«Двенадцатое июня, четверг
Мечтаю, чтобы этот день побыстрее закончился. В сердце с самого утра засела какая-то тревога. Этот сон… Он был ужасным. Мне давно не снились кошмары, я даже и забыла, каково это». Итан сглотнул. Стоило надеяться, что это не тот самый Кошмар, который преследует его. Джонс взахлёб принялся читать дальше, то и дело натыкаясь на непонятные слова: «Мне приснилось, будто я стою возле дороги ночью. Дорога, окружённая тёмными раскидистыми соснами. Это было реально жутко. Я стояла там, на обочине, в одной пижаме, и было неимоверно холодно. Да, я сама до сих пор не верю, но я чувствовала холод. И ужасных страх. Мне было страшно. Ну, да, невозможно не трястись от страха, когда стоишь окружённый лесом, в незнакомом месте. Да ещё и ночью. И тут я вижу мальчишку. Он бежал с какой-то чёрной тетрадью в руках. Мне кажется, что он был напуган. И мальчик до жути напоминал лучшего друга моего соседа, Итана. Том Браун, кажется. Такие же карие глубокие глаза, бледная кожа, вьющиеся русые волосы. И толстовка. Красная. Том всегда носил эту толстовку. Он бежал навстречу мне, был напуган. Но что самое странное — мальчишка будто не замечал меня. Даже не обернулся, когда пробежал возле меня. А потом случилось что-то ужасное… Мальчишка просто пошёл по проезжей части, прямо по середине дороги! Прямо навстречу грузовику, который на полной скорости ехал по дороге! Я хотела остановить его, побежала, но наступила на битое стекло. Или что-то другое. Но оно было острое, и я почувствовала боль. Боль во сне! Я ещё никогда такого не ощущала! Она была так реальна… А мальчик в то время всё шёл по дороге, а я и с места сдвинуться не могла, так заболела пятка. И тут меня кто-то рванул назад со всей силы, подальше от дороги. Я обернулась и увидела когти… Острые, они сжимали моё плечо. И глаза. Красные глаза. Красноглазый сказал что-то вроде: „Не стоит мешать человеку“. Этот голос напугал меня ещё больше. Потом я услышала визг шин… И проснулась. Я не верю в вещие сны, но этот мальчик был так похож на Тома. Надеюсь, с ним всё будет хорошо». Резануло по больному месту. В горле в мгновение образовался тугой комок, который повис внутри, не давая вдохнуть без дрожи во всём теле. — Ах, если бы, — Итан всё равно был один в комнате, лишь Бонни не отрывал от него красных глаз. Впрочем, игрушка никому не расскажет. В глазах защипало. Боже, как же Итан соскучился по Тому… Джонс поморгал и принялся читать дальше. Откуда эти раны на ноге? Какого чёрта мальчик из сна был похож на Тома? Может, это был вещий сон? Но ведь такого не бывает! «Но на этом мои проблемы не закончились. Когда я проснулась, было уже светло. И меня ждал сюрприз. На той самой пятке, которой я наступила на что-то острое, появились царапины. Но ведь не могли они появиться просто так! С этим сном определённо что-то нечисто… Но я не буду никому рассказывать, а то сочтут на дурочку. Дальше я обнаружила пропажу плюшевой игрушки, которую наконец-то привела в порядок. Я расстроилась, ведь столько времени было потрачено на Чику. „Что бы вы не делали, не засыпайте, дети“, — эту фразу я запомню надолго. Только благодаря ей я нашла игрушечную курицу. Что самое странное и жуткое: эту фразу говорила именно Чика и повторяла её до того момента, пока я не нашла игрушку. Мне теперь страшно находиться с ней в одной комнате. Глаза курицы, словно живые… „Что бы вы не делали, не засыпайте, дети“, — но чего плохого во снах? Ведь сон человеку необходим». Ах, Эмма, если бы ты знала, какими опасными могут быть сны… Итана захлестнуло непонимание. Почему Эванс ничего не рассказывала? Впрочем, это неудивительно. Джонс сам виноват. Он относился к Эмме не очень-то хорошо, даже, возможно, с каким-то презрением… Наверно, девочка думала, что над её словами просто посмеются. Итану стало мерзко. Только теперь он увидел себя со стороны. И почему Джонс так ведёт себя? Почему не видел, что ухудшает ситуацию? Можно сказать, собой он перекрыл щель, которая, возможно, в будущем превратилась бы в большую дыру, через которую свет смог бы разогнать всю тьму, все вопросы, которые с ужасной быстротой скопились в голове, вечно оставляя за собой густой сумрак.«Семнадцатое июня, вторник
Сейчас уже глубокая ночь. Сижу, не сплю. Со мной Лия и Ева. Родители уехали на неделю, и я решила воспользоваться случаем, ведь мама всегда была против таких встреч. Но мне страшно. Ева с Лией сидят в моей комнате, смотрят фильм, а я — на кухне, с Ридом. Я боюсь оставлять его одного. Не могу выкинуть из головы ту картину. Что только не почудится в темноте? Сначала я увидела надпись на потолке, а потом — мёртвого Ридика. Я так испугалась! Больше всего я боюсь потерять своих родных и друзей. А Рид — мой лучший друг. Он всегда выслушает и поднимет настроение. Но меня настораживает ещё одна вещь. Когда я включила свет, и всё исчезло, то я увидела на полу несколько капель того, чем была сделана надпись на потолке. Я не помню, что там было написано, и вообще, после того, как я нашла Чику, всё будто в тумане. Словно я живу в сплошном сне. Я иногда не помню каких-то очевидных вещей, не слышу, что говорят мне родители… Нужно избавиться от этой игрушки, она меня пугает. Надеюсь, с Ридом всё будет хорошо, и это была просто игра моего воображения. А эти капли на полу… Это может быть что угодно! Зря только нервничаю». Итан захлопнул тетрадь, швырнул её в сторону и взялся за голову. Руки заметно дрожали. Спать перехотелось совершенно. Сейчас в голове эхом отдавался лишь один вопрос: что делать дальше? Определённо нужно идти к Эмме. Но как она отреагирует на то, что Итан поступил так подло, украв её дневник? Замкнутый круг. В сердце закралась паника. «Расскажу я Эмме про всё, что здесь происходит, а что дальше-то?» — подумал Джонс и прикрыл глаза, задрав голову.***
Оливер спать не собирался. Глаза уже слипались, хотелось закрыть их и укутаться в тёплое одеяло. Но мальчишка ждал. Ждал, когда Шон заснёт. В голове витал безумный план, который появился у Оливера в голове после того, как Шон выгнал его из своей комнаты. Нужно разглядеть плюшевого лиса получше. Стащить его, украсть. Хотя бы на ночь. Оливер глянул на циферблат будильника. Час ночи. Эртон тихо поднялся с кровати, стараясь не нарушать тишину, которая густым облаком заполнила весь дом. Нужно всё делать, как можно тише, ведь Шон спит очень чутко, мимолётный скрип половиц — и тут же просыпается. Оливер выглянул из комнаты. Светильник в коридоре не горел, всё погрузилось в густой сумрак. Эртон медленно, постоянно останавливаясь, чтобы вслушаться, подошёл к двери, которая вела в заветную комнату старшего брата. Оливер просунул голову в щель. До уха донеслось спокойное сопение Шона. Везёт же некоторым. Спят, их ничего не тревожит: ни мысли о смерти, ни картинки аниматроников-убийц, которые вечно всплывают в голове. Шон не боится. Он полностью уверен, что ему ничего не угрожает. Но ведь это не так. В любую минуту Шону могу начать сниться Кошмары. Эртон, тихо открыв дверь, всё время ожидая громкого, протяжного скрипа, прошмыгнул в комнату и начал неотрывно всматриваться в старшего брата. Полное спокойствие на лице. Интересно, что снится Шону? Наверно, ничего. Ведь человек по-настоящему невозмутим только тогда, когда ничего не тревожит, он ничего не слышит и не видит. Просто лежит с закрытыми глазами и всматривается в темноту. Долго-долго. Шон повернулся спиной к Оливеру, и он, испуганно вытаращив глаза, припал к стене. Застыл. Тишина. Оливер принялся вглядываться в комнату, всё ещё боясь пошевелиться. Где же этот треклятый лис? Где Шон его прячет? Или, быть может, лис сам залез куда подальше, чуя что-то недоброе? Другому бы это показалось странным, но Оливер мог поверить во что угодно. Глаза уже привыкли к темноте, и Эртон разглядел маленький силуэт лиса на тумбочке возле кровати. Оливер сделал шаг. Вязкая тишина так и давила на уши. Раньше она нравилась мальчишке. Тишина расслабляла, успокаивала. В тихих помещениях Оливеру всегда становилось лучше, даже когда он был на взводе. Главное — прислушаться. Но теперь Эртон-младший даже слушать не хотел. Тишина грязная. Не такая, как раньше. Холодная. Ненавистная всеми. Хотелось слышать голоса, шаги — да всё, что угодно, но только не эту тишь вокруг. Ещё несколько тихих, мелкий шажков — и Оливер стоит возле кровати старшего брата. Ох, Шон… Как же ему везёт… Его ничего не беспокоит, в голове те мысли, которые не наполнены планами, вопросами, на которые невозможно найти ответы. Шон не делает тех выводов, из-за которых ответы исчезают вовсе. Его сердце не наполнено тревогой, боязнью спать. Мальчишка не чует опасности. А возможно, смерти, которая вот-вот сдавит горло. А ведь не зря говорят, что нельзя судить по внешнему виду. Вот он, сидит. Милая мордочка. Пушистая шерсть. Мягкие лапки. Но в жёлтом глазу ничего. Странная пустота. Но кто знает, что скрывается во втором, там, за повязкой? Ненависть, злость? Страх? Или интерес ко всему происходящему? Так много вопросов, но так мало ответов. Оливер, затаив дыхание, сжал игрушку в руке. Плюшевые игрушки… Раньше они нравились мальчишке. Теперь всё, что он к ним ощущал — ненависть. Интересно, что эти копии аниматроников значат? Неужели, они лишь показывают очерёдность смертей? А если это не так? Что если Оливер и Итан ошиблись? Это ужасно. Ведь ошибка может стать роковой. Эртон, не смея задерживаться, быстро вышел из комнаты, издав громкий хлопок дверью. Оливер застыл, прислушиваясь. Мимолётный страх исчез — Шон не услышал. Или, по крайней мере, проигнорировал. Оливер плюхнулся на свою кровать и включил ночник. В свете игрушка казалась ещё страннее. Эртон перевёл взгляд на Плюштрапа. Оливер обнаружил его на своей кровати. Но откуда он взялся? Наверно, Друг нашёл. Ведь он обещал, что Плюштрап найдётся. Мальчишка вновь глянул на плюшевого Фокси. Только теперь он заметил на лапе лиса кусочек фиолетовой ткани, который был небрежно завязан в узелок. Оливер прошёлся пальцами по ткани. Лёгкая, гладкая. — Спасибо, что нашёл Плюштрапа, — прошептал Оливер, почувствовав на себе взгляд. На стене показалась тень. Похоже, её владелец стоял у окна, заложив худые руки за спину. Как обычно. Оливер обернулся. — Обращайся, — Друг легонько ухмыльнулся. Эртон вновь повернулся спиной к демону. Посмотрел на Плюштрапа. Спать всё равно не хотелось. Сейчас самое время задать тот самый вопрос. — А почему Плюштрап стал таким? Оливер знал, с кем имеет дело, поэтому спрашивать, как заяц стал таким, не имело смысла. Эртон понимал, что причина такого преображения должна была иметь хотя бы какой-нибудь смысл. — Это просто очередной урок для тебя. Очень важный урок, который поможет тебе, — прошептал демон, прислонившись спиной к стене. — И в чём смысл этого урока? — Всё до ужаса просто, — ровным, тихим голосом ответил Друг. — Нельзя судить по внешности. Никогда. Всё заложено глубоко-глубоко в нас, внутри. — То есть, внутри Плюштрап настоящий добряк? — покачав головой, усмехнулся Оливер, не отрывая глаз от плюшевого зайца. — Вполне, — Друг приблизился к кровати. Оливер не видел, как демон смотрит на зайца. Холодно, равнодушно. Но, увы, в красной радужке мелькали капли настоящей ненависти. — Сначала вгоняет в ступор, пугает, а потом… Помогает. Твоего брата пугает эта игрушка. Но он слеп. Он не видит истины. Эртон судорожно вздохнул. — Но ведь, если ты не вышел лицом, то и нутро твоё никто не захочет узнать. — Верно, — согласился Друг. — И это одна из самых страшных ошибок, которую совершают люди. И я не хочу, чтобы ты наступал на те же грабли. А Плюштрап — наглядный пример. Помнишь, как ты обрадовался ему, когда в первый раз увидел милую морду? А потом… Как всё изменилось. Презрение, страх, даже некое отвращение, не так ли? Но поверь, Плюштрап — особенный. Ты даже не представляешь, как он помог тебе подобраться ближе, — тут Друг оборвался. — Впрочем, ты скоро сам всё поймёшь. Очень скоро. По спине Оливера прошлись мурашки, и мальчик чуть заметно передёрнул плечами. Подобраться ближе? О чём говорит этот демон? Как Плюштрап помог Эртону? Это ведь просто игрушка, которая валяется в комнате и абсолютно ничего не делает. — А что это у тебя в руке? — более дружелюбным тоном спросил Друг. Обогнув кровать, приблизился к Оливеру. Только теперь мальчишка вспомнил о Фокси, которого крепко сжимал в руке. Всё сильнее и сильнее. — Игрушка брата, — выдал Оливер и сморщился. — Ты её взял без разрешения? — как-то удивлённо Друг посмотрел на игрушку, изогнув одну бровь. — Просто мне нужно кое-что посмотреть, — пробубнил Оливер. — Что же, я не буду мешать. И помните о последствиях, месье. Когда демон исчез, Оливер огляделся, чтобы удостовериться в том, что в комнате он один. Ведь сейчас может произойти всё, что угодно. Только золотой медведь на кровати да потрёпанный заяц на полу. Мальчишка оглянул Фокси со всех сторон. Дьявольски хорош. Такое чувство, будто истину мешает разглядеть невинный вид. Но цепкий взгляд выдаёт всё. Первым делом Оливер тихо развязал узел на лапе лиса. Какая-то надпись. Прочитав её, Оливер застыл. Страх скрутил все внутренности в комок. Нельзя судить по внешности.