лили взгляд уже невидящий, почти ничего не понимающий, и стеснительность тоже почти сошла на нет; в темноте ее глаза кажутся просто огромными, черными, губы припухли, повлажнели, лицо, шея и плечи пылают даже в слабом свете из окна; обыкновенно милое личико сейчас потеряло все следы наивности, и вся Лили - от кончиков растрепавшихся волос до пальцев на ногах, до пальцев рук на моих плечах, до напряженных крупных сосков, до мягкой поросли между ног, в которую я проникаю пальцами - будто одним своим образом одурманивает мне мозг, а от запаха - особенно сильного у шеи, за ушами, между ключиц - я почти полностью глохну и слепну от окружающего мира, ощущая сейчас только ее. Лили стонет в первый раз, кусает губу и закрывает глаза, когда я начинаю неуверенно ласкать ее пальцами; при этом ее собственные руки скользят мне по спине, по обнаженным ягодицам, хватают их и сжимают, разводя в стороны... Когда она вскрикивает и одним сильным толчком отстраняет меня от себя, я ничего не понимаю и продолжаю на инстинктах тянуться к ней, пытаясь невидяще нашарить ее вновь, но Лили будто ударили током - она несколько секунд смотрит на меня с таким ужасом, что я невольно начинаю приходить в себя. Потом она резко садится, поднимает платье с пола и быстро накидывает его, смотря на меня с тем же ужасом. Она шмыгает за дверь, не проронив ни единого слова, а я стою, как пришибленный - ничего не понимаю. Сознание постепенно начинает прочищаться: возвращаются мысли, шумящая волна крови отхлынивает от головы, и я вновь начинаю более-менее воспринимать окружающую меня обстановку, осоловело моргая. Что случилось? Что это вообще было? Я озадаченно осматриваю себя и ничего нового не вижу - хвост вроде не вырос, третья нога - тоже. Так чем ее так испугала моя задница? Потом я провожу ладонью между ягодиц - та мгновенно покрывается липкой, тягучей, пахучей смазкой, которая, пока я сосредотачивался на Лили, потекла по бедру, намочила все трусы и джинсы изнутри. Осознание приходит через пару мгновений, и оно настолько страшное, что меня начинает тошнить и качать из стороны в сторону: Лили теперь знает, что я - омега; она была уверена, что я - альфа, и соблазняла меня именно с расчетом на это. Вот блядь! Меня начинает колотить; возбуждение мигом проходит, будто меня окатывают ушатом ледяной воды; я быстро одеваюсь и привожу себя в порядок, при этом лихорадочно соображая. Она расскажет. Она сейчас всем все расскажет. Надо быстро остановить ее, пока не поздно. Я представляю себе лицо Кэша, когда он узнает; презрительное выражение на прелестном личике Лили; глумливый хохот одноклассников, улюлюканье и насмешки со всех сторон. Сейчас будто и не было всех этих месяцев: меня снова с головой захлестывает отчаяние. Я сам виноват. Сам повелся, потерял голову от запаха возбужденной беты, и теперь сам должен все исправить, если есть что исправлять. Выскакиваю в коридор, мчусь мимо других ребят как можно быстрее, чтобы те не ощутили запаха омеги, и ищу ее повсюду, где только могу. Я начинаю задыхаться. Нет. Нет. Нет. Пожалуйста, нет... Я нахожу ее в самой дальней комнате, с выключенным светом и без посторонних, возле окна. Она не одна. Она что-то быстро говорит второму человеку на ухо, бурно жестикулируя, и отвлекается на звук моих шагов. Они оба поворачиваются, и я смотрю в глаза Кэшу, который тоже смотрит на меня, не моргая и не двигаясь. Я начинаю падать.