Ошибки жизни

Тепло... Даже жарко. И почему-то уютно, как в надежном логове. Кто-то держит бережно, прижимая к себе. Я, отвечая на это, зарываюсь носом в мех... Чей? У кого из тех, кто может здесь быть, имеется мех? Гончая, разве что? Но Гарм сказал, что тех двоих оставил с Масаки, моей матерью... Пилико умерла на моих глазах... Остается только одна кандидатура... Поддавшись холодной волне, толкнувшей меня спиной на ледяной камень стены из лунного камня, я прижался к ней теснее, дрожа от открывшейся мне неожиданно очень неестественной (абсолютно невозможной!) вещи, но очевидной, как первые месячные у девственницы, обнаружившей кровь на своем нижнем белье – меня накрывали хвосты Гарма, как одеяла, а смертоносная когтистая лапа обнимала, как нечто бесценное, но очень гуттаперчевое... 5-ть алых, как свежая кровь, глаз воззрилась на меня почти с недоумением: — В чем дело, отродье? – голос звучал, как ни в чем ни бывало. — Какого хера, ты, старый дряхлый валенок?! – прохрипел в паническом ужасе, заранее зная, во что мне могут обойтись эти слова – А если бы инфаркт?! Он, встав, отряхнулся деловито: — Помнится, умирал ты от другого... Меня пронзило, как копьем, воспоминание – ладонь нашла место и обнаружила там лишь довольно аккуратный шрам в форме полумесяца: — Что случилось? – паника схлынула, возник неподдельный интерес. — Тебя от моей расправы спас сам Король, — дернул уголком рта, показывая свой гнев в связи с этим, поворачиваясь ко мне спиной и шагая по коридору – Не знаю, что ему от тебя понадобилось, но уверен, что ты узнаешь об этом сегодня же... — А Пастух? – спросил тут же. — Жив и здоров, — бросил, исчезая в мареве скрывающих вихрей (его любимый способ передвижения по замкнутым пространствам – никогда не любил казаться слоном в посудной лавке) – С Речником разговаривает... Я, подавив предательские мысли, неуверенно побежал в ту сторону – по тоннелю, который заворачивал в пещеру с источником Бессмертия и флейтой – в то время, как Гарм побежал по другому, который вел в то же место, что и разветвление у входа. Похоже, на сам разговор я немного опоздал. Они стояли лицом друг к другу, глаза Пастуха плотно закрыты, кулаки сжаты в непонятной попытке сдержаться... Я вижу слезы, пробивающиеся из-под век. Эх, хотелось бы знать... В следующую секунду он бросается вперед и неистово обнимает своего отца: — Но как бы я хотел... как хочу вернуться! Так хочу, чтобы стало все, как прежде!.. Думал, рана в груди зажила. Ан нет, еще способна открыться... Ноги едва выдержали мой вес. «Как прежде», верно? Родной клан, отец, который его очень любит, и теперь никуда от себя не отпустит, лица, которые всегда ему будут улыбаться, которые всегда поймут... И никакой крови, никаких убийств, никакой боли. Никого из тех, кто так противен роду фавнов... Гончих. Да, мир без меня, его духовного близнеца. Бельма на глазу его жизни. Того, из-за которого и были все эти беды... Из-за которого смерть его преследует по пятам. Кто заклеймен навечно знаком невезения... Да, так будет правильно... Это пронеслось в моей голове за одну секунду. Я, не слушая остального разговора, просто заставил себя развернуться и тут же побежать прочь, чтобы больше никогда не вернуться... Потому что это было единственно верное решение. Верное до боли в сжатых зубах. Верное до тошноты от мучительного голода. Верное до потери дыхания и пульса перед смертью... Да, нас свела сама судьба, дав шанс изменить ее законы и законы нашей крови. Но это оказалось нам не по силам... Нет, что я несу?! Судьба никому не дает подобного шанса – она просто любит посмеяться, строя такие каверзы! Она плюет на чьи-то там эмоции и чувства! Ей насрать на боль, на любовь, на ненависть и даже на смерть – она же вечна! Самая большая стерва за все существование Сущего... Я бежал от нее прочь, прижав уши к голове и не слыша ничего, кроме шума крови и биения своего слабого человеческого сердца... и торопливого бега следом...