Ошибки жизни

Мое сознание, кажется, отключилось на несколько секунд. Потому что вот я видел перепуганное до полусмерти лицо Масаки, застывшее перед глазами (проклинаю себя всем, на чем свет стоит: ну как я мог не удержаться?!), откинув голову на плечо своего духовного брата, а его отец что-то там говорил (на этом внимание не заостряю, так как мозг потерял всякую способность к анализу) – и вот уже его широкоплечая крепкая фигура, почти пропав на фоне выхода из пещеры, вдруг застыла. Пастух насторожился. Я нехотя отвлекся от восстановления рационального мышления и посмотрел туда же. — Хранитель, если не ошибаюсь? – голос Речника прозвучал сдержанно. Внутри меня при этом обращении все похолодело. Мышцы налились скрытой силой, а в голове возникла ранее невозможная ясность. Фавн напрягся еще больше, сжимая меня плотнее – сердце его заколотилось дикой птицей в клетке от тихого беспокойного нетерпения. Неужели он знает? Уже? Так скоро? А мне едва удавалось сдерживаться от того, чтобы не сделать ноги – ведь раньше другого выхода и не было – из-за моего происхождения. Но вот сейчас... Спокойно и невозмутимо минув главу клана, ничего ему не ответив, появился не менее внушительный мужчина с коротким ежиком почти белых волос. Узкие глаза неопределенного цвета тут же остановились на мне: — Ты, полукровка-Гончая, называющая себя Неясытью, — сделал неприметную паузу – Тебе до’лжно следовать за мной... «Слова из века эдак... Неважно!» — подумал и тут же одернул себя, вскакивая на ноги и едва не споткнувшись на ровном месте: — Уже! – и, ощутив, как на плече сжалась знакомая хватка, обернулся на миг – Буду... Пастух, уже открыв рот, сразу его закрыл – я ответил на его просьбу... Долгие петляния по пещерам и коридорам между ними растянулись в понимании моем не так уж и надолго – настолько они были однообразны и запутаны, что даже как-то запомнить маршрут у меня не вышло. И как я вернусь обратно... и вернусь ли? Без малейшего понятия. Сгину здесь или когда-нибудь увижу свет солнца? И зачем, интересно знать, Королю понадобилось спасать мою жалкую (по сравнению с его и его приближенных: и Хранителей, и кого-то там еще) жизнь? Разве я не противная этому миру тварь, противоречащая всем законам жизни одним своим существованием (на всякий случай напомню: союзы между жителями разных миров запрещены строжайше)? Да и жизнь эта как раз принадлежит Гарму, который навряд ли позволил бы кому-то помочь мне за просто так – раз я пообещал ему после того, как Масаки будет в полной безопасности... Перед глазами полыхнула страшная картина расправы, нарисованная моим чересчур развитым воображением. Нет, не хочу и думать! — Проходи, — сказал негромко Хранитель, остановившись и отступив в сторону. Я, слегка ошалев, уставился на деревянную дверь. Самую обычную, межкомнатную! Не железную крепчайшей ковки, не дубовую, обитую железом (чтобы можно было как-то задержать агрессоров – а их с его положением немало наверняк), а такую жалкую, что кажется: ударь ногой посильнее – и в щепки разлетится. Этот тип с узкими глазами и почти белыми волосами (думается мне, что специально обесцветил), поняв, что мне сейчас не до самостоятельных действий, вежливо взялся за ручку, которая с легким щелчком повернулась, и дверь чуть приоткрылась. — Советую поторопиться, — добавил все таким же тоном, но почти точно раздражаясь. Я, не желая доводить его до срыва, сам открыл дверь и вошел. Почти неслышный хлопок за спиной отрезал мне все пути к отступлению. В голову поневоле ударил сгусток паники. Чувствую себя крысой в крысоловке... Передо мной вперед прямо уходил широкий коридор. С противоположного конца его тянуло манящим теплом. От нетерпения мое продрогшее насквозь тело напряглось еще сильнее, уговаривая поскорее броситься туда – и согреться... Но опять же сила воли удержала на месте. И неожиданность обращения заставила подскочить. — Расслабься, — послышался отовсюду расслабленный голос – Тебе плохого не сделают. «Когда так говорят, обычно подразумевают обратное! Впрочем, разницы особой нет: ни если я буду упираться, ни – если подчинюсь... И где, интересно, он спрятался?»: — Простите... что без стука... – стараясь держаться прямо, прошел пару шагов вперед. — Думаешь, я бы услышал? – в тоне промелькнул призрак усмешки. Но обладатель голоса не появлялся – почему? — Ну, раз портал замаскирован под обычную дверь, то вполне возможно... – начал я, как непроизвольно вздрогнул и отпрянул назад, глухо вскрикнув. Король, и бровью не поведя на мою реакцию, сделал жест следовать за собой: — Но все равно попасть в это место через этот портал можно только в том случае, если мне самому этого захочется. Если дверь сломать... ну, знаешь, верно? — Взору откроется только голая стена из лунного камня. Конечно, — сказал спокойно, все же втайне нервничая и сжимая правое запястье. Потому что боль в укусе говорила, что я еще жив, останавливала от опрометчивых поступков. Потому что вся моя сущность противилась попаданию в заведомо неудобную ситуацию – пусть даже и самовольному. Зубы сжимались плотнее, лоб весь покрылся испариной, живот прошиб озноб. Чудовищная сила Короля всех магических существ в самом прямом смысле давила на меня одним своим наличием... Никакого сравнения с таковой Гарма. Хотя, вполне возможно, к тому я просто привык – за полвека с лишним. Мое далеко не веселое состояние вскоре не осталось незамеченным: — Рану надо перевязать сначала... – резко повернувшись налево, коснулся стены – и она сквозным проходом открылась в какое-то помещение – Проходи... Я, уже собравшись шагнуть мимо, встал столбом, не решаясь даже втайне на него взглянуть, опасаясь гнева (да и то в удачном случае). Он, слегка фыркнув, подтолкнул в спину: — Я уже сказал, что плохого тебе не сделают... По ту сторону была всего лишь маленькая комната с легким запахом эфирных масел и камфары в воздухе, шкафчиками с разными лекарствами, столиком и парой стульев. Медпункт, своего рода... В памяти само собой всплыло лицо Гиппократа, отозвавшись уколом боли глубоко в груди. Но я, не показав этого, лишь качнул головой: — Ничего серьезного... – выскользнув из-под его руки, облегченно расслабился. Король, глянув искоса слегка недоуменно, пожал плечами – и закрыл ход в место, так напоминающее обитель нашего доктора от природы... И боль стихла. Не успело пройти еще и половины минуты размеренного шагания по коридору, и он вновь обернулся на меня – на этот раз янтарные глаза выражали серьезность: — Давай-ка кое-что выясним для начала, полукровка... – повернувшись полностью, с легким терпеливым выражением на лице оперся плечом на стену – Я вовсе не намерен выяснять с тобой отношения. Незачем. Нам нечего делить. Просто нужно поговорить... — О чем? – спросил тут же, пока речь не зашла дальше. — Узнаешь, — слегка оттянул уголок рта в некой улыбке – Но это... слишком щекотливо, чтобы обсуждать вне приватного разговора. И могу тебя успокоить сразу, если хочешь: если то, что я предложу, тебя заинтересует, и ты проявишь рвение... то долг передо мной можешь считать отплаченным полностью. Я непроизвольно сглотнул: — Долг... за спасение моей жизни? – но так и не смог двинуться с места. — Естественно, — улыбнулся несколько шире – Мы оба выиграем, если это получится... – дождавшись, пока я потеряюсь в догадках по поводу того, что Королю нужно от такой живой твари, как полукровка-Гончая, опять предложил следовать за собой – Быстрее, а то еда стынет... «Еда?!»... Хотя этот аргумент в отношении еды был дохлым – чего, спрашивается, ему стоило поколдовать – и она хоть год стояла бы горячая, словно с пылу, с жару? Не понимаю я этого последнего эльфа, даже глядя в упор, слушая его разговоры о былых временах – и в своем роде интересных (если не считать того, что я сам при этом присутствовал, и без того знаю все детали), и наблюдая, как напускная гордыня и давящая одним своим существованием недюжинная сила пропадает, как мираж в пустыне... Через четверть часа я уже пытался как-то поддерживать разговор – в большей степени из вежливости, чем от энтузиазма. Просто не хотелось разозлить ненароком его – и потом мучаться от контузии от намеренного давления его силы... Впрочем, это я вновь вспомнил про Гарма и веселое время рядом с ним... Мы сидели за столом и ели. Кстати, сказать, что я голоден – это ничего не сказать, но тогда всякий аппетит у меня напрочь пропал. Удалось запихнуть в себя только пару кусков запеченной с яблоками утки, запить ее несколькими глотками фруктового чая – вот и все. От нервов самому не по себе... А если учесть, что стол был большой, и весь заставлен едой – не походной, не простой домашней, а настоящими деликатесами... Во мне все больше накипало раздражение на самого себя: ну чего так не вовремя?! Хотя... хотелось бы разделить это удовольствие еще с кем-нибудь... От возникших перед моим взглядом лиц стало грустно и тоскливо. Как они там? Всегда думал, что умею отлично скрывать свои эмоции. Оказалось – даже не очень. Потому что Король, отставив в сторону бокал с вином, обратился напрямик, пронзив насквозь глазами: — Скажи мне, не таясь... что не так? Я вздрогнул и побледнел. — Не пугайся. Несмотря на то, каков будет твой ответ, я обещаю, что не разозлюсь. Сердце сменило частоту своего биения с 200 уд/мин до 190 уд/мин: — Я не понимаю... – начал тихо, но нашел в себе уверенность — ...зачем устраивать это только для того, чтобы что-то обсудить?.. Я не могу решить, что мне делать: метаться в панике из угла в угол и кричать, или наплевать на все эти странности и смириться? Я не знаю, что вы намерены со мной делать... – сглотнув, уже более громко сказал – Вы спасли мне жизнь. Я хочу знать – зачем? Вы пригласили меня к себе и болтаете, как ни в чем ни бывало. И я хочу знать – почему? Вы не знаете, но у нас мало времени. Мы не можем тут больше задерживаться! Война...! — Можешь не продолжать, — остановил меня сдержанным жестом – Я понял твою точку зрения. Между Империей и Республикой сейчас кипит война – и вы непосредственно в ней участвуете. Мне это известно, — посмотрел в упор все также спокойно – И, раз ты так хочешь выяснить все сейчас, без промедлений и проволочек, я вполне могу пойти тебе навстречу. Тебя устроит, если прямо сейчас обо всем поговорим? — Да... — Мне тоже не по нраву эта война, — на лице мелькнуло нечто сродни недовольства – И я нуждаюсь в тех, кто может ее остановить. Хранителей и без того мало, и их на это я послать никак не могу, но в то же время не могу допустить, чтобы в такой критический период баланс сил колебался, как сумасшедший... – наклонился ниже, почти перейдя на шепот – Ты и твой друг должны будете донести до всех: и до магических существ, и до одаренных людей – мой приказ об отступлении. Без них война сама себя исчерпает. «Так просто?!»: — Вы уверены? — Да, вполне, — кивнул – Среди тех, кто на фронте в данный момент, свыше 40% из тех, кто обладает способностями или относится к какому-либо роду не-людей. В основном война и была вызвана этим... Внезапно мне все стало ясно: — Значит, из-за того, что в Республике создали военный лагерь-интернат...! — Лишь одна из причин, но далеко не главная... – покачал головой – Когда дойдете до кабинета генерала секретного отдела этой страны, то поймете... — Вы имеете в виду... Германа Фаундлера? – привстал со стула я. — Ах да, ты же знаком с ним... – кивнув, продолжил – И, пожалуйста, реши что-нибудь с этим CD-диском, который хранится у тебя в досье. Не знаю, что на нем, но этот человек уже волосы на себе рвет от того, что не может его открыть... «Конечно, не так мало у меня мозгов, чтобы не накладывать охраняющие заклятья даже на подобную ерунду... Да, ЧСО*... в смысле действий генерала...»: — Вы и об этом знаете? — Конечно, — сложив руки перед собой и оперевшись на них подбородком, улыбнулся искренне (меня при этом будто горячая волна обожгла) – Ладно, давай об этом попозже поговорим. Сейчас важно кое-что другое... – задумался. Я весь превратился в слух и внимание. — Ты ведь хочешь избавиться от своего проклятья раз и навсегда? Меня прошибла дрожь, спина покрылась потом, но на лице это не отразилось: — Понятное дело, что да... – по ходу нашего разговора неловкость и страх уходили. — Я восхищен твоей решимостью и силой воли, не скрою. Вот только, знаешь, лишь этим от него не отделаешься. Даже может стать хуже... «Как будто я и сам не знаю! – рявкнул в мыслях, но сдержался от того, чтобы это высказать вслух, в висках от чувства обреченности тяжело застучало – Но не могу все равно отступить...»: — И неужели нет способов? – «Гарм сказал, что нет. Но так я ему и поверю!». Король задумался (скорее сделал вид – потому что этот разговор был им с самого начала спланирован): — Есть один. И для тебя он – единственный, — со странным (и даже в некоторой степени пугающим) блеском в глазах, заявил твердо и неуклонно – У тебя должно родиться дитя, обладающее достаточной силой – и оно его снимет. Я, в первую секунду не поверив в серьезность этих слов, с большим трудом сдержал свирепое рычание (странно, откуда во мне столько смелости – дерзить самому Королю всех магических существ, сильнейшего мира живых людей?): — Я хочу кое-что сказать вам – и советую слушать внимательно. С 237-и лет каждые два века это случается. В два раза чаще, чем у чистой Гончей... – сказал терпеливо, глядя ему в глаза и сжав под столом кулаки, чтобы не сорваться — ...и каждый раз я вижу одно и то же... – закусил губу – И «это» не способно к жизни... – «Такая боль... такая агония... потеря такого количества крови... и ради рождения «этого»?!». Он, молча выслушав, с немалым сожалением (и даже разочарованием) произнес: — Так как в тебе только половина крови Гончей, и я был бы удивлен, будь твое тело способно к такому размножению, — пусть тон и был холоден, но при этом в нем не было и капли насмешки (отчего злости, вопреки всему, поубавилось) – У тебя не было мысли обратиться к способу другой стороны твоей семьи? «Конечно, не было! Словно я такой идиот!..»: — Боюсь, что из этого мало, что получилось... – откашлялся — Вернее – ничего... Пауза. — Скажи-ка мне одну вещь: ты считаешь себя похожим на отца? — Нет, — вскинул голову в недоумении. — Тогда почему повторяешь его ошибки? Не скажу, что эти слова пришлись мне по нраву: — Хотите сказать, что я – ошибка? Это можно было бы расценить, как скрытую угрозу. Но Король, вздохнув, откинулся на спинку стула и лишь посмотрел несколько строже: — Просто твой случай – далеко не редкость. Не только Гончие двуполы и одновременно имеют слабости к людям. Полукровки в таких случаях всегда представляют из себя в некотором роде Янус – четкая перемена полов при невозможности их совместимости. То есть, ты либо парень, либо девушка – третьего не дано. Ну, объяснять тебе не имеет смысла... – тряхнув головой, отгоняя эти мысли, продолжил – И, если человек – отец, то отродие не плодовито в роли женщины, а если мать, то... — ...в роли мужчины? – закончил на него, едва не срываясь на хрип – меня эта новость глубоко потрясла: «Я же спрашивал об этом Гарма! И неужто он и вправду не знал?!». — Да, твой отец и вправду не знал об этом... — сказал тихо, глядя в сторону, и, когда я в крайней степени шока хотел задать по этому поводу вопрос, даже не дал открыть рот – Извини, но я прожил достаточно долго, чтобы читать мысли, не имея к этому никакой способности – просто по лицу... – и, вдруг улыбнувшись доброжелательно (и опять меня опалило горячей волной), сказал – И хочу сразу ответить на следующий твой вопрос: «Как это связано с моим делом к тебе?»... – и тут же, словно сменив маску, взглянул пристально – Мое время на исходе. Скоро придет день, когда понадобится определить нового Короля всех магических существ. А прямого наследника или какого-либо преемника у меня нет. Вернее, были, но... – пожал плечами с некой печалью – Ты и сам понимаешь... В голове кое-что начало складываться, как части головоломки: — А чем на этот пост плохи... те же Хранители? – это начало интриговать. — Как раз тем, что они – Хранители. Их путь выбран – и с него не свернуть. А Королем нужно родиться, как ни пафосно это звучит. Равно, как и с одаренностью силой – для этого нужен задаток. Всесильные, как видишь, пошли наперекор – и... — Ладно, раз эта альтернатива не катит... – задумавшись старательно, тихо почесал подбородок (черт, уже борода начинает расти...) – Мне, конечно, льстит такое, но... – сделав в голове пометку побриться, продолжил – Чем не угодили... девы Первых? Король слегка усмехнулся: — И откуда ты узнал? Ведь только мы так называем... — Да так, — отмахнулся небрежно, глядя в сторону (напряженность, трепет и страх ушли куда-то в заоблачные дали и прошлые времена) – За 20-ть столетий побывали в разных местах и в разных компаниях... – нахмурился – Даже предпоследнего эльфа... — Вот как? – глаза как-то странно замерцали, губы слегка сжались, показывая этим его нетерпение – И как его звали? И... – помрачнел — ...что с ним случилось? Выдержав маленькую паузу, я рассказал: — Звали Перштоф Женси. Брюнет, глаза цвета черного янтаря, высокий, тонкий, как и любой вашего рода. Работал травником в маленькой деревеньке. Большего сказать не могу – знал его только пару недель. Он мне немало помог в адаптации здесь... — Выходит, — осторожно прервал – Это случилось вскоре после твоего изгнания? Пусть это слово и вызывало всякий раз раздражение (по меньшей степени), но на данный момент мне просто стало грустно: — В те времена вокруг бушевала чума. Он делал все возможное, чтобы снизить жертвы от нее, уговаривал людей не покидать пределов деревни и не пускать торгашей из соседних... Но, вы же знаете, этот самый древний из народов, который старше даже эльфов и Пожирателей Душ, ровесник драконов, прямой потомок Неназываемого, его образ и подобие... Они никогда не учатся на ошибках – и своих включительно... Рода многих существ, появившиеся после них, сгинули в бездне веков и эпох – а они еще существуют. Живучие, как тараканы... — И это сравнение – плод их культуры. — Но вы не ответили на мой вопрос, — посмотрел на него пристально – Почему бы вам не взять для этой цели человеческую женщину? Их универсальный геном подходит для рождения любого полукровки, а эльфы... На этот раз он перебил меня без малейшего намека на деликатность – его, похоже, уже достала моя позиция невмешательства: — Потому что только ты сможешь защитить его. А человек, как ни посмотри, слаб, хоть и превосходен в отношении заботы... – закрыв глаза и глубоко вздохнув, убрал из тона недовольные нотки – Ты полукровка. У тебя силы первородной Гончей и человеческое сердце. Пусть Гарм и запечатал первые и назвал второе слабостью, но вместе это рождает силу – и немалую. И ты это знаешь... Не знаю, колебался ли я. Как ни странно это звучит, но это так. Просто в голове не было ничего. Абсолютно. Ни мысли, ни образа. Пустота. И среди этой пустоты – тихий голос интуиции... — Я соглашусь, — встав из-за стола, все же дал волю осторожности – Но только если вы скажете, существует ли какая-либо цена с моей стороны за рождение этого ребенка? Мгновение янтарные глаза меня сверлили, пустые, как самые настоящие камни, но потом губы расплылись в легкой улыбке капитуляции: — У тебя превосходное чутье. Да, существует цена. За все время бремени ты не можешь менять облик ни в какую сторону. Даже в звериную. И после избавления от него твоя вторая сущность Януса исчезнет. Уйдет в него целиком и полностью. Слова эти были серьезны и прозвучали, как некий злой рок. На всю оставшуюся вечность быть лишь женщиной... Мне эта перспектива не нравилась. Впрочем... — Выходит, это стопроцентно будет мальчик? – обернулся. — Да. И это, не стану скрывать, одна из причин, почему я выбрал тебя... «Нужен наследник, оправдывающий все средства... ну да, ну да» — не удержавшись от усмешки, взял со стола кусок мяса пожирнее и откусил. Король, по-прежнему ожидая, наконец спросил: — Так что ты скажешь? Косточка от сжатия переломилась на зубах: — У меня нет выбора, — посмотрел на него, глотая непережеванный комок – Этот путь единственно верен. И по-другому я не смогу расплатиться. Он, прикрыв глаза с непонятной мне тоской и грустью, кивнул слегка: — Ванная за тем поворотом, — махнул за спину – Только, пожалуйста, не медли. За тебя беспокоятся, как-никак... «Правда, только один... Пастух. А Масаки наверняка успокоил Гарм любимым своим способом «Да что эму сделается?»...» — продолжил про себя с мрачностью, идя вперед и не разбирая дороги... Это была не ванная. Персональный горячий источник, выложенный на дне плиткой и украшенный деревянными панелями. Вода не была горячей. Но и холодной – тоже. Согрела последние клеточки моего продрогшего тела. Хотя в той комнате и было тепло, но все равно нечто оставалось... За вольными раздумьями пролетели 15-ть минут. Я, вылезая на мраморный пол, едва не навернулся (зацепился ногой за что-то), пытаясь как-то сохранить равновесие, приземлился на укус – и прикусил язык, сдерживая крик. Потекла кровь. — Черт тебя дери! – зализывая ее в звериной манере, выпрямился, держа в другой руке махровое полотенце. Прошла еще минута. Когда кровотечение прекратилось, я обнаружил напротив себя умывальник, а рядом с ним – зеркало в полный рост, запотевшее в данный момент (и как у меня вышло не заметить и его, и умывальник, с самого начала?). Нахмурившись, нерешительно приблизился. Не в моих привычках глядеться на себя... Правда, сейчас было далеко не самое обычное купание... От нескольких взмахов полотенцем зеркало очистилось от следов влаги. Напротив меня стоял худощавый парень с копной черных, прилизанных волос длиной ниже лопаток (ну и отросли, ёкарны-бабай!). По бокам ясно выступали звериные уши. Тело не отличалось мускулистостью – разве что в области плеч и бицепсов – ну так это у любого так... Не, конечно, я не претендую на такую фигуру, как у Тошки, но... как у Пастуха, хотелось бы... Вот только правда состояла в том, что это мое тело невозможно как-то накачать или улучшить – оно может только расти соответственно возрасту, показывать процессы, с этим связанные (включая бороду, что сейчас проглядывалась по самому краю, или тот простой рост плеч в ширину в жизни Оула). Не более. А на самом деле мне вот уже две с лишним тысячи лет между 14-ю и 18-ю... Ненавижу этот облик! «Но все-таки ты хочешь попрощаться с ним. С этой парнишеской смазливостью...» — прозвучала моя собственная мысль, застав врасплох. Сверкнули в свете ламп всполохи от моих глаз: желтый и алый. Прямо, как тогда, несколько месяцев назад, в интернате, когда еще Нетта доставала меня с просьбой снять очки... «Нетта... простишь ли ты меня когда-нибудь там, в Раю?» — когда боль от этого мысленного вопроса (и как будто она меня слышит... смешно!), я, уперевшись рукой и лбом в гладкую поверхность зеркала, поднял уши и пропустил между ними искру. С привычными ощущениями втянулись вовнутрь мышцы плеч, а также скулы и кадык, заметно разгладившись. Соки от них ушли ниже, превратившись в плоскую грудь, не тянущую даже до 1-го размера... а еще ниже малость расширились бедра (да, и это одна из причин, почему всякий раз роды у меня тяжелые...), вобрав в себя часть, по которой и определяют мальчиков... — Ну вот, теперь это – твой облик на оставшуюся жизнь... – обратилась к себе, чертя на вновь запотевающей поверхности странные загогулины – И уж постарайся на этот раз не оплошать, красотка... – «Красотка! Скажешь тоже...». Вытеревшись насухо, я надела одежду, найденную стопочкой у двери (сомневаюсь, что Король лично ее положил...): легкие шорты, футболка и носки с кроссовками... При взгляде на себя в зеркало вдруг обнаруживаю, что краснею – они ж типично женские... Ладно, для Гончей моего возраста стыдливость и игра в невинность уже не идет – я распахиваю дверь настежь, выпуская остатки пара из ванной, и направляюсь прямиком в комнату, дверь в которую в самом конце коридора... Король сидел молча на краю кровати, все в той же одежде: рубашке, жилетке и джинсах под цвет волос, из-под которых выглядывали аккуратные острые уши... В руках он держал нечто квадратное – только это удалось разобрать с такого расстояния. — Входи, — бросил тихо, не отрываясь от созерцания. Я, недоумевая (а что его могло так заинтересовать?), подошла, села... ...да так и застыла в позе заглядывания через плечо. Потому что в руке этот эльф держал фотографию нашей троицы, где нам по 14-ть. Я, как обычно, посередке, в их крепких объятьях... «Как давно это было...» — в голове помутнело от тоски. — Как этого зовут? – указал. — Тритон, — ответила вяло, внутренне вовсе не желая разговаривать – Сын Владычицы Океана. Подорвался на бомбе. На этой войне. Достаточно информации? — Сполна, — кивнув, протянул мне снимок, смотря вглубь себя – Извини, я нашел у тебя в кармане... и не удержался. — Дай сюда! – вырвав этот потрепанный клочок плотной бумаги, уже хотела со злости швырнуть подальше, но, остановив руку, через секунду смотрела, борясь с открытой вновь раной в груди – Он был нашим лучшим другом. А мы его не уберегли... – легко погладила матовую поверхность – Но все равно, даже после смерти, он остался тем же самым Тошкой, и помог в самый последний момент... — Да, я чувствовал его призрак... – сказал тихо, все смотря куда-то невидящими глазами – В нем не было злобы или той пустоты, которая бывает у Потерянных... так что я не стал ему мешать. Открыв свою сумку, я положила фотографию в один из многих фотоальбомов, что у меня есть. Но этот не затеряется. Никогда я его не засуну поглубже. Потому что в нем – части моего собственного сердца... Странное дело, и даже постыдное – пусть он и был моим лучшим другом, но слез его смерть у меня так и не вызвала. И боль от этого бушевала сильнее. Только Пастух... С минуту стояло молчание. Король нарушил его тихим спокойным тоном: — Послушай-ка, Неясыть... еще не поздно повернуть назад. Я вздрогнула – кто-то еще, кроме Пастуха, за долгое время назвал меня по имени: — О чем вы? — Снова выкаешь... – фыркнув мрачно, посмотрел искоса: глазами, полными странной печали и скорби – О впустую прожитой жизни? О близких, что не уберег? О том, что не сумел сделать за столь долгое время? – не знаю; но глаза эти я уже видела, и не один раз – глаза одинокого старика, который только сейчас, на конце собственной тропы, обнаружил, что совершенно один, без детей, внуков и друзей... На одно мгновение я позволила себе понять его – но лишь на мгновение: — Хорошо, не буду... Но тогда скажи свое имя, а то нечестно как-то... — Патрик, — сказал тихо, но по глазам видно, что более весело. «Мило... Очень!»: — Не подумаешь никогда, что у тебя такое простое имя! – и выдавила улыбку. Потому что уважала. И его силу, что может раздавить на расстоянии. И за время, что он провел на этом посту, не отступая ни разу, защищая этот мир вместе с теми 13-ю Хранителями (одним из которых должен стать Пастух), что дала ему судьба... И за боль тех утрат, невзгод и одиночества, что он до сих пор переживает... Я лежала на спине, расслаблено вытянувшись. Он, держа крепко за левое запястье, еще раз поцеловал в шею. Комната тонула в полумраке. — Открой глаза... – прошептал тихо. — Нет, — ответила категорично, закрывая их плотнее. — Почему? — Все их боятся. Недолгое молчание, во время которого он не шевельнулся. — Даже этот фавн-полукровка? — Нет, но... – осеклась — ...ему не очень приятно... — Он сам это тебе сказал? – голос упорен. — Нет... — Тогда ты не имеешь права так утверждать... – приподнялся на локте – Да, мы можем чего-то испугаться, увидев впервые. Но это не значит, что этим нельзя любоваться... Я, невольно фыркнув насмешливо, посмотрела на него в упор: — Не надо мне пустых комплиментов... — А кто сказал, что они пустые? – усмехнулся добродушно – От одного лишь взгляда в твои глаза я чувствую себя вновь на 3000 лет, как раньше... «Врун!» — различив черты его лица, потянулась к нему свободной правой рукой. Он очень мягко перехватил за запястье: — Ох уже мне эта недоверчивость... – вздохнув, коснулся губами прокуса – тот с легким зудом зажил (и шрама, сто пудов, не осталось – с его-то способностями) – Хоть раз в жизни ты открывала кому-то свое сердце? В голове вереницей видений промелькнули призрачные воспоминания: — Ничем хорошим это не оканчивалось... — Твоя воля, — отпустив мое левое запястье, привстал – Но мне бы ты могла... Я, не желая слушать дальше, метнулась к нему и, скрестив ноги у него на бедрах сзади, повалила на себя. Вес (в сравнении), конечно, внушительный, но мне начихать. — Мы с тобой на браденшафт не пили, учти! – и, дразня, обхватила руками шею. Король... пардон, Патрик улыбнулся на это: — Ну ты и старомодная... Когда он вошел, у меня не получилось сдержать легкого стона. Его тело (без любых признаков дряблости, жира, упругое и рельефное, которому позавидует даже Аполлон) прижалось ко мне еще теснее, вызывая еще большее нетерпение. Дыхание, частотой своей выражая практически то же самое, обжигало кожу шеи, а руки сжали так крепко, словно я сейчас вот возьму – и сбегу... Жар, удовольствие и простая физиологическая страсть заставили меня забыть о том, как правильно дышать, отзываясь на каждое его прикосновение и движение... Удалось забыться, не обращать внимания на то, что я далеко от друзей и, раз уж на то пошло – и родных. Это место вне границ Снежной пустыни и пещер горы Праведника. Я без малейшего понятия, где нахожусь... Любые мысли стали незначительными и далекими. Это некое ночное таинство поглотило меня целиком и полностью... В голове пустота... — Пастух... – сорвалось совершенно неожиданно с моих собственных губ, отогнав прочь розовую пелену и напомнив о реальности. Патрик, вздрогнув слегка, приподнялся на локтях: — Ты зовешь... его? – в тоне голоса мелькнула грусть. Напуганная сама, я посмотрела ему в глаза: янтарные, слегка светящиеся в темноте огоньками от двух свечей, полные недоумения и вопроса. Удары моего – и его, сердца отдавались гулко в ушах, все существо протестовало против этой задержки. Мне вдруг показалось, что это происходит вовсе не со мной, но... тут же сказала сама себе: «Ты просто глупый щенок. Невозможное возможно – если судьба захочет. Это договор: твой и его. Отдав малость, ты получишь многое... И это еще вызывает у тебя какое-то там недоверие и беспокойство?!». — Извини, просто вырвалось, — вновь обвив его шею руками, поцеловала крепко, сгорая вновь от заполнившего меня от кончиков ушей до кончика хвоста желания – Извини... Он, быстро решив об этом забыть, ответил и опять слегка придавил своим весом к подушке... Да, в тот момент я понимала, что именно находили человеческие женщины в этих остроухих эльфах – и не противилась природе... От нечего делать я тушила и зажигала камин. Рядом на тумбочке горела лампа, но с ней это делать неинтересно. Я сижу, в чем мать родила (только на коленях простынь прикрывает самый срам), рядом молча лежит, вперившись в потолок, сам Король всех магических существ (одетый только до пояса), а я, как ни в чем ни бывало, играюсь с огнем! Увидь эту картину кто – ржал бы до упаду... — О чем так задумалась? – скосил на меня взгляд с искренним интересом. Я, потушив огонь, обернулась: — Когда мы отзовем от твоего имени всех владеющих магией с военного фронта, нам все равно придется искать новое место для жизни – вне зависимости от исхода... – тряхнув головой, быстро сказала – Не спрашивай, почему я так думаю – просто чувствую, что это нужно. Пришло время... Он, сев и подумав о чем-то своем, спросил: — И куда собираешься? На этот вопрос я не смогла найти толкового ответа. — Есть у меня догадка, что совет мой не особо нужен... – пробормотал тихо, не скрывая легкой усмешки – И попробуй я его дать – ты меня пошлешь... — Нет, почему же? – растянув губы в улыбке, чуть наклонилась к нему, махая хвостом – Я жду от тебя советов. Но дельных!.. — Это была всего лишь шутка, — бросил коротко, избегая взгляда в упор – Я не могу указывать тебе. И совет мой тебе наверняка не понравится... скорее – точно... Это меня заинтриговало: — И что это за...? — Останься здесь, — заявил прямо, не очень громко, но четко, посмотрев в глаза – Со мной. Здесь ты... — И правда, катись ты ко всем чертям! – перебила резко, отвернувшись – Я не могу так просто исчезнуть! Гарм и так мне голову чуть не оторвал, когда не мог найти два века кряду... И не надо мне снова твоих одолжений! Патрик просто промолчал. И, когда вновь посмотрел на меня, уже взявшую из его шкафа, имевшего «бездонные» свойства моей сумки, теплые вещи, включая тяжелый военный китель и армейские кирзачи (не скажу, что меня потянуло на форму, просто что попалось и по размеру подошло...), его лицо уже начинало приобретать черты того Короля, который меня сюда пригласил и разделил со мной трапезу. Тот, с которым я заключила договор и разделила эту постель, понемногу в нем растворялся. Я, застегнув последнюю пуговицу, вопросительно посмотрела. — Что бы ты не решила, сообщи, где ты. Чтобы я смог появиться, когда буду нужен... — Думаю, в этом не будет необходимости, — дернула плечом, чувствуя внутри странную грусть – Я постараюсь не ввязываться в горячие делишки... И не стала отдаляться, когда он, встав, подошел и обнял меня за плечи сзади: — Но все равно. Я буду скучать... – опустив правую ладонь ниже, коснулся ею живота, этим заставив меня вздрогнуть (ну, непривычно же...) – И хочу сказать тебе еще кое-что в связи с этим ребенком, — глаза сверкнули серьезностью, что передалась и мне – Это скорее просьба, чем добавление к договору. Ты не должна говорить никому – и ему в том числе, кто его отец. Пусть он сам дойдет до этого, своими силами и умом... — Хорошо, — кивнула я и, даже не оборачиваясь, высвободилась из его рук – Пока!.. И в коридоре уже меня догнал его тихий, как шелест листвы, ответ: — Прощай... --------------- ЧСО — сокр. "чего следовало ожидать" (Прим. автора)