Ошибки жизни

Раздвинув гранитные плиты век, я обнаружил, что лежу в чьих-то объятьях. Пастух. Повозившись, вылез, не потревожив. И тут же столкнулся взглядом с Тошкой: — Чего тебе приспичило не спать в такую рань? Тот прехитро улыбнулся: — Ну, как вечер провели, Элиот и Фридерт вы наши? — У тебя что, крыша поехала? – зашипел на него яростно, вскочив на ноги (Пастух, перевернувшись на другой бок, снова засопел). Аква, не отреагировав особо, кивнул: — Тогда почему ты в таком виде? – и указал несколько застенчиво мне пониже шеи. Ну, майка съехала набок, обнажив грудь, ну и...? Поняв, тут же принял меры: «Черт побери, вчера же превращался обратно! Побочное действие обезболивающих, что ли?». — Так-то лучше, — выдохнул расслабленно, когда я превратился в парня – Ты не забыл, что сегодня тренировка в полевых условиях? И... – понизив тон, наклонился ко мне – Директор хотел бы лично посмотреть на, как сказал, «трюки на мотоцикле». Понятия не имею, о чем он... А я вот понятие имел, о чем – и мне сразу стало страшно: — Об этом после... Если я скажу, что Пастух при известии о том, что директор прознал про наши «трюки», побледнел, то скажу слишком мягко. Да он стал белее простыней после отбеливания! Но делать было нечего – увильнуть не получалось в любом случае. Раз уж сам директор обладает каким-то даром, о котором никто не знает... И лучше не рисковать – мало ли, какой он, и какие еще могут быть у него способности... Но, вопреки моим ожиданиям, на плановую тренировку в полевых условиях навыков выживания отправлялись лишь мы трое. Хотя обычно едва ли не весь наш поток. На это Тошка растерянно пожал плечами: — Мне сказали – я делаю. И вопросов не задаю... Пастух что-то там ругнулся про себя. Я смолчал. Но, когда Нетта поймала меня в столовой, пришлось выкручиваться. — Почему только вас посылают? И без кого-то из учителей и тренеров? — Спроси директора – ты с ним в хороших отношениях! – огрызнулся беззлобно, но однозначно. — Что ты имеешь в виду? – спросила едва слышно. По интернату прошел слух, что наш старикан еще не потерял силу в «нижних чакрах» и любит их полировать время от времени. А если вспомнить, как часто она пропадала надолго в его кабинете... Так что я просто отвернулся в сторону. И до нее дошло. — Ты и правда дурак, Неясыть! – и в возгласе этом таились готовые вылиться слезы... «И с чего это на меня нашло? Слухи без доказательств – лишь слухи. А я никогда не верил слухам... Но тогда почему на этот раз...? Непонятно. Или... – что-то внутри трепыхнулось – Я...? Нетту?». — Алло, база вызывает Воробья! – махал перед моим лицом ладонью Тошка, искренне этим наслаждаясь – Если вы сейчас же не приземлитесь, все зерно будет склевано! Я, не вытерпев, отмахнулся: — Хватит уже! Заели оба! — А я что сделал?! – поднял голову Пастух – Я тут обед готовлю, между прочим! – и снова склонился над дымящимся котелком. Тренировка началась сразу после завтрака. По истечении долгих пяти часов целенаправленного блуждания по кочкам, ямам и косогорам аква наконец скомандовал привал, и я расслабился. И тогда в голову полезли эти мысли. — Все-таки зря ты так с Неттой... – пробормотал фавн, кидая картошку в суп – Она же правда забеспокоилась. «Он что, телепат?». Я отмахнулся как можно небрежней: — Ляпнул, каюсь! Когда вернемся, извинюсь тут же... — Обещаешь? – прищурился. — Ты это к чему? – покосился с нарастающим раздражением. Он, пожав плечами, улыбнулся обаятельно (после чего у меня бы рука не поднялась дать ему даже жалкий подзатыльник): — Но надо же тебя пристроить в хорошие руки... Тошка тут же подхватил: — Пристроить, как щенка?! – и рассмеялся, схватившись за живот. Пастух с удовольствием присоединился к нему. Я тоже хотел было, но... в тот же миг остановил себя. Недоумевая, глянул пристальнее вокруг себя, пытаясь выяснить причину внезапной тоски. Небольшая поляна, посередине костер, на нем готовится котелок с едой. Рюкзаки лежат неподалеку, один – со всяким скарбом, открыт. Вижу пару банок с консервами. И это называется «тренировка на выживание»... Помнится... А, ладно. Зачем вспоминать о чем-то сейчас? Вот уже суп готов – отсюда чую. Встав со своего места, я беру тарелку и, половив черпаком себе полную порцию, стал с аппетитом уплетать, тем самым показывая, что пора свернуть эту тему. Эта парочка, все поняв едва ли не сразу, пристроилась рядом по бокам. И с минуту никто не говорил ни слова. Нас окружала немая тишина и шелест леса. Обычно вокруг чирикают птички или стрекочут-порхают какие-нибудь насекомые, но в моем присутствии находиться невыносимо для таких беззащитных существ... даже для львов и медведей-гризли. Лично проверял. Внезапно Тошка громко подал голос, этим немало меня испугав: — А что директор имел в виду? – и внимательно посмотрел на нас обоих, а в мыслях читалось: «Не могу поверить, что у вас появились тайны от меня!». Эх, знал бы он, что это еще не самая страшная тайна... Неожиданно меня осенило: этот аква-полукровка мне определенно кого-то напоминает. Долго напрягать мозги не пришлось – Элиота из нашей постановки. Вот кому бы не пришлось особо стараться его играть... И от этого мое настроение ничуть не поднялось. На вопрос ответил Пастух. Спокойно объяснил все в деталях (умалчивая о мотивах), принимая на себя весь удар недовольства со стороны Тошки, и пообещал ему первому показать наши успехи. Тот, удовлетворенно доев уже остывший суп, погрозил нам пальцем (выглядело со стороны внушительно – он едва не в два раза крупнее Пастуха, а я рядом с ним – что тополь наряду со столетним дубом): — И чтобы впредь я не оставался в стороне, поняли, вы оба?! – зеленоватые глаза чуть сверкнули лукавством – Пусть я и завел себе личную жизнь с девушкой, но вовсе не собираюсь забрасывать друзей только из-за этого! Я не из таких! – и резко сменил тему, посерьезнев – И еще кое-что... Вы слышали вчера этот жуткий вой? — Это был я, — ответ вырвался у меня сам собой. — Что случилось?! – обеспокоено посмотрел. Я поспешил успокоить: — Лез через стену опять и сломал ногу. Долго вправляли... — Ну ты и дурак, не обижайся, пожалуйста... В том, что в таком случае гипса на мне не наблюдалось, нет ничего удивительного – Гиппократ может излечить любую физическую рану. После обеда прошли еще примерно столько же... Нет, вру – Тошка, опасаясь, что мы не успеем утром вовремя вернуться в интернат, нас подгонял, так что раза в два больше. Вот именно из-за этого никто не хочет ходить на его уроки по искусству выживания! И сколько ни говори ему об этом – как об стенку горох!.. Нет, так-то он парень славный и все такое, но не обошелся без недостатков. За поздним ужином все молчали: я и Пастух – от усталости, Тошка – потому что мы не начинали разговора. Еда оказалась недоваренной, но у нас не возникло и малейшего желания на это жаловаться. Глаза попросту слипались... Глубокая ночь. Я, сходив по нужде (и помучавшись основательно с запором), не спеша подходил к палатке, в которой спали мы трое... и невольно замер – к фавну, тревожно принюхиваясь, приближался молодой барсук. Ветер дул в мою сторону, так что обнаружить животное меня не могло, не чуя моего дыхания. Пофыркав от моего запаха, зверь осторожно перешагнул через ноги и свернулся клубочком между ним и Тошкой – тот тоже не казался зверям мало-мальски опасным... О, совсем не заметил – на подушке Пастуха пристроилась сойка: черные глазки-бусинки сонно мигали. Мне, как и всегда, стало от этого немного грустно. Я не был похож на них. С аквой у меня не было ровным счетом ничего общего, а Пастух – мой духовный близнец. И ничего более. Пусть известие о том, что я – адская Гончая, их не заставило отвернуться от меня, но... Само собой вспомнилось событие двухлетней давности: в одном кинологическом центре делали ремонт, и его мохнатое народонаселение поместили к нам. Пастух любил к ним бегать, иногда даже забывая о любимом гараже. Потому-то его и зовут Волчий Пастух – у него отличное взаимопонимание с этим семейством: волками, лисицами и друзьями человека – собаками. И они, даже самые злобные, таяли от обожания при одном лишь звуке его голоса и приветственного свиста... Вот однажды мы с ним о чем-то повздорили – и не вспомнить, о чем именно – в общем, во время всего выяснения отношений на повышенных тонах я держал его за левое предплечье, как клещами. Наверно, мой запах въелся так глубоко, что не успел выветриться, когда фавн пошел успокаивать нервы к собакам, которых уже через три дня увозили — потому и хотел пообщаться с запасом. И вернулся с бинтом именно на этом месте. На вопрос: «Что случилось?» испуганно вздрогнул и пробурчал что-то вроде «проволокой поцарапался». Но мне-то все было понятно... Если выразиться короче: все оставшееся до рассвета время я провел у кострища, ежась от ночного холода... До интерната, по приблизительным прикидкам, было километров 10-ть. Тошка, взяв курс, повел нас через густые дебри. В нас за вчерашний день пропало малейшее желание жаловаться и протестовать. Когда три четверти пути было уже пройдено, до ушей донесся какой-то низкий гул. Пастух, насторожившись, поспешил спрятаться под кроной дерева. Мы – следом. Гул становился громче, перерастая в рев. И над головами низко пронесся самолет. Тритон, успев разглядеть его, спросил тихо и тревожно: — А это разве не...? — Кажется, ты прав, — сглотнул звучно фавн – Это бомбардировщик Империи... Снова гул – и гораздо медленнее пролетел другой самолет – покрупнее. — А этот – для высадки десанта... – кулаки до хруста сжались – Направление – военный лагерь-интернат для... Дальнейшее не имело смысла произносить – мы, побросав рюкзаки, со всех ног понеслись к тому месту, что уже привыкли звать домом... Империя – страна, граничащая с нашей Республикой. И часто воевавшая с нами. Поводов было куча: и земли, и влияние на материке, и еще многое-многое другое... Сейчас у нас с ними нейтралитет... был, во всяком случае. В полукилометре от стены, за которой уже начиналась территория интерната, я обогнал их и... резко развернувшись, преградил путь. Аква, в беспокойстве глянув за мою спину, попытался обогнуть, но встретил отпор с моей стороны: — Нет! Нельзя!.. — Почему?! – воскликнул Пастух, и тут... ...раздался свист, грохот – и мне в спину, а им – в лицо, ударила взрывная волна. Запах крови, который я почуял (потому и остановил их) стал ясно различим в воздухе. Когда обратная волна стихла, они, схватив меня по бокам за руки, поволокли дальше. Ветки хлестали по затылку. На этот раз я не произнес и слова в возражение, только повернулся к духовному брату: — Давай в гараж. Меня распирает... Он, поняв все по бешеному огню в моих глазах, кивнул и, сказав Тошке, что в гараже есть винтовка и патроны к ней, отпустил меня и прибавил темпа. Я, вырвавшись из второй хватки, припустил следом. Стену преодолели в три захода: мощный аква легко перекинул нас по очереди руками, что сложил ступенькой, и следом запрыгнул сам. Гараж Пастуха находился несколько в отдалении от остальных построек, а вокруг росло несколько деревьев, его скрывающих. И поэтому на него внимания особо не обращали. Полыхали пожары, слышались крики. На месте взлетной полосы — чадящая воронка. Вражеский десант вовсю хозяйничал на нашей территории. Мне едва удалось сдержаться, чтобы часом не раскрыться раньше времени. Незаметно проскользнув в ворота, мы затаились. Пастух, усевшись, спросил: — Тритон, нашел? — Какую из двух? – отозвался тот из угла. — Бери обе, — проверив уровень топлива в баке, удовлетворенно кивнул сам себе – и половины хватит – Но патронов немного, так что бей прицельно. Начнешь тут же, когда появимся мы. Не раньше и не позже. И старайся не приближаться... Неясыть, быро! Я, надев его очки, устроился позади. Аква ящерицей выскочил в щель между створками. Фавн, перебрав пальцами на руле, чуть вздрогнул от нетерпения: — Ты как? — Готов, — ответил ему отрывисто, держась за плечи – Стартуй уже! Он обернулся: — Утихомирься сначала. Или хочешь задеть кого-то из наших? – пихнул локтем – Эй, перестань так безумно сверкать глазами! Я, невольно устыдившись, вздохнул: — Прости, — и взглянул в упор – Обещаю, что буду разить не рукой, а сердцем... Ему не были понятны мои слова. Но были понятны намерения – в мои планы не входило отпустить хоть одного имперца живым. С оглушительным ревом мотоцикл вылетел на свет божий. Десантники поблизости не успели даже обернуться, как уже взорвались кучей горящих ошметков. Из моих рук вырывался теперь не просто огонь. Это огонь, который невозможно затушить, который сжигает в пепел абсолютно все: и железо, и камень, и от которого не способна защитить ни одна преграда. Адский пламень... Короткими очередями раздавались выстрелы Тошки, и почти каждый был для кого-то смертельным. За время, пока они опомнились, мы успели положить штук 20-ь точно, а ранить – максимум с десяток, и моих можно не считать – все равно испелятся, пусть даже и живьем. И, самое страшное (но это я понял потом) – ни одного из наших даже не мелькнуло в поле зрения... «Время... завтрака... – глаза вмиг скосились в ту сторону, где столовая, и едва получилось защититься воздушным щитом от осколков и взрывной волны – Эти жалкие ублюдки!»: — Пастух, газуй туда! – указал на фанеру впереди, которая образовывала трамплин на крышу нашего барака. — Ты сумасшедший?! – вскрикнул он – Там же засада! — Знаю! Верь мне! А уж там я похулиганил на славу... И это относится вовсе не к погрому...