Чертовы сучьи инстинкты

Февраль приносит мысли о новой жизни. Зима выдается на удивление теплой, и в последний свой месяц вовсе расплывается почти весенним гомоном птиц и лужицами, которые за ночь примораживает тонким ледком. В школе у нас, как у выпускного класса, начинается особо яростная атака всяких надзоров об улучшении качества знаний, и мы вгрызаемся в гранит науки по самые что ни на есть гланды, чтобы пройти проверки и сдать экзамены в конце года. Я учился всегда хорошо, не пропускал занятий и вникал во все, что нам давали. И теперь, в самый ответственный и последний год, я живо слетаю со своей привычной планки. На уроках вместо тем я вспоминаю Роба: то, как он улыбнулся мне на последней встрече; каждое его мимолетное касание; запах, исходящий от него: горьковатый, сладкий, как у шоколада; наши прогулки по набережной реки, лед которой кое-где уже успел подтаять. Меня будоражил ветер, пахнущий близкой весной, близость Роба и обжигающее тепло его руки в моей. То, что он ведет себя со мной, как никто и никогда не вел - как со своей омегой, как с парой. Потом он неожиданно - хотя, кому я вру, все это ожидалось и предвкушалось будь здоров как - притянул к себе, мимолетно стряхивая упавшие за капюшон снежинки, и поцеловал. Конечно же, поцелуй этот был у меня уже не первый, но тогда, с Лили, я был будто пьян - пьян от ее запаха, от возбуждения и ударивших в мозг гормонов, так что да - я не запомнил почти ничего. Только это страстное желание провалиться сквозь землю после того, как она убежала. С Робом все было абсолютно, восхитительно по-другому: эти теплые, нежные губы и язык; усилившийся запах горькой сладости; щекочущие мне щеки прядки его волос; волнующая близость его тела - все это отпечаталось во мне намертво, как фотография под прикрытыми веками. Восторг. Просто восторг. На уроке я вспоминаю нашу переписку и прыскаю от смеха, воспроизведя одну его шутку в голове. Кэш поворачивается, бросая на меня недоуменный и одновременно раздраженный взгляд, отчего я виновато потупляю глаза обратно к себе в тетрадь. Но предательская улыбка, кажется, приклеивается намертво и никак сходить не собирается. Кэш, кажется, не сводит с меня взгляда: я чувствую его на себе, как навязчивый зуд. Разумеется, такими темпами они с Лили быстро раскусывают, где собака зарыта. Смешно, но, видимо, Кэш думает, что я нашел себе омежку и теперь летаю от счастья, только и мечтая ее трахнуть, желательно - в течке. Хотя, не скажу, что он неправ. Все почти так... Только ролями поменять - и будет точная копия того, как дела обстоят на самом деле. Я с замиранием сердца жду того момента, когда все мои фантазии, наконец, воплотятся. Хочу нежно, до сдавленных стонов и поцелуев по всему телу; хочу грубо, по-животному, с узлом и сорванным от криков голосом; хочу во всех позах, днем и ночью, на кровати и в самых неожиданных местах. Я хочу. И близится весна - пора самой бурной, мозговышибающей течки, которую я раньше ждал с ненавистью, а теперь - чуть ли не как манны небесной. Я весь превращаюсь в одно ожидание. *** - Лендон. Лееендоооон. Эй, чувак, Земля на связи, - голос друга буквально вырывает меня из транса, - ты вообще где витаешь в последнее время? На каком облаке обитаешь? Мы втроем сидим у меня, занимаемся в комнате, разложив на столе конспекты и притиснувшись друг к другу вплотную из-за нехватки места; Лили предусмотрительно села ближе к окну, таким образом разделив нас с хмурым как тысяча туч Кэшем. Ненавязчивые, мимолетные прикосновения отвлекают и напрягают и ее, и меня. Но, если честно, вид, с которым Кэш смотрит на меня сейчас, напрягает гораздо сильнее, чем Лили и экзамены вместе взятые. - Я... Извини, я отвлекся, - лепечу я. Лили тоже отвлекается, поднимая на нас недоуменный взгляд; друг поднимает брови, показывая, что он так мне и поверил. - Ты "отвлекаешься" уже месяц как, и это только тот срок, который я заметил. Либо ты рехнулся, либо завел себе кого-то, о ком нам не посчитал нужным ничего сказать. Думаешь, это нормально? - Ты же когда своих пассий пялишь, не говоришь нам, кто это и как это происходит, - огрызаюсь я. Я выбрал неправильную тактику: теперь и козе понятно, что у меня кто-то на самом деле появился. Вот черт. Кэш от моего заявления затыкается, но смотрит молча, сверля злыми, темными глазами. В нашей беседе нет ни намека на дружескую насмешку, ни намека на подтрунивание и пошленькие шуточки, которыми обмениваются друзья-альфы при обсуждении своих пассий. Я не альфа, так что меня можно понять; но что за черт дернул Кэша злиться на меня за предполагаемую связь с омегой... Он и сам, наверно, не знает. Лили делает страшные глаза и качает головой за спиной друга, красноречиво приподняв брови. Слабо понимая, что она имеет в виду, но тем не менее неохотно продолжаю: - Ладно, извини. Надо было рассказать с самого начала. Но я пока... Не могу. Еще не время, понимаешь? Он... - я сглатываю, - он просил пока ничего не разглашать. - Шибко стеснительный, что ли? - с нотой презрения цедит Кэш. - Просто пока так надо, - отрезаю я. Воцаряется молчание; он, деланно равнодушно пожав плечами, снова поворачивается к тетради. Мы с Лили следуем его примеру. И только через энное количество минут, когда я уже и забыл о нашем разговоре, Кэш говорит глухо и угрожающе, не глядя на меня: - Только попробуй в среду выйти на поле весь затраханный. Если мы проиграем, я сам тебя затрахаю так, что не встанешь. И я не шучу.